Изгои. Глава 20

Три дня назад.. 13 июля.

Гришин ждал разнорабочих и плотников. Явились вышеназванные специалисты через тридцать минут и сразу принялись разгребать завалы. Угрюмые парнишки, одетые в рабочие спецовки, выносили из помещения комендатуры искарёженные турникеты, деревянные щепки, осколки стекла, прочий мусор. Плотники начали сооружать деревянный «каркас» для новой комендантской будки. Двое санитаров, унёсшие недавно Отиса на носилках, вернулись в разгромленную комендатуру и уложили на носилки обезглавленный труп Макса.

—Только пикните, что здесь увидели, — пригрозил Гришин рабочим.
—Мы будем держать язык за зубами, — пообещали те.

Санитары подняли носилки с трупом Макса.

—В ваших интересах молчать, — погрозил пальцем Гришин и укрыл обезглавленный труп Макса грязной фуфайкой. — Я вас предупредил. Если я узнаю, что вы взболтнули лишнего, вам и вашим семьям не поздоровится. Вам понятно?
—Ага, — кивнул санитар, идущий впереди носилок.
—А тебе понятно? — спросил Гришин второго санитара, идущего позади носилок.
—Да, — буркнул тот.
—Я не расслышал. Повтори!
—Я говорю, мы вас поняли, — отчеканил санитар.
—Бросьте труп Макса отдельно от других жмуриков. В морге имеется свободная холодильная камера. Позже я решу, как поступить с телом Макса.

Санитары исчезли в тоннеле вместе с носилками. Гришин вернулся к голове Макса, которая валялась под винтовой лестницей. Виталий взял голову в руки и.. впился в её губы смачным поцелуем.

—Я буду скучать по тебе, Макс. И по твоим оральным ласкам тоже.

В верхней комнате послышался скрежет металла.. Это, скорее всего, Лексус вернулся из леса и захлопнул за собой люк. 
 
—Ты уже здесь? — удивился Лексус,  когда спустился по винтовой лестнице. — Быстро же ты.
—Ну сколько можно мне тыкать, а! — возмутился Виталий и обернул голову Макса грязными брюками. — Я, в отличие от тебя, нахожусь на высшей иерархии власти. Не забывай, кто стоит перед тобой, раб!
—Простите меня, господин Соломон, — извинился громила и отвёл взгляд.
—Так лучше, — вздохнул Соломон–Гришин и начал прохаживаться по разгромленной комендатуре. — Твоих рук дело?

Лексус помалкивал, избегая смотреть оппоненту в глаза.

—Молчание – знак согласия. Кстати, ты похоронил свою жёнушку, как я тебе велел, или на съедение волкам оставил её труп в лесу? А может, ты исполнил супружеский долг с её аппетитным мёртвым телом, а?
—Слушай ты! — вспылил Лексус и грубо перехватил Соломона–Гришина за грудки.

Разнорабочие с плотниками ушли в тоннель отдохнуть и покурить.

—Нет, это ты слушай. И слушай меня очень внимательно. За прикосновение к моему драгоценному телу я сегодня же инициирую против тебя показательный судебный процесс. За такое можно схлопотать до тридцати суток каторги. Отпечатки пальцев ты на мне оставил только что. Неоспоримое доказательство.
—Тебе кто–нибудь говорил, что ты самая настоящая мразь, Соломон?
—Да, я такой. Кстати, ещё одна статья: оскорбление члена президиума верховного совета. Пятьдесят суток каторги. Это восемьдесят дней каторги суммарно. Не думаешь ли ты, что у меня в кармане брюк может сейчас находиться диктофон? Я мог бы твои оскорбления записать на плёнку. Второе доказательство было бы. Теперь запоминай. На мече, которым ты отрубил голову Максу, твои отпечатки пальцев остались. Я могу сделать так, что трибунал вынесет тебе очень суровый приговор за обезглавливание гражданина подземного мира. Я могу доказать причинение тяжкого вреда здоровью коменданту Отису. Я могу запугать коменданта, и он даст против тебя нужные мне показания. Я могу подделать результаты экспертизы отпечатков пальцев на самурайской сабле. На ней могут удивительным образом появиться только твои «пальчики». Мне не составит труда сфабриковать против кого–либо из вас уголовное дело. Взять, к примеру, твоего сына–оболтуса. Это ведь я подтасовал его уголовное дело. Теперь у малолетнего щегла суровое наказание, чем было изначально. Твой сосунок потеет на рудниках. Это тяжёлая каторга для любого взрослого, что уж говорить о 14–летнем акселерате. Нечего ему было избивать сына одного из членов совета. Я счёл наказание мягким. Двенадцать часов париться рядом с нашим городским «солнцем» за нанесение побоев.. Для твоего драчливого отпрыска слишком мягкое наказание. Пусть подумает над своим безобразным поведением.
—Какой же ты.. Не думал, что ты.. что вы станете мерзавцем. Причём тут мой сын Гай? Зачем на нём зло срывать?
—Мне плевать на твоего щегла. Но ты убил Макса. Моего Макса. И за это ты должен понести суровое наказание. Я добьюсь для тебя длительного срока заключения. Хочешь вечно потеть на рудниках? Я тебя спрашиваю!

