Погоня за королевскими штанами гл. 10, 11

Глава десятая
ПОЧТИ ПО ЧЕЙЗУ

У знаменитого писателя Джеймса Хедли Чейза, которого не читали только ярые ненавистники детективной литературы и малые дети, есть произведение. Переводчики называли его по-разному. Но самое распространенное название «Ты будешь одинок в своей могиле». Мне кажется оно неудачным, но не в этом дело. Там дочь миллиардера Натали попадает в автомобильную аварию и проводит молодые годы в инвалидной коляске. Тайно ото всех она выздоравливает и заново может ходить. Но в своих семейных интересах продолжает быть обезноженной калекой.
Вот и у меня с этими Мельковскими получилось почти по Чейзу…
Я начала читать роман Лиды и постепенно увлеклась. Тринадцатилетняя писательница подавала большие надежды. У нее были прекрасный слог, умение строить фразы. И она явно слышала выражение, принадлежавшее, насколько я знала, Паустовскому, «Несколько прилагательных к одному существительному может позволить себе либо гений, либо дурак».
Гением Лидочка пока не стала, но дурачкой явно не была.
И сюжет выстраивался у нее ловко, и с описанием природы не затягивалось. В общем, мне понравилось.
Я даже не сразу поняла, что дверь кто-то дергает. Послышалось гневное «мяу». Мирон? Значит, уже не меньше одиннадцати. Посмотрела на часы: почти половина первого. Надо же, как незаметно время протекло.
Вот здесь меня что-то по голове и стукнуло.
Дина знает, что по ночам по дому ходит кот. При таком весе, его шаги не могут не быть слышны человеческому уху. Он и на двери покушается. Почему она испугалась? Почему приняла шум за присутствие постороннего? Почему при ее отличном сне она не спала в прошлую ночь?
Я отложила роман Лиды. Встала. Тихонько открыла дверь и впустила Мирона. При свете бра его темная шерсть искрилась.  Большие уши торчали, словно рожки у чертика из детской сказки, но он вовсе не казался страшным. Я его погладила, и он милостиво разрешил ласку. Когда я распрямилась, он молниеносно прыгнул на меня. Я едва руки подставила. Но не удержалась и упала на кровать.
Никакого обмана. Мирончик опасен для здоровья. Я-то и сама телом не подкачала, а как выдерживают это чудовище Дина и Лида? Роза сидит, с кресла не свалится…
Я услышала новый шум. Быстро закрыла дверь на замок. Выключила лампу. Стала гладить кота, чтобы он вел себя тихо, и прислушалась.
Скрипнула дверь одной из комнат. Лида? Роза?
Шаги… Значит, Лида. Или еще кто?
Проходит мимо. Остановилась. Осторожно потянула на себя дверь. Помедлила. Пошла дальше. Для Лиды поведение довольно странное. Но и Дина не могла выйти из комнаты Лиды или Розы. Она спала в гостиной рядом с кухней.
Шаги смолкли.
Я тихонько вышла в коридор. Некто удалился в сторону кухни. Бросила взгляд на диван в гостиной. Глаза привыкли к темноте. Дина свернулась калачиком под пушистым пледом и легонько похрапывала. Кот, вышедший следом за мной, направился к ней, потом подумал и вернулся ко мне. Словно показывая мне дорогу, пошел вперед.
Двенадцатиметровая  кухня-столовая была пуста. Но дверь в лоджию приоткрыта.
И там, спиной ко мне стояла Роза. Не просто стояла. Она поворачивалась из стороны в сторону, делала гимнастику для шеи и головы. Одета она была легко, хотя на улице стоял мороз.
Вроде бы не заметив открытой балконной двери, я включила на кухне свет. Мы  вскрикнули одновременно.
Она от полной неожиданности. А я… ну, вроде бы от того же самого.
И застыла в позе недоумения, растерянности. Даже рот приоткрыла для достоверности.
Мельковская, держась за раму, медленно вышла на свет, закрыла дверь. Потом без поддержки, но с опаской подошла к столу, села на стул и жестом пригласила сесть меня.
