Кто кому не пара?

  Нина гремела тарелками и бокалами, терзая посудомоечную машину и бормоча себе под нос ругательства. Особенно доставалось домработнице, которая никак не могла подружиться с мудреной кухонной техникой и вечно путала отделения для чашек и кастрюль. Причина раздражения Нины была совсем не в тугодумии ее помощницы и не в плохо промытой посуде, которую она сама предпочитала драить руками. Все было гораздо сложнее: сын Антон опять шляется неизвестно где с этой детдомовской пронырой, хотя на часах почти полночь.

  «Проныра», именуемая Лидой, была худющим, нескладным существом лет шестнадцати-семнадцати. Как сына угораздило влюбиться в девицу без роду и племени, когда они с отцом  проморгали своего ребенка?! И от мужа Юрия никакой помощи, вечно на своей работе пропадает! Вернее, Юра не считает, что происходит что-то страшное. Ну подумаешь, втюрился пацан, на то они и семнадцать лет. Нина с мужем была категорически не согласна. Она понимала, что у сына возраст первой любви, прогулок под луной, поцелуев и, наверное, чего-то большего. Но почему эта безродная, когда вокруг столько красивых девушек из хороших семей? Ведь в ней ничего нет, ни внешности, ни воспитания и никакого будущего! Наверняка, спит и видит, как вырваться из своего вертепа, найти богатенького мальчика и прописаться к нему. Нина отдавала себе отчет, что мысли ее довольно гадкие, но поделать с собой ничего не могла. Она - прежде всего мать, которую  волнует только судьба ее сына.Безродная пусть сама о себе позаботиться, а то раскатала губу: и квартира ей сразу, и машина, а главное – Антошка, тонкий, интеллигентный мальчик.

  Вообще-то, Лида жила не в детском доме, а в интернате, и не была круглой сиротой. У нее имелась мать, когда-то лишенная родительских прав за беспробудное пьянство. Что привело к этому – совсем другая история. Мамаша  имела за плечами высшее образование, кандидатскую степень и долгую дорогу на самое дно в результате собственной любовной драмы на фоне гибели советской империи. Ребенку на дне было не место, и Лида оказалась в интернате. Однако  раннее детство девочки  прошло в нормальной семье, и это не могло не отличать ее от товарищей по несчастью. Большинство детей в заведении были из неблагополучных семей,  не знали, что такое семейные обеды, горячие плюшки к чаю, визиты к родственникам, поездки в отпуск. У Лиды все это было, но очень давно, она почти ничего не помнила. Потом любовную лодку ее родителей разбила перестройка, папа отправился в неизвестном направлении искать себя, а мама предпочла утонуть в бутылке, а не пытаться выплыть против течения. Подобная участь в девяностые годы  постигла огромное количество работников умственного труда, которые меньше других были приспособлены к жизни, привыкли думать о высоком,  два раза в месяц посещать бухгалтерию, гордиться своим интеллектом и презирать «хапуг и спекулянтов». Последние превратились в честных коммерсантов, которым пошло на пользу разрушение страны «физиков и лириков». Лида в силу своего возраста не задумывалась о таких глубоких вещах, она просто училась, жила в своем интернате, старалась не унывать и не вспоминать о родителях.

  С Антоном они познакомились очень банально – на автобусной остановке. Был ветреный осенний день, Антон замерз и подумывал о том, чтобы добраться до дома на такси. В уголке остановочного павильона скукожилась на лавочке девчонка, совершенно окоченевшая, губы синие, в коротенькой курточке и без шапки. «Вот дурочка, одеться по погоде не могла», - подумал Антон, и неожиданно для себя предложил:
- Девушка, давайте я вас на такси до дому довезу, вы же замерзли совсем!
-У меня денег нет – последовал ответ.
Ненормальная какая-то, ее что, парни ни разу не провожали? Были бы деньги, сама могла бы взять тачку.

  В это время подошел автобус, они вместе запрыгнули в тепло. По пути разговорились, и Лида просто поразила Антона какой-то детской наивностью. Он сразу понял, что она вовсе не дура, просто как будто из другого мира. Что это за мир стало ясно из ее коротенького рассказа, длившегося ровно шесть остановок. Антон проводил девушку до ворот интерната и сказал, что придет завтра. Всю дорогу домой он вспоминал ее огромные глаза, худенькие плечи, озябшие руки, которые она прятала в рукава, не давая ему согреть их в своих ладонях. Чувства, которые он испытывал, были совершенно новыми и непонятными ему самому. Что это – жалость, симпатия, любопытство, или все вместе?

  На следующий день они снова увиделись,  долго и много разговаривали, и чем больше Антон общался с Лидой, тем лучше понимал, насколько она отличается от его знакомых девушек. Сверстницы-одноклассницы давно поснимали розовые очки (у кого они были) и утратили  свою непосредственность. В семнадцать лет стало нормой накладывать на себя тонну косметики, со знанием дела рассуждать на тему «все мужики – козлы» и мечтать о  богатеньком  «папике» на приличной машине с неиссякаемым счетом в банке. Все «папики» разобраны? Ничего, уведем! Лида была совершенно другой. Да, она не умеет одеваться, так ведь не учил никто, да и денег у нее нет. Она боится переходить дорогу, всегда хватает Антона за руку, но девочка просидела за забором интерната почти восемь лет, выходя только в строю, когда детей водили на экскурсии или в кино. Зато с ней так интересно общаться, она зачитывается Ремарком (на сто раз перечитывает все, что нашлось в школьной библиотеке), обожает собак и мечтает попасть на море.
 
