Пьесы

                Вотинцев Д.В.      













                ПЬЕСЫ












    

               













 

Предисловие
Эти пьесы невозможно прочитать, не зная русского языка. И даже если вы считаете, что неплохо говорите по-русски, этого недостаточно. Умение читать - обязательное условие, иначе ничего не поймете.
В этом сборнике пьес основатель Общества Запрещенной Книги делится с вами своим сокровенным. Таким Вотинцева вы еще не видели. И не увидите. Он буквально раздевается перед читателем до внутренних органов. Если приглядеться, можно увидеть митохондрии клеток его железистого эпителия.
Этот текст, при всей своей отрешенности от насущных проблем, очень современен. Вотинцев одновременно и историчен, и нов, он и автор, и не автор, и пьес, и не пьес.

И.Ризаева
               






























                Драма

В а л е н т и н А р к а д ь е в и ч. А кто этот Вайзмург по профессии?
И о г а н н П е т р о в и ч. Он инженер.
В а л е н т и н А р к а д ь е в и ч. Да, хы-хы, инженер.
И о г а н н П е т р о в и ч. Напрасно вы улыбаетесь, он очень хороший инженер.
В а л е н т и н А р к а д ь е в и ч. Я с вами согласен, хы-хы, он хороший инженер, несомненно.
И о г а н н П е т р о в и ч. Нет, я же вижу, вы просто насмехаетесь. Своими ухмылками вы ставите под сомнение его талант инженера.
В а л е н т и н А р к а д ь е в и ч. Какие ухмылки? Я искренне верю в то, что Вайзмург - хороший инженер, хы-хы.
И о г а н н П е т р о в и ч. Ну, вот опять эта ваша ирония в голосе. Если вы не согласны со мной, так и скажите.
В а л е н т и н А р к а д ь е в и ч. Говорю и повторяю, я с вами согласен. Хе-хе, инженер.
И о г а н н П е т р о в и ч. Да нет же, вы явно не согласны. А между тем, инженерской выучке Вайзмурга многие бы позавидовали.
В а л е н т и н А р к а д ь е в и ч. Да я согласен.
И о г а н н П е т р о в и ч. Нет, вы не согласны.
В а л е н т и н А р к а д ье в и ч. Мне лучше знать, согласен я или нет.
И о г а н н П е т р о в и ч. А я что, по-вашему, «согласен» от «не согласен» отличить не могу, за дурака меня держите. Хорошо, если вам сложно поверить в то, что Вайзмург – хороший инженер, поверьте хотя бы в то, что он первоклассный поэт и пишет недурные стихи об инопланетянах: «… непокоренный царь семи галактик, но Андромеды покорный слуга»
В а л е н т и н А р к а д ь е в и ч. Да, хы-хы, поэт.
И о г а н н П е т р о в и ч. Нет, ну тут я с вами согласен, поэт он действительно никудышный, и стихи его плохи, но инженер-то он от бога.
В а л е н т и н А р к а д ье в и ч. Да, хе-хе, инженер.
И о г а н н П е т р о в и ч. Ну вы мне ответите за это паскудство (кидается на Валентина Аркадьевича и душит его. Валентин Аркадьевич падает замертво. Входит Вайзмург). 
В а й з м у р г. Добрый день, Иоганн Петрович.
И о г а н н П е т р о в и ч. Добрый день.
В а й з м у р г. Я вот что понял, Иоганн Петрович, инженер-то я так себе.
И о г а н н П е т р о в и ч. Это что ж такое? Я тут из кожи вон лезу, чтобы всякому доказать, что вы инженер, а вы, значится, в отступного.
В а й з м у р г. Балда, а не инженер. Что тут поделаешь?
И о г а н н П е т р о в и ч. Нет уж, извините, вы инженер, каких только поискать.
В а й з м у р г. Учился, учился и все без толку. Нету во мне инженерской хватки.
И о г а н н П е т р о в и ч. Да как же это так? Инженер вы и все тут.
В а й з м у р г. Нет, нет.
И о г а н н П е т р о в и ч. Ах, так (бросается на Вайзмурга, душит его, Вайзмург падает рядом с Валентином Аркадьевичем). Что за народ пошел нынче: палец дашь, а руку оттяпают. И Горемыкин этот сволочью оказался. Надо бы добыть черносливу для пирога (чешет затылок, уходит со сцены).


                З А Н А В Е С    
 




                Недоразумение

На сцене стоят несколько зрителей. Появляется немолодой актер, он небрежно одет, волосы растрепаны, в руке держит карандаш.

А к т е р (ходит по сцене, останавливается напротив зрителей, выдержав паузу, начинает).
Я ему говорю: -  Do you take any pills?
А он мне на это: –  What kinda pills?
А я  ему, значится, заявляю: –  Medicine ones.
А он в отступного:  –  I don’t take any medicine pills.
А я ему  эдак: –  Who takes then?
А он мне, значит, таким Макаром: –  Nobody does.
Вот такое, братцы, недоразумение.

