Однажды 191-200

191. Единственный, истинно лечебный газ

Открытие в конце XVIII века сразу несколько дотоле неизвестных газов вызвало такое большое возбуждение в обществе, что в Бристоле, в Англии, был основан «Пневматический институт» для изучения лечебных свойств газов. Инспектором института был приглашен знаменитый химик Г. Дэви (1778–1829). Но ожидания учредителей института были обмануты.
«Из всех газов, – заявил Дэви, – истинным лечебным средством оказался лишь один: натуральный чистый воздух…».

192. «Вели ему полоскать бутыли…»

Зайдя к своему приятелю по Королевскому институту некоему Пепи, Г. Дэви (1778–1829) как-то сказал ему: 
– Вот письмо одного юноши, который посещал мои лекции. Он просит дать ему занятие в институте. Что мне с ним делать?
– Что с ним делать? – удивился Пепи. – Вели ему полоскать бутыли! Если он согласится, то из него что-нибудь выйдет, если же нет – то он ничего не стоит.
Юноша согласился полоскать бутыли и доказал, что он стоит очень многого. Это был Майкл Фарадей (1791–1867).

193. Рискованный опыт и его результат

Как-то раз американский физик-экспериментатор Р. Вуд (1868–1955), довольно эксцентричный человек, любитель всяких острых ощущений, решил проделать на себе рискованный опыт – испытать действие наркотика. С большим трудом раздобыв опиум, он накурился этого зелья и вскоре впал в забытье. Придя через некоторое время в сознание, он вспомнил, что находясь в одурманенном состоянии, напал на какую-то чрезвычайно глубокую и важную идею, но на какую именно – начисто вылетело из головы. Тогда Вуд решил повторить опыт, в надежде, что ему посчастливится вновь обрести ускользнувшую мысль.
И действительно, как только начало сказываться наркотическое действие опиума, забытая мысль не замедлила возникнуть в уме ученого. Чувствуя, что сознание вот-вот покинет его, Вуд сумел в последний момент сконцентрировать волю, записать идею на бумажке и впал в беспамятство. Очнувшись, он с ликованием подумал об удачном исходе столь трудного и опасного опыта и, дрожа от нетерпения и пережитого, поспешно развернул бумажку с драгоценной записью. На ней он прочел: «Банан велик, а кожура еще больше…».

194. А не виноваты ли стоячие вибрации?

В предвоенные годы на одном из кораблей Балтийского флота случилась поломка, причины которой породили жаркие споры в конструкторском бюро. Одни утверждали, что допущен просчет в конструкции, другие – те, кто отвечал за проект, – доказывали, что все дело в вибрациях и в резонансе. Наконец решили пригласить известного кораблестроителя, профессора Ленинградского политехнического института Б.Г. Харитоновича (1884–1944).
Приехав в КБ, Харитонович развернул чертежи и углубился в их изучение. И тут раздался вкрадчивый голос создателя сломавшейся конструкции:
– Профессор, а не думаете ли вы, что тут действуют стоячие вибрации, возникающие вследствие спонтанного резонанса?
Харитонович пристально посмотрел на конструктора и сердито сказал:
– Хочу дать вам на будущее практический совет. Если у вас в машине случилась поломка, вначале постарайтесь найти свою ошибку с помощью обычного здравого смысла.  Если это не удается, попробуйте рассчитать конструкцию, пользуясь только арифметикой и конторскими счетами. Если и это не поможет, принимайтесь за алгебраические и тригонометрические формулы. И только уж когда совсем ничего понять не сможете, тогда – лишь тогда! – беритесь за дифференциальные уравнения и ряды Фурье.
Произнеся эту филиппику, Харитонович помолчал, а потом рассмеялся и добавил, покачав головой:
– А насчет стоячих вибраций это вы здорово придумали. Наукообразно, солидно, никому не понятно, а главное – никто, кроме них, не виноват…

195. А как же дышали раньше?

Как-то раз болгарский ученый А. Златаров (1885–1936) выступал с лекциями в небольшом городке. Профессор, рассказывая о природе и ее богатствах, упомянул, что кислород, без которого невозможна жизнь, был открыт лишь в 1773 году.
– Поразительно! – раздался голос из зала. – А чем же дышали люди до этого?

196. Когда заработает «термояд»?