 Все это Антон попытался рассказать родителям, когда решил познакомить их с подругой. В конце концов, наступила зима, почему они должны  шататься по улицам, когда у него есть дом, своя комната и любящие родители. Ребята были увлечены не только Ремарком, но и друг другом, им хотелось уединения. Мысленно Антон уже распланировал их будущее на несколько лет вперед, но он не станет говорить маме, что хочет жениться только на этой девушке.  Пока до этого далековато, они просто хотят быть вместе. Именно так он и сказал родителям, намереваясь привести девушку домой. Но Нина из всех его слов о Лиде услышала лишь страшное слово «интернат». Дальнейший рассказ о подруге уже не имел смысла. Мать мигом впала в предобморочное состояние, далее последовала истерика, направленная, в основном на отца. Нина кричала, что Юрий не занимается сыном, что он не объяснил ребенку, чего следует опасаться в жизни, что совершенно не думает   
о будущем Антона. Затем она переключилась на сына. Знает ли он, что такое интернат, и кто там воспитывается? Исключительно, будущие уголовники и проститутки, которые колотят друг друга каждый день, гнобят учителей и воспитателей, курят и пьют, рожают детей в пятнадцать лет, воруют и поголовно употребляют наркотики. Она договорилась даже до того, что «детдомовцы» не умеют читать и не приучены мыться.
- У нее, наверное, есть вши, а ты хочешь привести ее в дом. Никогда, слышишь, не смей!
Когда Нина опомнилась, сына простыл след.
-Дура ты, Нинка. Сама то поняла, чего наговорила? – тихо сказал муж. – Ты, видимо, забыла, что я половину школьных лет в интернате прожил. Вшей у меня никогда не было, и уголовником я не стал, иначе бы ты жила сейчас совсем по-другому. Это ничего, что интернатовский  пацан заработал тебе на дорогую машину, огромную квартиру, домработницу и прочие «мелочи»?!

  Ей нечего было ответить. Юрий действительно с пятого по десятый класс жил и учился в интернате. Его родители работали на Севере, по полгода отсутствовали дома, и у семьи просто не было другого выхода, кроме как поместить мальчика в интернат на время учебного года. Он прошел нормальную школу самостоятельной жизни, родителям был благодарен и считал,  что все зависит от человека, пусть даже не вполне взрослого. Тот, кто имеет внутренний стержень, выживет везде, а слабак  загнется даже в тепличных условиях. Причем, сила человека, маленького или взрослого, проявляется не в агрессии к окружающим, не в готовности махать кулаками и громко орать, а в умении найти достойный выход из любой ситуации, при этом никого не унижая и не выпячивая себя любимого. Юрий не видел никакой трагедии в том, что сын дружит с девочкой из школы-интерната. Какие могут быть разговоры о статусе, положении и деньгах, когда у детей первая любовь. Он считал, что дал правильное воспитание Антону, и тот сможет разобраться сам в своих чувствах. Если мадмуазель «с гнильцой», это быстро станет очевидным, если она настоящая, то неважно,  с каким багажом она войдет в  их семью. 
 
  Больше они к разговору о Лиде не возвращались. Сын вечерами пропадал допоздна, Нина молча мучилась, временами злилась, Юрий сохранял молчаливый нейтралитет. Он понимал, что жена злится, в основном, на себя. Ведь они вместе столько лет, он прекрасно знал свою  супруженницу. Она не злой человек, не имеет лишних амбиций и не испорчена деньгами. Просто ее захлестнула ревность и слепая материнская любовь. У большинства женщин это происходит на уровне инстинкта. Мой ребенок самый лучший, самый умный, добрый, доверчивый… Продолжать можно до бесконечности. Но даже если допустить, что существуют идеальные люди, ни один из них не способен стать достойной парой сыну или дочери особо ревностных мамаш.
Стараясь объективно оценивать посторонних людей, многие из мамочек напрочь утрачивают разум, когда дело касается собственных детей.
Антон и Лида встречались каждый день. Они не могли друг без друга, оба понимали, что им повезло найти своего человека. В силу возраста молодые люди не отдавали себе отчета, какая это редкая удача. Ведь в семнадцать лет мы не  задумываемся, сколько мужчин и женщин соединяют свои судьбы  из-за случайных обстоятельств: просто она «залетела», просто ему пора жениться, просто они вместе в хоре пели и т.д. и т.п.
               
  Антон все больше отдалялся от родителей. У них давно не бывало обычных вечерних чаепитий, откровенных разговоров, утренних шуточек и напутствий. Сын быстро завтракал, убегал из дома, чтобы вернуться заполночь и лечь спать. В конце концов, Нина не выдержала. Дождавшись его поздно вечером, она расплакалась и сказала давно подготовленные, выстраданные слова:
-Прости меня, сын. Ты ведь знаешь, что я всегда способна была попросить у тебя прощения, когда бывала не права. Конечно, сейчас это не просто незаслуженный шлепок или окрик,  как в детстве, но и ты уже не маленький мальчик. Вот по-мужски и прости свою мать. Я люблю тебя, как все матери, немного слепо. Помоги мне стать разумнее.

  На следующий день он пришел в дом своих родителей вместе с Лидой. Она страшно стеснялась, начав даже слегка заикаться. Когда Антон знакомил их с мамой, перепутал все на свете:
-Мама, это Лида, ты ее не бойся. Лида, а это мама, она тебя очень стесняется.
Все облегченно рассмеялись, а Нина, посмотрев в глаза подруге своего взрослого сына, тихо сказала:
-Добро пожаловать, если ты с добром.

Ольга Сенновская