Серый. Рассказ. Братья наши меньшие

Во дворе нашего пятиэтажного дома часто появляются собаки. В одиночку, парой, а то и целой стаей они колесят по двору, обнюхивая каждый куст, обследуя мусорные баки, затем останавливаются, поджидая своих собратьев. Немного постояв, побрехав направо и налево, будто решая, куда им двинуться дальше, они бегут со двора, виляя хвостами.

 Это бездомные, брошенные бездарными и нерадивыми хозяевами собаки разной породы и разного пола. Особого вреда от них не было, за исключением разорённых пакетов с мусором, вытащенных ими из мусорных баков. Таким способом собаки пытаются найти себе хоть какое-то пропитание.

Однажды ранним апрельским утром, выглянув в окно, я увидела собаку, не похожую на тех, которые появлялись ранее. Она долго выглядывала из-за широкого ствола старой берёзы, внимательно смотрела на наш первый подъезд и поворотом головы провожала всех выходящих и входящих людей.

Наконец она вышла из своего укрытия и села на асфальте у края пешеходной дорожки напротив входных дверей. Её  короткая шерсть тёмно-серого цвета на спине переходила в более светлые тона на передней части туловища; сильная, с хорошей мускулатурой спина и шея; среднего размера, вертикально стоячие уши с острыми концами; миндалевидные, чуть косо поставленные темные глаза выдавали благородную породу. Это был кобель породы «Немецкая овчарка».

Целый день собака не отходила от подъезда. Она вставала с места при виде мимо проходившего жильца, обнюхивала его, проявляя свой уравновешенный, добрый нрав, и опять садилась на облюбованное место, огибая шикарным хвостом нижнюю часть туловища.

Когда овчарка уходила, где ночевала и чем питалась, никто не знал. Но рано поутру она опять сидела на прежнем месте. Так прошло три дня. Все жильцы подъезда, а вскоре и всего дома познакомились с ней, оценив её высокий собачий интеллект.

Дети назвали собаку Серый. И Серый  отзывался на эту новую кличку. А может быть, это и была его настоящая. Он оставался верен жильцам именно нашего подъезда: видимо, бывший хозяин жил в первом подъезде.
- Эх, бедолага, – говорил Михалыч, семидесятипятилетний старик. – Откуда ты появился? И где твой хозяин?

Михалыч вынес для Серого большую алюминиевую миску с пшённой кашей и поставил у стены дома. Все жильцы подъезда считали своим долгом покормить Серого.
Степан Иванович, работавший на деревообрабатывающем комбинате, построил знатную будку. Вечером он поставил её позади дома под своим окном первого этажа и сказал Серому:
 - Пойдём, друг, покажу тебе твоё спальное место. Будем ночью охранять друг друга.

Дом наш стоит на окраине посёлка, за которым располагается лес. Так что собачья будка никому не мешала.
Серый же, видимо, в прошлой своей жизни привыкший заботиться о своём хозяине, платил всем своей собачьей заботой. Девятилетних Кольку и Мишку сопровождал до школы, поочерёдно подавая им на прощанье свою лапу с округлой жёсткой подушечкой.
- Серый, встречай нас после школы, – говорили дети.
И Серый встречал, ни разу не опоздав к назначенному сроку. Он скромно сидел за углом школьного забора и терпеливо ждал.

Каждое утро после завтрака Михалыч совершал прогулку в лес и брал с собой Серого. Если старик ненароком задерживался, Серый умудрялся открывать входную дверь подъезда (тогда ещё не было кодовых замков), заскакивал на второй этаж и легонько стучал лапой в дверь квартиры своего приятеля.

Днём у Серого тоже было много дел. Молодая женщина Ирина, отправляясь в магазин с детской коляской, в которой спал восьмимесячный сынишка, говорила:
- Пойдём, Серый, поможешь.
Она оставляла коляску у входа в магазин, а сама шла за покупками. Серый деловито обходил вокруг, затем со строгим видом усаживался мордой к коляске. Попробуй, подойди!

Три раза в неделю из частного сектора к своей пятилетней внучке приезжала Нина Петровна. Теперь она смело оставляла велосипед у подъезда: знала, что Серый не позволит никому его забрать. А ведь раньше были частые случаи кражи велосипедов. Среди пострадавших однажды оказалась и Нина Петровна.
- Благодарю тебя, Серый, за службу, – говорила она на прощанье, угощая своего сторожа лакомой куриной ножкой.

