Юбочник

ВНИМАНИЕ!
Возрастное ограничение: 18+

В одно прекрасное, раннее, весеннее утро, проснувшись в постели очаровательной и совершенно незнакомой блондинки, Роман Григорьевич, зевая, вдохнул заполнивший спальню нежный аромат духов хозяйки, перемешанный со сладким запахом любви, которой они занимались всю ночь. После чего, огорчённо сделал вывод о том, что превращается в самого обыкновенного БАБНИКА. И дело не в том, что он уже был женат три раза, поочерёдно уходя от супруги к любовнице, и не в том, что где бы он ни работал, он везде заводил служебный роман. Просто, он очень любил женщин и не мог пропустить мимо себя ни одной юбки.
При этом он не считал себя «кобелём», запрыгивающим на первую, попавшуюся на его пути, «сучку». Ни сексуально-озабоченным придурком, который трахает без разбору всё, что шевелится. Ни половым агрессором-рекордсменом, который, ради спортивного интереса, пытается поиметь наибольшее количество баб. Ни сексуальным эстетом-коллекционером, срывающим невинные «цветки» девственности.  Он чувствовал себя ИССЛЕДОВАТЕЛЕМ, путешествующим по тайным тропам женской души и тела, пытаясь отыскать и разгадать ту единственную загадку, которая, как известно, есть в каждой женщине. И как только он «открывал» для себя очередную женскую суть, он, словно мореплаватель, отправлялся на поиски новых, ещё неизведанных им таинственных и необитаемых «островов». Таких, абсолютно разных, жарких, холодных, экзотических, диких, неприступных, но безумно красивых «островов». Чтобы найти очередное «сокровище» и, воткнув свой «флаг» в благодатную и покорённую им «почву», обогащённым и удовлетворённым вновь отправиться в очередное романтическое «плавание».
Что касается того «берега», к которому он «причалил» минувшей ночью, и спящей рядом блондинки, то их любовная история началась около года назад, когда он впервые увидел этого кудрявого ангела с голубыми, как небо, глазами в обменном пункте валюты одного местного банка. Этот банк находился неподалёку от его работы, в нём-то она и работала кассиром, а он с каждой зарплаты покупал в этом банке одну стодолларовую купюру и откладывал её в свой тайничок, расположенный в днище домашнего цветочного горшка с растущим из него «денежным деревом». Этот ежемесячный ритуал был посвящён его мечте, которая, по подсчётам Романа Григорьевича, должна была сбыться ровно через десять лет, превратившись из зелёненьких долларовых бумажек в чёрный, новенький, блестящий мотоцикл марки «ХАРЛИ-ДЭВИДСОН».
Каждую ночь «Харлей» снился Роману Григорьевичу, и его грубое рычание действовало на крепкий сон мечтающего, лучше всяких колыбельных и снотворного. Он, как медведь в зимней спячке, лежал в своей кровати, словно в берлоге, и, рыча во сне в унисон с мотоциклом, мечтал проспать все эти десять лет как одну ночь, чтобы проснуться и обнаружить возле себя свою мечту. Но каждый раз, просыпаясь, он обнаруживал возле себя, не рвущегося на асфальтированную волю ретивого, «железного коня», пыхтящего парами бензина, а спящих красавиц, пахнущих парфюмерным букетом французских цветочных лугов.
Слабый пол был тем единственным сильным средством, способным смягчить разочарование от пробуждения и немного отвлечь его от мечты. Девушки были для него успокоительным средством, НАРКОТИКОМ, злоупотребляя которым, он со временем «подсел» на это нехитрое, приятное дело и стал сексуально-зависимым от женского «обезболивающего». В связи с этим, он щедро тратил, оставшуюся после покупки стодолларовой купюры, зарплату, на свой внешний вид и донжуанские аксессуары: цветы, духи, шампанское. Чтобы при помощи этого «арсенала» кружить головы наивным дурочкам и обменивать всё своё мужское обаяние на «дозу» заветного тестостерона, который, устремляясь по венам, уносил его в прекрасный мир наслаждений и экстаза.
Копить деньги он начал ещё в двадцать три года, после того, как впервые увидел мотоцикл в автомобильном журнале и влюбился в него с первого взгляда. С тех пор, вырванная страница из журнала висела над его кроватью в рамочке как дорогая проститутка в витрине улицы «Красных фонарей» и, дразня его своими железными, блестящими формами, стимулировала его к накоплению необходимой суммы.
Спустя девять лет, ровно за один год до «дня рождения» его мечты, к тридцати двум годам, у него уже было накоплено десять тысяч долларов и попутно «съедено» около сотни женских сердец. К некоторым он привязывался и даже женился на них, но они не дотягивали до его тарахтящей мечты, со временем «приедались», а их наркотическо-успокоительный эффект угасал. Его избалованное сознание требовало новых, более сильнодействующих женских чар, спонтанно вспыхивающих и горячих, как огонь. Тогда, чтобы высечь в себе эту опасную «искру зажигания», он пустился «во все тяжкие» и начал соблазнять девушек на вечеринках (уединяясь с ними в туалете), на последних рядах кинотеатров, в отдельных vip-залах ресторанов, на заднем сидении такси (во время поездки), на лестничных клетках подъездов (облокачивая на перила случайно встретившихся на его пути незнакомок), в лифтах, в примерочных кабинках магазинов, в процедурных кабинетах медицинских учреждений, и даже над городом, в кабине башенного крана. Да, да. Не удивляйтесь! Трахать женщину на стометровой высоте, представляя её «принцессой», заточённой в высокой башне средневекового замка, предварительно «убив» пол-литрового «зелёного змия», это вам не банальные ролевые игры в «сантехника», «медсестру» или «горничную»... Такой «грязный» секс оставляет в памяти несмываемые следы. Ведь балансируя между жизнью и смертью на невероятной высоте наслаждения, от остроты ощущений захватывает дыхание, а пульс зашкаливает, как у пассажира «Титаника», прижавшегося, будто в последний раз, к «корме» незнакомой дамы.
