Сентябрь

СЕНТЯБРЬ




Сторона А.


«Дорогая Салли,

Оказавшись в затруднительном положении, я понял, что должен уйти. Рано или поздно это должно было случиться. Должен признать, у меня ушли годы, чтобы принять это решение. Говорят, любой конец дает начало чему-то новому. Я привык доверять чужим словам, поэтому не рискну усомниться в их достоверности. Вот близится и мой конец, Салли. Я больше не хочу тянуть тебя на дно вместе с собой. Я больше не хочу быть виновником твоих слез. Прости меня за нашу встречу и за все время, что я так бессмысленно у тебя отнял.

Ты должна понимать: никому из нас все равно не выбраться из этого мира живым. Вокруг слишком много людей, слишком сложно всем угодить. Корабль человечества медленно и необратимо идет ко дну, но разве не чудесно наблюдать за ним со дна океана? Я любил тебя, милая Салли. Любил пение птиц по утрам и безлюдное ночное шоссе, проходившее по изгибам твоего тела. Я любил встречать незнакомцев на своем пути и еще больше любил отказываться от дружбы. Я любил удивляться и ненавидел удивлять. Сначала я учился, затем, осознав всю неправильность выбранных мной учений, я переучивался заново и взрослел. Взрослел и медленно умирал, с каждым вздохом становясь все ближе к смерти, которую ты так необдуманно романтизируешь в глазах моих детей. Я записывал все свои поражения, отказываясь их принять, пока не осознал смысл нашего общего пребывания в этой уютной постели, которую мы называем жизнью. Я работал ночи напролет, пока мой труд, наконец, не был завершен. Уверенный в своей правоте, я разослал его всем величайшим умам человечества, но никто из них так мне и не ответил. Тогда я начал пить, и я рад, что ты была не прочь составить мне компанию в этом деле. Я благодарен судьбе, что имел эту замечательную возможность гулять по ночам и встречать холодный рассвет твоих глаз. Но сегодня я должен уйти. Оставить тебя и все то, что мы вместе пережили. Но, прежде чем начать этот путь, я попрошу тебя лишь об одном: продолжай приносить радость в этот мир, и пусть твоя любовь освещает мой путь дальше и позволит мне пройти его до конца, не растеряв по пути сегодняшнюю прекрасную уверенность в завтрашнем дне.

С любовью,
Дж. О’Хилл».


***

Звук рождает симфонию.

Вздох рождает мысль.

Природа рождает младенца.

Взгляд рождает любовь.

Слово рождает книгу.

Порицание рождает насилие.

Время рождает историю,

и вот вам одна из них.


***

Девушка в легком платье и с большой летней шляпой на голове пьет вино и медленно курит за столиком напротив.

Она выглядит гордо и соблазнительно на фоне весенней террасы этого темного кафе и вечернего неба с серо-голубыми облаками на горизонте.

Вместо того чтобы познакомиться с ней, я пристально изучаю ее взглядом и записываю всякий бред в свой обслюнявленный блокнот. В этом весь я.

- Еще по одной, официант!

Клянусь, когда-нибудь все будет иначе.


***

Сэр Кристофер Блэн просил передать моей возлюбленной следующие строки:

«Завоевание женского сердца можно сравнить с игрой в шахматы. Твое достоинство на одной стороне доски, ее сердце – на другой. Моя проблема заключается лишь в том, что свою победу я расцениваю, как возможность заполучить власть над ее телом и скромную комнату в потоке ее мыслей, а ее победу – как прекрасную возможность для нее быть завоеванной кем-то, кто приличней и благородней меня».

Но даже это не помогло мне взобраться на вершину под тонкими складками ее персикового платья.


***

Маленькая потерянная девочка с родинкой на щеке, когда ты найдешь себя в этом мире, дай мне знать.
   
Ты знаешь мой адрес, мои номера телефонов. Ты знаешь обо мне больше, чем помню я сам.