Я по-прежнему молчала, словно не в силах собраться с мыслями. Роза попросила:
- Марина, подайте мне, пожалуйста, минералку. Она на верхней полке в холодильнике. И присядьте рядом. Я сейчас вам все объясню…
Через несколько минут Роза нашла в себе силы заговорить:
- Прошу вас, Марина, как женщина женщину: не говорите Павлу, что я хожу. Вот уже несколько месяцев я занимаюсь специальной гимнастикой самовнушения, о которой рассказывал в одной из медицинских передач китайский доктор. Передачу повторяли несколько раз, я успела все записать и стала по три-четыре часа заниматься ею, благо я все одна и одна. Дочь меня любит и жалеет, но я ей не интересна. Павел почти совсем не бывает дома. Я ему в тягость. Не сомневаюсь, у него есть женщина. Он хотел меня оставить, но случилась беда. А у него благородное сердце. Я очень люблю его…
Она помолчала, вздохнула, потом продолжила:
- Я поняла, что у меня есть сила воли. Несколько месяцев упорного труда над собой, своей болезнью, и я смогла встать на ноги. Сначала всего на несколько секунд, минут… Сейчас много больше могу продержаться. В книжках прочитала, что очередной этап для таких, как я, занятия на свежем воздухе. Тоже специальная гимнастика. Я недаром переспросила, придет Павел или нет… Когда он ночует вне дома, говорит, в офисе, потихоньку выхожу в лоджию. Поэтому мне приходится рисковать. Но Лида и Дина, молодые, спят, как убитые. Впрочем, я осторожно пробую двери. Не знаю зачем, правда. Они все равно успеют выйти в коридор раньше, чем я спрячусь в своей комнате. Вот только прошлой ночью Дина почему-то проснулась. И утром устроила истерику, думала, кто-то пробрался в квартиру и хотел войти к ней.
Я без притворства воскликнула:
- Но почему вы не обрадуете родных?! Они же будут счастливы!
Конечно же, имелись в виду дочь и Дина. Юля не любила Розу, но потеряла бы работу. Ей такой поворот был невыгоден. А Павел бы освободился  от нее с чистой совестью… В общем, я сама запуталась.
А Роза грустно рассмеялась:
- Я вам сказала, что, несмотря на то, что Павел разлюбил меня, хочет быть свободным, я боюсь его потерять, моя любовь не уменьшилась со дня свадьбы. Да, я его мучаю. Он борется сам с собой. Я эгоистка поневоле, ведь умру, если он уйдет. Будет нас с Лидой содержать, платить Дине, но уйдет. В  тот же день, как узнает, что я уже могу самостоятельно ухаживать за собой.
- Почему вы так думаете? Может, ошибка? Сами себе внушили такое…
Она покачала головой:
- Я… Марина, обещайте, что не выдадите меня. Я вам все расскажу. А вы посоветуете мне, как вернуть любовь самого дорогого человека на свете. Идет?
Я согласилась. И услышала третью версию истории любви Мельковских.
Да, Роза была дочерью главного врача одной из городских больниц. Бросила университет, когда отец выгнал ее из дома. Застал в постели с однокурсником. Парня выбросил из окна. Благо жили Катарины на первом этаже. Дочь жестоко избил. И Роза со зла наговорила всякого вздора, что спала и будет спать с мужиками, потому что ей это доставляет удовольствие. На самом деле секс ей даже не понравился. Он был у нее впервые с этим парнишкой, который, кстати, предлагал ей выйти за него замуж.
После такого заявления строгий папаша собрал ее вещи, отвез к своей старой тетке, жившей в пригороде, и бросил там со словами:
- Видеть тебя не хочу. Буду ежемесячно присылать на этот адрес деньги. Половина – тете Паше за квартиру и стол для тебя, половину тебе, пока не закончишь учиться. Потом, как хочешь, так и живи. Нам с матерью проститутка в доме не нужна. Что ты за пример для младшей сестры?! Бросишь институт, на поддержку не рассчитывай. А тетка тебя держать просто так не будет.
И снова зло, обида взыграли в девушке. Аптекарь был на самом деле. Заведующий аптеки напротив дома двоюродной бабушки. Он стал заигрывать с Розой в первый же день ее переезда. И она решилась: попросила  у него денег «взаймы».  Был он симпатичен, не стар, не жаден, но женат. Девушка переспала с ним несколько раз и заработала вполне приличную сумму. Перебралась в центр города. С квартирой ей повезло. Хозяйка сдала комнату совсем недорого. А соседом оказался сотрудник Дома моделей. Он устроил красавицу на работу. За интимные услуги, конечно. Потом ее пригласили в «Лисистрату».  Основная работа заключалась в том, что девицы демонстрировали весьма откровенную одежду и нижнее белье местных гениев-модельеров. Платили там хорошо, но удержаться могли лишь те, кто не отказывался от так называемой подработки. На показах присутствовали состоятельные дядьки, уставшие от жен и длительных отношений  с навязчивыми любовницами.
