Фетида. Ч. 1. Главы 14-15

               14.

        Низко нависли над морем плотные серые тучи. Заволновалось море, забурлило, заклокотало. Побежали белопенные волны на прибрежные скалы. Вот донеслась самая быстрая, ударилась с разбега о чёрный обломок скалы – и нет её больше, сидит на камне Фетида, сероглазая дева, длинные волосы в пене волн у ног полощутся.

        Чиркнула первая молния, глухо пророкотал гром, и на Фетиду хлынули крупные тёплые капли. Закрыла глаза Нереида, пусть обласкает небесный ливень нежную кожу. Но вдруг совсем рядом с ней громыхнуло так, будто земля разверзлась до самого Тартара.

        Открыв глаза, Фетида увидела Прометея, брата Атланта. Капли дождя не затрагивали его, огибая голову и плечи по невидимой поверхности. Что ж, не всем любить влагу!

        - Мир тебе, Фетида, дочь пучинного старца!

        - Мир и тебе, Прометей, первый сын перворожденного Титана!

        Нереиде не очень хотелось вставать с камня и приглашать гостя в грот, но напряженная поза, тревога в уголках глаз и складках губ требовали замкнутого пространства.

        Едва они переступили порог, как на каменных стенах заплясали разноцветные искры. Сверкнули глаза Фетиды предчувствием и надеждой.

        - Загадочны твои сила и смысл, непрост твой путь, если камень откликается тебе, как Человеку, - улыбнулась она, присев на чудо-ковер.

        Прометей обошел грот большими крупными шагами, потом тяжело опустился на пол у стены, противоположной входу. Согнув ногу в колене и поставив на неё локоть, он оперся на ладонь подбородком и устремил на море долгий задумчивый взгляд.

        - Я слушаю бурю своей души. Вспомни, Нереида. Так ли давно было время, когда у Богов, Титанов и Людей печаль приходила ночью и уходила с рассветом, тревога приходила с грозой и уходила с радугой … а теперь … теперь я знаю: когда схлынет буря, в душе моей останется рычание грома.

        Воздух в гроте стал солёным. Отсвет молний тонул и зажигался в карих глазах Прометея; бесновалось море, и клочья пены долетали почти до середины грота.

        - Ты скорбишь о брате? – сочувственно посмотрела на него Фетида и столкнулась с гневным взглядом.

        - Если бы только Атлант был причиной моей боли, я пришел бы не к тебе. Ты, знающая Правду Светлого Дня и Тёмной Ночи, дала ему надежду на лучшее. Но разве он один несёт на себе ненависть Зевса? Все Олимпийцы уничтожают Титанов и даже саму память о них. Вспомни вольную Медузу! Какой она стала после того, как Афина с благословления Зевса заключила её в Тартар? Пройдут столетия, тысячелетия, и её будут знать не как красавицу-Титаниду, а как злобное чудовище. Того, кто ведомый Афиной убьёт её, будут прославлять, как героя. То же самое со Скиллой, Тифоном, Ладоном. Расправившись с Титанами, Зевс примется за Людей. Придёт время, и вместо того, чтобы стать нашими спасителями, они станут орудием нашего убийства в его руках. Уже сейчас некоторые из них подобострастно приносят ему жертвы… и это – гордые Люди, призванные творить гармонию и красоту! Мой обездвиженный брат – всего лишь малая часть грядущих от властолюбия Зевса бед…

        Встала Фетида с чудо-ковра, подошла к Прометею. Громче грома прозвучали её тихие торжественные слова:

        - Мой сын будет сильнее отца.

        Снизу вверх взметнулся быстрый взгляд Титана.

        - И если отцом будет Зевс…

        - То сильнее Зевса. Его сила будет одухотворена любовью и направлена знанием. Он сможет вернуть гармонию и порядок, не умножая зла.

        Быстрее молнии вскочил Прометей и бросился к выходу. Обернувшись в проёме, крикнул:

        - Тогда поспеши, дочь Нерея! Гера, Афина и Посейдон замышляют мятеж! Я задержу их, а ты доберись до Сторуких в Тартаре и уговори кого-нибудь из них прийти с тобой на Олимп. Сторукий устрашит мятежников, а Зевс оценит твою услугу и женится на тебе. Торопись, морская дева!

        Земля у грота вздрогнула, застонали камни, полыхнул оранжевый столб пламени, мгновенно укрощенный потоками воды.

        Гроза кончалась. Но ушедший гость был прав: радуга через всё море не погасила дрожащих молний в душе Фетиды.


               15.

        Легко сказать сыну Иапета: поди позови Сторукого, а как попасть в Тартар, если окружён он со всех сторон кованой медной стеной, а дверь сторожит сам Посейдон?

        Но не страшится Фетида, знает, есть еще один вход в обиталище поверженных: место, где земля сходится с небом. Там, на границе Дня и Ночи, вечно будет стоять, подпирая голубой свод, мятежный Атлант.

        Серебристой волной в мгновение ока донеслась она до края земли, выплеснуло море Нереиду прямо к ногам Титана.
   
       - Мир тебе, Атлант, сын Иапета!

        - Мир тебе, Фетида, дочь правдолюбивого старца!

        Вздохнула Нереида, туманной дымкой поднялась к плечу Титанову, с болью и грустью смотрит в погасшие очи.

        - Недоброе замыслили супруга Зевса, брат его и старшая дочь.

        Не увидела – угадала движение улыбки на потрескавшихся губах.

        - Почему говоришь «недоброе»? Была Правда одна на всех. Теперь – у каждого своя. То, что желанно для Геры, Афины и Посейдона, - конец желаний для Зевса. С радостью подвинусь я, чтобы дать ему дорогу в Тартар.

        - Будет лучше, если ты дашь дорогу мне.

        На ухо, чтобы не улетели открытые слова к вездесущему Гермесу, прошептала Атланту то, что доверила в гроте его брату.

        Задумался Атлант. Молчит. Но не из чего выбирать: равно ненавистны Титану и Зевс, лишивший его воли, и Посейдон, похитивший у него прекрасную Амфитриту.

        Закрыл глаза, сомкнул губы. Но сгущается эфир вокруг Фетиды, обволакивает её тяжестью невысказанных слов. Всей нежной кожей принимает она: «ПРОХОДИ, ЕСЛИ СМОЖЕШЬ».

http://proza.ru/2014/09/22/1530
Продолжение следует.