Актер кланяется, со стороны зрителей в него летят: гнилые овощи, старая штопаная одежда, корзина с черствой выпечкой, бранные слова, бутылка кислого молока, научная книга «Природа почв или что мы знаем о матушке-землице» и т.д. Актер в панике убегает со сцены.
               

                З А Н А В Е С




                Предсказание

На базарной площади цыганка предсказывает будущее. Прохожие не внемлют ее увещеваниям, отталкивают ее от себя.

Ц ы г а н к а (кричит в толпу прохожих, пытаясь привлечь к себе внимания). У вас будет красивая и добрая жена. У вас в следующем году умрет дядя. На вашу долю придется много болезней.
Из-за угла появляется молодой человек, цыганка внимательно смотрит на него, лицо ее бледнеет, она напугана, дрожащей рукой она хватает молодого человека.
Ц ы г а н к а (со страхом в голосе). А к вам пятнадцатого числа ровно в четырнадцать тридцать в гости придет сам Прохор Геннадьевич Стрельников.

Молодой человек растерян, пытается вырваться, мертвая хватка цыганки не дает ему ходу.


                З А Н А В Е С



                Каждый день мы узнаем что-нибудь новое

М и с т е р Д у м с д е й к. Я, господа хорошие, консерватор.
П р и с т а в Б е й л и ф. А я истинный Тори, в этом вся моя суть.
Ч а р л и К а р п е н т е р. А я, любезные, настоящий котоварм, ну, или как нас называют в Дании, белый герцог.
М и с т е р Д у м с д е й к. Это что такое?
П р и с т а в Б е й л и ф. Не слыхал.
Ч а р л и К а р п е н т е р. Котоварма или общество белых герцогов - это такое прогрессивное политическое движение, э… в общем, невероятно прогрессивное движение. Занимаемся, знаете ли, переустройством мира. Перекраиваем на свой лад, так сказать. И никакой метафизики.
М и с т е р Д у м с д е й к. Что ж, будем знать, будем знать.
П р и с т а в Б е й л и ф.  Теперича нам уж это будет не в диковинку.

               
                З А Н А В Е С


                О человеке, часто меняющем свое мнение

В и л ь г е л ь м Ф р а н ц е в и ч. Вот, возьмите. Это очень хорошая карамель. Превосходная карамель. Попробуйте.
П е т я В е р з и л о в. Право, не стоит. Я сыт, к тому же, не терплю карамели.
В и л ь г е л ь м Ф р а н ц е в и ч. Как же это? Не терпите, значит? А ведь всем известно, что карамель – первейшее лекарство от сердечных недугов. Я потребляю ее каждый день, и, заметьте, здоров, энергичен и в меру начитан. Прекрасный способ поднять себе настроение. Я настаиваю, примите.
П е т я В е р з и л о в. Все же, нет. Прошу не судить меня строго.
В и л ь г е л ь м Ф р а н ц е в и ч. Исторический факт! В древнем Египте в голодные годы рабы спасались только с помощью карамели. Не упрямьтесь, примите.
П е т я В е р з и л о в.  Нет, нет.
В и л ь г е л ь м Ф р а н ц е в и ч. Лучшее изобретение человечества! Слеза богини Изиды!
П е т я В е р з и л о в. Хорошо, давайте ее сюда. 

Протягивает карамель Пете Верзилову, тот кладет ее в рот, начинает жевать.

В и л ь г е л ь м Ф р а н ц е в и ч. Что вы делаете?
П е т я В е р з и л о в. Жую карамель.
В и л ь г е л ь м Ф р а н ц е в и ч. Как можно? Уж не сошли ли вы, господин хороший, с ума?
П е т я В е р з и л о в.  В чем дело?
В и л ь г е л ь м Ф р а н ц е в и ч. Вы что себя погубить задумали? Выплюньте немедля эту гадость.
П е т я В е р з и л о в.  Да что вы в самом деле?
В и л ь г е л ь м Ф р а н ц е в и ч. Отрава. Немецкие ученые (а я думаю, вы ставить под сомнение их авторитет не собираетесь) выяснили, что одна такая, казалось бы, безвредная вещица, способна погубить четырех здоровых мужчин.
П е т я В е р з и л о в. Оставьте меня в покое! 
В и л ь г е л ь м Ф р а н ц е в и ч. Будьте благоразумны, выплюньте. Яд еще не успел проникнуть в организм. У вас есть надежда спастись.
П е т я В е р з и л о в. Хорошо, только отвяжитесь.
Петя Верзилов выплевывает карамель, уходит со сцены. 
В и л ь г е л ь м Ф р а н ц е в и ч (поднимает с полу жеваную карамель, рассматривает ее). Это что ж такое? Карамель. И куда люди смотрят?

                Берет карамель, уходит со сцены.