Экстремальный оттенок «башенных» и «безбашенных» сексуальных приключений Романа Григорьевича давал нужный эффект. Вырабатываемый адреналин был очень похож на мотоциклетный и с лихвой заполнял пустующие душевные «баки» хозяина «горючим»-заменителем. От этого «топлива» он «заводился» с пол-оборота даже от самого незначительного намёка на секс и, бросаясь в этот круговорот страстей, разгонял свой сердечный мотор до таких оборотов, что темнело в глазах. Ему было достаточно слегка задравшейся юбки секретарши их конторы, вздымающейся от волнения груди соседки, застрявшей с ним в лифте, распахнувшегося халатика медсестры, измеряющей ему давление. Подобные ситуации пробуждали в нём звериный инстинкт, и он, как змей-искуситель, спокойно, но в то же время уверенно, обвивал тело своей жертвы, нежно воздействуя на эрогенные зоны, шепча ей на ушко комплименты с обещаниями любви и верности. А когда загипнотизированная, окончательно ослабшая и не способная сопротивляться особа доверчиво отдавалась ему, он входил в неё и жалил её прямо в сердце. Он как паук-сердцеед, везде расставлял свои сети очарования, чтобы случайно залетевшая в них хорошенькая «муха», оказалась в его крепких и цепких лапах. Да и сами «мухи» с удовольствием роились вокруг холостого «паука» и были не прочь «залипнуть» в его паутине, думая, что она намазана мёдом. К «мухам», добровольно залетающим в его объятия, он относился как к ежедневной, необходимой для здоровья, сексуальной «пище» и «ужинал» ими в серые будни. А вот в выходные и в праздничные дни, он предпочитал пировать более важными «птицами». Породистые и изысканные «пташки», приманенные и прикормленные сладким романтизмом Романа Григорьевича, кокетливо щебетали о своей красоте, уникальности и важности своего положения в обществе, при этом грациозно изгибаясь и дразня Романа Григорьевича своими ухоженными пёрышками. А он, как «детектор лжи», фильтровал их райские песни, пытаясь услышать в них истинные нотки их тайных желаний. И как только ему удавалось уловить вибрации струн их тоскующей души и «сыграть» на них, «важные птицы» тут же превращались в похотливых, кудахтавших в порыве страсти, куриц с отлетающими в разные стороны перьями.
Иногда его «либидное» любопытство выходило не только за пределы физиологических границ дозволенного, но и за территориально-географические границы. Так, однажды, находясь на отдыхе за пределами нашей Родины, в одной южной экзотической стране, ему вдруг сильно захотелось «разгадать» афроамериканскую «загадку» на иностранном языке. Он увидел её в экскурсионном автобусе во время поездки к местным достопримечательностям. Её темнокожее сочное тело сильно контрастировало с белоснежной улыбкой, беленькими шортиками, обтягивающими упругую попку, и такого же цвета майкой-боксёркой с торчащими под ней не зачехлёнными в бюстгальтер сосками. На голове девушки была надета фирменная бейсболка с названием отеля. Она стояла возле водителя автобуса в проходе между рядами на фоне переднего лобового стекла. Плывущий за стеклом живописный пейзаж просвечивал сквозь силуэт её модельной внешности, очерчивая контуры её сексуальной «рельефности». Её ухоженные ручки эротично прижимали ко рту микрофон, в который она что-то монотонно бубнила. Роман Григорьевич с трудом понимал, что она говорит, так как не был силён в английском, да и похожа она была (по его мнению) больше не на экскурсовода, а на рэп-звезду, поющую в автобусе перед своими фанатами. Ведь большинство мужчин в автобусе с любопытством рассматривали экскурсовода, вместо того, чтобы смотреть вместе с жёнами по сторонам.
После экскурсии по каким-то древним, облезлым, и достаточно грязным (в бытовом смысле) значимым местам города, Роман Григорьевич, с зудящими в паху столь же «грязными» (как достопримечательности) мыслями, подошёл к немного утомлённому поездкой и жарой экскурсоводу. Объяснив на «ломаном» английском, что его безумно заинтересовали местные красоты, но в связи с его несовершенным английским языком он, к сожалению, не смог сполна насладиться колоритом этих прекрасных мест, предложил за отдельную плату провести для него дополнительную экскурсию, чтобы утолить его информационный голод и удовлетворить его возросшее любопытство. Девушка, увидев в руках Романа Григорьевича стодолларовую купюру, гостеприимно согласилась более подробно познакомить гостя не только с современной архитектурой города, но и с красивейшими местами пригорода, когда у неё будет выходной. И уже спустя два дня, Роман Григорьевич, спустил вырвавшуюся из него сексуальную энергию и наполнил ею, лежащую и постанывающую под ним экскурсоводшу. Место, где это произошло, было памятно тем, что именно здесь и зародилась известная на весь мир кофейная плантация. Но в тот момент, благодаря шустрому «семени» путешествующего туриста, хлынувшему в «бухту» гостеприимной хозяйки, это место стало памятно ещё и возможно зародившимся плодом будущего человека с кофейным цветом кожи и русской душой. Занимаясь в кофейных кустах любовью с туземкой, перешедшей во время совокупления с английского языка - на местный, Роман Григорьевич представлял себя грубым рабовладельцем, наказывающим собирающую кофе рабыню за недобросовестный, по его мнению, труд. Запах кофе, смешавшийся с запахом вспотевших тел, глубоко въелся в память Романа Григорьевича и, с тех пор, каждый раз, когда он пил кофе, этот запах напоминал ему тот «горячий шоколад», который он жадно «испил» в тех кофейных плантациях.