Прошу тебя, дай мне знать, когда будешь готова поделиться со мной своей любовью.


***

Карнавал скоро начнется. Где-то он уже идет. Где-то он уже закончился. Где-то о нем даже не слышали. Она держит меня за руку и разглядывает проходящих мимо мужчин. Солнце танцует в небе и ласкает черты ее лица. Кто-то выбросил с балкона одиннадцать расчесок и локон блондинистых волос. Карнавал скоро начнется. Некто в красных штанах шепчет мне в ухо последние новости и предлагает купить книгу о буддизме. Я снимаю свой парик и отдаю его полицейскому в обмен на удар дубинкой по спине. Они заслонили весь обзор своими непокорными головами. Под ее ногами начинает твориться переполох. Миниатюрные японки машут своими изысканными веерами. Березы кровоточат, все аптеки закрыты. Девушка в красном платье танцует фламенко. Девушка в черном платье танцует танго.

На часах половина второго. Карнавал еще не начался. Поезд с акробатами задержали на границе. Перед людьми с речью выступил мэр и попросил прощение за изнасилование города. Суд присяжных вынес оправдательный приговор. Она засовывает руку мне в карман, и ее неуклюжие волосы попадают мне в рот. Я проглатываю их, и за горизонтом уже слышна первая барабанная дробь. Все в предвкушении торжества, но так до сих пор ничего не произошло. Если не считать несчастного случая в ее сердце.

Монахи присоединились к толпе зевак, и небеса раскрылись над их головами. Ковбои проскакали мимо, раскидывая по всем сторонам пачки красного Мальборо. У тех, кому не хватает внимания, есть замечательная возможность поскользнуться на банановой кожуре. Девушки с ангельскими крыльями раздают бесплатные брошюры и мило улыбаются в ответ на омерзительные предложения стариков. Моряки гуляют по городу и ищут с кем начать драку, стервятники вьют гнезда над их головами. Древние греки сидят на ступеньках и бросают кости, пока за их спинами трубадуры играют в домино. В другом конце улицы слышны отрывки итальянской оперы. Человек в черной шляпе курит, прислонившись к фонарю, вокруг него стоят палатки, в которых торгуют всеми видами наслаждений.

Все знают, карнавал вот-вот начнется, и все знают, что Микки Маус извращенец. И вот уже слышны пушечные выстрелы, и в толпе появились первые жертвы. И у всех отличное настроение. Моя любовь становится на цыпочки. Карнавал начинается.


***

Великий Мастер с разбитым сердцем и девять одиноких ангелов, несущих радостную весть этому миру, впустили меня на три дня в свои прекрасные покои и открыли мне горькую истину о самом себе, сделав меня старше и мудрее на несколько дней. Я никогда не был так близок к красоте. Я никогда не был так далек от самого себя. Надеюсь, моя жизнь больше никогда не станет прежней. Надеюсь, я больше никогда не вернусь к тебе, Одинокий Искатель Любви и Приключений.


***

Дом, который ты построил
Горит.

Соловей в красном небе
Парит.

Дьявол в сердце твоем
Не спит.

С тобой в зеркале он
Говорит.


***

Все изменится, когда мы придем. Взрыв в центре цивилизаций положит начало нашему последнему и самому разрушительному пришествию. Сотни окровавленных тел будут знаком, тысячи оторванных конечностей будут указывать на место следующих событий. Войны прекратятся на несколько мгновений, чтобы начаться заново, молчание разрастется опухолью на губах человечества. Умирая, ваши сыновья будут проклинать вас, а ваши дочери начнут зашивать себя изнутри. Любая система, частью которой вы являлись, будет разрушена. Смерть станет освобождением, освобождение станет смертью. Небеса сгустятся над головами тех, кто еще не понял этого. Всем остальным придется принести в жертву этот неправдоподобный мир, который строился руками человека на протяжении последних нескольких десятков тысяч лет. Но это жертва будет оправдана. Новая цивилизация, построенная нами, станет сильнее, станет лучше, станет менее уязвима. Земля будет расшатана, в ее ущельях будут видны лица и слышны крики ваших предков. Сколько раз они пытались предупредить вас, но никто не слушал раньше, и никто не слушает теперь. Но, несомненно, все  изменится, когда мы придем. Поэтому сделайте ваши песни тише, приглушите лишний свет и замрите в ожидании этих чудовищных и кровавых событий, свидетелями которых вам, как и мне, так не терпится стать.