               
                З А Н А В Е С



                Гость

Комната Нестерова, шторы раздвинуты, на столе разложены семь книг, под столом  лежит старый деревянный костыль. Нестеров смотрит в окно. Входит Порфирий Антонович.

Н е с т е р о в. Кто вы?
П о р ф и р и й А н т о н о в и ч.  Я из канцелярии, от Аристарха.
Н е с т е р о в. Ну и что? Аристарха я знаю, с вами я не знаком.
П о р ф и р и й А н т о н о в и ч (достает из кармана паспорт, протягивает его Нестерову). Вот мои документы.
Н е с т е р о в. Не нужно. Я ждал вас пять дней назад.
П о р ф и р и й А н т о н о в и ч. Кобыла оказалась падучей. На силу добрались к вечеру.
Н е с т е р о в. Принесли?
Порфирий Антонович. (Протягивает Нестерову устройство для починки карандашей, тот вставляет карандаш в устройство, начинает его чинить). Извольте!
Н е с т е р о в. Механизм исправен.
П о р ф и р и й А н т о н о в и ч. Да, Аристарх -  удивительный человек, не живет – священнодействует. А вы знакомы с его женой?
Н е с т е р о в.  Нет, с женой я не знаком, хотя при мне имеется ее карточка.
П о р ф и р и й А н т о н о в и ч. Карточка?
Нестеров достает из кармана карточку, протягивает ее Порфирию Антоновичу.
П о р ф и р и й А н т о н о в и ч. Она какая-то желтоватая.
Н е с т е р о в. Желтоватая карточка, жена – белая.
П о р ф и р и й А н т о н о в и ч. А вы сходите к нему в гости, познакомитесь с его женой, которая у вас желтоватая, у него белая.
Н е с т е р о в. Да у меня и платья-то нет.
П о р ф и р и й А н т о н о в и ч. А вы знаете, сколько у Аристарха платьев? Больше чем у его жены.
Н е с т е р о в. А у меня нет платьев.
П о р ф и р и й А н т о н о в и ч. А залезу-ка я лучше под стол.
Н е с т е р о в. И я.

Порфирий Антонович лезет под стол, Нестеров лезет вслед за ним. Под столом продолжает лежать костыль.

                З А Н А В Е С


                Письмо

Александр Александрович Дронцев сидит за столом, держит в руках письмо. Напротив его стоит Семен Алексеевич Кирпичев. Александр Александрович Дронцев смотрит на Семена Алексеевича Кирпичева, переводит взгляд на письмо, начинает читать письмо вслух.
А л е к с а н д р А л е к с а н д р о в и ч Д р о н ц е в (читает).  Спешу сообщить тебе, что положение мое нынче весьма и весьма шаткое, хлеб, который был куплен мною вчера, оказался никуда не годен, почтальон Иван Захарович Свели, на меня по-прежнему косо смотрит, правая нога работает хуже левой, врачи, требуют, чтоб я поддерживал в доме постоянную температуру, что, как ты понимаешь, у меня выходит с трудом. В летнем саду любят обедать приличные люди, вот отчего Плевакиным и Свели было высказано пожелание городовому не пускать меня к саду на пушечный выстрел.
Александр Александрович Дронцев переводит взгляд с письма на Семена  Алексеевича Кирпичева.
А л е к с а н д р А л е к с а н д р о в и ч Д р о н ц е в (обращается к Семену Алексеевичу Кирпичеву). Ведь это же Ваше письмо. Вы же его написали. Ну,  Вы же его написали, и это Ваше письмо (Пауза). Написали-то Вы. Письмо-то, получается Ваше.


                З А Н А В Е С


                Случай на Остерлицком вокзале

На перроне стоят Джеймс Милтон с супругой, Стэнли Бэр с супругой и Гарольд Ричардсон с супругой и ее отцом. Появляется Беннетт Ритс подходит к толпе. Слышен звук отправляющегося поезда.

Б е н н е т т Р и т с. Чё-то, ни хрена я не понимаю в этих поездах. Понастроили, едриттвой, едут куда-то. Чё едут? Чё к чему?


                З А Н А В Е С


                Стол для Греты Гарбо
 
                ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
    
Семенов, изобретательный юноша, гимназист.

Валентин Андреевич, отчаявшийся искусствовед.

Агнесса Павловна, вдова господина Фуриньяка.

Наденька (Надежда Васильевна), юная сожительница Валентина Андреевича.

Женщина с книгой.    

Мужчина.


Дом Валентина Андреевича. За столом сидят Валентин Андреевич, Агнесса Павловна, Наденька. Наденька вяжет. На краю стола стоит большой стеклянный графин. Семенов стоит у стола. Женщина с книгой чуть в стороне, читает книгу. Входит мужчина с гитарой, садится на табурет на краю сцены, начинает извлекать из инструмента звуки, отдалено напоминающие последние концерты Штокхаузена.