«Сорвав» и попробовав экзотический «плод», сексуальный аппетит Романа Григорьевича не на шутку разыгрался, и, вернувшись из отпуска, он захотел вкусить ещё и запретный…
Жена директора медицинского центра, где работал Роман Григорьевич, серьёзно увлекалась большим теннисом. На неё-то он и «положил» свой отдохнувший глаз.
Её фотографии в короткой юбке и с большой ракеткой были развешены по всему кабинету босса, и в те недолгие моменты, когда босс вызывал Романа Григорьевича к себе, чтобы отчитать за недобросовестный, по его мнению, труд, Роман Григорьевич, виновато уставившись на висящие за спиной босса фотографии, мысленно заталкивал свой толстый член в его жену, а её толстую ракетку, мысленно, заталкивал в задницу орущего на него руководителя. И когда босс, в очередной раз, «спустил на него собак», он твёрдо решил спустить своих «спермотвеллеров» - на его жену. Причём НЕ МЫСЛЕННО, как обычно, а наяву. Так сказать, чтоб было за что «получать». Притворяться любителем тенниса, чтобы постепенно и издалека «подкатывать» к жене босса свои, чисто выбритые и блестящие как у кота, яйца, он не стал, а решил действовать нагло и прямолинейно.
Подъехав к дому босса, он постучал в дверь. На пороге появилась заспанная супруга руководителя в коротеньком шелковом халатике. Осмотрев незваного гостя с ног до головы и, узнав в нём коллегу мужа, зевнув, заметила, что они с мужем, вероятно, разминулись, так как её муж минут двадцать назад уехал на службу. Роман Григорьевич объяснил ей, что её муж так торопился на работу, что забыл дома совесть, которая не позволяет ему кричать на подчинённых и что он, во что бы то ни стало, должен отыскать эту потерянную совесть и отвезти её боссу. Легонько оттолкнув в сторону недоумевающую и ничего непонимающую молодую женщину, Роман Григорьевич бесцеремонно вошёл в дом и приступил к поискам.
- Что вы себе позволяете? – требовательно вопрошала женщина, на ходу протирая заспанные глаза, думая, что ей это всё снится.
- Мне неприятно, что ваш муж орёт на меня НИ ЗА ЧТО. Я понимаю, что он босс, но моё терпение лопнуло! И держитесь от меня, пожалуйста, подальше. А то моё лопнувшее терпение может забрызгать и испортить ваш элегантный халатик, похожий на праздничное платье королевы Британии с выпускного бала по поводу окончания школы, – бархатным басом предупредил Роман Григорьевич и, нежно «прогладив» взглядом обтягивающий «точёную» фигуру женщины халат, продолжил наигранно заглядывать в шкафы, под стол и под диван.
От такого пронизывающего сквозь халат взгляда, по телу женщины побежали мурашки.
- Может вы приедете, когда муж будет дома и вместе с ним поищете его совесть? – «растаяв» от неожиданного комплимента, смущённо предложила женщина, сменив тон - на более доброжелательный, и слегка покраснела.
- Благодарю вас, но моя брутальность не поддерживает все эти гомосятские игры и не позволяет моей ориентации менять «курс». Не хочу вас разочаровывать, но дяденьки не в моём вкусе. Я убеждённый ЖЕНОЛЮБ.
- Аааа.. Кажется я догадалась! Вы чужих ЖЁН ЛЮБите? – тем же ироничным тоном, кокетливо, с нотками еле заметной ревности, спросила жена босса и пристально посмотрела в глаза Романа Григорьевича, чтобы проследить за его реакцией на услышанное.
-  А я догадался, где прячется его совесть. Она утонула в ваших глазах и увязла в глубинах вашего любвеобильного сердца. Он может и хотел бы вернуть её взад, но вы ему «НЕ ДАЁТЕ». Вот он и злой, как собака, – эротичным шёпотом, не двусмысленно, намекнул Роман Григорьевич, не отводя глаз от постепенно увеличивающихся от возбуждения зрачков женщины. – Может, мне удастся кончиком языка зацепить его увязшую совесть и вынуть её из глубин вашей души? – спросил Роман Григорьевич, и, не дожидаясь какого-либо ответа, крепко прижав к себе женщину, жадно впился в её рот.
Через полчаса, полностью удовлетворённый физической компенсацией, уплаченной женой босса за моральный ущерб, причинённый её мужем, без всякого угрызения совести, «пометив» очередное семейное «гнёздышко», Роман Григорьевич (в ранге неофициального заместителя босса по супружеским обязанностям) отправился на работу, чтобы лично вручить образные рога этому бешеному «оленю» и повесить их у него в кабинете над головой вместо портрета его жены-«пенисистки».
«Разряжаться» и успокаивать нервы таким способом Роману Григорьевичу приходилось достаточно часто, и своё раздражение он часто «топил» не в вине, а именно в бурлящей в нём страсти, беспощадно бросая возникающие стрессовые ситуации в пучину секса и разврата. Выражаясь спортивно-борцовским языком – переводя оппонента в «партер», укладывая инициатора конфликта в лежачее положение. После одного такого «спарринга» между Романом Григорьевичем и соседкой-собачницей, трёхлетняя война переросла в крепкую «соседскую дружбу».