***

Молодые женщины, нежные и стройные как лилии, вдохновляют мерзких, изголодавшихся по любви неудачников вроде меня на что-то вроде этого. Мне нечем гордиться, я лишь слепой маляр, пишущий свой автопортрет на клочке бумаги. Когда-то у меня были глаза, но они искажали все, на что смотрели, и были руки, они оставляли клеймо позора и бесчестия на всем, к чему прикасались. Теперь у меня есть ты, та самая, кого я всегда искал. Ты спишь со всеми кроме меня, я не сплю ни с кем кроме тебя. Наш союз обречен на кровопролитие. Ты принесла себя в жертву искусству. И путешествиям. Я изучил манеры каждой женщины в этом городе. А сегодня я пью. Пью в одиночестве, мечтая о тебе. О твоих волосах у меня во рту и следах твоей помады на моей подушке. О моем красном члене в твоей маленькой ладони и моей жажде в твоем знаменитом искусственном бокале. Женщина родилась. Родилась из мусора, ставшего песней, ставшей мужчиной в женском теле. Женщина родилась. Ее рождение последовало за твоей смертью.

«О, любовь моя, это снова ты! О, ненависть моя, это снова я! О, жажда моя, это снова мы! О, смерть моя! О, печаль моя! О, любовь моя…»


***

Обрати внимание на человека, который сидит сейчас перед тобой. Он работал всю жизнь и делал все, что было в его силах, в провальных попытках спрятать свое отчаянье в глубинах твоего маленького пульсирующего сердца. Он провел слишком много времени, пытаясь найти кого-то, кто смог бы обеспечить ему защиту от собственных страхов и страстей. Ты знаешь, что тебе удалось влюбить его в себя. Но это под силу каждой - он слишком падок на женщин с красивыми ногами. Что ты будешь делать с ним дальше? Выбросишь за борт судна своих интересов или же оставишь его охранять от чужих глаз твое юное тело и твою молчаливую гордость – мне это безразлично. Меня пугает лишь тень мысли о том, что этот человек становится слишком похожим на меня.


***

Корабль медленно пошел ко дну, когда я лег спать и пропустил большую часть веселья. Алкоголь – мой враг, но я не могу перестать пить. Карибский ром уложил меня в каюту, а пятизвездочный коньяк накрыл меня одеялом. Я был на одиннадцати свиданиях прошлым вечером, но только одно из них было искренним. Мы говорили о безупречности женского тела и раскрыли всему миру всю похотливую сущность наших самых плохо-завуалированных желаний и идей. После чего она уложила меня в каюту, вылила мне в рот бутылку рома и отправилась танцевать, пока я беспомощно боролся с балтийской качкой и качкой алкоголя, бушующей в моем желудке. И, когда я лег спать и пропустил большую часть веселья, корабль медленно пошел ко дну.


***

Соловей поет свою песню о потерянной любви. Охотник лег около березы и вспомнил свое детство. Облака сгустились над их головами, весенний дождь собирается освежить всем мысли. Грибники уже готовы идти в путь. Дикий лось бродит по лесу, ища дорогу домой. Ветер срывает листья с молодых деревьев. Соловей поет свою песню о потерянной любви. Мать Природа созывает всех своих детей. Еще немного и начнется ливень. Охотник прилег около берлоги и вспомнил свое детство.