В а л е н т и н А н д р е е в и ч (обращаясь к Семенову). Так, на чем мы остановились? Вы знакомы, нет? Надежда ….
С е м е н о в. Васильевна. Рад видеть (целует руку).
В а л е н т и н А н д р е е в и ч (обращаясь к Наденьке). Ну, а это Семенов. (к Семенову) А Агнессу Павловну вы знаете.

                Пауза.

С е м е н о в. И когда господин Фуриньяк пустил себе пулю в лоб, она стала вновь смотреть на меня глазами будущей тещи.

В а л е н т и н А н д р е е в и ч. А, Вы, присядьте, Семенов, расслабьтесь, можете закурить. Хотя – нет. Наденька этого не любит. Так что вы говорили на счет господина Фуриньяка?

                Семенов присаживается на табурет. Пауза.

С е м е н о в. Господин Фуриньяк обладал удивительной, на мой взгляд, характеристикой все анализировать, просчитывать каждый шаг. Это у него довольно-таки успешно получалось за исключением момента с пулей в голове. Ну, вы меня понимаете.
В а л е н т и н А н д р е е в и ч. Но я бы не сказал, что он был настолько глупым человеком. Грубым, но не глупым. Даже жестоким, но не глупым, ни в коем случае.
С е м е н о в. Ни в коем разе.
А г н е с с а П а в л о в н а.  А со мной господин Фуриньяк не был жесток.
В а л е н т и н А н д р е е в и ч. Агнесса Павловна, о чем вы говорите? Нам всем хорошо известно, какие у вас с ним были отношения.
А г н е с с а П а в л о в н а (кричит). Но со мной господин Фуриньяк не был жесток.
С е м е н о в. Да и груб он с вами не был. Но сейчас-то речь совершенно о другом. Человек, который был до этого в меру оригинален, логичен и последователен в своих действиях, поступает подобным образом. Печально.
Н а д е н ь к а. Какая нелепая смерть, вам не кажется?
А г н е с с а П а в л о в н а (в слезном припадке). Вы можете говорить все что угодно, но со мной господин Фуриньяк жесток не был.
В а л е н т и н А н д р е е в и ч. Успокойтесь Агнесса Павловна. Мы понимаем причину вашего расстройства. Установившаяся столь внезапно и продолжавшаяся вот уже более полугода тайная связь между вами и господином Фуриньяком стала давно предметом светских бесед, которые распространялись далеко за пределы нашего города. Но если говорить о том был ли господин Фуриньяк сволочью – еще какой, это вам и Семенов скажет.
С е м е н о в. Да-да. И не просто сволочью, а сволочью расчетливой, дерзкой, равнодушной.
В а л е н т и н А н д р е е в и ч. Равнодушный, безынициативный человек. И, Агнесса Павловна, лучше узнать правду сейчас, чем не узнать ее никогда. А субботние визиты вежливости, бутерброды с мидиями и галеты еще не о чем не говорят.
С е м е н о в. Все-таки странно, что вы, Агнесса Павловна, ничего не знали, ведь о жестокости господина Фуриньяка уже ходят легенды. Его злой гений стал давно притчей во языцех. 
Н а д е н ь к а. Физическая привязанность делает человека слепым.

                Пауза. Слышны звуки гитары.

В а л е н т и н А н д р е е в и ч. А изобразите-ка поезд, Семенов. Я вот что вспомнил, Вы хорошо изображаете поезд.   
 
        Семенов достает спички, начинает вращать коробок, слышится характерный для движения поезда звук.

В а л е н т и н А н д р е е в и ч. Наденька, слышишь? Это поезд. Это Семенов сам придумал.
                Пауза.

Н а д е н ь к а (равнодушно). Семенов, Вам домой не пора?

                Семенов обиженно смотрит.
 