Дело в том, что обожающая собак соседка, живущая над Романом Григорьевичем в квартире сверху, не могла иметь детей, и, видимо, срывала свою злость на соседях, «имея» их - своей собакой. Ну, а коль Роман Григорьевич жил под ней, то и затрахивала она в первую очередь его.
Со своей маленькой, визгливой шавкой она сюсюкалась целыми днями, а с шести утра эта четвероногая тварь бегала над головой Романа Григорьевича, цокая своими длинными когтями, тявкая и скуля от радости, что «мама» скоро поведёт её в садик погулять. Его тактичные замечания, как правило, всегда сопровождались истеричным криком соседки и звонким лаем её собачонки. И этот затянувшийся конфликт мог длиться вечно, либо закончиться драматично. Если бы летом, во время грозы, в их доме не отрубился свет и застрявший между этажами лифт не «заключил» враждующие стороны в свои клаустрофобные «объятия». После той внезапной остановки лифта включившийся тусклый аварийный свет как-то по-особенному осветил испугавшуюся соседку. Представшая совершенно в другом, интимном свете, соседка не показалась Роману Григорьевичу такой уж и противной. Внимательно рассмотрев её фигуру сквозь намокшее от дождя летнее платьице, эротично облепившее её попу, стройные бёдра и ещё упругую, вздымающуюся от волнения грудь, Роман Григорьевич сделал для себя удивительное открытие, что оказывается соседке было не больше сорока лет. В ту молчаливую неловкую паузу между ними почему-то не «пробежала кошка» (как это бывало обычно), а пробежало что-то другое, волнительное, стремительное и возбуждающее. Молча, не говоря ни слова, они бросились в объятия друг друга. Охваченные внезапным желанием, влажные тела, как проснувшиеся бурлящие вулканы, выплёскивали из себя накопившуюся взаимную ненависть, восполняя её любовью. Подвизгивающая в ритм их страстного совокупления псина удачно заглушала стоны своей хозяйки, делая их примирительный акт неслышимым для окружающих. Да и грохочущая гроза с льющим, как из ведра ливнем, окончательно «утопила» звук, качающейся между этажами и поскрипывающей лифтовой кабинки, искупав его в своих дождевых «овациях».
У некоторых читателей мог возникнуть вопрос: А КЕМ ЖЕ РАБОТАЛ Роман Григорьевич, раз у него оставалось столько времени, а главное СИЛ, на такое количество женщин? Ответ прост: «Сколько волка не корми, он всё равно в лес смотрит!» И как считал Роман Григорьевич -
Где б, ни работал ловелас
И как бы он ни уставал,
Всегда на бабу сил хватало
И у него, всегда ВСТАВАЛ!
Да и в отличие от «подкаблучника», работа «юбочника», где бы, и кем бы, он ни работал, никак не может влиять на его сексуальную жизнь. Если только он не работает гинекологом. А в случае с Романом Григорьевичем, специфика его профессии СЕКСОЛОГА, не отвращала от голого женского тела, а, наоборот, загадочно скрывая прелести посетительниц под одеждой вместе с их интимными тайнами, ИНТРИГОВАЛА, плодотворно влияя на функцию его предстательной железы, тонизируя её ежедневными визитами как замужних, так и одиноких пациенток.
По долгу службы, Роман Григорьевич был вынужден выслушивать подробности сексуальных отношений очаровательных пациенток, их фантазии, сопровождающиеся детальным описанием физиологических ощущений, испытываемых во время тех или иных ролевых игр и физическо-акробатических экспериментов с телом. Как любой живой человек и здоровый мужчина, углубляясь и вникая в суть проблемы, он часто возбуждался от услышанного, а иногда так увлекался какой-нибудь симпатичной посетительницей, что прикрываясь и оправдывая свои действия врачебной клятвой Гиппократа, оказывал не только психологическую помощь, но и неотложную ФИЗИЧЕСКУЮ, забыв об этических нормах поведения и о христианской заповеди «не поимей жены ближнего своего». Конечно же, он как хороший профессионал прекрасно разбирался в психологии семейных отношений и отлично представлял, чего хотят мужчины и, особенно, чего хотят женщины. Знал слабые места слабого пола, и умело этим пользовался как в работе, так и в жизни.
Не пыльная работа приносила Роману Григорьевичу не только деньги, приближающие его к заветной мечте, но и поднимала его социальный статус превосходства над женщинами. Ежедневный рабочий процесс напоминал ему кастинг, на котором красавицы поочерёдно заходя в его кабинет, как Шахерезады, рассказывали ему тысячи эротических историй о «неудовлетворительном» поведении своих сексуальных партнёров и умоляли, чтобы он совершил чудо и научил их быть счастливыми, превратив их сказки в быль, а не в пыль. А он, как всемогущий султан, должен был выбрать самую достойную и «возбудительную» рассказчицу, чтобы дослушать финал лучшей фантазии его рабочего дня - ночью, в уютном будуаре «победительницы».
Давайте всё же перенесёмся из мягких кроваток предыдущих «жриц любви» Романа Григорьевича, в то прекрасное, весеннее, раннее утро, с которого начался день и этот рассказ. В тёплую постельку мирно сопящей блондинки, год назад удачно «подцепившей» Романа Григорьевича на свой «крючок» и на ту соблазнительную «наживку», которую мужчины наивно считают «загадкой». А вот аппетитная составляющая той «наживки», на которую он клюнул, не имела никакого отношения к гастрономическому пути, проходящему к его сердцу через желудок, а заключалась в следующем…
Когда Роман Григорьевич впервые увидел молоденькую блондинистую кассиршу, «плавающую» в зелёном море денежных знаков, словно Русалка в своей стеклянной кабинке, напоминающей большой аквариум, для него банк, в тот же час, превратился в большую стеклянную банку, сказочную «Аква-галерею», где он раз в месяц имел удовольствие заворожённо смотреть сквозь толстое стекло на «спектакль» с названием «ОБМЕН ВАЛЮТЫ», с восхитительной «Сиреной» в главной роли.
