Из жизни женщины

               


Немного об Анне Петровне.

Анна Петровна  уже немолодая женщина, можно сказать старушка, 74 года. Хотя признать этого она никак не может и старается себя держать в спортивной форме: по утрам делает гимнастику, иногда ходит в бассейн, если позволяет бюджет, и старается  быть в хорошей, как физической, так и психологической  форме. Она приветлива и доброжелательна.

Анна Петровна следит за собой. Ее волосы  уложены в замысловатую и аккуратную шишечку на затылке.  Любит она носить  элегантные платья с белыми кружевными воротничками, которые сама искусно  вяжет. По случаю также может надеть и брюки, которые хорошо сидят  на ее худенькой фигурке.

Всю жизнь Анна Петровна проработала учительницей начальных классов, поэтому лицо ее выражает множество эмоций и их оттенков, касательно обсуждаемой проблемы.  Манера разговора у нее  достаточно артистична, привлекает  внимание, а также заинтересовывает собеседника. Аргументы  убедительны и не столько из-за их железной логики, а сколько из-за обаяния и сдержанной страсти, с  какими Анна Петровна обсуждает наболевшую проблему.

Глаза у Анны Петровны — наиболее выразительная часть лица: в случае одобрения и согласия они начинают излучать  особый свет нежности и доброты, в случае несогласия — становятся колючими, выпуская молчаливые  стрелы недовольства и,  если внутри Анны Петровны бушует возмущение, они превращаются в маленькие вулканы , извергающие потоки гнева.

Обычно до 50 - 60 лет человек  еще смотрит с надеждой вперед, ожидая чего-то нового  от жизни, а после 70  он тщательно рассматривает свою прожитую жизнь, вспоминая все ее нюансы, как бы, проживая жизнь  еще раз, наполняя ее содержанием и анализом прошлого,  поэтому для него много значит  каждая фотография, несущая нюансы его прожитой жизни, а также жизни его детей и всех родственников,  друзей, знакомых, а  то и просто  современников. Эти воспоминания сплетают кружево жизни из событий прошлых лет, образующих пульсирующий фантом  прожитой жизни, которая дышит и живет вместе с текущей жизнью, внося в нее свои нюансы, ощущения и интерпретации.

В школе ученики любили Анну Петровну, хотя немного побаивались, а сельчане уважали и считались с ней. Есть у нее и двое взрослых детей: старшая дочь — Катерина, знающая себе цену, и младший, несколько беспутный, сын  Василий.  Разница в годах  у детей  6 лет.

Когда-то у Анны Петровны  был и муж Арсений - легкомысленный красавец и  лентяй, так считала она. Денег семье не хватало, и он уехал  на заработки на Дальний Восток. В то время дочери уже исполнилось  8 лет, а сыну  только 2 с половиной годика.

Уехал и, как в воду канул, ни слуху, ни духу.

 Сначала Анна Петровна беспокоилась, писала письма капитану рыболовецкого судна, на котором муж  работал рабочим консервного завода, пока не получила письмо от женщины,  писавшей ей, что у нее с ее мужем   большая любовь, и пусть она им не мешает.
 
Анна Петровна, будучи женщиной гордой,  им, конечно, не мешала и постаралась его забыть. Но внезапно лет через 5 муж объявился, новая любовь закончилась, он решил вернуться к семье, но  это был уже чужой человек для Анны Петровны и единственное, что ей удалось сделать, так  заставить его, наконец, платить детям  алименты.

Анна Петровна часто вспоминала некоторые памятные события из своей жизни. Одним из наиболее удивительных событий она считала то, что помнила себя еще в грудном возрасте, когда ей  не было и 6 месяцев. Она ясно видела себя, маленькую, но разумную, лежавшую  на огромной бабушкиной подушке на кровати, и, когда кто-то из взрослых заходил в комнату, она внимательно смотрела на него, сравнивая,  и думала о том, что вот этот человек не поместился бы на подушке, а почему же вот она помещается.  Анна Петровна ясно сохранила это событие в своей памяти, и,  когда она еще в детстве рассказывала о нем матери, та добродушно смеялась и говорила ей, что она большая фантазерка.

Особенно неприятными для непокорной души Анны Петровны были воспоминания о пребывании в детском саду или на даче, куда на все лето ее отправляли родители.  Там их заставляли строиться парами и ходить таким строем, это вызывало у нее постоянную депрессию и желание сбежать из лагеря, что она и делала несколько раз. Но при этом белизна манной каши с цыплячье - желтым овальным озерком из сливочного масла посередине тарелки, которую им давали почти каждый день, пробуждала самые приятные воспоминания и ассоциации о вкусной и аппетитной еде.
И до сегодняшнего дня манная каша –  любимая еда , Анны Петровны,   иногда по утрам она  также ест и овсянку,  говоря, что она очень полезная, правда невкусная.

