Мне рассказала лилия долин... - 5

– Что ты, милый, мы гордимся тобой! – говорила довольная матушка, когда Михаил на летнюю вакацию прибыл домой отдыхать от учёбы.

Ему было уже пятнадцать. Он сидел на веранде с родителями за распитием чая. Поставив на их круглый столик допитую чашку, Михаил глубоко вздохнул и стал любоваться любимым видом у родной усадьбы... Михаил теперь значительно старше, чем когда впервые покинул дом, чтобы отправиться на учёбу в Морской Кадетский Корпус. А вокруг было всё так же разливались пения птиц, цвели луга и журчали реки...

– Нынче отправляемся в гости к нашим Гриневым! – сообщил отец, наливая себе ещё чая из самовара. – Ты их давно не видел!
– Варенька у них тоже приедет из института! Вот первый раз за эти годы все вместе-то и соберёмся, – радостно сообщала матушка.
– Да?! – с удивлением взглянул Михаил. – И как проходит её учёба там? Что-то вы мне до сели не рассказывали, будто Варя в институт определена была.
– Какие речи, – улыбнулся отец. – Воочию, повзрослел!

– Так сначала сестру её отправили туда, потом и Вареньку, – рассказывала матушка. – Они так счастливы! Аж прыгали от радости, что в столь райское место определены. Да из Смольного выехать не так и легко! Еле уговорил Игорь Иванович через императрицу нашу, Елисавету Алексеевну, чтобы отпустили ослабевшую здоровьем Вареньку в сопровождении сестры на вакацию домой. Вот, впервые тоже прибудут в родную усадьбу. На две недели только, но уж хоть так.
– Да уж, – усмехнулся Михаил и взглянул на герб над их дверями. – Что нам-то дома не сидится?!

На серебряном поле щита был изображён плывущий военный корабль. Увенчан щит дворянским шлемом с короной, над которым тянется рука в латах с тремя стрелами. Концы стрел обращены влево... «Вот оно, моё гнездо... Однажды я окажусь на таком военном корабле и буду с честью защищать родные края», – промелькнуло в мыслях Михаила, но от своих мечтаний пришлось пока отвлечься...

Не успел он расслабиться после приезда, как снова пришлось, как бы душа ни была против, садиться в карету и отправляться в путь. «Хорошо, что путь недолог», – вздохнул Михаил, когда экипаж с ним и родителями уже подъезжал к усадьбе Гриневых.



И снова парадный зал, снова оказался Михаил перед Гриневым Игорем Ивановичем и его двумя дочерьми...

Девочки скромно стояли в стороне. У старшей, которая на голову выше сестры, волосы были тёмно-русые и глаза карие. Сёстры не были похожи друг на друга, когда смотришь на них с первого взгляда, но потом замечаешь, что форма губ и носики одни и те же, как и «кошачьи» глазки с пышными тёмными ресницами.

Михаил мельком бросил на них взгляд. Варенька, исподлобья ему улыбнувшись, продолжала смотреть и будто чего ждать, пока старшая сестра терпеливо ждала, как Михаилу показалось, когда эта встреча закончится и сможет заниматься своими любимыми делами.

Приветствия, восхищённые речи, беседы за чаем продолжались ещё некоторое время, пока не наступил вечер. Тогда Михаил смог на некоторое время выйти прогуляться в саду: «Наконец-то, побыть одному без рассказов о цели своей учёбы или как она проходит... Да ещё и сидеть слушать этих фарфоровых девиц, как им там расчудесно в институте...».

– Витязь, витязь, – послышался ему голос Вари, как только он ступил на тропу сада.
– О нет, молю, – выдохнул он в недовольстве и остановился. – Что тебе опять, зануда? – повернулся он и встретился с её разыгравшимся взглядом из-под полы кружевной шляпки.

Варя стояла перед ним в светлом лёгком платьице с такими же кружевными, как шляпка, перчатками и зонтиком, а рыженькие кудри переливались от солнца весёлыми искорками.



