Циркачка. Рассказ. Нравится ли вам такая козочка?

Моя мама, простая русская женщина, всю жизнь жила в селе и всегда держала своё хозяйство: корову, двух поросят, кур, гусей, уток. При   этом она ещё и работала заведующей почты. Всюду успевала наша мама.

Настало время, когда мы с братом завели свои семьи, мама осталась одна. Здоровье её пошатнулось. Из былого хозяйства  остались одни куры.

Маму мы отправили в престижный санаторий. Она там подлечилась, вернулась домой отдохнувшей, повеселевшей и уже через месяц без хозяйства заскучала.

В очередной мой приезд мать сказала:
– Настенька, корову я теперь «не потяну», а вот козочку – мне было бы в самый раз.
– Хорошо, мамуль, я поинтересуюсь, у кого её можно купить, – пообещала я.

Живём мы с мужем в областном центре. Вскоре в местной газете я прочитала объявление: «Продаются две молодые козочки». На своём стареньком «жигулёнке» поехали  по указанному адресу.

Нас встретила добродушная женщина лет пятидесяти. Она вывела из сарая козочек: обе беленькие, но у одной чёрненькие пятнышки у рожек, у другой – кудряшки на макушке, сама пушистая, маленькая, аккуратненькая.

– Выбирайте, – сказала хозяйка и почему-то затаила дыхание.
– Ой, не козочка, а ангелочек, – не удержалась я от восторга, взглянув на маленькую пушистую козочку. – Но только… будет ли давать она молоко?
– Не сомневайтесь. Лето, конечно, придётся раздаивать, а с осени ваша матушка будет с молочком, – поспешно успокоила меня хозяйка.

Она завязала вокруг рожек козочки-красавицы бельевую верёвку и подала мне в руки её конец.
– Ну, Люся, с Богом. Прощай! – сказала хозяйка и легонько подтолкнула её.
– Бе-е-е, – ответила Люся и скакнула так, что я едва сама удержалась на ногах.

Всеобщими усилиями мы кое-как заманили козочку в машину. Я села на заднее сиденье справа, подтягивая Люсю к себе поближе. Правое переднее сиденьё муж заранее снял, чтобы было где козочке поместиться.
– Постараюсь ехать помедленнее, чтобы не тревожить животное, – сказал муж.
Услышав рокот мотора, Люся сначала испугалась, дёрнулась, но я удержала её за поводок, приговаривая:
– Успокойся, красавица, успокойся.
Сама всё поглаживаю то головку, то бочок, то спинку… Сначала козочка притихла, успокоилась, потом, минут через десять, начала осваиваться: крутит головой, то в заднее окно старается посмотреть, то в боковое мордочку тянет, то копытцами притопывает.

– Боюсь, не удержу, – пожаловалась я мужу
– Постарайся, минут через пятнадцать будем на месте.
Как-то жалобно посмотрела на меня козочка, сунула мордочку мне в колени.
– Люся, наверно, спиной вперёд тебе неудобно ехать, – пожалела я красавицу и слегка отпустила верёвку.

Козочка развернулась мордочкой вперёд. Повертев головой, почувствовала свободу… Вдруг она встала на задние копытца, а передними оперлась о бок водительского сиденья.
– О–о–о, да ты – коза-дереза, – изумился муж. – Не забодай меня.

Люся стояла уверенно, мордочкой больше не крутила, смотрела только вперёд, и мы благополучно доехали…
– Принимай, мамочка, козочку, – вздохнула я с облегчением, подавая верёвку с новой обитательницей двора.
Не задерживаясь, мы тут же поспешили уехать, так как на следующий день нам предстояло путешествие к морю…

К матери я приехала только через месяц.
– Как Люся? – спросила я маму с порога.– Раздоила ты её?
– Какой там раздоила! – с досадой отвечала мать. Скачет твоя Люся по саду и огороду – все гряды вытоптала, все цветы в палисаднике съела.