Из своей  школьной жизни она часто вспоминала  только одно страшное событие, произошедшее во время урока, когда училась в 3-ем классе. Во время урока внезапно раздался грохот и на головы учеников посыпались мелкие стекла, а сами рамы от взрыва перелетели через головы учеников и упали в другом конце классной комнаты, которая была пустой. Детям повезло, никто не пострадал. Была зима, и они целую неделю не учились, пока не были ликвидированы последствия взрыва. Как позже выяснилось, на железной дороге взорвалась взрывчатка, которую везли в вагонах товарного поезда в какую-то дружественную страну.

Анна Петровна прекрасно помнит, что до 20 лет она была веселой и абсолютно счастливой девушкой, несмотря на разные трудности студенческой жизни: зубрежка по ночам, переполненная комната в общежитии, где к тому же было полно клопов и голодные дни, когда не хватало денег дожить до стипендии.

 С детства больше всего она любила смотреть в ночное небо, полное ярких, зовущих и призывно мерцающих звезд. Мир казался таким необъятным. Хотелось обрести крылья и лететь к этим звездам и парить среди них. Усидеть в тесноте дома было просто невозможно, хотелось на волю.

Летом она любила  лазать по деревьям, заборам, бродить по лесу, чувствовать высокое ясное небо над головой и пыльную деревенскую землю под босыми ногами. Весной смотреться в зеркала луж и наблюдать за ручейками тающего снега. Осенью хрустеть сибирскими яблоками и сладкой  морковкой и гулять по деревне будучи непривычно тихой и загипнотизированной  яркой осенней  красотой..  А  сибирской суровой зимой с сугробами мягкого пушистого искрящегося снега весело бежать на лыжах по проторенной  лыжне, любуясь белыми затейливыми кружевами на деревьях и телеграфных проводах,
 
После замужества ее жизнь накрыло тяжелым покрывалом непростой семейной жизни, в которой она словно брела по густому лесу без дороги, не зная куда ступить и куда идти, чтобы достичь счастья. С мужем  не было взаимопонимания, первый ребенок-дочка Катерина все время болела, но беседовать с родителями, воспитанными в строгих советских понятиях не хотелось, да и они бы ее не поняли.
Но все же,  спустя 6 лет, она решилась родить второго ребенка.

Родился сын Васька. Анна Петровна повзрослела, заматерела, стала кое-что понимать в семейной жизни и в отношениях между мужчиной и женщиной, семейная жизнь понемногу наладилась, но муж уехал на заработки и с концом. Видимо, загулял.

Муж Арсений, был ее университетский сокурсник, достаточно ленивый, их сблизило то, что Анна Петровна помогала ему в учебе: сначала немного, а потом все больше и больше.

После отъезда Арсения жизнь стала значительно труднее,  эту дальнейшую  жизнь можно было с сравнить с подъемом вверх по бесконечному перевалу  с тяжелым рюкзаком за плечами, наполненным всевозможными тяготами, такими, как добывание денег с помощью утомительной работы, воспитание собственных детей, лечение их от всевозможных болезней, уход за домом.

Это был утомительный и опасный путь, на котором она иногда выходила к крутому обрыву, в виде внезапной смерти матери, или других близких людей, и, чтобы не свалиться с него и уже не зная, где черпать силы для дальнейшего пути, шла в церковь.

А уж сколько опасных трещин она встретила на своем пути: то сама смертельно заболеет, то дети либо серьезно заболеют, либо попадут в такую жизненную ситуацию, какие показывают только в фильмах ужасов.

И теперь, уже почти добравшись до вершины своей «Горы Жизни», Анна Петровна заметила, как всё изменилось  в мире. Звезды потускнели и стали почти невидимы. А окружающий мир,  как будто приблизился: каждая травинка, каждый цветок, казалось, тянулись к ней, а она к ним. Каждая вещь около нее, что-то говорила ей и несла какой-то особый смысл, поэтому ее походка замедлилась, иначе бы она не чувствовала разные нюансы окружающей жизни и окружающих вещей. Она стала более требовательна к порядку и чистоте вокруг, усматривая в этом гармонию и красоту мироздания и  любила временами бывать одна,  в это время ей казалось,  что она слышит божественное  биение  пульса вечности.

А каков сын Василий?

Самое сильное детское  воспоминание Васьки-это крепкие руки отца, которые подбрасывали его вверх и ловили, а он весело смеялся. Затем эти руки садили его на колени, и, сидя на коленях у отца, Васька взирал на мир из  объятий любви и счастья, и это счастье казалось незыблемым и постоянным. Но однажды эти руки разомкнулись, и отец исчез из его жизни. Ваське было всего два года, и он не понимал этого до конца, а только спрашивал мать:

-Где папа?  Где папа?
На его вопросы Анна Петровна только и могла ответить:
- Папа уехал далеко, очень далеко.
- А когда он приедет?
- Не знаю, подожди немного...

В Васькином сердце то место, где раньше добрая сила порождала чувство, что жизнь - это радость, с отъездом отца осталось пустым, и он метался  в поисках чего-то, что могло бы заполнить эту пустоту прежним счастьем. Но почва под ногами Васьки все время была какой-то зыбкой, и жизнь его носила то туда, то сюда в неосознанных поисках   детского счастья, которое у него когда-то было и которое он так и не нашел.