Короче, мед, пиво пили, по усам текло и в рот попадало.
Обслужить Роза успела всего лишь четверых клиентов. Пятым оказался Павел. Все мужчины обязательно расспрашивали ее о том, как она дошла до жизни такой. Вот и придумала историю о сиротке из маленького городка. Павел не стал исключением. Но восемнадцатилетняя Роза втрескалась в него по уши. А когда он сделал ей предложение, признаваться стало поздно. Да и был ли в том смысл. Разве могла она знать, что милая дама Вера Степановна возненавидит ее и займется расследованием прошлого нежеланной «невестки».
Естественно, Обухова сразу же довела до сведения Павла обман жены. Муж был жестоко оскорблен. Но под ногами бегала дочка, которую он безумно любил. Роза все объяснила. Дулся больше месяца. Но простил. Он здорово привязался к супруге. Ценил ее за хозяйственность, желание сделать ему приятное, угодить, накормить, как можно лучше. Никогда Роза не выпускала его из дому в несвежем белье, невыглаженной рубашке, нечищеных ботинках. Никогда не встречала с работы в халате и тапочках. Всегда при прическе, маникюре, в элегантной домашней одежде, туфлях. Ухоженной была и дочурка. Роза водила ее на танцы, в музыкальную школу, в театральную студию. Много занималась с ней дома.
Однажды – это все еще свежо в памяти – к ней зашел новый сосед с нижнего этажа за дрелью. Она тогда была беременна, на третьем месяце. Мужу пока не сообщала, хотела, чтобы сам догадался.
Пригласила мужчину в квартиру, пообещала найти дрель, сделала пару шагов. Вдруг стало плохо. Она потеряла сознание. Когда очнулась, кроме соседа, который, как оказалось, перенес ее на диван в гостиную, находился муж.
Поверил он ей не сразу. Долго мучился, переживал. Потом все улеглось. Но до поры, до времени.
Однажды  она возвращалась с рынка. Несла тяжелые сумки. Ее догнал отец Пети, одноклассника Лиды. Помог донести груз до квартиры. В это время мимо проходила Обухова и увидела, как «невестка» входила в подъезд с посторонним мужиком. Павлу сказала, что уверена: Роза водит  к себе кавалеров (заметьте, во множественном числе). На этот  раз муж устроил большой скандал. Перешел спать в кабинет, предупредил:
- Не надейся, что передумаю. Развод и точка. Как была ты б,.. так и осталась. Недаром тетя Вера отговаривала меня от женитьбы на проститутке.
Он долго оскорблял жену. А ночью Роза тихонько подошла к двери кабинета и слышала, как Павел рыдал.
Наутро она спросила его:
- Ты успокоился?
Он даже не ответил.
Роза клялась всеми святыми, что ни разу не только не изменила ему, но даже и не взглянула на другого мужчину.
Он бросил ей обидное слово и молчал три дня. На четвертый сообщил, что подал на развод и на размен квартиры.
Еще через три дня Роза попала в аварию. Полгода пролежала в больнице, потом осталась в инвалидной коляске.
Павел отозвал заявление. Но Роза заявила:
- Теперь ты свободен. Об одном прошу: у тебя денег достаточно, позаботься обо мне и дочери. Наверное, я долго не протяну: нет желания жить. Лиду не оставь только.
Он ответил без грубости, но равнодушно:
- Я разберусь. Не беспокойся. Пока все останется, как есть.
Прожили еще какое-то время. В душе Розы поселилась надежда на выздоровление. Она поделилась радостью с Павлом и спросила:
- Если я встану на ноги, буду нормальной, как раньше, может, мы снова будем вместе?
Он отрезал:
- Я очень хочу, чтобы ты вернулась к полноценной жизни. Жду, не дождусь. Но прошлого не вернешь. Я с тобой разведусь, однако без содержания не оставлю.
Роза знала, что муж часто встречается с Обуховой. Иногда прямо у них в доме. Не сомневалась, что к разводу подводит именно она. Как-то проговорился:
- Не смотри на меня с тоской, не трави душу. Я никогда не сдам тебя в дом инвалидов…
Сказал и опомнился, закусил губы, фыркнул. Роза горько произнесла:
- Не иначе, как на этом настаивает твоя «мамочка»…
Без слов выскочил из ее комнаты.
