Двенадцать вечеров с Экклесиастом. Публикация 4

Вечер ТРЕТИЙ

Всему свое время, и время всякой вещи под небом…
(Еккл 3:1)

Вы ни за что не догадаетесь, какая у меня профессия! Хотя нет – она уже не так редка, как в древности. Я – мытарь. А проще – налоговый инспектор достаточно высокого ранга. Сейчас я еду в своей красивой машине на очередную проверку, и, периодически оказываясь в пробках, предаюсь философствованию. Это у меня здорово получается.
Я избирал профессию так, чтобы меня боялись. И вызвано это не каким-то там пошлым комплексом неполноценности, а вполне оформившимся желанием ОЧИЩАТЬ. Если бы вы знали, сколько дерьма человеческого я выгреб за десять лет своей службы!
Из того факта, что при своей манере поведения и той цунами ненависти, которую я вызвал к себе в определенных кругах, я все еще жив, делаю вывод о собственной необходимости. Должен быть волк в человеческом стаде, иначе все инстинкты пропадут. А так при одном моем имени у многих начинается икота и липкий холодный пот покрывает бизнес-ладони.
Начиналось все просто. Я рос достаточно требовательным к жизни и злым мальчиком, который мог бы послужить хорошим материалом для любого психоанализа. Но такового не потребовалось – злость свою я научился прятать под многими масками, и до определенного времени она росла во мне, как цыпленок в инкубаторе.
Если бы все происходило в древнем мире – быть мне полководцем или гладиатором. Необходимость постоянных всплесков адреналина заставляла искать самые разные приключения – от длительных, до судорожных порывов всего организма задержек дыхания до перебегания оживленной трассы с заранее завязанными глазами. Чего только не выдумывало мое воспаленное воображение….
Но, понимая необходимость образования, я хорошо учился, тщательно оберегая тайну моей злости. Поэтому, когда стал вопрос о выборе профессии, я остановился на роли санитара – и пошел в Академию налоговой службы.
Там я увидел подтверждение моей собственной теории о том, что абсолютному большинству людей мешает страх. И, даже став налоговиком, остается страх перед начальством, системой – а потому и крайне убогие действия. Да, люди пугаются и заискивают – но это не тот тотальный страх, вызывать который мечтал я.
Поэтому на первом же этапе службы я предложил начальнику себя в качестве волкодава. Немного помучившись с собственными знакомыми, которые начали на меня активно жаловаться, но при этом оценив выгоды бескомпромиссного подавления даже воли к сопротивлению, он для вида жаловался на меня всем и каждому – но при этом давал карт-бланш на  самые беспрецедентные действия. Вскоре пожаловались уже начальнику моего начальника, но тот, изучив мой метод, забрал меня к себе. Каждый из вышестоящих мечтал иметь такого цепного пса без страха и упрека – и никто из них не понимал, что сам оказывался в роли жертвы.
Сейчас мои полномочия очень высоки – и это наполняет ощущением силы. Но и противники мои сильны; они далеко не те пугливые бизнесмены, которые при слове «налоговая» уже тянутся к спасительному конверту. Теперь каждая моя операция напоминает тщательно продуманное и подготовленное сражение – и проколов я себе позволить не могу. Но фактически происходит борьба двух страхов, и поскольку мне терять нечего – их страх всегда оказывается сильнее.
Вот и нынешняя поездка связана с завершающим актом одного из поединков. Противник был очень серьезен. После провалов с традиционными способами решения подобных вопросов он меня «заказал», но попал при этом в расставленную мною же ловушку, чем только глубже затянул петлю на собственной шее. Еду принимать акт капитуляции.
Из приятных размышлений меня вывело предчувствие, послав сигнал не тревоги, но возникновения ситуации, требующей моего внимания. Меня резко обогнал и подрезал автомобиль известнейшей марки. Стекла были затемнены. Не менее известной марки мой автомобиль послушно выполнил команды моего тела, остановившись в нескольких метрах позади обидчика.  Привычно просканировав пространство и не обнаружив явной угрозы, я решил поговорить с нарушителем, для чего демонстративно жестко вынес свое тренированное тело из уютного салона, и решительно – но без спешки – направился к обидчику. Через два шага, не дойдя нескольких метров до цели, я таки получил предупреждение из подсознания, но оно не говорило об угрозе – но почему-то хохотало…. Причину я понял через доли секунды.
Стоящий впереди автомобиль припарковался прямо в огромной полужидкой луже чего-то отвратительного. Как только я подошел на необходимое расстояние, ожила внутренность этого автомобильного монстра…. Словно при замедленном воспроизведении я увидел, как огромные колеса, нагружаемые многосильным двигателем, вращаются на месте, опустошая содержимое вонючей лужи прямо на мой дорогой костюм фонтаном жидкой грязи. Закрываться не было смысла. От неожиданности время совсем остановилось….