Каждый раз, эта белокурая бестия превращала обычный процесс обмена денег в ненавязчивое, еле уловимое взглядом, эротическое шоу.
Прежде чем выдать Роману Григорьевичу купленную им стодолларовую купюру, она могла что-то прошептать своими полными и сочными губами, изображённому на ней Бенджамину Франклину, могла невзначай провести купюрой по своим длинным волосам, а иногда, незаметно привстав, умудрялась даже подкладывать купюру на пару секунд под свою попу, что неимоверно «заводило» Романа Григорьевича. Сначала он думал, что она очень сильно верит в приметы и пытается, таким образом, «притянуть» к себе финансовую удачу, но и мысль о том, что она просто заигрывает с ним, оказывая ему знаки внимания через денежные знаки, тоже сильно распаляла его интерес к этой таинственной особе. В итоге, её ежемесячные магические манипуляции с деньгами довели его влечение до «кипения» и он, бурля своими тестостеронами на весь банк, решил, во что бы то ни стало, «ВЗЛОМАТЬ» этот шестидесятикилограммовый банковский «сейф» на длинных ножках. ВСКРЫТЬ «ящик» этой сексапильной «Пандоры», сверкающей своими голубыми глазами, словно бриллиантами, сквозь стеклянную бронированную перегородку, напоминающую витрину ювелирного магазина.
Для того, чтобы «залезть» в эту красивую блондинистую головку, отыскать в куче всякого ненужного хлама секретную «кнопку», отключающую мозг и охранную «сигнализацию», защищающую её тело и душу от сексуальных обманщиков, после чего не торопясь, попытаться подобрать «ключик» к её сердцу, и, вставив его в её «замочную скважину», овладеть теми богатыми «ресурсами», которыми её одарила природа, Роман Григорьевич перешёл от пассивно-созерцательных действий к активно-домогательным.
Аккуратно, как профессиональный «медвежатник», он постепенно и методично подбирал «отмычки» к сердцу блондинки в виде любовных записочек, которые он всовывал между рублёвых купюр. Каждый раз, просовывая записки внутрь кабинки вместе с деньгами, как в «свинку-копилку», Роман Григорьевич наблюдал за её реакцией, рассчитывая услышать в ответ эмоциональный радостный «визг» счастья или хотя бы увидеть её одобрительную улыбку. Но она, сначала, совсем не обращала на записочки никакого внимания и, хладнокровно, как профессиональная баскетболистка, метко бросала их в мусорную корзину. А когда поняла, что они «заваливаются» между купюрами неслучайно, краем глаза стала «почитывать» их содержание, перед тем как послать «любовное послание» в мусорное ведро.
Роман Григорьевич тщательно подбирал текст сообщений, и с каждым разом этот текст становился всё откровеннее и откровеннее:
«ЭТО ЕДИНСТВЕННЫЙ БАНК В МИРЕ, В КОТОРОМ АНГЕЛ РАБОТАЕТ КАССИРОМ!»
«НИКАКОЙ ЗВОН МОНЕТ НЕ ЗАГЛУШИТ СТУК МОЕГО СЕРДЦА, КОГДА Я ВИЖУ ТЕБЯ!»
«ТВОИ ЗОЛОТИСТЫЕ ВОЛОСЫ СВЕТЯТ ЯРЧЕ СОЛНЦА И ЗОЛОТА САМОЙ ВЫСШЕЙ ПРОБЫ!»
«Я ГОТОВ ЦЕЛОВАТЬ ДЕНЬГИ, К КОТОРЫМ ТЫ ПРИКАСАЛАСЬ!»
«ЕСЛИ БЫ ТВОЙ ПОРТРЕТ БЫЛ ИЗОБРАЖЕН НА КУПЮРАХ, ТО ОНИ СТАЛИ БЫ БЕСЦЕННЫ, И Я ПРИОБРЁЛ БЫ ВЕСЬ ИХ ТИРАЖ ПО ЛЮБОМУ КУРСУ! А ЕСЛИ НА МОНЕТАХ, ТО Я НОСИЛ БЫ ОДНУ ИЗ НИХ НА ГРУДИ (НА СЧАСТЬЕ) ВМЕСТО КРЕСТИКА И ВЕРИЛ БЫ НЕ В БОГА, А В ЛЮБОВЬ!»
И только после того, как он пошёл в ва-банк, и просунул ей записку с явным намёком: «Я ХОЧУ РАЗОРВАТЬ ТВОЮ УПРУГУЮ «БАНКНОТУ» И, РАСПЕЧАТАВ ТЕБЯ, СТРАСТНО МЯТЬ ТВОИ КЮПЮРЫ», её «замочек» щёлкнул и она, кокетливо отворив деньгоприёмник, выдала ему очередную новенькую стодолларовую купюру, но уже с написанным на ней номером своего телефона.
Переполняющая душу Романа Григорьевича радость взорвалась, как залп салюта в «День Победы» и, разлетевшись по всему его телу мурашками, торжественно пропела:

О, этот сладкий миг победы!
Он даже слаще секса самого,
Когда процесс её завоевания,
Приятней тела обладания,
Как рыбаку неважен сам улов.

Когда охотник гонится за жертвой,
Он от её испуга сильно возбуждён.