Роза глубоко вздохнула:
- Вот почему, Марина, я одновременно так хочу снова нормально ходить и боюсь, что он узнает, что я добилась серьезных результатов. Умоляю, не накажите меня на всю оставшуюся жизнь. Не знаю, что будет дальше, но не верю, что Павлик на самом деле больше совсем, совсем не любит меня. Чувствую, в его сердце может все возродиться.
Пообещала несчастной женщине, что ни-ни, ни под какими пытками не выдам ее.
Роза устала, я довела ее до постели.
Было около четырех часов. Хотела уйти по-английски. Но это было бы в духе Стеллы Ханны, но ни в коем случае Марины Муромовой, гостьи из Харькова. Пришлось дождаться утра. Поблагодарить хозяйку и Дину за гостеприимство и вкусный завтрак. Похвалить Лиду и пожелать ей успехов на литературном поприще.
На прощание я крепко пожала Розе руку. Она благодарно улыбнулась и попросила меня приезжать чаще.
Я подумала, что перед выходом неплохо бы посетить некое уединенное место. Задержка на несколько минут принесла мне знакомство с Юлией. И поставило еще одну точку в моем расследовании. Невзрачная, рыхловатая, видно, равнодушная ко всему, девушка, молча, прошла мимо меня, кивнула хозяйке и скрылась в гостиной. Достаточно было взглянуть на нее, чтобы пришло убеждение: она к моему делу не имеет никакого отношения. Какая-то амеба-инфузория-туфелька.
 
Глава одиннадцатая   
ПРОРОЧЕСТВО АЗАЛИИ ВАСИЛЬЕВОЙ

Итак, я убедилась, что чада и домочадцы семейства Мельковского-младшего (теперь уже единственного) абсолютно точно находятся вне игры. Когда-нибудь я вернусь в этот дом, чтобы поддержать Розу в ее желании жить, любить и быть любимой.  Лиду в ее стремлении стать великой писательницей. Дину… Но, думаю, у нее вскоре начнется совсем другая жизнь: интеллектуальная работа, семья, дом. Почему-то мне так кажется. А сейчас по списку  - все в сторону, в сторону.
На сегодня что?
Кладбище. Обухова.
Павел.
Надеюсь, встреча с Лотыревым.
Завтрак  нынешним утром был изысканный, но маленький такой. Хотелось прийти домой, отрезать граммов двести ароматной докторской колбаски и обжарить ее с яйцами. Слопать нагло эти калории и заснуть на пару часиков. А потом выпить содовой и броситься в бездну жутко запутанного дела.
Честно говоря, до сих пор действовала я наугад. А дальше?
Да и дальше других вариантов не было.
Наугад?
Наугад!
Да куда ж я собралась, как не к гадалке!
Только, конечно же, вздремнуть в родных стенах не придется.
- Стас, привет!
- Стеллочка, радость моя, ты еще живая?
- Шути мягче.
- Да я любя. Как слышу твой голос, так чувствую, жизнь продолжается. Если величайшая в мире авантюристка Стелла Ханна с утра кричит в трубку: «Привет!», значит, порядок, не придется рыдать над холмиком, таким скромным, под будущий памятник во весь рост… Ой, Стелла, живи долго. Чтобы во весь твой рост вырубить памятник, мрамора во всех городских мастерских не хватит.
- Грубиян!
- Может быть, но нежно любящий и уважающий выдающийся талант в сфере отечественного сыска.
- У тебя, видно, хорошее настроение.
- Отличное!
- Понятно. Надежда обласкала телесно-душевно ночью и облагодетельствовала твой прожорливый желудок с утра. Признавайся, что схомячил на завтрак?
- Блинчики с мясом и рисом под сметанным соусом, раз.
- Че? И два было?
- И три  тоже. Не перебивай, я вспоминаю и наслаждаюсь. Так, на второе  - манная кашка с изюмом. И чай с печеньем.
- Чего такой худой тогда? Калорий много, но ассортимент меня не впечатляет. Блинчики лучше с мясом без риса. Раз. Кашка, вообще, - полное «фи». Изюм еще иногда можно отдельно. Два. А печенье, дорогой Оленик, мозги тестом забивает. Надеюсь, ты не злоупотреблял?
- Увижу, накажу!
- Накажи меня, накажи…
Я вспомнила недавний клип нашей суперзвезды с козлиной бородкой и блеющим голосом. Изобразила его страстный призыв к малышке, о которой он пел.
Две минуты на общий расслабляющий смех, и мы приступили к делу.
- Стасик, я могу сегодня увидеть Лотырева?