 
***

Кэрри, ты чудесна и мила, словно зимнее солнце. Ты растопила лед в моем сердце и вернула мне вдохновение. Кэрри, почему ты так не ценишь себя? Твое тело почти идеально, твое чувство юмора режет мое сердце словно нож. Кэрри, где ты думаешь ночевать этой ночью? Позвони мне, если тебе одиноко. Я буду играть для тебя на гитаре, и петь песни о разоблачении собственной души. Я выучил все позы камасутры, танцевал с сотней тысяч зеркал и полировал ногти 27 членам Французской Академии, но я еще не встречал никого, столь равнодушного ко всем моим достижениям. И никого, кто бы смеялся так же горько и заразительно, как ты, кареглазая Кэрри, дитя микстур от кашля и кашля соответственно.


***

Во избежание недоразумений, я должен был сказать тебе все это сразу и в лицо. Твой идеальный механизм обольщения мужских рассудков дал течь и очень скоро ты окажешься на улице, как оказывались все, кто был здесь до тебя. Когда мы наслаждались старостью, все было хорошо. Когда ты блевала в парке, все было хорошо. Даже когда ты обольщала всех, кто проявлял к тебе симпатию, даже тогда все было хорошо. Но старость прошла, рвота смыта дождем, а все твои прекрасные джентльмены гниют в своих оскверненных страхом и временем могилах. Очень скоро ты начнешь брать у них деньги за все те кисло-сладкие удовольствия, которые они пытались тебе доставить. Свое я уже заплатил. И, я надеюсь, заплатит каждый, кого ты впустишь в себя и в свою жизнь.


***

Малыш Ронни работал на плантации у старины Джо. Старина Джо ненавидел малыша Ронни за его низкий рост и неработоспособность. Малыш Ронни был африканским евреем, а старине Джо нужен был результат. В один день старина Джо решил освободить малыша Ронни от его обязанностей и нанял на его место одиннадцать других рабов для орошения земель Матери Природы. И это их история.


***

Сигаретные девушки гуляют по городу и дарят всем эрекцию. Всех тошнит от меня и моей знаменитой неуместности. Я снимаю на камеру парад невест и курю синий Camel. В Амстердаме сейчас должно быть холодно, но тебе лучше знать, ведь это твой город.

Мой город – Будапешт и не спрашивай меня почему. Просто я так решил. А еще я решил укрыться на некоторое время от твоих извинений, которые я устал использовать, как оружие против твоей красоты. День, когда шальная пуля встретит волшебную пулю, станет днем нашей свадьбы. Ты будешь стоять у алтаря в костюме черной пантеры, а твои предки будут грызть землю под нами и запивать ее кактусовым молоком, в надежде проснуться и открыть глазом очередную бутылку шампанского.

Вот и все, дорогая. Наша свадьба подошла к концу, одному из нас придется бросить вещи и уйти. Если это буду я, то кто закончит мой вечный труд, мое гнилое ремесло, мою знаменитую безответную любовь к пятилетней женщине? Слухи о твоей шершавой пятке разносятся со скоростью движения планет в твоих расширенных зрачках. Я кашлял кровью прошлой ночью и теперь мне нужен сон. Мои легкие нуждаются в покое, Арабская весна подходит к концу. Развязка всем известна, но ты так любишь спорить. Поспорь со мной еще, убеди меня в отсутствии смысла в этих строках. Убеди меня во сне и убеди меня в печали. Убеди меня в бессмысленности нашей скромной маленькой свадьбы. И я сложу свои полномочия. И я разорву наш идеальный договор. И я потушу сигарету. И я отдам тебе все это и даже больше.


***

Мясник Бен отрубил голову курице и загадал желание.

Его маленькая белокурая дочь с лентой в волосах сорвала листик с березы и загадала желание.

Мать Природа отказала им обоим.

(Запив куриные ножки березовым соком, Папа Римский одобрил использование средств контрацепции в этой семье, исполнив тем самым половину желания каждого из них).