– Мамуль, а ты не пробовала её привязать?
– Пробовала. Носится вокруг забитого кола на верёвке, блеёт, будто режут её. На ночь в сарай с трудом загоняю. Чуть рассвет: бьётся о дверь – выпускай, мол, скорее! – всплёскивая по-старушечьи руками, рассказывала мама. – А вчера племянник приезжал, велосипед поставил у стены дома. Так она на багажник умудрилась взобраться. Хохотал Дима до слёз, глядя на Люськины проделки. Да ты, дочур, выйди в сад – сама всё увидишь.

Мы вышли. Люся уместилась между двумя суками старой раскидистой яблони и присматривалась, какой бы листочек и с какой веточки зацепить.
– Люся, Люся, иди сюда, хлебом угощу, – позвала мать козочку,  направляясь к беседке.
Та легко спрыгнула с яблони, подбежала к беседке, вскочила на скамейку, с неё на стол и только потом из рук матери начала есть хлеб.
Убедившись, что хлеба больше нет, козочка покинула беседку, поскакала к сараю, у стены которого был сложен старый тёс. Она легко взобралась на это нагромождение из досок высотой около полутора метров и стала прохаживаться взад-вперёд, красуясь перед нами; неожиданно Люся подняла передние копытца, упёрлась ими о стену сарая, повертела  головой  вправо, влево и весело проблеяла.

– Артистка, а не коза. Дочь, пристрой Люську к кому-нибудь ещё. А то, боюсь, инфаркт меня схватит от её художеств.
Я обещала матери что-нибудь придумать.

Вернувшись в город, я узнала из афиш, что у нас гастролирует цирк из Иванова. «А что, если определить Люсю в цирк? – подумалось мне.
На следующий день, с утра, я уже стояла в кабинете администратора цирка.
– Обратитесь к Виктору Петровичу. Он сейчас на арене репетирует со своими собачками. Может быть, он и козочку вашу возьмёт?

Виктор Петрович, молодой дрессировщик, терпеливо и с интересом выслушал мой красноречивый рассказ о козочке.
– Ну что ж, завтра до обеда я свободен и готов посмотреть на вашу Люсю. Но при условии: вы отвезёте меня на своей машине туда и обратно… И поедем, как можно раньше, – добавил дрессировщик.

Я обрадовалась, позвонила мужу на работу, сказала, что предстоит поездка. Мы приехали к матери рано. Люся стучала своими рожками о дверь внутри сарая, требуя её выпустить.
– Угомонись, угомонись, сейчас открою, – засуетилась мама.

Одним прыжком козочка преодолела порог сарая, проскакала вокруг хозяйки и сунулась мордочкой к карману фартука, где обычно лежал для неё кусочек хлеба. На месте Люська долго стоять не умела. Она подбежала к метровому заборчику из штакетника, у которого стояла вверх дном старая выварка. Повернув мордочку в нашу сторону и, убедившись, что мы смотрим на неё, козочка вскочила на эту самую выварку. Ещё один лёгкий прыжок – и Люська  изящно зашагала по колышкам заборчика.

– О–о–о! Это – наша, – одобрительно сказал молодой дрессировщик. Беру.
– Берите, берите. Дарю. Денег не надо. Не сомневаюсь: из Люси Вы сделаете настоящую артистку. – Поманив козочку хлебом, мама ловко набросила ей на рожки верёвку. – Ну, прощай, Люся. Творческих тебе успехов, – сказала она, подавая Виктору Петровичу вместе с концом бельевой верёвки буханку хлеба  и роскошный веник из берёзовых веточек.
          
В конце лета мне пришлось по делам ехать в пригород на электричке. В соседнем купе сидели женщины. Они вели беседу о своих хозяйских подворьях.
– Ну, как твои козы? – спросила одна из них у своей соседки. – Продала или у себя оставила?
– Слава Богу! Продала. – Голос мне показался знакомым. Я прислушалась.
– Ох, и намучилась я с Люськой. Спасибо, добрые люди купили. Дай, Бог, им здоровья.
Я обернулась и узнала ту добродушную хозяйку, у которой я купила красавицу-козочку по имени Люся.