В 15 лет Васька вместе с пацанами начал немного покуривать, а потом попробовал сигареты с коноплей. Пацаны сказали ему, что кайф от них будет необыкновенный, но Васька родился в рубашке и наркоманом не стал, потому что на коноплю у него оказалась такая сильная аллергия, что его еле откачали в больнице.
 
Когда  ему только  исполнилось  восемнадцать, он получил права, еще не имея ни автомобиля, ни мотоцикла. И как-то вечерком ему очень  захотелось покататься на мотоцикле, и он не смог сдержаться.  Попозже, когда все спали, он угнал мотоцикл у соседа.  Он думал, что  покатается и к утру поставит на место, а поставить на место не получилось, врезался он в какую-то железку на дороге, темно было, не заметил, хорошо, что сам жив остался, а мотоцикл вдребезги.

Милиция быстро разобралась, в чем дело, нашла Ваську, арестовала  и бросила его в грязную тюремную камеру.  Когда Анне Петровне сказали, что  ее сын находится в тюрьме, и  он совершил преступление, ее чуть удар не хватил. Не медля, она разыскала хозяина мотоцикла, уговорила его забрать заявление и отдала ему все свои скромные сбережения, к счастью,  их хватило на покупку нового мотоцикла.
Выпустили Ваську из тюрьмы. Но думаете он угомонился? Где там. Посидел на месте годик, потосковал по быстрой езде и подумал:

- А чем я хуже других? Поднапрягусь-ка и заработаю.
Но ему так хотелось побыстрее сесть на мотоцикл и снова почувствовать свист ветра над головой и быструю езду, захватывающую дух, что он принял решение:

- Займу-ка я денег, ну, а за годик заработаю и отдам. Надо поговорить с другом Алехой, у него  есть знакомые  пацаны, которые могут денег в долг дать.–Решил  он.

Конечно, крутым пацанам главное дело - дать в долг большую сумму лопуху необстрелянному, а потом содрать с него три шкуры. И вот счастливый Васька занял денег, затем долго выбирал мотоцикл и, наконец,  снова гоняет по улицам, но уже на своем, на новеньком, блестящем, на его любимой железной лошадке. Гоняет по улицам города и трассам на скорости, превышающей допустимую.  Байкером заделался, купил себе куртку и штаны кожаные, весь увешался железками. Ух! Круто! Девчонки визжат от восторга.

А мать беспокоится:
- Ты, Васька, поаккуратней езди, а то неровен час..
.
Но Васька только усмехается:

Разве матери понять захватывающий, пьянящий вкус быстрой езды?
Так и год незаметно пролетел. Вдруг у Васьки изменения на работе начались. Мастер сказал:

- Мы тебя, Василий, направляем на 2 года на учебу. Нам нужны слесари с образованием, сейчас техника развивается быстро, получаем станки с цифровым управлением. Всех, кто не имеет образование, сокращать будем.. Но стипендию тебе завод платить будет. На пиво, может,  и не хватит, но голодным ходить не будешь.
Сказал и, как ушат холодной воды, вылил на голову Василию.

- Вот так  дела!- Задумался он. Мне же еще полгода надо долг выплачивать! Ну, ладно,- успокаивал он себя,
- Может, где одолжу денег?

Но шли месяц за месяцем, а найти в долг денег Василию никак не удавалось по разным причинам: и сумма немалая, и репутация у Васьки была подмоченная, никто в долг давать деньги не хотел. И вот , как птички, незаметно пролетели последние шесть месяцев.

Однажды  поздно вечером  он шел с занятий по темному переулку домой. Откуда ни возьмись перед ним выросли 2 здоровых, накачанных парня с косую сажень в плечах.  Встали, загородив проход,  один достал ножичек из кармана и быстро нажав на кнопочку, освободил блестящее, холодное лезвие, которое, как вестник смерти, пронзило испугом Васькино сердце. И начал он играть ножичком, выделывая им замысловатые трюки.

- Когда должок-то собираешься отдавать? -  Спросил второй, медленно с тяжелым ударением на слове «должок». Васька  испуганно залепетал, что осталось немного вернуть, и он при первой возможности все отдаст.
Но они его не дослушали – прервали.

- У тебя там за 6 месяцев настукало, -  и назвали сумму в 10 раз превышающую ту, которую он занял. У Васьки волосы на голове зашевелились от ужаса.

- Если через 3 дня деньги не принесешь, то сумма удвоится, а если через месяц деньги не вернешь, то и тебя, и твою мамашу посадим на ножички. Ясно?
- Ясно,- ответил Васька заплетающимся языком.

Пришел домой.

- Ты где так долго?- Спросила Анна Петровна. Но увидев бледное лицо сына с глазами, расширенными от ужаса, поняла, что произошло что-то серьезное и нужно с этим разобраться, не дав ему увильнуть от правды. или что-то опять соврать.

