Внеконкурс. Тайра Городницкая. Не в сказке

 Не в сказке
 Автор – Птица
 Объём – 4,6 тыс. знаков

 Мухи, мухи, мухи…
Серые, зелёные, большие  жужжат, тихие потирают лапки…
Опарыш вылез из чуть приоткрытого рта
 Трупные пятна на кистях.
Жара.
Это уже не человек — покойник.
Да был ли ты когда человеком?!
Которые сутки смотрю на тебя, гнида, и не в силах сказать соседям, что ты сдох.
Жил зверем, и сгниёшь как никчёмное животное.
Плесну водку в стопку.
А потом большим глотком, махом.
Засаднило горло.
Теплая зараза.
Ещё стопку вонючего пойла, чтобы ощутить, что умер ты, наконец…

Мухи.
Гадкие, грызущие ссадины от первых побоев… и от последующих, когда сил нет встать, пошевелиться.
Помню, как ты обычно смоктал слюну, собирая полный рот, и смачно плевал мне в лицо.
А потом, пока я вытирала твою жидкость с запахом твоих нечищеных зубов, бил, когда куда – в лицо, в живот или с оттяжкой кнутом.
Помню свои первые просьбы о разводе и боль за это.  Жуткую боль.
Убегала к тетке. Ты возвращал, плетью гнал домой. А все молчали, стыдливо отводя глаза.
Все.
Ты – муж!
Разберутся.
Писала жалобы.
Вначале.
Но скоро поняла, что участковый твой кум. 
Заявления пропадали.
Все.

Мухи вдруг набросились на пятно, расползающиеся по дивану.
Потёк труп?
Гниль твоего тела?
Нет, выходит твоя душа. Вот такая она изгаженная мухами.
Мстил своей первой супруге.
Королеве с голубыми глазами.
Она разрешала близость за заслуги.
Но ты не рыцарь, и даже не паж.
Служить не умел.
И тебя изгнала та, которая старше на десять лет.
Не простил.
Взял в дом меня, с восьмью классами и тройками в свидетельстве.
Без родителей, живущих в приживалках у двоюродной тётки.
Какая же глупая и юная была, младше тебя на десять лет!
Поверила статному, чернявому, в хорошем костюме, походил на Тихонова. Настоящий Штирлиц и с подарками: кульком шоколадных конфет, мороженым и с ободком на голову, блестящего камешками.
Стекляшки, как я узнала позже.
Дешёвка.
Ты всегда жалел денег.
Всё что исходило от тебя пропитано обманом и смрадом.
И ещё мухами…

И водку – вонючую дрянь, научил пить меня ты.
Я не хотела.
Первый раз ты заставил насильно, влив в меня стакан,  разжимая челюсть.
Я два дня не ела и не говорила - боль рассыпалась иголками по всему телу.
А потом водка стала избавлением, забытьём, другим миром. И чихать, что грезила я на улице под кустом, изгаженного собаками. Мир во снах сиял фантастически красиво.
Говорят, ты одергивал мне подол, стесняясь, что люди видят моё грязное, в синяках тело.
Но сам же считал, что бельё излишество…

Я ненавидела твою мать, которая шлёпала и шлёпала газетой мух.
Желчную страшную бабку.
Она отгоняла кобелей от дворовой сучки, протыкая их кочергой. И псы уползали прочь, порой, волоча по пыли вывалившиеся кишки…
В детстве я любила сказки. Особенно про Ховрошечку и читала много раз. Принца не дождалась, зато нашла коровушку-матушку – красавицу с добрыми глазами. Вот кого я холила и закармливала сутки напролет. И она меня любила. Тыкалась влажной мордой в ладони, клала голову на плечо и вздыхала. Может, о судьбе моей горемычной?
Я принимала ее телят год за годом. Обтирала и ласкала их. Приучала к пойлу, опустив в него руку и подставив палец. Особо ленивым давала соску.
Люди ценили молоко за жирность и вкус. Шли отовсюду.
Ты считал, копил денежки.
А я сгребала навоз и гнала прочь разжиревших мух…

Но пришёл страшный день – ты забил Коровушку. Я мясо не ела, косточки собрала и в огороде закопала. Но яблоня не выросла…
Сказки – не жизнь. Плакала я сильно по Коровушке, пила чаще. А ты злился и бил сильней. В ссорах не заметили, как карга померла. Люди схоронили…
А вскоре настигла и тебя кара – ноги лишился.
Диабет.
Вот тут-то я жизнь за холку взяла.
Ты!
Ты оказался беспомощным калекой.
Наступил мой черёд диктовать тебе условия.
Ты думал, я не знала, что творю?
Знала!
Таблетки спрятала, картошку одну варила. Или покупала жареные пирожки.
Воду не давала. Даже в жару.
Мне нравилось, как ты её клянчишь.
И мухи, огромные чёрные мухи жрали твою культю, когда ты забывался в тяжёлом сне…
Вначале ты боролся, обрабатывал рану, бросал в меня костыли. Но вскоре твой сахар отравил тебя – ты все больше спал. И всё чаще распластанное по дивану тело покрывалось пролежнями.
Ты мучился, а я… нет, не радовалась, плакала и исполняла кару небесную тебе в наказание. Ты должен был прочувствовать то , что ты сделал со мной, как сломал мою жизнь. Я всего лишь инструмент, наказывающий зло…
И, наконец, ты сдох!
Другой бы загнулся раньше.
А ты всё цеплялся за жизнь. Даже полуголодный, без лекарств и врачей.
Но пробил твой час.
Ты тоже лежишь поедаемый мухами и источающий вонь. Не помню, который день кряду.
Сегодня я схороню тебя.
Закопаю в поле.
Без гроба.
Без слов и внимания людей.
Как собаку.
И пусть тебя сожрут, наконец, черви!



© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2014
Свидетельство о публикации №214090701522 


Обсуждение здесьhttp://proza.ru/comments.html?2014/09/07/1522