- Да, девочка моя. Будь у меня в 14.30.
- Как штык.
Попрощались без комментариев. Майор знал об одной моей особенности: если меня не убивали, не прятали в подвале или не лечили в больнице, то я всегда соблюдала свое главное правило: «Точность – вежливость королей».
Звонок Обуховой.
- Вера Степановна, доброе утро.
- Рада вас слышать, живы-здоровы?
-  Да что вы, право,  с утра все про жизнь и здоровье? Со мной все нормально. Как у вас?
- Никто не покушался. Но и я побеспокоилась. Заперлась на ночь так, что и мышь не проскочила.
- Прекрасно. Вы готовы ехать со мной?
- Решений не меняю.
- Как коней…
- Вы о чем?
- О своем, не обращайте внимания. Я заеду за вами, или вы имеете в планах нечто другое?
- Давайте встретимся через час на шайбе. Знаете, там, где раками торгуют?
Я уже давно перестала удивляться тому, что мои клиенты обозначают места встреч значимыми для них точками. Раками, так раками. Знаю, конечно, это место.
- Чуть выше. Там нет толпы жаждущих насладиться  трупоядными под пивко. Через час.
- У меня к вам просьба.
- Я слушаю.
- Можем заехать к Саше и Люсеньке? Хочу цветы положить…
До девяти дней далеко.  Я решила быть жесткой:
- Нет времени, к сожалению, Вера Степановна. Не обижайтесь.
Она поняла. Все-таки при всей моей непонятной предвзятости по отношению к ней, я отдавала должное этой женщине: Обухова не только читала мысли, она откликалась на них.
Но она явилась с цветами.
- Вера Степановна, я же вас предупредила. Сегодня очень насыщенный день. Мельковские похоронены далеко от склепа. Это, как из Ростова в Батайск  съездить.
Обухова села со мной рядом и спокойно сказала:
- Не волнуйтесь. Мне дважды повторять не нужно. Я другое подумала…
- Интересно.
- Действительно, интересно.  И для меня, и для вас. Я навела кое-какие справки об этой цыганской прорицательнице. Пока доедем, расскажу. Кстати, вы узнали, где точно она похоронена?
- Да, меня проинструктировали. Ее найти не трудно. Минуты две от въезда. Я знаю этот квартал, ходила через него к бабушке с дедушкой, но никогда не обращала внимания на все эти огромные надгробия, склепы. Зачем все это мертвым?
- Это нужно живым, для очистки совести.
- Совести?
- Ну, да. Одни что-то недодали своим родным при жизни, может, любовь, заботу. Другие  получили богатое наследство, в благодарность – на хрупкие косточки – пару тонн мрамора, гранита…
- Ясно. Давайте о цыганке.
- Склеп построили в 1980 году, когда хоронили малолетнего правнука Азалии. Она сама выбирала место. Для этого даже пришлось сравнять с землей забытые родственниками три могилы, прихватили одну ухоженную. Родные усопшей подняли шум, подали в суд иск к семье. Им предложили перезахоронить останки, огромные деньги за оскорбление могилы. Но те принципиально не захотели принять предложение. Их было двое: мать и отец молоденькой девушки, погибшей от рук насильника. Было и не стало. Автокатастрофа. Никто из тех, кто находился в курсе дела, не верил в случайность происшедшего. Но подкопаться не к чему.
Чувствуя вину за разрушение могилы девочки, Азалия приказала родне достойно похоронить ее родителей. Где-то на окраине кладбища, которая теперь чуть ли не в центре, им воздвигли памятник. И забыли об этом. При том, что цыганка была популярной гадалкой, брала с клиентов немыслимые деньги, она считала себя очень верующей особой. Ей было девяносто шесть лет, когда она почувствовала приближение смерти. А так, как старушка знала точную дату ухода от мирских дел, 21 июля 1994 года, 20-го призвала к себе батюшку и исповедалась. Призналась, что автокатастрофа была устроена по ее заказу. Не назвала исполнителей, сказала только, что они уже сели на пожизненное по другому делу. Азалия не раскаивалась. Батюшке заявила, что не могла допустить, чтобы склеп снесли. Мол, там - то самое место, которое должно принадлежать ее семье. Несла что-то о реинкарнации, какой-то точке земли. Священник не разобрал. Он с горечью слушал, как  старуха клялась, что добрыми делами для людей искупила свой грех. Азалия немного не рассчитала и умерла раньше, чем  святой отец отпустил его.