Наступило лето. Тётя Маша с четвёртого этажа, которая только что пошла на пенсию, часто ходила в лес то за ягодами, то за грибами. Серый также считал своим долгом её сопровождать.
- Спасибо, спасибо, друг. Ты надёжный защитник. С тобой в лесу не страшно и весело, – говорила она, ласково гладя его по спине…


 Красавица-кошка Муся жила на первом этаже в квартире номер три. Её красота покоряла всех: ярко-рыжая пушистая шерсть, белая манишка на груди, такие же белоснежные лапки и рыжий пушистый хвост с белым кончиком. Муся грациозно похаживала по подоконнику или картинно сидела за закрытым окном как на витрине. Если окно открывали, она изящно выгибала спину, вытягивала свои передние лапки, а потом долго лежала, нежась под лучами ласкового солнца. Иногда она поворачивала голову в сторону двора и глядела, точно проверяя: любуются ли ею. Прохожие, действительно, часто останавливались и любовались.

Серый в свободное от своих дел время по-прежнему сидел на своём излюбленном месте. Он и Муся не могли не заметить друг друга. Как только Муся появлялась в открытом окне, Серый начинал волноваться: он слегка рычал, перебирал передними лапами, выставляя их вперёд, ложился и опускал голову. А Муся гордо глядела на него и отворачивалась. Ни кошачьей, ни собачьей ненависти не было.

Однажды Муся легко спрыгнула с подоконника открытого окна на выступ подвала, который находился чуть ниже. Прошлась по нему, как по подиуму. Внимательно посмотрев на Серого, соскочила на низкий заборчик, который огораживал палисадник, и застыла.

Серый осторожно подал голос, но не улёгся, как было раньше, а наоборот, весь напрягся и ждал.
Красавица Муся, постояв ещё немного на заборчике, спрыгнула на землю и спокойно, даже лениво подошла к Серому и уселась рядом точно в такой же позе.

Серый постучал лапами, слегка хлопнул кончиком хвоста о землю, посмотрел на Мусю, облизнулся и замер.
С тех пор эту необычную парочку часто видели вместе. Других же кошек Серый не признавал…

Лето закончилось. Октябрьская стужа и ненастье заставили жителей нашего подъезда принять решение перевести Серого на ночлег в подъезд под лестницу. Михалыч перенёс туда миску, из которой ел Серый. Тётя Маша постелила  старый коврик и показала всеобщему любимцу его новый ночлег.

Как-то поздним  вечером я возвращалась домой. Холодный ветер захлопнул за мной дверь подъезда. У лестницы первого этажа я увидела двух молодых парней лет двадцати. Лицо одного из них мне было знакомо: он жил в соседнем доме. Серый стоял на задних лапах, а передние были в ладонях молодого человека. Второй гладил шею нашего Серого.

Играя с  детьми, Серый часто вставал на задние лапы, опираясь на чьи-то руки или грудь, и норовил другу лизнуть щёку.
- Ещё не наигрались? – спросила я молодых людей, не подозревая ничего плохого.
- Проходите, проходите, – приветливо улыбаясь, ответили они мне.
Чувствуя озноб во всём теле от пронизывающего холодного ветра, я поспешила на третий этаж к себе в квартиру.
 
Согревшись, уютно устроившись на диване у телевизора, я неожиданно подумала о тех двоих: «К кому они приходили?»  Вдруг вспомнился искренний недоумённый взгляд тёмных глаз Серого, его свисающий изгибом хвост. Торопясь, я не придала этому никакого значения. Теперь же мне стало тревожно и как-то не по себе.

Я быстро надвинула домашние тапочки на босу ногу и в одном халате спустилась на первый этаж… Ни молодых людей, ни Серого не было. «Наверное, пошли погулять на улицу», – успокаивала я себя, но тревога осталась.

Утром, выглянув в окно, я увидела у подъезда Михалыча.
- Серый, Серый, где ты? – звал он своего четвероногого друга.
Серого не было целый день. Не появился он ни к вечеру, ни утром следующего дня. Михалыч пошёл на прогулку один… На обочине дороги у леса он увидел Серого. Его безжизненное тело лежало припорошенное первым лёгким снежком, шея была туго затянута тонким резиновым шнуром…

Михалыч и Степан Иванович вместе с ребятишками похоронили Серого в лесочке под большой берёзой недалеко от дороги. Потерю всеобщего любимца долго переживали всем подъездом. Михалыч особенно. Он стал молчалив, перестал ходить на утренние прогулки. Ближе к весне я подарила ему серенького щеночка, с которым он уже никогда не расставался. Свою вину перед Серым я чувствую до сих пор.