Однажды на семинаре физики-теоретики сообщили о бесчисленном множестве неустойчивостей плазмы, которые ставили под сомнение возможность получения управляемой термоядерной реакции. И тогда выступил академик Л. Арцимович (1909–1973).
– До изобретения велосипеда, – сказал он, – теоретики могли бы строго доказать, что устойчивой может быть машина лишь с числом колес, не меньшим трех. После изобретения велосипеда они изменили бы свое мнение, но установили бы, что уж одноколесная-то машина абсолютно неустойчива. Но вот находится циркач, который «обуздал» одноколесный велосипед и раскатывает на нем, поражая зрителей. А затем появляется другой – цирковой клоун, который обходится вообще без колес: скачет на одной лишь палке! Вот так будет с горячей плазмой, – заключил Арцимович. –  Ученые шаг за шагом преодолевают неустойчивости, и управляемый термоядерный синтез будет!

197. Стекло и иллюзии

В 1673 году некий любитель умозрительных наук в письме к итальянскому астроному Тивелию (16?? – после 1673) пространно доказывал, что только философия способна дать истинное понимание астрономии. «Рассуждения и умозаключения нельзя заменить телескопами, – твердил он. – Ведь стекло обманывает и порождает иллюзии, а поэтому из него надо делать не линзы для телескопов, в лучшем случае бокалы для вина…». Однако Тивелий категорически не согласился с доводами своего корреспондента.
«Бокалы с вином, – в ответном письме вполне справедливо указывал он, – порождают куда больше вредных иллюзий, чем все другие поделки из стекла!».

198. Семья и творчество

Американский изобретатель и предприниматель Т.А. Эдисон (1847–1931) охотно встречался с репортерами, которым был обязан немалой долей своей рекламной известности. Причем в разговорах с ними, он, умело играя на непритязательных вкусах обывателей, любил подчеркивать, что, мол, и ему приходится «священнодействовать» в самой обыкновенной обстановке.
Как-то раз к Эдисону приехал английский журналист, вознамерившийся написать книгу о нем.
– Помогают ли члены семьи вашей творческой работе? – спросил интервьюер.
– Конечно! – последовал незамедлительный ответ. – Вот, на пример, у меня мелькнула идея. Тут же я ищу повод, чтобы придраться к членам семьи. Это помогает мне сделать обиженный вид, хлопнуть дверью и запереться в кабинете. Все начинают ходить на цыпочках и стараются не беспокоить меня по пустякам – а вы знаете, как раздражают такие пустяки, когда обдумываешь новую идею. Именно в эти тихие минуты в семье я и делаю свои изобретения.

199. Могучие «идеи» Уатта

В 1774 году английский изобретатель Джеймс Уатт (1736–1819) и его деловой компаньон М. Боултон (1728–1809) подали в парламент прошение о продлении действия патентов Уатта на 25 лет. Это вызвало бурю возмущений среди промышленников, которым не терпелось приступить к эксплуатации его машин. Начались суды, где оппоненты Уатта яростно доказывали, что он не сделал ничего практического, а изобретал-де одни голые идеи.
В ответ на подобные утверждения один из сторонников Уатта, инженер Роу, привел такой довод:
– Господа! Да вы только дотроньтесь до этих «идей». Они тут же раздавят вас, как мух, или подбросят так высоко, что вы исчезнете из поля зрения!

200. Если сейчас, то и всегда…

Укоренилось мнение, будто великий Исаак Ньютон (1643–1727) сторонился общественной деятельности, избегал споров, отмалчивался в конфликтных ситуациях. Однако факты свидетельствуют об ином…
В Кембриджском университете издавна укоренился обычай не назначать деканами колледжей католиков. И вдруг новый король, ограниченный и недалекий Яков II (1633 –1701), желая устроить некоего монаха-бенедиктинца Албана Френсиса (16…–1715) , потребовал нарушить эту традицию. Не осмеливаясь открыто нарушить королевский приказ, члены университетского совета стали ломать головы над выработкой компромиссного решения. Но тут встал со своего кресла Ньютон.
– Это означает сдаться! – резко сказал он.
– Но если мы откажем королю, нам придется предстать перед судом, – напомнил ему вице-канцлер Печчел (16… –17…).
– Раз уступив, – упрямо возразил Ньютон, – мы навсегда потеряем нашу свободу. А это для науки – гибель. Ведь тогда и относительно научных истин нам придется спрашивать позволения королевских чиновников!