- Садись и рассказывай все, как на духу, что ты опять там понатворил? – Строго, но убедительно сказала она. Васька понял всю серьезность ситуации и решил ничего не скрывать от матери, поскольку нечаянно он и ее втянул в эту историю.

Анна Петровна выслушала все с плотно сжатыми губами, потом сказал сыну:
- Ладно, иди спи, а завтра позвони этим пацанам и скажи, что послезавтра вернешь деньги.

Васька даже не спросил у матери, где же она возьмет эти деньги, но он знал одно, слов на ветер она не бросает.

Анна Петровна, почувствовав пудовую тяжесть в ногах, устало согнув спину, медленно вошла в свою комнату. Села. Попыталась сосредоточиться.

- Господи! Из одной проблемы выпутаешься, как вдруг неожиданно другая накроет огромной , холодной волной и надо что-то делать, чтобы выплыть и не захлебнуться. Да где же силы-то брать?

Васька всегда жил просто и легко, в школе учился  на отлично, но не был «ботаником», а наоборот любил водиться с простыми ребятами и не чужд был мелкого хулиганства, но всегда умел подлизаться к матери или ее обмануть, поэтому ему все сходило с рук. И задумалась тут Анна Петровна:

- Да, как же воспитывать сына без отца? Кто ему скажет твердое авторитетное слово, кто ему даст совет, к которому он прислушается и поймет?  У матери просто нет того жизненного опыта, который нужен парню, нет той силы характера, понятной и необидной парню, чтобы нажать, где надо и объяснить, что к чему. Может, зря я запринципиальничала с Арсением и отправила его? В общем человек-то он был неплохой, надо было думать не только о себе, но и о детях тоже, не мучилась бы я теперь столько с ними, да и у них было бы поменьше в жизни ошибок!
Но что делать? Прошлое не вернуть. Надо вытаскивать Ваську из этой беды.

Анна Петровна вспомнила про толстяка Ромку, ее соклассника, когда-то в детстве влюбленного в нее и живущего по соседству. Влюбленного без взаимности, но это не помешало ему потом удачно жениться и полностью погрузиться в семью и найти в ней свое счастье. Ромка еще прошлый год очень настойчиво уговаривал Анну Петровну продать ему квартиру, в которую он хотел поселить своего сына, имеющего троих детей.
 
- Ведь вам с Васькой и 2-х комнатной хватит и еще денежки останутся. – Убедительно говорил Ромка.
Хотелось Ромке жить с сыном в одном доме.

Анна Петровна безжалостно осмотрела свою ухоженную четырех комнатную квартиру, жизнь сына стоила неизмеримо больше. И она позвонила Ромке. Договорились о срочной сделке на утро следующего дня.

И вот квартира продана, деньги отданы. Васькиной жизни больше ничто не угрожает. Но что же делать  и как жить дальше? Практически Анна Петровна с Васькой оказались на улице.

Осталась совсем маленькая стопочка денег от проданной квартиры. И тут Анна Петровна вспомнила про своего старого университетского друга, Ивана, который работал директором школы в селе недалеко от Н-ска, где проживала она, учителей не хватало. Воспоминание о Иване грело душу, он ей очень нравился: умный, приветливый, активный.

- С таким человеком, наверное, и легко работается. - Подумала Анна Петровна:
- Поговорю-ка я с Иваном и поеду к нему  работать, авось оставшихся денег хватит, чтобы купить небольшой домишко в деревне.

Вот так Анна Петровна оказалась в деревне,  в маленьком домишке, который удалось купить на оставшиеся деньги. Потемневший от старости, но добротно срубленный деревянный дом состоял из кухни, большой прихожей и горницы. Прихожая – это помещение, в которое сразу попадаешь из сеней с улицы и оно является  и прихожей, и столовой, из прихожей дверь направо вела в кухню, а дверь налево – в горницу. Правую часть прихожей занимала большая русская печка с лежанкой из кирпичей, отшлифованных телами людей спавших на ней.

Передняя часть печки с плитой и большой сводчатой нишей за плитой, выложенной из кирпичей  являлась русской печкой, торцом, т.е. плитой выходила в маленькую кухню. В прихожей около печки стояла тяжелая дубовая скамья. Если растапливалась русская печка,  то при этом прогревалась вся кирпичная кладка печи и, сидя на скамье, можно было греть спину об печку.

Под потолком располагались полати – деревянный настил сантиметрах в 50 от потолка, прикрепляемый железными крючьями к  балке. Обычно в деревенских семьях на полатях спали дети, там всегда было тепло в любую холодную зимнюю погоду. Пол в доме был покрыт широкими деревянными не крашенными, но чисто выскобленными  досками. Комната, или по-другому горница, была светлой и просторной, в ней стояла железная печка-голландка.

Воды в доме не было,  колодец и туалет были во дворе.

Анна Петровна вспомнила свое детство в глухой сибирской деревушке. И свою закадычную подругу Гальку – высокую статную, фигуристую и голосистую. К ней домой она часто заходила. Она подумала:
- Ведь вся Галькина семья жила точно в таком же доме!