Н а д е н ь к а. А что Вы, так на меня смотрите, Семенов? Да, я не в восторге от вашего нового изобретения. Но это всего лишь критика снизу, критика на уровне, если хотите, не больше.
С е м е н о в (окончательно потеряв самообладание). Постыдились бы, Надежда Васильевна.Какие претензии могут быть предъявлены мне, когда вы сами не в состоянии организовать достойным образом собственное существование даже на бытовом уровне?
Н а д е н ь к а. О чем вы говорите, Семенов?
В а л е н т и н А н д р е е в и ч. Действительно, Семенов, к чему вы клоните.
С е м е н о в. Посмотрите сюда (показывает на стол), на то, за чем мы сидим, по всей видимости, это стол и в своей сущности объемный предмет. Но что я наблюдаю, да и вы, собственно говоря (показывает на графин, внимательно осматривает его), - не просто образчик дурного вкуса. На протяжении тысячелетий место графина было исключительно посередине стола, но никак не с краю. А то, с чем мы столкнулись в этой более чем скромной квартире, смело можно назвать ярчайшим проявлением нигилизма. Многовековые устои были разрушены, перечеркнуты, на них, попросту говоря, наплевали. И это, между прочим, камень в Ваш огород, Надежда Васильевна, так как именно вы являетесь на данном этапе хозяйкой этого дома.
В а л е н т и н А н д р е е в и ч. Наденька здесь не причем.
С е м е н о в. Идея с графином принадлежит вам?
В а л е н т и н А н д р е е в и ч. Вообще-то, да. И вы не первый, Семенов, кто столь категорично высказывается по поводу данного композиционного решения. Это было до Наденьки. Одна юная особа; я любил ее.
Н а д е н ь к а. Видите, Агнесса Павловна, он уже при мне говорит о других женщинах.
В а л е н т и н А н д р е е в и ч. Наденька, но я же сказал, что это было до тебя, до тебя. Так вот, она тоже вносила изрядную долю скепсиса в отношении расположения графина на этом столе. Отсутствие какого-либо творческого начала, безграничная, безупречная вульгарность – так она говорила, кажется. Бездарность, которая этим кичится, – кажется, так она меня называла, расценивая эту мою маленькую прихоть как нечто безумное, противоречащее здравому смыслу, нечто лишенное всякого художественного вкуса, не говоря уж об интеллекте. Конечно, существуют люди, которые бы восприняли это с восторгом, люди, чье мнение для меня, бесспорно, является авторитетным, передовые люди Европы. Гельмут Шлюттер, Барон фон Губенштейн, литераторы, философы. Они бы отнеслись к этому как проявлению творческого гения. Люди, которые не привыкли разбрасываться словами и, в свою очередь, знают цену своему слову. Да каждый из них пожал бы мне руку, после чего они смело бы включили меня в список прогрессивно мыслящего человечества. Но веришь-то, почему-то, ей, и вот, Вы, Семенов, со своим нигилизмом. Все эти философы, литераторы, они-то там, далеко. А она тут, в двух шагах от тебя, моет посуду, готовит свое рагу и, словно бы, между прочим, так ненавязчиво -  видите ли, это не стол, так стол не накрывают. И начинаешь задумываться: может быть, это я идиот, и это я чего-то не понимаю, и единственно верное место для этого чертова графина – посередине стола, но никак не с краю.

Валентин Андреевич переставляет графин на середину. Семенов тянет его обратно. Валентин Андреевич вырывает у Семенова графин, наливает в стакан воды, подходит к мужчине. Подносит к губам мужчины стакан, мужчина пьет, не отрываясь от игры. Семенов в это время снова изображает поезд.

Н а д е н ь к а. Семенов, вам домой не пора?

                Семенов продолжает изображать поезд.

В а л е н т и н А н д р е е в и ч (продолжая поить мужчину). И не нужно быть гением, чтобы придумать поезд Семенова, но критики и журналисты возводят его в эти рамки, формируя общественное мнение и, тем самым, отодвигая истинных гениев в тень. Когда же ты сам начинаешь проявлять себя как человек с критическим мышлением, тут же слышишь в ответ – порой меня убивает твоя категоричность. И слышишь это от человека, который первый сказал фразу «это не стол, так стол не накрывают». Не слишком ли много берут на себя те, кто…
С е м е н о в. Порой меня убивает твоя категоричность.
               
                Пауза

Н а д е н ь к а. И все-таки жаль, что господин Фуриньяк застрелился.
В а л е н т и н А н д р е е в и ч. А ведь она права, плох он или хорош, решать не нам. Мы потеряли близкого человека, единомышленника. И мне печально говорить об этом, как, должно быть, и всем здесь присутствующим и, прежде всего, Агнессе Павловне, которая лишилась своего покровителя, своего возлюбленного. Больно, господа.
А г н е с с а П а в л о в н а. Он заботился обо мне. Он всегда знал, что мне нужно и чем я живу. Вечером растянет баян – сердце замирало.
Н а д е н ь к а. Господин Фуриньяк был человеком неординарным, этим и был интересен.
В а л е н т и н А н д р е е в и ч. Я гордился дружбой с ним и мне его будет очень и очень не хватать.
А г н е с с а П а в л о в н а. А кто мне его заменит? Таких, как он, больше нет.
С е м е н о в (почти кричит). О чем вы говорите? Я не открою секретов, если скажу, что господин Фуриньяк мешал всем здесь присутствующим. Его желчь и паскудство давно всем осточертели. И он не был одним из нас. Он был единоличником. Заботился прежде всего о своих интересах. Интересах хищнических и безнравственных. (вскакивает со стула). Посмотрите на несчастную женщину (указывает на Агнессу Павловну). До чего он ее довел! Мир избавился от тирана. И не стоит скрывать, что все здесь присутствующие только рады его безвременной утрате.
В а л е н т и н А н д р е е в и ч. Успокойтесь юноша. Вам не говорили, что вы не в меру импульсивны? Сядьте. Не скрою, мне было радостно узнать о том, что случилось с господином Фуриньяком, как, должно быть, было радостно и всем здесь присутствующим и, в первую очередь, Агнессе Павловне, которая, наконец-таки, избавилась от эксплуататора и палача.
А г н е с с а П а в л о в н а (в слезном припадке). Да он же душил меня, он не давал мне спокойно дышать. Все эти необоснованные упреки, беспочвенные подозрения. Его тень еще  долго будет стоять у меня за спиной.
С е м е н о в. Если бы он не пустил себе пулю в лоб, рано или поздно я сам бы застрелил его, или это бы сделал кто-то из нас, потому что так не могло долго продолжаться.
В а л е н т и н А н д р е е в и ч. Теперь-то мы можем, наконец, вздохнуть спокойно.
Н а д е н ь к а. Мне кажется, господа, проблема решилась сама собой.
В а л е н т и н А н д р е е в и ч (улыбаясь). Тиран принес себя в жертву и поделом ему. Дамы и господа, я счастлив.
С е м е н о в (радостно). Мы счастливы не меньше. А что касается Агнессы Павловны, то я позабочусь о бедной женщине. У меня пока и овса вдоволь, и отрепье кой-какое имеется (начинает кокетливо улыбаться Агнессе Павловне . Все радуются).
М у ж ч и н а (прекратив игру). Господин Фуриньяк жив.