- Откуда вы все это знаете?.. Понятно, что батюшка открыл тайну органам… Ай-я-яй…
- Не иронизируйте. Так оно и было, он снял с себя сан священника и отправился в прокуратуру. Его очень возмутила эта история. Он все там подробно рассказал. Внимательно выслушали, но за давностью лет копать не стали, тем более, что преступники свое получили. В молодости поп-расстрига был журналистом. Вспомнил ремесло и сделал убойный материал. Его опубликовали в областной газете. Тогда спрос на подобные статьи был огромный…
- Этим вы не ответили на мой вопрос.
- А вы не перебивайте.
- Сами паузу затянули…
Обухова ухмыльнулась и фыркнула:
- Вы же сделали меня своим помощником. А это обязывает, такая честь!
- Теперь вы издеваетесь надо мной?
Я  несколько обиделась.
Пассажирка дотронулась до моей руки, лежащей на руле.
- Я пошутила, извините. Просто я очень ответственный человек. Вы сказали: надо ехать на кладбище. У вас интуиция, вы собираетесь там что-то найти. Я таким качеством если и обладаю, то в мизере. Мне нужно было подготовиться к путешествию в страну усопших. Видите ли, есть у меня одна знакомая. У нее хобби – собирать статьи, заметки, очерки и прочие публикации, связанные с криминалом. Архив у нее обалденный, ему уже лет двадцать пять, если не больше.
- Случайно даму не Беллой зовут?
Обухова удивилась:
- Точно, Белла Котикова. А вы откуда ее знаете?
- Мамина старинная подруга, ну, можно считать и моя. Она как раз по возрасту на середине между мамой и мной. Часто пользуюсь ее архивом. Все-таки Ростов, несмотря на чуть ли не двухмиллионное население, большая деревня.  Но я никогда не слышала от нее о вас.
- Мы – не друзья. Приходилось по делам несколько раз сталкиваться с ее мужем. Познакомилась с Беллой, разговорились. Она, к случаю, рассказала о своем увлечении. Мы лет восемь не видались. Но вчера вечером меня осенило: а вдруг с этим цыганским семейством в криминальном плане не все в порядке? Конечно, это был выстрел наугад. Скорее всего, я бы попала в воздух. Но решилась потревожить Беллу Сергеевну. Она обрадовалась звонку и пригласила в гости, когда я объяснила суть вопроса. Пообещала покопаться в архиве. Через пару часов я была у нее. Мне повезло. Интересно, это ваша или моя удача подействовала?
- Общая, - улыбнулась я. – Вы не хотите стать моим компаньоном?
- Посмотрим. Если не удастся спасти фирму, подумаю.
- Кажется здесь…
Мы подъехали к месту на перекрестке названных кварталов. Вышли и немного прошлись. Склепов было два. Один из них -  картинка из моего сна. Не совпадали только детали.
У входа в последнее пристанище некогда живущих возвышался мраморный памятник. Красивая молодая женщина с длинными распущенными волосами подносила к лицу маску старухи.
Я почувствовала, как меня обдало жарким ветром, в ушах зашумело.
Посмотрела на Обухову и встретила ее потрясенный взгляд.
- Стелла, вы ничего не чувствуете?
Я кивнула:
- Кажется, наступило лето.
- Мне страшновато.
- И мне «весело».
Тем не менее, мы подошли ближе. Я заметила у подножия памятника, который как бы прикрывал вход вовнутрь решетчатого домика, пятно. Было такое ощущение, что рота новобранцев долго и упорно терла по этому месту зубными щетками.
- Не будем тянуть время, - пробормотала моя спутница. – Что искать-то?
Я пожала плечами: ищите что-нибудь. На авось.
Начала восстанавливать свой сон. Посмотрела на Обухову. Рожек не появилось. А больше ничего на ум не приходило.
Мы, не сговариваясь, стали изучать окрестности. Я даже зашла за памятник и проникла в чужую святыню. Здесь, на площади приблизительно в восемнадцать-двадцать квадратных метров стоял большой прямоугольный стол, окруженный  широкими мягкими лавками со спинками. В центре стола в углублении покоилась огромная ваза с искусственными розами и лилиями. В углу – посудный шкаф. Набралась наглости, приоткрыла дверцу: ого, не боится воров  наша Азалия, ее, похоже, грабители склепов сами опасаются. В целости и сохранности стопки глубоких и мелких тарелок, ложки, чашки, стаканы. Все в ухоженном состоянии. Видно, частенько бывают родственники, надо быстрее выбираться отсюда. Но где же могилки? Присмотрелась. В склепе было темновато. Да и не склеп это вовсе. Он оказался под землей. В противоположном от шкафа углу – сдвижной люк с металлическим кольцом. Над ним –  восемь табличек. Не стала вчитываться. Жара усиливалась. Стало душно. Быстрее отсюда.