Галькина мать целыми днями сидела в прихожей и пряла козий пух, из которого потом вязала замечательные пуховые шали, их  можно было продернуть через обручальное кольцо. Окна в доме были завешаны красивыми, накрахмаленными белыми занавесками с искусно выполненным ришелье. А в доме было ни много, ни мало пятеро детей разного возраста, которые либо сидели на печке, либо на полатях, причем все прекрасно уживались между собой. Но у них была особая, хотя естественная,  система подчинения друг другу: младшие подчинялись старшим и так по ступеням до самого верха, а  все дети беспрекословно подчинялись родителям, споров между ними никогда не было. Жена также подчинялась мужу  без всяких пререканий.

В семье обычно была деловая рабочая атмосфера, покой и порядок.  На столе всегда стояла вкусная еда: наваристый борщ, или щи, на второе ставилась на стол большая, черная чугунная сковородка с аппетитно скворчащими котлетами и жареной картошкой, а на третье душистый компот из сухофруктов и обильно политые янтарно-желтым деревенским маслом, впитавшие дыхание березовых углей русской печки, замечательные блины, которые даже после всей съеденной пищи легко, как будто сами, проскакивали в желудок, не отягощая его.

Анна Петровна вспоминала, что ее тоже всегда усаживали за стол,  борщ хлебали расписными деревянными ложками из одной большой общей эмалированной чашки, соблюдая очередность. За стол тоже садились без суеты, по порядку старшинства, первый был отец, который всегда крестился на икону, висящую над столом в красном углу.
 
Эти детские воспоминания смягчили сердце Анны Петровны, и она уже смотрела на свое новое жилье с приязнью и надеждой на счастливую жизнь.

Васька присмирел, стал меньше гулять и все старался матери помочь по хозяйству. Познакомился с хорошей девушкой Татьяной, серьезной и уважительной, после этого Анна Петровна успокоилась, поняла, что он попал в надежные руки и глупостей больше делать не будет.

ак пролетали день за днем в трудах и заботах, и жизнь у Анны Петровны тоже потихоньку проходила.  Татьяна с Василием поженились, родился сын Петька. И Василию, наконец, удалось заполнить счастьем ту пустоту в сердце, которая образовалась после ухода  отца.

Татьяна была необыкновенной женой: заботливой, хозяйственной, доброй и требовательной одновременно. А главное, что она отлично ладила с матерью Василия, Анной Петровной, казалось обе женщины души друг в друге не чаяли.

Немного о невестке  Татьяне.

Первое событие в своей жизни, которое Татьяна ясно помнила - это ночь, темно, холодно, она мокрая лежала в своей кроватке, громко плакала, но никто к ней не подходил... Озябшая, продрогшая она так лежала до утра и только утром появилось единственное дорогое лицо. Это была тетя Даша, которая с утра заступила на свою смену в доме малютки.  Мокрый холод этой ночи Татьяна запомнила на всю свою жизнь.

Тетя Даша, увидев мокрую, плачущую Татьяну заругалась на нянечку, которую она сменяла.

- Людка, ах, ты дрянь! У тебя тут дите мокрое , все заледенелое лежит, а ты дрыхнешь,- кричала тетя Даша, вытаскивая  годовалую Татьяну из кроватки, переодевая ее и, завернув в одеяльце, старалась отогреть ребенка. Татьяна прижималась головкой к ее теплой груди, успокаиваясь после страшной ночи.

Тетя Даша была , как свет в окошке, и все время Татьяна ждала, когда же она появится, но появлялась она редко, дежурства у нее были раз в трое суток. 
Вот так Татьяна подрастала в доме малютки без материнского тепла и заботы. Большие синие глаза грустно смотрели на этот холодный мир взрослых, равнодушных к ней.

- Ах! Девчонка, девчонка, говорила тетя Даша, - забрала бы я тебя, да куда? Сама на птичьих правах живу, уж больно привязалась я к тебе, как к родной. И чего матери вздумалось тебя бросить? Вроде с виду нормальная была, студентка.

Шло время и вот Татьяне уже исполнилось 3 годика.

И вдруг пришла какая-то женщина и попросила  тетю Дашу собрать Татьянины вещи. И сказала:

- Ей уже три года исполнилось, пора переводить в детский дом.
Татьяна плакала, кричала:

- Не отдавай меня, тетя Даша, я не хочу без тебя идти туда, - тетя Даша, тихонько смахнув слезу, говорила ей:

- Не плачь, я приду к тебе, вот как  получу квартиру, так  и совсем тебя заберу.
Но тетя Даша все не шла, а Татьяна с грустью смотрела в окно и ждала ее, единственного человека,  который согревал ее теплом своей души и любви, но это тепло постепенно уходило от нее, вокруг были только крики и команды: «Это не делай, туда не лезь, опять испачкалась, фу, глупая, и в кого ты только такая уродилась!».