Нагнав трепещущее тело страстно он пронзает,
А после ужина лениво он зевает
От скуки погружаясь в сон.

Он словно рыцарь, осаждая крепость дамы сердца,
Известной неприступностью своей,
Полгода бьётся в стену, покорения добиваясь,
После чего победой долгожданной упиваясь,
Над главной башней белый флаг увидел он.

Держа в руках стодолларовую купюру, номинальная ценность которой из-за написанного на ней номера телефона возросла, примерно, в такой же геометрической последовательности, как и его, возросший от предвкушения предстоящего совокупления, член, Роман Григорьевич, устремился на крыльях любви в своё холостятское гнёздышко, чтобы навести в нём уют и создать, нелогичную для первого свидания, интимную обстановку. Дело в том, что Роман Григорьевич не был сторонником долгих ухаживаний и всегда стремился к честным и открытым отношениям. Ведь если парень с девушкой не подходят друг другу в сексуальном плане, то какой смысл тратить время, силы и деньги на бесперспективные отношения? А вот если в сексуальном плане они удовлетворяют физиологические потребности друг друга, то тогда можно задумываться и о серьёзном продолжении общения и даже о продолжении рода.
Купив по пути бутылку вина с изысканным «букетом» многолетней выдержки, свежий букет утром срезанных в Голландии и доставленных на самолёте тюльпанов, свежую пачку классических презервативов (на всякий случай со вкусом клубники), свежую садовую клубнику с деревенскими сливками последней дойки, Роман Григорьевич, довольный, возбуждённый и немного запыхавшийся, «впорхнул» в дом. Приняв душ, надев свежее бельё и рубаху, он, испытывая лёгкое волнение, нежно взял в дрожащие руки телефон (будто это пульт дистанционного управления от блондинки) и, нажав на нём несколько заветных цифр, оказался в сказке...
Феерично появившаяся перед ним блондинка, как волшебная Фея, весь вечер исполняла любые его желания. А в те недолгие минуты отдыха между «желаниями», она, блистая интеллектом, образованностью и умеренным чувством юмора, заразительно рассказывала о своих гастрономических пристрастиях, рассуждала об искусстве (начиная с живописи восемнадцатого века и заканчивая современным кинематографом), чувственно читала стихи Ахматовой и удивительно чисто пела самые популярные хиты в караоке, при этом озорно прыгая на кровати и изображая из себя звёзд шоу-бизнеса. Но самое главное, она обожала футбол и автомобили и могла увлечённо говорить об этом часами. Она как гейша славянской внешности угождала его слабостям, обильно «промазывая» их нектаром любви. Единственное, чего не помнил Роман Григорьевич, так это то, как подхваченные сильнейшим ураганом страсти, они вознеслись на космическую высоту наслаждения и, прокружив там всю ночь, приземлились, но не обратно на его холостятский «сексодром», а на её просторную кроватку, расположенную в совершенно другом конце города. Но это было уже неважно, так как разбросанная по всей спальне одежда, вперемешку со стодолларовыми купюрами и, лежащая на взъерошенной кровати кассирша, уже «нарисовала» в воображении Романа Григорьевича новую ролевую игру. Он представлял себя самым известный в мире и неуловимым грабителем банков, пять минут назад ворвавшимся в обменный пункт валюты и, оглушив кассиршу, ограбившим его.
Возбудившись, от неожиданно нахлынувших фантазий, он решил доиграть эту «игру» и прервать сладкий сон блондинки, «обменяв» его на сладкий утренний секс по твёрдому «курсу» его резко поднявшегося члена. Нежно раздвинув ноги «обменоприёмника», он технично ввёл свой «секретный ключ». Приняв в себя «ключ» и определив личность «меняемого», «обменоприёмник» тихонько застонал и, спустя пару минут, щедро удовлетворил желание «клиента», «обменяв» крепкий сон на страстный секс.
Насладившись очередной победой, Роман Григорьевич вернулся к своей обычной рутинной жизни. А вот возвращаться в сказку к блондинке он не так уж сильно и стремился. Во-первых, он уже знал её «содержание» и «читать» её второй раз было не так интересно. А во-вторых, «зачитанная» до дыр, потрёпанная «книга», может быть полезна только начинающим «читателям», изучающим «алфавит». Да и её видимо привитое с детства чувство собственного достоинства, скорее всего, не позволяло блондинке навязчиво преследовать его, бегая за ним по пятам и принуждая его, после случившегося, жениться на ней.
Правда, в течение месяца, Роман Григорьевич, нет-нет, да и вспоминал о блондинке и о том лучшем свидании в его жизни. С каждым днём его всё больше и больше заводило её исчезновение, такое же сказочное, как и появление. Она как сбежавшая с его «праздника жизни» Золушка, обронила в его душе хрустальную туфельку, которая впилась своим острым каблучком в сердце, заставляя его ныть от боли расставания.
«НЕУЖЕЛИ Я ВЛЮБИЛСЯ?!» – звенела в его голове мысль, не давая уснуть по ночам и слышать жалобы пациентов на работе.
Он совершенно ничего не мог поделать в этой, абсолютно противоположной для него ситуации. Никакие самые эффективные методики не могли вывести его из этого депрессивного состояния. Ему теперь самому была нужна профессиональная квалифицированная помощь психолога, сексолога, а ещё лучше ПСИХИАТРА. Ведь он сошёл с ума и не знал как «зайти» на него обратно. Бежать в банк, чтобы признаться ей в своих чувствах после столь продолжительного исчезновения, он считал глупостью. Да и она могла подумать, что ему просто захотелось справить «секс-нужду». Поэтому, он решил воспользоваться старым, проверенным способом и, под предлогом очередного обмена денег, попробовать предложить блондинке обменяться ещё и обручальными кольцами.