- Стелла!
- Я здесь.
- Ищу, ничего не нахожу, - Обухова вошла в домик.
- Пилите, Шура, пилите…
- Что?
- Не обращайте внимания. Это я вспомнила Паниковского, который, убедившись, что золота в гирях нет, но убоявшись, что Балаганов его за это побьет, продолжал уговаривать его пилить чугун и искать там золото.
- Ясно… Стелла, кто-то подъехал… Выходим?
- Не успеем. Нас так и так побьют. Но будем надеяться, что это не горячая цыганская родня Азалии и иже с нею. Хорошо, что мы машину на перекрестке оставили… Не шевелитесь на всякий случай: мороз – двенадцать градусов. Теплолюбивые долго не задержатся, цветы положат и адью. Хотя местная температурка не обнадеживает. Здесь почти сауна.
Обухова замерла.
И тут я опомнилась:
- Отбой.
- Почему?
- Снег. А на нем наши следы. Выходим, сдаемся.
Мы вышли на свет Божий. Напротив памятника стояла зеленая  «Мицубиси» с прыгающим зайчиком на капоте. Второй такой машины быть не могло. Моя одноклассница Светка Тарабарова, нынешняя прима экспериментального эротического театра «Рита-Рита», привезла автомобильчик из поездки в Таиланд. Зайчика нарисовал ей на память тамошний краткосрочный любовник-художник.
А вот и она сама. Испуганно вскочила с колен у подножия каменной провидицы. Не ожидала, что из склепа могли появиться люди. Подбородок ее дрожал, она подняла руки, словно защищаясь.
- Я… я…
- Вижу, что ты. Успокойся, Светик. Узнаешь? Или от страха глаза застило?
- Стеллка!
- Привет, давно не виделись.
Она пришла в себя, усмехнулась:
- Да уж года два. В последний раз я тебя приглашала на премьеру «Китайского мандарина», а ты отказалась.
- Не люблю смотреть на голых мужиков, дрыгающих дряблыми писюнами, синими от холода. И озлобленных тем, что публика реагирует неадекватно (хохочет, наверное).
Светлана в свое время была нормальной девчонкой, без выкрутасов и поз. Она такой и осталась, несмотря на свою профессию. Кивнула:
- Публика не валит. Обнаженки в телеке полно. Так там хоть тела красивые. А у нас собрались все неудачники: лысые дядьки, толстые или тощие тетки. Нормальных трое: я, девчонка-дебютантка бесталанная, больше никуда не берут, и Виктор Погодин. Но мы трусы перед зрителем не снимаем.
- Ты же такие надежды подавала! Чего не устроишься в приличное заведение?
- Ответ прост: не берут. Ладно, ты чего здесь делаешь?
- А ты?
- Я первая спросила.
- Дело одно расследую. Можешь помочь.
- Каким образом?
- Расскажи откровенно, чего ты поклоны здесь отбивала? Не боишься?
- Чего мне бояться? Противозаконным не занимаюсь, это так…
- Здесь на днях женщину убили. Она, как ты, кланялась каменюке. Уперлась лбом в землю, а ее - бац по шапке и кранты.
Я хотела напугать Светлану, чтобы она выложила все, как есть, ничего не придумывала в обмазку.
Переборщила. Губы Тарабаровой задрожали, на глаза навернулись слезы. Она вся скукожилась. С ужасом посмотрела на то место, где только что стояла на коленях, потом на меня и жалко усмехнулась:
- Шутишь? Ты в школе славилась своими подколками…
- Не шучу, Светочка. Именно поэтому мы с капитаном милиции  Обуховой  здесь.
Вера Степановна подыграла, приосанилась, сделала значительное лицо. И тем самым напугала Свету еще больше.
- О, Господи! Неужели, правда?
Мы промолчали. Света все не решалась заговорить. Пришлось поторопить. Тогда она предложила сесть в машину, отъехать подальше и побеседовать.
Договорились встретиться через пятнадцать минут на шайбе. Свету отправили первой.
- Она не ускользнет? – спросила «капитан» Обухова.
- Зачем ей? 