 Родителей своих она никогда не видела и не знала ничего о них. Вечно голодная, еды полноценной не было, поскольку работники кухни воровали нещадно. Пацаны по ночам уходили на промысел, иногда удавалось проникнуть на склад и там набрать какой-нибудь еды, а если было лето, то лазили в огороды и добывали чего-нибудь вкусненького, потом делили на всех и пировали. Подросли. Начались конфликты с педагогами и воспитателями за что провинившихся запирали в отдельную комнату, где учитель физкультуры избивал их нещадно.

Нашлась одна сердобольная учительница и посоветовала детям написать коллективную жалобу, даже помогла сделать это. Физрука убрали, пришел новый еще лучше прежнего Он так и норовил девчонок постарше зажать где-нибудь в уголке и поразвлекаться с ними. За что пацаны устроили ему темную. Физрук попал в больницу, пришли следователи. Допрашивали всех, но никто ничего не рассказал и никого не выдал. Физрук после больницы получил инвалидность и, главное, больше не работал в детдоме.

На смену ему взяли спортсменку, молодую женщину, которая  всех  пацанов приучила к спорту. Некоторые занялись плаванием, кто  футболом, в общем,  каждый нашел для себя любимый спорт.

 А сколько обид пришлось пережить! Все, кто мог, дразнил детдомовских в школе.
Никто не хотел с ними сидеть рядом, поскольку зачастую с них сыпались вши.
Но обидчиков удавалось быстро приструнить, потому что  дети из детдома всегда держались кучкой и, если кого-то обижали, то расплата с обидчиком наступала  быстро.

Татьяна так мечтала в детстве найти свою маму, она понимала, что ее мама лучше всех и, видимо, какие-то жизненные обстоятельства вынудили ее оставить свою дочь в роддоме. Но  поиски не давали результатов. Не было никакой зацепки.  И тогда она твердо решила получить образование, выйти замуж, родить и воспитать счастливых детей.

Она подрабатывала вечерами на жизнь нянечкой или уборщицей в больнице,  а днем  училась в медучилище и, наконец, закончила его, пусть не на отлично, но без троек. На выпускной вечер пригласили парней из соседнего технического училища.  И когда высокий, широкоплечий и синеглазый парень пригласил ее  танцевать, у Татьяны сильно забилось сердце.

- Может быть это судьба? - Подумала она.
И правда, с тех пор они не расставались. Василий в свои  22 года уже нагулялся, насмотрелся на всяких девчонок. И не привык к ним относиться серьезно. Девчонки в большинстве интересовались либо сексом, либо деньгами, либо тем и другим. Они,  как яркие бабочки, летали вокруг него,  долго не задерживаясь.

А  19 летняя Татьяна, красивая, серьезная, хорошая хозяйка, стала для Петьки, самым важным человеком в мире.  Вот и сына она родила ему замечательного, сейчас дело за дочкой. А Татьяна, наконец, обрела  и дом, и маму пусть не совсем родную, а только наполовину. Но она всегда называла Анну Петровну мамой, та, конечно,  не возражала и была этому даже рада..

О самом сложном – дочери  Екатерине.

Екатерина с самого рождения чувствовала себя центром  вселенной.  А мама для нее была кем-то, кто обязан был выполнять каждое ее желание.  Как и когда это произошло?  Анна Петровна не помнит.  Достаточно было Катеньке заплакать, как мать выполняла любое ее желание.  Анна Петровна была молода и не понимала, что Катенька просто капризничает,  она боялась,  вдруг  дочь больна и ей нужна помощь.  Анна   часто ссорилась с мужем  из-за   дочери, он говорил ей, что не надо обращать внимание  на ее капризы .  Но жена  не соглашалась с мужем и объясняла ему, что у капризов, вероятно, есть серьезная причина. И  в самом деле, Катенька росла слабым и болезненным ребенком, но с сильным и настойчивым характером.  Когда основные желания Катеньки выполнялись, она вела себя очень хорошо, во всем слушалась мать, играла в свои игрушки.

Но не выполнять ее желания было просто невозможно, она громко плакала до тех, пока  не добивалась желаемого. Папа был, конечно, необходим,  но мама нужна была, как воздух. Мама являлась  просто частью Катенькиного организма, и она очень хорошо чувствовала эту часть своего тела. Если мама волновалась или болела, она сразу понимала это и  бежала домой. А как же жить  дальше без своего организма?   Это невозможно.

Анна Петровна металась между мужем, работой и дочерью, которая почти все время болела.  Она понимала, что  в ней самой что-то неправильно организовано, поскольку,  выбирая мужа, близкого мужчину , она не искала в нем мужские качества такие как: сила характера, умение обеспечить семью, она не искала в нем своего защитника, а наоборот, ее в нем привлекали такие качества, как некоторая детскость и беспомощность, т. е. слабость, которые  она принимала за доброту, за умение тонко чувствовать.  И эти-то качества и разрушали их семейную жизнь.
- Отчего это так случилось со мной? - Думала она напряженно.