***

Слава женским ногам! Слава женским губам! Слава всем остальным частям женского тела!

Слава чайным лепесткам! Слава кофейным зернам! Слава источнику лунного света!

Слава бокалу вина! Слава бутону розы! Слава всему, что приносит жизнь в этот мир!

Слава небесной чаше! Слава жемчужине света! Слава женщине, вдохновившей меня на все это!


***

Дни, когда все идет не так, сменяются днями, когда все идет еще хуже.

Бессонные ночи сменяются ночами, когда желание и естественные потребности покрываются пеленой сна и неизбежно забываются с рассветом.

Желание сменяется отчаянием, которое вводит тебя в заблуждение и окунает в омут бессонницы, которая неизбежно ведет к ранней смерти и осознанию того, что дни, когда все идет не так, сменяются днями, когда все идет еще хуже.

Это замкнутый круг, напоминающий обруч, отскакивающий от ее бедер, или нимб над головой Джона Леннона, или ее объятия вокруг твоей ощипанной датской шеи.


***

Голубоглазая блондинка, танцующая под дождем – вот, что мне сейчас нужно.

Снять с нее белое молочное платье и прижать к себе ее тело, почувствовать тепло ее кожи и окунуться в шторм ее волос – вот, чего я сейчас желаю.

Пляж, первые звезды на небесной палитре, в руках бутылка вина и приятное чувство восторга, сравнимое с легким опьянением и любовью к целому миру – вот, к чему стремится мое сердце.

И все это рядом. И все это здесь. Нужно просто закрыть глаза. Разожми оковы своего мнимого всевластия и позволь своему сердцу путешествовать без тебя.


***

Детский парк.
Вечерняя прохлада.
Влюбленные пары и летний сосновый воздух.
Но почему вдруг стало так паршиво на душе?
Почему так безлюдно в сердце и тоскливо в желудке?
Неужели тебе еще не надоело отчаянно бродить по миру в поиске любви?
Наверное, усталость сказывается на моих костях. Усталость и отсутствие каких-либо дел.
Может познакомиться с теми двумя, они явно скучают.
Не думаю, лучше завести блокнот и составить список дел на предстоящий месяц.
Зачем? Чтобы разочароваться в себе еще сильнее, случайно наткнувшись на него через год?
Не переживай. Сильнее уже вряд ли получится.

Вопрос: сколько еще бессмысленных шагов я должен предпринять, прежде чем мы встретимся вновь?


***

Мы расстались на горькой ноте. Разошлись в полной уверенности, что поступаем правильно, что так будет лучше, и что судьба еще возблагодарит нас за это. Я ушел первый, я бы не выдержал смотреть, как первой уходит она. Я раскрыл ей свое сердце в надежде рассмешить, однако вызвал с ее стороны только жалость. Она выглядела прекрасно, с тенью тревоги на лице, пока я зачитывал ей свои откровения. Она видела, что я покрываюсь пеплом, отчаяние совсем доконало меня. В какой-то момент все просто пошло не так. Я оказался не в том месте, не в то время, не в том теле и влюбленным не в ту женщину. Я был уверен, что все должно быть иначе, что боль скоро пройдет, и что в один из этих дней мы сможем родиться вновь. Но ее сердце распорядилось иначе.

Она ушла от меня этим утром. Мы расстались на горькой ноте. Мы сбежали от правды, потому что правда – самая уродливая из иллюзий. Я так и не осмелился поделиться с ней своей правдой. И она ушла. Теперь мне будет еще более тоскливо. Выживать станет сложнее и уже не так интересно. Думаю, мы любили друг друга. И я уверен, я мог лучше проявлять и доказывать ей свою любовь.

Дорогая, прости, если я причинил тебе какие-либо неудобства. Я буду еще долго вспоминать твой ласковый смех.


***

На юге бесформенного тела гремит война. На севере – процветает мир.