                Все недоуменно смотрят на него.

В а л е н т и н А н д р е е в и ч. Что вы сказали?
М у ж ч и н а. Господин Фуриньяк жив.

Немая сцена. Все озадачены и напуганы. Валентин Андреевич вскакивает со стула, у женщины с книгой книга выпадает из рук. Мужчина продолжает извлекать из своего инструмента звуки, отдаленно напоминающие поздние концерты Штокхаузена.

                З А Н А В Е С


                Экспонат

                ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА


Аристарх Антонович, директор парка.

Ирина Петровна, журналист, жена Вортюкова.

Экспонат, бывший электрик парка, Вортюков.

Летний театр городского парка. На постаменте стоит экспонат. Аристарх Антонович возится со щеткой у экспоната, сметает с него опавшую листву. Появляется Ирина Петровна. Экспонат молчит.

И р и н а П е т р о в н а. Аристарх Антонович!
А р и с т а р х А н т о н о в и ч (заметив ее). А! Это должно быть Вы! Мне вчера звонили из газеты.
И р и н а П е т р о в н а. Да, я из газеты. По поводу этого экспоната.

                Оба переводят взгляд на экспонат.

И р и н а П е т р о в н а.  Так что на счет истории?
А р и с т а р х А н т о н о в и ч. Вас интересует история появления этого экспоната в нашем парке?
И р и н а П е т р о в н а. Именно это меня и интересует.
А р и с т а р х А н т о н о в и ч. Одну минуту.
               
                Стряхивает последние листья с постамента.

И р и н а П е т р о в н а (ежится от холода). Холодно у вас!
А р и с т а р х А н т о н о в и ч. Да, вы знаете, иногда выдается такое засушливое лето, а в этом году, как назло.
И р и н а П е т р о в н а. Удивительный, нечеловеческий холод для этих широт.
А р и с т а р х А н т о н о в и ч. Совершенно верно. В прошлом году была настоящая Сахара, а нынче даже грибники сетуют: грибов в лесах нет, ягоды – только в магазине.
И р и н а П е т р о в н а. В виде варенья.
А р и с т а р х А н т о н о в и ч. Да, и только в виде варенья.
И р и н а П е т р о в н а. Так что на счет истории?
А р и с т а р х А н т о н о в и ч. Тут все невероятно банально и просто. Видите ли, три года назад, это был совсем не экспонат. У него было другое имя. Да, звали его совсем не Экспонат, а Николай Петрович Вортюков. Он был электриком нашего парка, и как-то, проверяя освещение, забрался он на этот пустующий постамент, чем вызвал большое внимание посетителей. Ажиотаж был настолько велик, что я, как директор парка, тут же поспешил обратиться к нему с просьбой принять ставку экспоната. Дело выгорело и стало приносить прибыль.
И р и н а П е т р о в н а (разглядывая экспонат). А он хорош!
А р и с т а р х А н т о н о в и ч. Он очень хорош. Благодаря этому экспонату, мы каждый день встречаем туристов со всего мира.
И р и н а П е т р о в н а. А вам не кажется, что это немного бесчеловечно?
А р и с т а р х А н т о н о в и ч. Ну, что вы? Ему нравится эта лишенная лишних движений и реплик роль, он свыкся с ней. Он невероятно популярен. Мог ли электрик мечтать о такой славе? Тысячи посетителей дарят ему свое внимание, заботу.

                Пауза

А р и с т а р х А н т о н о в и ч. И не только посетители!
И р и н а П е т р о в н а. Что Вы имеете в виду?
А р и с т а р х А н т о н о в и ч. Видите ли, моя жена, при нынешней его популярности, пришла к выводу, что он является для нее гораздо более выгодной партией чем я. И она ушла от меня, ушла к нему. И они живут счастливо. Экспонат и моя жена.
И р и н а П е т р о в н а. Ваша жена?
А р и с т а р х А н т о н о в и ч. Но это не самое страшное.
И р и н а П е т р о в н а. А что же?
А р и с т а р х А н т о н о в и ч. На днях он удочерил Анжелину Аристарховну, мою дочь. И они теперь живут втроем. Экспонат, моя жена и моя дочь. 
И р и н а П е т р о в н а. И вы остались совсем один?
А р и с т а р х А н т о н о в и ч. Да, совершенно один.