Соломон–Гришин отвесил Лексусу звонкую пощёчину. Голова громилы дёрнулась.

—Ещё раз ударишь, и я не посмотрю, что ты у нас привилегированный.
—Я жду ответа на мой вопрос.
—Покажи мне того ненормального, кто мечтает оказаться в тюрьме до конца дней своих. 
—Значит, не хочешь загреметь на нары, а сесть придётся.
—Послушайте меня, господин Соломон, я не хотел убивать Макса. Честное слово.   Макс сам виноват, он упёрся как баран. Макс не выпускал меня и Каролину в человеческий лес. Разрешение на выход в человеческий лес было мной получено от самого Милиуса, председателя верховного совета. К тому же, Макс напал на Каролину с саблей. Что я должен был делать? Я должен был смотреть, как Макс разрежет мою супругу на кусочки? Отис хоть заступился, обрушил шкаф на голову Максу. Надо будет навестить Отиса в больнице.
—Но это не значит, что Макса надо было убивать таким варварским методом: голову ему отрубать мечом! 
—Мои действия были направлены на подавление агрессора. Макса надо было остановить, что я и сделал с блестящим результатом.
—Я сегодня же вечером созову верховный совет и заявлю на нём о случившемся. Тебе конец и твоему сыночку тоже.
—Пожалуйста, господин Соломон, не впутывайте сюда моего сына Гая!
—Не подходи ко мне, тупая горилла! Я буду рекомендовать комиссии по делам несовершеннолетних продлить срок каторги твоему сыночку ещё на два месяца.
—Не смейте! Мой мальчик этого просто не выдержит! Умоляю, оставьте моего сына Гая в покое! Я готов ответить по закону за убийство Макса. Готов! Судите меня, но только от сына моего отстаньте!
—Однако я могу закрыть глаза на убийство Макса. Никто не узнает правду. Я могу сделать так, что твоего сыночка отпустят по условно–досрочному со снятием с него некоторых уголовных статей. Я могу организовать это прямо сейчас.
—Говори, что ты хочешь, чтобы я сделал? 
—Для начала сделай мне минет.
—Я тебе сейчас кадык вырву за такие слова.
—Я пошутил, — криво усмехнулся член президиума верховного совета. — В моей голове созрел коварный план. Я хочу, чтобы ты со своими гориллами–дружками отправился в ближайший город людей.
—С какой целью?
—Чтобы совершить массовые убийства и учинить погромы.
—Вы с ума сошли? Я на такое не хочу подписываться.
—Ну тогда каторга для тебя и для твоего малолетнего сына–уголовника.
—Ладно. Я соберу преданных друзей, и мы отправимся в город людей, но с одним условием.
—Ты мне ещё условия будешь ставить, кретин!
—Мы только напугаем людей и не будем никого убивать. Вы согласны? Когда нужно выдвигаться?
—Через несколько дней. Мне ещё надо подготовить легенду для оправдания вашего выхода из подземного мира и появления вашей группировки в городе людей.
—Я вас не понимаю, — растерялся Лексус.
—А тебе не надо ничего понимать. Твоя задача – создать хаос на улицах людского города, испугать людей до инфарктов или инсультов. Чтобы потом во всём этом безобразии власти России обвинили одного  человека по фамилии Орлов. И институт, в котором Орлов работает, тоже чтобы обвинили. Напомни, что ты сказал тому парню с пикника, когда схватил его за горло?
—Я ему в шутку пригрозил, что если он кому расскажет, что видел нас с женой, я убью его и его семью.
—В шутку, говоришь, пригрозил? — задумчиво переспросил Соломон–Гришин. — А ты знаешь о том, что в любой шутке есть доля правды? Хотя вряд ли ты знаешь. У тебя в голове всего одна извилина.
—Я бы вас попросил! — оскорбился
Лексус.
—Тот парень, которого ты схватил за горло, может пригодиться мне в качестве сакральной жертвы моих будущих разборок с Орловым. Я только что раздобыл адрес проживания того парня.
—Позвольте узнать, как зовут того парня, который набрёл в лесу на меня и на мою умирающую жену Каролину?
—Своевременный вопрос.
—Почему своевременный? 
—Его зовут, судя по украденному мной протоколу допроса, Антон Золотницкий. Тебе пригодится знать имя этого парня, когда ты проникнешь в квартиру, где он живёт, и убьёшь его беременную невесту с родителями.
—Что вы сказали?! — ахнул Лексус.