Хранители мира и разжигатели войн, укутанные своими теплыми одеялами, не должны забывать о том, что рано или поздно любой мир завершится войной, а любая война в конечном итоге всегда завершается миром.


***

Тень моей раны прячет в себе всю мою мерзость. Рана моя лежит у тебя на ладони. Ты посылаешь небу воздушный поцелуй. Небо принимает всю мою скорбь и прячет ее в самой темной и толстой туче. Туча плачет от счастья, и вся моя печаль вновь плывет по асфальту. Ты наступаешь в лужу этих слез и понимаешь, что слезы эти, и вся моя тоска, и вся красота этого тонущего в слезах мира когда-то лежали у тебя на ладони.


***

Малышка Пэгги комплексует из-за своего роста и держит все эмоции в себе. Она неуклюже двигается и почти всегда молчит, словно голодная русская рыба. Нередко ее посещают суицидальные мысли. У малышки Пэгги нет друзей, нет будущего. Комплексы и чувство неполноценности сжали в тиски ее детское тело и завязали в морской узел ее искусанный язык.

Малышка Пэгги ненавидит весь мир. В ее молчаливой реальности нет красок, в ней нет места музыке и любви. Малышка Пэгги держит холодное лезвие в своей маленькой детской ручке. Через 10 секунд она, скорее всего, будет мертва.

Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять.

Ну, вот и все.

Малышка Пэгги скончалась в больнице Св. Хендрикса в 04.30 утра.

Стоит задуматься, быть может, кто-то из нас действительно виновен в ее смерти?


***

Я чувствую холод, доносящийся из глубин твоего голодного сердца. Вот все и закончилось, мой друг, пора приступать к чему-то новому. Хватит продавать себя, тратить впустую свое драгоценное время. Пора начинать взрослеть. Я рад, что ты пришел к этому выводу раньше меня. Теперь все, несомненно, будет иначе.


***

Дисциплина.
Порядок.
Закон.
Верность.

Избегай брака, если сомневаешься в своей силе воли.
Избегай брака, если руки твои тянутся к небесам.
Избегай брака, если сердце жаждет приключений, и неприрученная звериная сущность рвется наружу.
Избегай плохого брака.
Избегай бракованного брака.
Избегай всего, что может привести тебя к нему.
Избегай любви к тем, кто уже в браке.
«Союз, заключенный на небесах не может быть расторгнут на земле».
Избегай тех, кто так говорит.
Свобода. Свобода. Свобода.
«Слово, которое можешь забыть».
Избегай беспамятства в браке и брака в беспамятстве.
Избегай крепкой любви.
Избегай цепей.
Избегай детей.
Избегай всего, что демонстрируют на голубом экране.

Порядок.
Верность.
Закон.
Дисциплина.

Я проснулся в 7:15 утра, проведя во сне около шести с половиной часов. Я заварил себе кофе и поджег сигарету. Несколько страниц молитвослова привели меня в чувства. Теплый душ, чистое полотенце, снова несколько порезов бритвой. Я сварил себе вермишель и примерил новую рубашку. Спустившись вниз за еще одной пачкой, я засунул палец в свой пыльный почтовый ящик. Затем я вернулся назад, включил Майлза Дэвиса, открыл свой блокнот и предался воспоминаниям о твоей загорелой, покрытой родинками спине. В этом нет большого смысла, если не знать того факта, что так проходит каждое мое утро на протяжении последних двух тысяч лет, и я слишком верен себе, чтобы что-то изменить.

Закон.
Верность.
Дисциплина.
Порядок.

Она в порядке. У нее бедра, как у Мэрилин Монро, и сиськи больше, чем у Шер.
Она в порядке. У нее ноги, как две римские колонны, и глаза, как два шотландских озера.
Она в порядке. У нее талия, как виниловая пластинка, и рот слаще яблочного пирога.

