Прощаай, Ворон. Антраша из систерны

               


       На флоте не пёрли рогом против тезисов Партии о дружбе народов, о равенстве наций. Не пёрли, но флотские ребята, будучи прагматиками, молча эти тезисы игнорировали и к пушкам упорно ставили украинцев,  в боцманскую команду определяли закавказцев и молдован, а в БЧ-5 направляли сообразительных уральских заводчан, образованных прибалтов, шустрых орловчан, серьезных шахтеров с Донбасса.

    Уже намного позже, командир машинно-котельной группы с скр "Ворон", лейтенант Барсуков (большо-о-о-ой аналитик), оценивая перестроечный бардак в стране, уверенно полагал, что если бы руководство страны было таким же прагматичным, как моряки, и не сюсюкало перед Закавказьем, не лебезило перед Прибалтикой, не  снисходительствовало перед Средней Азией, Советский Союз никогда бы не распался. Любое попустительство есть вред!

 Но и у моряков бывали проколы. Однажды весной на "Вороне", в БЧ-5  появились два матроса-грузина. Они сразу же заявили, что у них болит голова и вахты они стоять  не могут. Голова – дело серьезное и темное. Фельдшер Михаил Петрович пару раз, ради страховки, освобождал их от службы, а затем обявил грузин симулянтами.

      На корабле нет лишних людей (политработники не в счет) . Если ты не стоишь вахту, значит за тебя стоит кто-то другой. Ну кому нравится стоять две вахты подряд, кому нравится преть, например, у котлов 8 часов вместо четырех. Симулянтов пригласили в укромный уголок котельного отделения, где годки провели с ними «беседу».

  Болезнь с южан как ветром сдуло. Они бысторо вписались в коллектив и до самой демобилизации были хорошими товарищами и надежными специалистами по обслуживагию масляных турбонасосов.

    Другое дело Мокан. Вообще-то его фамилия была Мокану, но все его звали Мокан.  Это был степенный парень, ну с какого-то совершенно глухого молдавского хутора.  Кто умудрился определить его в БЧ-5?

    Мокан смешно, немножко неправильно говорил по-русски. Он очень боялся техники. Кажется, молдованин  аж до  дмб так и не понял, в какую сторону нужно крутить маховик вентиля, чтобы побежала вода. В команде над ним подшучивали, но любили за его доброту и покладистось, а больше всего -- за частые посылки из Молдавии. Мама беспокоилась за сына и снабжала его разными молдавскими вкусностями.

     Командир БЧ-5, ознакомившись с Моканом, весело изумился такому чуду. Он, чтобы от греха подальше,  определил его на нейтральную должность техсодржателя.   Да промахнулся.  Техсодержателю нужно часто бывать на берегу: то склады, то Техупр. На корабль Мокан всегда возвращался под хмельком.  Бычок его жучил, но безрезультатно. Наконец техсодержателю надоели постоянные командирские втыки  и он заявил:

    -- Товарищ командир, вы меня либо снимите с должности, либо не ругайте. Я пил вино и буду пить. У нас в Молдавии уже с десяти лет выпивают за обедом не менее стакана вина. Так, что у меня привычка.

    -- Так ты не водку пьешь, а вино?

    -- Водку пьют дураки. Она ж невкусная.

    -- Тогда почему ты пьяный приходишь? Со стакана вина не окосеешь.

    -- Так здесь стаканами вино не продают.  Возьмешь бутылку сухого, выпьешь стакан, а остальное не выливать же. Да вы не беспокойтесь, товарищ сарший лейтенант, я вас не подведу.

      Но командир БЧ-5 обеспокоился и попросил командира корабля забрать у него Мокана. Молдаванина перевели в БЧ-2, в расчет бакового орудия, где Мокан до конца службы успешно подавал болванки заряжающему.

     По гнусности только очистка выгребных ям превосходит работу по удалению шлама из нефтяных систерн. В отдраенную горловину  пустой нефтяной систерны просовывается патрубок вдувного внтилятора. Систрна вентилируется около 30 минут после чего в неё спускаются чистильщики с ветошью и ведрами.   Одеты они в старые кобинезоны, изношенные гады и береты. Более часа они ползают в полутьме на четвереньках в  густой, скользкой мазутной слизи, вдыхая воздух, отравленный нефтяными испарениями. Очистив систерну, люди, как бесы из преисподней, все в мазуте, с черными лицами, с красными глазами и злые-презлые вылезают на свет божий.

     Вот именно такой вид имели 7 трюмачей, только что вылезших из четвертой нефтяной систерны. Они толпились в тамбуре кубрика, ожидая когда дежурный по боевой части наладит им душ. Там что-то случилось с водяным насосом.

    В этот момент по шкафуту мимо них проходил Мокан с посылкой в руках. Её только что проверил дежурный по кораблю на предмет спиртного и наркотиков.

   На какие только ухищрения ни пускались домашние для того, чтобы протолкнуть 
на корабль спиртное и наркоту. С Украины шли посылки, где очень часто встречались банки с горилкой. Банки имели заводскую этикетку "Сок вишневый", горилка была подкрашена в красный цвет и в ней даже плавали две-три вишенки. С Кавказа слали какую-то дурь, запеченную в пироги. Поэтому посылки приходилось проверять.

    Увидев Мокана с посылкой трюмные возбудились и загалдели:
   «О!!! Привет из Молдавии?!Моканчик! Угости!»

    Мокан открыл крышку. В посылке была домашняя выпечка в виде кексов, обильно насыщенных маком и изюмом. Трюмные взяли по одной штуке. Очевидно в кексы добрая маманя кроме мака и изюма положила еще что-то забористое: после употребления кексов веселье обуяло морячков. Они босиком, беспричинно смеясь, потопали на бак. Там они закурили и стали дурачиться.  Апофеозом веселья явился дикий танец, который они исполнили, положив руки на плечи друг другу. Омазученные плясуны колобродили бы и дальше, но появился боцман и шваброй прогнал их с бака.

     В клубе дивизии ОВР проходил смотр худодественной самодеятельности. После стандартных матросских плясок, пресных флотских романсов под гитару зал взбудоражил сумасшедший ритм «Танца с саблями» Хачатуряна. Под звуки напористой музыки на сцену выскочили черти не черти, монстры не монстры, но очень стращные существа, с дико размалеванными  лицами, одетые в черные, грязные комбинезоны. Это были вороновцы.

     Они быстро организовали шеренгу, положили руки на плечи друг другу и стали согласованно вделывать ногами такие кренделя, что  зал не мог не разразиться аплодисментами.  К концу танца на сцену выплыло нечто белое, типа лебедь.  Танцоры восторженно забазлали, окружили птису  и стали её обнимать и тискать черными руками, отчего она покрылась темными пятнами. Покуражившись над лебедью, танцоры подхватили её и с дикими воплями утащили за кулисы. Публика, стоит Маменко, неистовствовала.
 
    "Смотри-ка ты, -- подумал Барсуков. -- Выходит, что даже такая прозаическая штука, как нефтяная систерна, может, при большом воображении, навеять оригинальные балетные темы."

  А «Ворон», между прочим,  на смотре художественной самодеятельности  занял первое место.

_________________________
Рис. автора.