Кино про Женщину

На кинофестивале «Меридианы Тихого» зрителю была представлена работа Михаила Сегaла «Кино про Алексеева».

Действие картины разворачивается одновременно в двух временных отрезках: 60-70-е годы прошлого века, где мы встречаем Алексеева – молодого барда, и в наши дни, где тот же Алексеев, будучи в очень преклонном возрасте (герой Александра Сбруева), участвует в неком «прямом эфире», посвящённом самому себе.
Мы слышим восторженные отзывы радиослушательниц, повествующих о том, как изменил их мир голос некогда популярного Алексеева. Видим интервью с молодыми ребятами на улицах, которые знают и любят песни Алексеева – песни их дедов. Слышим пожелания Алексееву от полярников с крайнего севера, которым песни Алексеева «строить и жить помогают», и даже отзывы космонавтов, передающих Николаю Алексееву свой пламенный привет с орбиты, из состояния невесомости. Заходит в студию во время «прямого эфира» Андрей Макаревич, и дуэтом с Алексеевым поёт одну из его песен. В довершении ко всему, ведущая прямого эфира приносит в дар барду газету с теплыми словами лично ему от Булата Окуджавы, а также пластинку с песнями Алексеева, выпущенную некогда на фирме «Мелодия». А мы помним, каких трудов стоило в 60-70-х годах выпустить пластинку. Факт издания говорил о признании музыканта на всех уровнях советской государственной махины, и ставил его на высоту, недоступную для большинства любителей авторской песни.

И все бы хорошо, да только воспоминания героя, в которые режиссёр позволяет зрителю погрузиться, отнюдь не совпадают с нарисованной картиной.

Мы видим паренька, любителя покрасоваться, посетить парикмахерскую, играющего на гитаре, но не ахти как. Во всяком случае, на конкурсе он признаний не получает, и отдельную палатку ему на выездных фестивалях – «как лауреату» – не дают. Кроме того, этот мальчик на поверку оказывается совершенно не благородным человеком. Это отчётливо видно по его отношению к женщинам. Пригласить в кино одну, но вместо этого поехать в Москву на встречу с другой – потому что друг присмотрел ему пару – уважаемый друг. Поскольку друг уважаемый, то Алексеев готов жениться. Видим и рождение ребенка, но одновременно и тотальную разобщённость «супругов». Это хорошо просматривается в сцене с телефоном. Николай уехал на фестиваль, и со станции пробует дозвониться жене, но не дозванивается - супруги не слышат друг друга. Зритель же в этот миг имеет возможность проследить взгляд Николая – устремлённый на очередную смазливую девчонку, которой вскоре он начнет петь все ту же, заезженную песнь, некогда перенятую им у режиссёра Тарковского (была такая встреча в его жизни, опять-таки благодаря уважаемому другу). Тарковский в момент этой встречи говорил о любви. Не ему, не Алексееву говорил, просто выражал свою мысль в пространство. Любить, - говорил Тарковский, - это значит понять, что действительно нужно человеку в данный момент, и дать ему это. Тарковский заострял мысль, доводил до предела – говорил о любви на грани смерти. Алексеев стал повторять. Раз за разом повторять не свои слова – и ни от того, что прожил их, а для того только, чтобы покрасоваться. Да, это выглядело именно как инструмент для самолюбования и обольщения девиц, точно также как и жест – наклониться к уху, будто желая что-то сказать, и при этом поцеловать в щёчку. Это он тоже проделывал раз за разом с разными девушками, что выдавало в нём, как минимум, отсутствие фантазии. «Какой же ты бард, если так не творчески подходишь», - хотелось спросить его. И этот взгляд, такой наигранно-слащавый… Он строил глазки непрестанно, и как не клеилась эта манера с образом, представленным нам в «прямом эфире». Вдобавок ко всему, мы узнаём, что Алексеев – был стукачом НКВД…

И вдруг всё разом встаёт на свои места. Мы видим, как ведущая прямого эфира подделывает газетную статью, как она «делает» обложку пластинки фирмы «Мелодия», как она договаривается с Макаревичем, как в павильоне снимают «интерьеры» космического корабля и крайнего севера. Как сын ведущей убедительно разыгрывает на улице поклонника песен Алексеева, а потом он же – ночью – приводит мать на место своей работы, где и разыгрывается, собственно, «эфир».

И мы вспоминаем! Вспоминаем худенькую девочку-подростка с замиранием слушающую песни Алексеева под дверью. Её же – но уже девушку-журналистку, признающуюся ему в любви на фестивале. Он тогда попросту хотел ей овладеть, но получив отказ, пустился в стотысячный уже повтор слов Тарковского о том, что любовь – это дело, о том, что любить – значит понять, что действительно нужно человеку в данный момент, и дать ему это. «Так это же она», - обжигает нас узнавание. Вот она – любящая, понявшая, что нужно человеку в данный момент, и давшая ему это. Давшая старому, нищему, всеми забытому, находящемуся почти у грани смерти.

Всё встаёт с головы на ноги. «Кино про Алексеева» уже не про Алексеева вовсе, а  про девочку-девушку-женщину Лиду, кино о жертвенной женской любви, как это ни парадоксально. И как прекрасно то, что она сделала. Обманула? Да. Но вряд ли он откроет этот обман… А счастья толику получит. Получил уже. Не толику, а океан даже. Вот только океан-то мелковат. Получить народное признание всего лишь… Здесь тоже есть о чём подумать... Куда большее счастье – подарить кому-то счастье. Поэтому и буду утверждать, что фильм – о Женщине. О Женщине - любившей всю жизнь.

P.S:  Ещё один момент немаловажный, это приезд Алексеева в свою московскую квартиру – за гитарой. Квартиру он продал, но некоторые вещи, оставленные на антресолях, новый хозяин обещал хранить. Кроме музыкального инструмента, там были книги, письма, какие-то старинные заготовки на зиму... Но хозяин сдал квартиру приезжим из бывших союзных республик. Их дети сломали гитару, таская обломки ее на веревке, будто барана. Какая дивная метафора сегодняшней Росси!

Наталья Летаева