Еле-еле дождавшись дня зарплаты, надев праздничный костюм, взяв с собой нужную сумму для стодолларового Бенджамина Франклина и записку для блондинки с текстом «ВЫХОДИ ЗА МЕНЯ ЗАМУЖ», «жених» торжественной походкой отправился в банк.
Радостно заколотившееся в груди сердце сообщило о присутствии его «рыбки» в банке. Не сводя со своей белокурой Русалки романтично сверкающих глаз, Роман Григорьевич просунул в окошечко деньги с запиской. Не читая, выбросив записку в мусорное ведро, Русалка, неожиданно превратившись в беспощадную и прожорливую «акулу финансов», не поднимая глаз на Романа Григорьевича, молча, выдала одну стодолларовую купюру и, закрывшись на пятнадцатиминутный технический перерыв, взмахнув хвостом, «уплыла» из кабинета.
В этот раз на купюре не было ни номера телефона, ни какой другой личной информации. От расстройства и непонимания того, что происходит, и почему блондинка сделала вид, будто они не знакомы, у Романа Григорьевича помутнело в глазах, и, расплывшиеся по купюре водяные знаки, стеклись в образную фигу. Ему даже показалось, будто портрет Бенджамина Франклина усмехнулся над ним, после чего приняв привычное выражение лица, повернул голову в купюрный профиль.
Выйдя из банка, Роман Григорьевич растерянно схватился за телефон, пытаясь позвонить ей и извиниться за то, что пропал, и попросить ещё об одном шансе, но в памяти телефона её номер, увы, не сохранился. Перебирая в голове спутанные в клубок мысли, он отыскал и ухватился за конец тоненькой надежды в виде той купюры, на которой она в прошлый раз написала свой телефон, и которая лежит сейчас в его тайничке под денежным деревом. Довольный своей находчивостью и вернувшемуся к нему оптимизму, Роман Григорьевич, заметно оживившись, поспешил домой.
Открыв тайник, на Романа Григорьевича хлынула сначала «волна» ледяной воды, затем волна бензина, которую, тут же подожгли вспыхнувшие от горя глаза, не увидевшие в тайнике аккуратно перевязанную пачку долларов.
Как на ускоренной перемотке перед его глазами пролетела вся жизнь, словно он пронёсся мимо неё на несуществующем мотоцикле до того злополучного дня, когда эта белокурая Сирена околдовала его своими чарами и «развязав» язык вином и страстною любовью, узнав о тайнике, его мечту украла. И поутру в разбросанных купюрах он не признал сокровища свои и не заметил, как на этом мотоцикле, она, как ведьма на метле, умчалась от него.
В отчаянии и состоянии аффекта он бросился обратно в банк.
Не обращая внимания на его истеричные крики с требованием отдать все его деньги, она, хлопая своими безупречно честными и чистыми, как голубое небо, глазками, смотрела на беснующегося по ту сторону стекла Романа Григорьевича немного жалеющим взглядом, спокойно нажимая под столом на тревожную кнопку.
Молниеносно прибывший на место происшествия наряд полиции, инкриминировал Роману Григорьевичу попытку ограбления банка и, оформив все необходимые документы с показаниями свидетелей, подкреплённые записями с камер видеонаблюдения, сопроводили его в ближайшее отделение полиции.
Находясь в одиночной камере предварительного заключения, лишившей его свободы передвижения, но не лишившей свободы мышления, Роман Григорьевич всё же смог посмотреть на всю эту ситуацию со стороны и понять истинные причины случившегося.
Окончательно успокоившись и смирившись с судьбой, он понял, что разгадка этой белокурой «загадки» далась ему слишком дорогой ценой. Но зато, расплатившись за это удовольствие, за этот «наркотик в юбке» не только свободой, крупной суммой, но и мечтой, Роман Григорьевич, помимо удовольствия, всё-таки смог получить ещё и очень важный для себя, простой ответ: – ЛЮБОВЬ БЛОНДИНКИ К БЕНДЖАМИНУ ФРАНКЛИНУ ОКАЗАЛАСЬ СИЛЬНЕЕ. Бледное, сморщенное, зеленоватое лицо бумажного Бенджамина Франклина оказалось для блондинки более привлекательным, чем розовощёкое, мускулистое лицо Романа Григорьевича. И что состоятельная импотенция пожилых мужчин возбуждает девушек сильнее, чем крепкие, подкаченные тела смуглых ловеласов. Что большинство девушек предпочитают безграничный шопинг (с торчащей из их руки платиновой картой), чем безграничный секс с любимым в шалаше (с торчащей из любимого пипиской). В общем, джентльмены предпочитают блондинок, а блондинки - пожилых джентльменов. А точнее, скопленное за их ДЛИИИИННУЮ жизнь состояние. И делают они это для того, чтобы самой не тратить столько долгих лет на аккумулирование капитала, а разбогатев в одно мгновение, как в сказке по мановению волшебной палочки, до старости ТРАТИТЬ деньги, а не свои молодые годы и здоровье на их зарабатывание. Чтобы купить, а точнее бесплатно «вытянуть», этот «лотерейный» выигрышный «билет» и обналичив его, выкинуть «израсходованный» сморщенный бланк, как простую ненужную порванную напополам «бумажку».
Роман Григорьевич понял, что «вскрыл» эту «банковскую ячейку» не для того, чтобы найти в ней сокровища, а для того, чтобы сложить в неё свои. Найденный им «КЛАД» в одночасье превратился в «СКЛАД» пустых фальшивок. А точнее, оказался ловушкой. Капканом, на который его, словно дикого и опасного зверя, изловили и посадили в клетку на цепь, как в зоопарке.