                Пауза

         Ирина Петровна прижимается к плечу Аристарха Антоновича.
               
А р и с т а р х А н т о н о в и ч (указывая на экспонат). Смотрите, он изменился в лице (оба улыбаются).

           Стоят молча обнявшись, на их плечи и головы падают капли дождя.

                З А Н А В Е  С

               



                Критик

Из правой кулисы выходит Антон Антонович Шуйминский, проходит в центр сцены. Он одет в плотный костюм темной ткани. Лицо его взволнованно, движения лишены точности. 

К р и т и к (трагично). Здравствуйте, господа. Меня зовут Антон Антонович Шуйминский, я литературовед (пауза). Вот, на что мне хочется обратить ваше внимание. В последнее время появляется очень много так называемых авторов, тяготеющих к лаконичности  и излишней конспективности. Авторы, которым не чужда лексическая и грамматическая скупость и сухость. Авторы, не признающие  в равной степени, как  литературных традиций и языкового богатства и многообразия, дарованного нам господом богом,  так и, попросту,  сложноподчиненных предложений (пауза).  Да, никого не удивишь теперь стихами, состоящими из одной строчки и романами, состоящими из одного предложения. Более того, появляются и драматурги с пьесами, состоящими из одной реплики (пауза).  Однако, сдается мне, господа, что краткость в данной ситуации, ни в коем разе, не является сестрой таланта, а совсем наоборот - краткость здесь, господа, по моему разумению, - сестра шизофрении.
               
                Уходит со сцены в правую кулису

                З А Н А В Е С



                Андэтейкер
          
                ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Петр Сергеевич Смернищев, сотрудник погребальной канторы.

По середине сцены стоит гроб, Петр Сергеевич Смернищев возится около гроба, поправляя ткань, обрезая торчащие нитки. Останавливается, подходит к краю сцены.   

П е т р С е р г е е в и ч С м е р н и щ е в (вглядываясь в зрительный зал). Они должны великолепно выглядеть. Если имеешь дело с мужчиной – естественно, он должен быть побрит как следует. Маска должна накладываться легким слоем, знаете, так, едва-едва. Лицо приобретает такой розовый, более живой, оптимистичный характер. Раньше  меня больше всего заботило состояние волос клиента. Тут все зависит от моды: никогда не знаешь, какой вариант останется оптимальным. Хотя проблема выбора с приобретением опыта из недостатка превращается, я бы сказал, в достоинство (пауза). Они должны великолепно выглядеть. Каким образом ты будешь добиваться результата, зависит только от твоей фантазии. Я люблю с ними разговаривать. Знаете, когда делаешь свою работу молча, возникает подозрение, что клиент чувствует себя брошенным, покинутым. Глаза у него становятся такими туманными, обреченными. Я бы даже сказал, такая, некая безысходность в глазах. Доброе слово – оно всегда приятно. Я читаю им стихи. Хорошие стихи. Женщины очень любят Маршака. Мужчины, конечно, предпочитают более серьезную литературу. Я читаю им фрагменты трагедий Корнеля. Гораций. Да, это литература. Раньше я пробовал им петь. Встанешь, вот так вот, перед телом и поешь ему какие-нибудь старинные добрые песни: – Солдатушки, бравы ребятушки, где же ваши жены? – Наши жены – пушки заряжены, вот где наши жены. Сейчас я просто ставлю хорошую музыку. Я заметил, что они любят джаз, настоящий классический, как мужчины, так и женщины: Дюк Эллингтон, Луи Армстронг, конечно же, Элла Фитсджеральд. Когда они слышат такую музыку, они очень радуются, начинают улыбаться. Сложно сказать, улыбаются они или нет, но мне почему-то кажется, что они улыбаются. Забота о настроении клиента – один из основных признаков профессионализма. Некоторые прибывают в довольно плачевном состоянии. У меня нет любимчиков. Для меня не существует понятия предвзятого отношения. В любой профессии есть свои трудности. В моем случае это, в равной степени, как несвежие, так и сильно потрепанные клиенты. Бывает так, что тебе привозят нечто бесформенное, даже сложно разобрать мужчина это или женщина. Я в таком случае теряюсь. Что читать? На какой поэзии остановиться? Как я уже сказал, женщины очень, ну просто безумно, бесконечно любят Маршака, мужчины же его категорически отказываются воспринимать как поэта. Я нашел выход – поэтическая эпопея о красном командире Тухачевском. Это, в конце концов, и поучительно и довольно доступно. «Тухачевский на коне с красной сумкой на ремне» - очень хорошая книга. Состояние клиента мне абсолютно безразлично. Каким бы его ни привезли, после меня он должен стать как новенький: чистенький, выбритый, надушенный. Они всегда одеты с иголочки. Родственники, как правило, заботятся об одежде. В большинстве случаев это чрезвычайно дорогие вещи. Человека провожают в последний путь и, естественно, хотят, чтобы он был хорошо одет. Укладываю в колесницу их тоже я - наиболее ответственная часть моих обязанностей. Как бы ты не позаботился о теле до этого, иногда получается так, что лежит оно весьма не эстетично. И ты начинаешь что-то придумывать: что-то подкладывать, тут убавлять, там прибавлять. Это целое искусство. Говоришь: «Такая хорошая, красивая женщина, а лежишь ну прямо как…. Давай милая, ножку так, ручку так, еще немножко», - и она слушает. – «Вот, совсем другое дело, а мы зачем-то капризничали». Только доброе слово – по-другому нельзя. Моя жена настаивает на том, чтобы я занимался культивированием грибов – считает, что моя работа плохо пахнет, к тому же она чувствительная и не грубая. Нет, не скажу, что она грубая женщина. Она не глупа. Постоянно говорит о том, как неблагородна моя работа и когда-нибудь она меня самого загонит в гроб или доведет до помутнения рассудка. Вскоре мне придется оставить это благородное занятие. Я буду возделывать плодородные почвы с милой сердцу супругой во благо всем существам. Единственное, в чем я хочу быть уверен, что после смерти обо мне позаботятся точно так же, как я сейчас забочусь о несчастных утомленных жизнью телах, и о супруге позаботятся, если я первым оставлю этот мир.