Позади моей остановилась менее современная машина – но намного более одиозная и фешенебельная. По ее внешнему виду ничего нельзя было сказать о владельце, кроме того, что он ВСЕСИЛЕН. Окна этого дворца оказались опущены, и я ясно видел три лица – два помоложе, и одно старше. Все три весело хохотали, и сквозь проступившие слезы старик отчетливо проговорил: «Вот где СУЕТА». Эта фраза, словно спусковой механизм, вернула меня к действительности. Виновник моего внешнего вида перестал для меня существовать – но на смену пришла решимость разобраться с этими весельчаками – кто бы они там ни были. С явно выраженной агрессией я двинулся в путь. Пройти необходимо было несколько метров – но это никак не удавалось. Смех продолжался, а во мне закипало что-то темное и первобытное. Но, по мере увеличения моей ненависти физическое продвижение мое замедлялось.
Вдруг, разом, до меня дошел весь комизм происходящего. Я просто рухнул на асфальт в приступе безудержного смеха, слегка отдававшего истерикой. Сквозь проступившие слезы я видел, как трое вышли из машины и склонились, все еще продолжая улыбаться, надо мной.
Заговорил старший.
- Мое имя – Соломон. Не строй пока никаких догадок – все они окажутся бесполезными. В жизни каждого человека наступает момент – который, кстати, он определяет сам – когда приходится переосмыслить все накопленное. Со мной Фома и Нафанаил – двое спутников церемонно поклонились. – Вижу, что ты разделил наш смех – и действительно, невозможно равнодушно относиться к суете. Но, чтобы общий смех нашей увеличившейся кампании не показался пустым, сделаем так, словно ничего не произошло и поездка продолжается.  До скорой встречи.
Следующее мгновение поразило меня. Словно ничего не произошло, я продолжал поездку – и вместе с тем, во мне жила непреклонная уверенность, что эпизод на дороге БЫЛ! Но костюм чист, двигатель мощно толкает автомобиль вперед…. Буду ждать развязки – очевидно, думать здесь действительно бесполезно. Эти трое явно непростые люди, и их имена что-то мне напоминают. Ну, Соломон – понятно; а эти с Библейскими именами…. Именно – БИБЛЕЙСКИМИ – словно молния пронеслось в моем мозгу.
И в этот самый момент я увидел патрульный автомобиль и серьезного инспектора, с ленцой подающего мне сигнал остановки. Немного удивившись – номера на моей машине должны были ограждать от подобных сюрпризов – останавливаюсь. Уста готовы извергнуть соответствующую моменту тираду, вот уже и объект на подходе….
Резко возросло чувство тревоги, адреналин хлынул в кровь. Инспектор выглядел не совсем обычно. Нет, форма и все полагающиеся атрибуты были на месте – вот только выражение лица…. Оно не соответствовало роли.
Все тело напряглось, рука привычно потянулась к оружию. Но оно не потребовалось. Следующее действия заняло всего секунды – но растянулось для меня в вечность.
Инспектор вдруг резко пошел в противоположном направлении, а его место занял огромный капот грузовика. Я успел рассмотреть массу деталей – цвет, пятна ржавчины, потеки масла – вот только лица водителя увидеть не удалось. Процесс  проникновения этого монстра зарубежного автомобилестроения в салон моей машины – а затем и в мое тело – я видел во всех подробностях.
Контакт. Выстрелившие подушки безопасности. Скрежет сминаемого металла. Подушки разорваны. Мое тело начинает деформироваться под чудовищным давлением более твердого материала. ТИШИНА.
Я словно со стороны наблюдаю жуткую картину последствий столкновения.
- Достали-таки, – Первая мысль – но уже в бестелесной форме. И то же слово, которое я ТОЧНО слышал сегодня сквозь смех – СУЕТА…..
Следующий кадр – я в компании троих, и неизвестно, в теле я или оно мне только представляется.
- Вот так бывает, наш новый старый друг. Не успеет человек развернуться – как уже пора сворачиваться. Вход и выход. Но твои впечатления на этом не заканчиваются. Приглашаем тебя на твое собственное погребение, - Эти слова Соломона словно холодом обожгли позвоночник.
Городское кладбище. И не самый его центр – на который я всегда смутно надеялся в минуты философских раздумий о жизни и смерти. Сжигать мое тело не стали, и мне его безумно жаль – натренированное, не раз выручавшее меня в самых сложных ситуациях – теперь оно лежало бесформенной массой в не слишком дорогом ящике.
Странно, но проводить мое тело в последний путь собрались не те, кто клялся в вечной дружбе – хотя, если сказать честно, таковых было немного – но люди, которые явно были обижены мной. По их лицам я искал выражение злорадства – но не нашел; казалось, они простили и пришли искренне сопереживать. Семьи у меня не было – при избранном мною образе жизни она была бы неизбежной обузой….. Грустно…. Первые комья земли, упавшие с глухим стуком на крышку гроба, многотонным эхом отозвались во мне.