Но почему блондинка охотилась именно на него? Что он ей плохого сделал? ТРАХНУЛ? Так ведь и трахнул-то он её достаточно неплохо! Оказывается, дело было совсем не в нём, а в его стодолларовых «бенджаминах», которые алчная кассирша обменивала Роману Григорьевичу, как бы отдавая их ему на временное «хранение». Помечая их своим запахом, она, как сучка, «привязывала» к себе их, как «кобелей», каждый раз (при расставании), шёпотом клянясь купюрному Бенджамину в вечной преданности, верности и любви.
Дело в том, что у блондинки тоже была мечта, не такая давняя как у Романа Григорьевича, но не менее желанная. Блондинка мечтала о соболиной шубе. О шубе из какого-то облезлого грызуна! Роман Григорьевич, когда узнал об этом, недоумевал:
- «Как можно сравнивать эти две мечты?! МОТОЦИКЛ и ШУБУ? Рычащее произведение искусства и дохлую, вонючую шкуру? Как его ЖЕЛЕЗНАЯ мечта могла проиграть этой мягкой и пушистой «мусипусичной» мечте блондинки?»
Многократно задавая себе одни и те же вопросы и пытаясь по-разному на них отвечать, Роман Григорьевич упорно, как старатель на прииске, «промывал» себе мозг, пытаясь «намыть» среди плавающего в его голове дерьма, золотые истины, пусть и не способные сделать его вновь материально богатым, но хотя бы, способных «проспонсировать» его внутреннее «расследование».
Его мозговые «штурмы» помогли понять, что если бы он не тратил оставшуюся (после покупки стодолларовой купюры) зарплату на «женский наркотик», который отвлекал его от утомительного ожидания, (пока его мечта сбудется), то у него давно уже был бы мотоцикл. Причём не один. И получается, что мечта блондинки «сожрала» его мечту, как лиса - колобка.
А ещё, Роман Григорьевич понял, что мечты не могут сбыться у ВСЕХ. Если сбывается у одного, то НЕ сбывается у другого. И если ты хочешь чтобы твоя мечта сбылась, ты должен обязательно её отнять у другого. Как говорится: ХОЧЕШЬ БЫТЬ СЧАСТЛИВЫМ – БУДЬ ИМ! А не жди у моря погоды. Не подкладывай везде, где можешь упасть, солому. НЕ ДРОЧИ НА МЕЧТУ, А ПРОСТО БЕРИ ЕЁ И БУДЬ СЧАСТЛИВ!
Став жертвой «мечтового» заговора, тем «КРАЙНИМ» КОЗЛОМ ОТПУЩЕНИЯ, кто должен был заплатить, отсидеть и отстрадать за чужое счастье, Роман Григорьевич, считая себя «романтическим заключённым», пострадавшим за любовь, смиренно принял свою участь, морально поддерживая себя и поднимая свои «опустившиеся руки» новой мечтой о возмездии. «Наматывая» дни на срок предварительного заключения, как оборванную «нить» своей прежней счастливой жизни на выпавший из его рук и распустившийся «клубок» былого благополучия, Роман Григорьевич пытался склеить по крупицам разбившуюся вдребезги веру в людей. Правда, его не так сильно огорчала сама несправедливость, сломавшая его жизнь, как отсутствие того обезболивающего женского «наркотика», на который он «подсел» и за который он, в общем-то, и СЕЛ. Испытывая жуткие «ломки» из-за долгого отсутствия женского присутствия, он как увядающий (без женской влаги) нарцисс, начал культивировать в себе самолюбие и подобно монаху-отшельнику, отвлекать себя от низких и пошлых мыслей, высокими, духовными мыслями о смысле мироздания. И уже примерно через месяц таких убаюкивающих его либидо колыбельных, почувствовал, как из ловкого и любвеобильного «юбочника», он превращается в «факира» усыпляющего свою «змеюку», а проще говоря, в занудного философа-импотента. Но его опасения оказались напрасными.! Стоило ему сменить всего лишь на пару часов обстановку одиночной камеры на зал суда, уснувший в нём «юбочник» тут же ПРОСНУЛСЯ.
От неожиданно вернувшихся, таких знакомых и таких приятных ощущений, Роман Григорьевич впал в такую эйфорию, что во время объявления приговора его уши не слышали о том, какую участь уготовила ему судьба на ближайшие годы. Зато глаза похотливо «пожирали» молодую, очаровательную судью, отчитывающую Романа Григорьевича за недобросовестный, по её мнению, блуд, на что он, пытаясь оправдать себя, мысленно задирая подол её мантии и, несмотря на её категоричный отказ удовлетворить его «конституционную» просьбу на свободную любовь, засовывал свою «петицию» в то самое место, куда обычно и советуют засовывать подобные жалобы.
Блаженно осознавая, что с этого самого момента, никакое исправительное учреждение больше не способно изменить его и никакие крепкие оковы не в силах удержать его вновь вспыхнувшее чувство, взяв курс в направлении брюнетистой бестии в мантии, отправился в своё очередное романтическое путешествие.
Он не знал, в течение скольких долгих лет он будет плыть к этому сексапильному «острову правосудия», но он точно знал, что когда-нибудь обязательно «причалит» к её скалистому «берегу» и, прижав к себе «чаши» её правосудия, «отшлёпав» её молоточком во имя долгожданной справедливости, собственноручно, реабилитирует себя, совершив с ней самый приятный в его жизни «правовой акт».