- Может быть, во мне от природы слишком развит инстинкт материнства?
Да, она знала, что инстинкт материнства был очень сильный у нее, и никакая любовь к мужчине не  могла победить его, т. е. она понимала, что никакая, даже самая пылкая, любовь к мужчине тут же бы превратилась в ненависть, если бы он навредил ее ребенку.

- А, может быть, я потому не искала мужчину — защитника, что жила в такой семье, где мой отец действительно был настоящим мужчиной-защитником, и это не было для меня больной проблемой, ,а может быть, мне как раз не хватало нежности и внимания, и я останавливала внимание на слабых мужчинах, которые выглядели нежнее и добрее.

И она вспоминала свою маму, умную женщину, которая много сделала для ее образования, но доверительных отношений между ними никогда не было.
-Может быть, как раз из-за нехватки этих качеств и недополучения  чего нужного для души и сердца в детстве,  я пыталась компенсировать эту нехватку при выборе близкого мужчины?- Продолжала думать Анна Петровна.
 
- А, может быть, это просто  какая-то моя глупость, - продолжала  она, - ведь столько интересных и достойных мужчин обращали на меня в молодости внимание, но моя душа да и тело  были закрыты для них.  В общем сама виновата, что моя жизнь не удалась, - заключила Анна Петровна, не желая никого обвинять в своих неудачах. 

Когда Катеньке исполнилось 6 лет , родился сын Василий. Это событие было для дочери  настоящим шоком. У Катюши сердце разрывалась от боли, когда она видела мать, обнимающей и целующей сына.

Как так ее мама вдруг перестала любить ее?  Ощущение тоски, одиночества и ненужности развивалось в сердце дочери.  А однажды,  когда  Васька громко плакал,  мама дала ему шоколадку, а про свою дочку совсем забыла,  это был настоящий удар для дочери.

 Со временем  обида переросла в большой горький ком, застрявший не то в голове, не  то в горле, порождая ложные мысли в восприятии  действительности,  постоянное   недовольство матерью  и скрытая ненависть к Ваське все росли..  Катя находила множество недостатков  у  брата, а мать обвиняла в  неправильном воспитании  сына и в том, что у него так много  плохого в характере.
 Будучи девушкой умной, она всю свою скрытую ненависть хорошо аргументировала и доказывала ее, нимало не сомневаясь в своей правоте  и постепенно отдаляясь от матери.   Катя по-прежнему хотела остаться  в своем старом мире, этот новый мир ее не устраивал, она его не  любила и не принимала.

Когда Анна Петровна пыталась ей высказать что-то, сделать замечание или показать, что она неправа, Катерина  высокомерно фыркала и ставила непреодолимую стену между собой и матерью, при этом неосознанно  воссоздавая в душе   свой счастливый детский мир. Но жизнь требовала понимания   реального мира и необходимости жить и взаимодействовать в нем с другими людьми.  А понимания не было.

 Так и остался у Катерины взгляд на мир из того далекого детского состояния, когда она была у мамы одна, и Василий еще не мешал ее жизни. Этот детский мир был правильным и комфортным  для нее ,   в нем было все так, как   ей хотелось и позднее это породило немало проблем в ее жизни.

 Друзей у нее было много, она умела с ними ладить, здесь ее Я торжествовало – это как раз была та жизнь, в которой выполнялись все ее желания , а вот с мужем было все по- другому, там нужно было отрешиться от своего Я и принять другого человека таким, каким он есть со всеми его достоинствами и недостатками. Что  было  трудно сделать,  поскольку надо было поступиться своим Я  и понять, и разделить сущность  другого Я.  А этого она не умела делать, а, может быть , такова была ее природа.

Жизнь старалась обучить ее этому качеству.  Но уже не столь комфортабельным, а другим более  жестоким способом, хотя   Кате не всегда хватало сообразительности понять сущность этих уроков и извлечь какую-то из них пользу для себя.  Ей всегда казалось, что в разных неприятностях виновата не она ,а  другие. Ей было ясно, что муж плохой и жить с ним не стоит.

Все ее раздражало в матери. А почему? Анна Петровна понять не могла. То  вдруг ни с того, ни с сего кричала, то обвиняла мать непонятно в чем.  Была она слабым и не развитым  для  бескорыстной любви человеком, эти качества  почему-то не сформировались  у нее в достаточной степени.  Людей она   оценивала  только по одному критерию. Сделал человек ей хорошо – хороший человек, сделал ей плохо – плохой человек, она плавала по поверхности чувств и поступков.

- Как же это произошло, почему  родилась у меня такая несчастливая дочь?- Размышляла Анна Петровна.

- Ведь все ей отдавала, что могла! И даже то, чего не могла.  Трудно ей. А как помочь? Не знаю. -Переживала  она.

- Месяцами не пишет, никогда с праздником не поздравит. Никогда не спросит:
- Как здоровье? Не поинтересуется хотя бы из вежливости.  А если какое письмо пришлет, то нет ни обращения, ни приветствия, ни здравствуй, ни до свиданья, а типа:

- Ты не могла бы сделать то- то, и то-то …Вроде как и не к матери обращается.
Анна Петровна даже и не обижалась на дочь, а удивлялась.  И почему это у дочери вошло в привычку обижаться по каждому поводу?