       Подходит к гробу, поправляет ткань, обрезает торчащие нитки.


                З А Н А В Е С




                Разговор

На сцене стоит идиот. Идиот смотрит пустым, лишенным всякой мысли взглядом. Появляется Алексей Иванович Смородов, замечает идиота, улыбается, подходит к идиоту вплотную.

А л е к с е й И в а н о в и ч (хлопая идиота по плечу). Здравствуйте, любезнейший Николай Петрович.
И д и о т (в пустоту). Ы-ы. Ы-ы.
А л е к с е й И в а н о в и ч.  Везде его ищу, а он вон где оказывается.
И д и о т(в пустоту). Ы-ы. Ы-ы.
А л е к с е й И в а н о в и ч. Да, что ни говори, Сатира нынче, конечно, политизирована. 
И д и о т (в пустоту). Ы-ы. Ы-ы.
А л е к с е й И в а н о в и ч. В том-то все и дело, Николай Петрович. 
И д и о т (в пустоту). Ы-ы. Ы-ы.
А л е к с е й И в а н о в и ч. Нет, я не против. Тема вполне актуальная. Но объясните мне, дураку, Николай Петрович, отчего из тысячи достойнейших вариантов, нам тычут из дня в день в морду одним и тем же?
И д и о т (в пустоту). Ы-ы. Ы-ы.
А л е к с е й И в а н о в и ч. Нет, пардон. Я сыт этим по горло. Какие-то бесконечные «Приключения взяточника», «Утро бюрократа», «Держиморда Федор и его секретарша Зоечка Иванова». Хватит. Мы тоже люди и тоже хотим разнообразия.
И д и о т (в пустоту). Ы-ы. Ы-ы.
А л е к с е й И в а н о в и ч. В связи с этим я и хочу к вам обратиться. А не написать ли вам, Николай Петрович, небольшой сатирический рассказ на тему науки или, скажем, сельского хозяйства? Что-нибудь типа «Химик, который любил хлорировать» или, например, «Безземельный агроном». В этом, определенно, что-то есть. 
И д и о т (в пустоту). Ы-ы. Ы-ы.
               
         Появляется крестьянка, подходит к идиоту и Алексею Ивановичу.

А л е к с е й И в а н о в и ч. Или, вот если…
К р е с т ь я н к а (вмешиваясь в беседу). Если бы да кабы, во рту росли бы грибы!
 
                Крестьянка уходит.

А л е к с е й И в а н о в и ч. Да, если взять тему тяжелой промышленности? Или авиации? В общем, подумайте, Николай Петрович. Мне пора. Всего хорошего.
 
     Алексей Иванович уходит. Появляется мать идиота. Подходит к нему.

М а т ь И д и о т а. Где у Николеньки ушки?
И д и о т (в пустоту). Ы-ы. Ы-ы.
М а т ь И д и о т а. Где у Николеньки ножки?
И д и о т (в пустоту). Ы-ы. Ы-ы.
М а т ь И д и о т а. Где у Николеньки разум?
И д и о т (в пустоту). Ы-ы. Ы-ы.
М а т ь И д и о т а. Где у Николеньки совесть?
И д и о т (в пустоту). Ы-ы. Ы-ы.

                Уводит идиота.

                З А Н А В Е С