Как я в сорок третьем побывал

Представьте: война, бомбежки, голод, живешь одним днем и страхом, но вот уже наступает 43 год.

Все подутихло, теперь ты свято веришь в победу Красной Армии.
Солдаты маршевыми ротами с аккордеонами и улыбками шагают через нашу деревню.
Никогда я еще не шагал так бодро и легко, как сегодня утром. Бидон с молоком непринужденно покачивался в руке, то и дело ударяясь о мои коленки. Остатки кирпичей крошились под тяжелыми отцовскими ботинками, поднимая жженую пыль проселочной дороги. Костры, сложенные из разорванных на куски деревенских домов, дымили у здания разрушенного завода.

Женщины собирали переспевшие яблоки с вывернутого с корнями дерева. Мужики кто где носились с топорами и рубанками, пытаясь пришпандорить обратно отвалившийся дверной косяк. Ребятня в ярких рубашонках лазала по руинам завода Ленспецстроя, и только белобрысая девчонка Яна в коротком бежевом платьице высидала на огромном деревянном корыте, лаская безглазого медвежонка. У обочины с огромным чемоданом стояла Танька, семнадцатилетняя худощавая девица с бардовым беретом на просаленных волосах. Она мне сразу понравилась, как только мы с ней в первые встретились, бойкая девчушка, с морей энергии, готовая свернуть горы ради благой цели, но именно сейчас она уже подустала бродить туда сюда, волоча за собой чемодан. Из города и в город двигался эшелон военных автомобилей: два грузовика с несколькими желторотыми солдатиками в кузове. За ними проколесила черная офицерская "ЭМка". Такую красоту увидеть здесь необычайная удача.

Я шел быстрым шагом, заглядывая в окно "ЭМки" и улыбаясь во все 32 зуба. Улыбался я просто, просто так. Просто, чтобы от моей кислой мины никому не сделалось плохо. Старший лейтенант с двумя начищенными звездочками на погонах с улыбкой помахал мне в ответ. Но шофер прибавил газу, и черный автомобиль укатился далеко по проселочной дороге.

- Проха! - окликнул меня Олег, подбегая сзади. - Куда жвакаешь? - я кивнул в сторону казарм, - Аааа... Смотри, что на меня мамка напялила - поддернул свою рубаху до колен, - Да я теперь какой-то Филиппок!

Действительно, в этой распашонке, скроенной из старой простыни , он, мягко говоря, тонул. Олега я почти что сразу не возлюбил, ну как не взлюбил, просто безумно выводило из себя его шоканье. Вот, наверное, только по этому он мне не сильно и приглянулся...

Олежа все что-то шокал у меня под ухом, поплевывая на дорогу, но вскоре испарился как будто бы его и не было.

Я-то все шлепал вперед, но уже по примятой траве в сторону костерка у заводских стен. Влажная трава дымила, не жалея сил, шипела, хрипела и даже визжала меж угольков.
Валя ковыряла угли, подбрасывая прогнившие доски в огонь. Но пламя не сильно разгоралось, а даже наоборот, все больше и больше погибало под напором гнилой древесины.
Я подошел уже совсем близко и плюхнул бидон на траву, только хотел подсесть к Вальке, как вдруг откуда-то сзади раздалось громогласное: "СТОП! СНЯТО!"



                ****


Всего лишь  фильм? И больше ничего? Ни бомбежек, ни смерти, ни немцев, ни войны? Неужели? Не может быть... Нет, НЕ МОЖЕТ БЫТЬ.

Значит, я просто брел по дороге в замызганном старом костюмчике с бидоном в руках и измалеванный бутафорской грязью?

А страх? А смелость? А ненависть? А слабость? Все это тоже бутафорское?
Развалины завода, кирпичи жилого дома, стук солдатских сапог, цоканье копыт... - все же это настоящие. Тогда почему я всего лишь иду по дороге с бидоном, измалеванный бутафорской грязью?


19 сентября 2014

(О съемках фильма "Фронт")

Гусев Прохор

Фотографии можно посмотреть тут:
http://vk.com/album230502764_202488954