Горестно вздохнув, она тяжело опустилась на стул, тут силы оставили ее. В такую жару она целый час  тряслась в электричке в аэропорт, чтобы проводить дочь. Она облокотилась о стол и вспомнила, как дочь пошла на посадку, не попрощавшись, не сказав ни слова, как будто ее там и не было.

А сколько она сил потратила пока ее вырастила одна без мужа.
Когда она говорила дочери об этом, та ей холодно отвечала:

-Ты- мать, и это твоя обязанность.
Анна Петровна уже не обижалась, не переживала, вся ее боль и обида несправедливого отношения сплавилась в какой то тяжелый ком, который она постоянно носила в своей груди.
Ее больше беспокоило то, что  дочь живет неправильно, не по- божески и рано или поздно навлечет на себя беду.

- Думаю надо дать ей почитать книгу Льюиса Смитза «Простить и забыть», стараясь найти выход из создавшейся ситуации,  думала Анна Петровна,
Вот  ведь как он убедительно пишет: «Прощение – единственное средство быть справедливым по отношению к самому себе… Предположим, вы никогда не прощаете, предположим, вы испытываете боль всякий раз, когда в памяти всплывают люди, причинившие вам зло. И предположим, у вас склонность постоянно думать о них (или о своей боли). Вы становитесь пленником своих прошлых страданий… Единственный способ освободиться от страданий, которые не исчезают сами по себе, - простить обидевшего вас человека. Прощение излечивает вашу память,  поскольку этим вы меняете объект внимания своей памяти».

- Замечательно написано!- Подумала Анна Петровна,- точно, она же у меня умная, дам ей почитать и она все поймет, подумала Анна Петровна, сама не понимая того, что жизнь изучают не по книжкам.
 Тут в комнату забежал Васька, глянул на мать:

- Ну, мать, чего сидишь с грустной миной? Да не обращай ты на Катерину   внимания! Посмотри, что в мире творится!  Европа вместе с Америкой с ума посходили, ну, и она вместе с ними тоже.   Вот, возьми, тут я тебе рыбки свежей принес, стерлядки, да колбаски колечко домашней из лосятины. Никаких ГМО и разных там Ешек, все природное, натуральное. Можно, Петька у тебя переночует? А то Татьяна после ночной отсыпается.

Анна Петровна понимала, что Василий хочет отвлечь её от грустных мыслей и поэтому решил оставить ей своего сына, пятилетнего Петьку.
- Ну, конечно, конечно..,- Радостно согласилась она.

 У Петьки с бабушкой были дружеские отношения.
- Бабуля , поиграем в шахматы!

- Ну,  давай, - Анна Петровна улыбнулась и повернулась к Петьке, который уже расставлял фигуры. Хоть она играла не очень хорошо, но знала, как ходят фигуры.  А чего не сделаешь ради внука!

- Ну, ладно, играйте, а я поеду домой. – Василий облегченно вздохнул и вышел во двор,  где стоял  его старенький  фольксваген.  Машина зарычала и понеслась по улице на другой  конец  деревни. Он жил напряженной жизнью, семья , работа и постоянная забота о матери, у которой уже было два инфаркта.
Василий быстро добрался до дома, Татьяна – статная высокая блондинка, которую он встретил 8 лет назад в Питере и до сих пор не верил, в свое счастье, не верил, что она его жена , вышла ему навстречу и удивленно спросила:

- А где Петька?
- Оставил у матери, опять у нее стычка с Катериной получилась, она нервничает.

- Катерине нелегко, что за жизнь такая ни мужа , ни детей-, дипломатично сказала Татьяна, не желая вносить раздор в семью. А сама подумала:
-Пожить бы ей в детдоме пару лет, вот тогда совсем другими глазами смотрела бы на мать! Мне бы такую мать!

- Ну, ладно, Василий, давай мой руки и садись ужинать.
Василий подошел к умывальнику, крепко намылил руки и принюхиваясь к аромату, идущему из кухни спросил:
- С ума сойти! Такие запахи!

Подошел к Татьяне, нежно обнял ее , поднял на руки и закружил по комнате.

- С ума сошел, поставь на место, у Анечки головка закружится.
Василий бережно посадил жену на диван и положил ладонь ей на живот, у Татьяны шел шестой месяц беременности, и они ждали дочку Анечку.

- Ой, она колотит мою ладонь ножкой – весело вскрикнул Василий и обнял жену.
А в это время на другом  конце деревни Анна Петровна, рассеянно переставляла фигурки шахмат, явно проигрывала Петьке и думала:

-Вот ведь какой шалопай был Васька, а как у него хорошо сложилась жизнь, и Татьяна мне стала второй дочерью, всегда внимательная, заботливая. Да, все в семье зависит от женщины! Дай Бог счастья и Катерине тоже.