– А ты, значит, гардемарин теперь? – хихикнула она. – Ишь, как вымахал! – подняла она руку, но не смогла дотянуться до его макушки.
– Да, я с мая в звании гардемарин! Ещё немного, и буду мичман! А ты всё такая же, надоедливая и маленькая, – покривлялся Михаил в ответ.
– Я не маленькая! Мне уже десять, – показала Варя ему язык.
– Ну и воспитали же тебя там в твоём райском институте, – покачал головой Михаил. – А мне пятнадцать!
– Зануда! – воскликнула Варя и поставила руки в боки.

– А, ну тебя, – махнул Михаил рукой и пошёл дальше, не желая вступать снова в беседу, всё надеясь, что собеседница не отправится следом, как обычно и делала.
– Ай, я прямо попала впросак, – шла она, действительно, за ним.
– И что же это значит, скажите мне на милость, сударыня? – засмеялся Михаил и снова остановился.
– А то, – только и ответила Варя, крутясь плечами перед ним.
– Да, – протянул он. – Знаешь, чем чешут шерсть?
– Нет, – удивлённо взглянула Варя.
– Ну да... Откуда тебе... Деревенские девочки в твоём возрасте уже прясть могут!

– Хмм, – сложила руки на груди она. – Подумаешь! Я дворянка! И я многое умею тоже!
– Так вот, – продолжал Михаил поучительно. – Барабан, что крутится в той машине, чтобы шерсть расчесать, называется просак. И если твоя рука, к примеру, попадёт туда, то искалечишься, если руки не лишишься.
– Давай в салочки поиграем? – встала она вдруг с жалостливым выражением лица и сложила зонтик. – Мне скучно! Сестра не желает бегать, её только вышивание да книги увлекают. Она же старая уже. Ей вон, через неделю шестнадцать будет!
– Ты даже не слушала, что я сказал, – махнул Михаил рукой и поплёлся дальше.
– Ах, давайте поиграем, господин гардемарин, – следовала Варя рядом. – Я обещаю, я буду хорошо учиться и много буду знать! Но я хочу играть!



– Эх ты, – вздохнул он, и, ущипнув её в бок, бросился бежать прочь с радостным воскликом. – Салочки! Попробуй догони!

Они бегали снова по саду, выбежали вскоре на луг и там резвились в догонялки, пока Михаил не поймал Варю совсем на руки и не закружил. Опустившись в весёлом хохоте на траву, они легли и уставились на плывущие над ними разных форм облака...

– Такие пушистые! – указала на них Варя, сияя счастливыми глазками. – Вон то облачко на котика похоже!
– Ну да, – согласился Михаил.
– А знаешь колыбельную про котика? – села Варя.
– Нет... Другие знаю,... от сестры, – так и смотрел на облако Михаил, вспоминая, что сестры нет у него уже долго, а колыбельные пела ему лишь она.
– А как умерла твоя сестра? – насторожилась Варя, на что он удивлённо взглянул и улыбнулся:



– А тебя про смерть обучили?!
– Мa chere* рассказала... У неё мама умерла, когда мы только в Смольный прибыли, – закивала она. – Теперь мы подруги. И друг другу колыбельные поём.
– Моя сестра умерла от воспаления лёгких, – снова лёг Михаил глядеть на облака, а Варя, став гладить нежно по роскошным его чёрным кудрям, тихонько запела...

Она так складно и ласково напевала, что Михаил, не смея взглянуть и не имея больше мочи глядеть на облака, закрыл глаза, чтобы не выпустить подступивших слёз:

Баю-баюшки-баю,
Баю Вареньку мою.
Приди котик ночевать,
Мою дочку покачать.
Уж как я тебе, коту,
За работу заплачу:
Дам кусок пирога,
Да кувшин молока.
Уж ты ешь, не кроши,
Больше, котик, не проси!

– Хватит, – не выдержав больше, Михаил сорвал один из цветов рядом, который спрятал в карман.

Он встал и отправился назад к усадьбе, а Варя вновь шла следом...


* Мa chere – дорогуша

Продолжение - http://www.proza.ru/2014/09/21/1204