- Мало ли…
- Светлана - самая обыкновенная  женщина, малость зацикленная на суеверии, и только.
Мы подъехали к назначенному месту почти одновременно. И услышали историю, которая и стала настоящей находкой. Значит, на самом деле мне приснился вещий сон.
У моей одноклассницы после школы судьба складывалась несладко. Парень, с которым они собирались пожениться, на вступительных экзаменах в вуз познакомился с девицей из животноводческого колхоза. Оба не поступили и  уехали искать счастья на Дальний Восток.
Муж на третьем году семейной жизни тоже нашел другую. И не только развелся с двадцатипятилетней Светочкой, но и отобрал половину квартиры, принадлежащей ее бабушке. Второй супруг, которого она нашла через полтора года, сбежал, прожив с ней всего  два месяца. Светка не понимала, в чем дело. Внешне она была очень привлекательна: стройная, среднего роста, блондинка с длинными волосами. Вкусом ее Бог не обделил. При этом она окончила актерское отделение художественного училища, стала вести корпоративы, неплохо зарабатывала. Но ей хотелось играть на сцене. Сейчас у нее есть «Рита-Рита» и третий муж. Но он, похоже, тоже намыливается и вот-вот выскользнет из ее хрупких объятий. И еще Светочка, совсем не в формате будущей звезды театра и кино (ей недавно предложили эпизодическую роль в местном сериале) хочет завести ребеночка. Но пока ей ни разу не удалось забеременеть.
И вот недавно она узнала, что на кладбище есть памятник ясновидящей Азалии. Когда та была жива, помогала многим женщинам в личной жизни.  И после смерти ее сила осталась живой, мраморное изваяние обрело душу. Стоит несчастной женщине прийти к его подножию со своими мольбами и, став на колени, трижды припасть лбом к камню, как вскоре ее желания сбудутся.
Светлана сначала посмеялась. Но ее прирожденная склонность к суеверию сыграла роль. Она, наконец, решилась. И вот мы помешали ей. Бедняжка едва-едва успела произнести про себя свои жалобы.
- Ерунда все это, Светка. Ты лучше посоветуйся с психоаналитиком и опытным гинекологом. А на кладбище не ходи, опасно.
- Да я запомнила. Ни за что больше одна не пойду.
Что поделаешь, горбатого могила исправит. Конечно же, Тарабарова отыщет себе подобных, соберет толпу, и отправятся паломники  отдать дань почтения и надежд статуе.
- Ладно, Светик. Несмотря на ситуацию, рада была повидать тебя.
- Придешь как-нибудь на спектакль?
- Как только твои партнеры наденут трусы и носки. Пока…
Тарабарова уже отошла на приличное расстояние, как я вспомнила, что не спросила ее о самом главном.
- Света!   
Она оглянулась с недоумением:
- Что?
- Подожди минуту.
Я подошла и спросила, кто именно посоветовал ей «обратиться» к покойной ясновидящей?
- Моя коллега по театру Ася Новодвиженская-Саратова.
- О, боги Мельпомены!
- Псевдоним, да. Настоящая фамилия – Матюшкина.
- Ясно.  Я хотела бы повидаться с ней.
- Зачем?
- Очень нужно.
 Молодец, Светочка, не стала задавать дополнительных вопросов, пожала плечами:
- Я не особенно дружу с ней, так делимся иногда общими проблемами. В моем телефонном справочнике ее номера нет, адреса я тоже не знаю. Но сегодня  в 19.00 начнется  генеральный прогон нового спектакля. Я в нем играю главную героиню. А Ася – мою сестру. У нее небольшая роль.
- Спасибо. Придется навестить ваш храм раньше, чем обещала. Познакомишь?
- Не вопрос. Приходи  в половине седьмого.
- Отлично.
Я вернулась к своей спутнице:
- Едем? Я отвезу вас домой…
- Нет, Стелла. Воспользуюсь тем, что мы рядом с рынком. В холодильнике пусто, затарюсь продуктами. Потом возьму такси.
- А Ваши цветы?..
- Я их оставила у склепа, не заметили?
- Нет. Но зачем?
- Пусть извинит, за беспокойство.
Обухова была серьезна.
Зазвонил телефон.
Мы попрощались. Я отошла в сторону и ответила:
- Привет, Стас. Ждала твоего звонка. Что у нас?
- Ты далеко?
- Если ты на службе, то смогу подъехать в течение часа.
- Жду. К Лотыреву отправимся вместе.
- Стасик, ты лучший!
- А то!


Рецензии