(Она в порядке, и я должен был как-то оповестить вас об этом).

Верность.
Дисциплина.
Порядок.
Закон.

Ты не можешь снимать на камеру маленьких детей, даже если очень хочется.
Ты не можешь убивать тех, кто это делает, даже если очень хочется.
Ты не можешь убивать маленьких детей, даже если очень хочется.
Ты не можешь снимать на камеру, как убивают тех, кто любит маленьких детей, даже если очень хочется.
Ты не можешь смотреть фильмы, где любят маленьких детей, даже если очень хочется.
Ты не можешь снимать на камеру, как маленькие дети убивают друг друга, даже если очень хочется.
Ты не можешь показывать маленьким детям фильмы, где убивают дядь, которые любят друг друга, даже если очень хочется.
Ты не можешь ничего, если живешь в одном мире с детьми, 5% процентов которых, когда вырастают, сами любят маленьких детей, другие 5% снимают это на камеру, другие 5% убивают других некогда маленьких, но уже выросших детей, и еще 5% становятся дядями, которые любят других дядь. И позже их называют «маленькими детьми в отставке».


***

Элеонора жила на улице с шестнадцати лет. Деньги на жизнь она зарабатывала игрой на флейте и кошачьими глазами. В прошлый понедельник ее переехал бульдозер, выпущенный на автомобильном заводе, принадлежавшем отцу младшей сестры Элеоноры, которая жила на улице с шестнадцати лет и зарабатывала на жизнь игрой на бубне вареным языком Дьявола.

В прошлый четверг ее похоронили в закрытом гробу на загородном кладбище в 200 метрах от могилы жены человека, управлявшего бульдозером, сбившем Элеонору, который был выпущен в позапрошлый вторник на автомобильном заводе, принадлежащем отцу младшей сестры Элеоноры, которая жила на улице и зарабатывала на жизнь игрой на цимбалах и цыганской болтовней.

И теперь она практически дома, занимается садоводством и разбирает игрушечные грузовики, один из которых в следующий четверг случайным образом упадет на голову ее бельгийскому мужу, который играет на укулеле своим длинным безымянным пальцем левой ноги и завывает своим соседям песню с броским названием «Элеонора».


***

Я был на идеальной вечеринке. Там было много красивых женщин и дорогого шампанского. Играла очаровывающая своими джазовыми пассажами музыка, вся ночь была в нашем распоряжении. Не знаю, как я оказался на той вечеринке, не помню, кто меня пригласил. И, в сущности, это не имеет никакого значения, потому что ночь, которую мне посчастливилось там провести, была поистине прекрасна: десятки незнакомых мне пьяных и счастливых лиц, которые не имели возможности знать обо мне хоть что-то. Все знали мое имя, но даже не подозревали обо всем том дерьме, что я имел неосторожность совершить в своей прошлой жизни.

Я выбрал взглядом самую высокую и привлекательную блондинку. Я осторожно подошел к ней сзади и спросил, не против ли она со мной потанцевать. По ее глазам я понял, что не против. Я шептал ей на ухо комплименты, пока она элегантно водила пальцами по моей взволнованной спине. Я знал, что это ночь закончится хорошо. Мы взяли шампанское и сели в уединении на большом, засеянном цветами балконе. Теплая июльская ночь, небо тонет в алмазах. Легкий ветер колышет волосы и платье моей очаровательной спутницы. Она смотрит мне в глаза. Она касается моей руки. Одежда плавно соскальзывает с ее тела. Наши тела сплетаются воедино. Мы любим друг друга и будем любить до рассвета.

0101011.

Закончив свой ночной ритуал, мы возвращаемся назад. Приятный мужской голос из колонок напевает: «Забери тоску с моего языка...» Споткнувшись о чье-то колено, я посмотрел вниз и с трудом поверил своим глазам: весь пол оказался застелен ковром из занимающихся любовью тел. Те несчастные, кому не хватило партнера, ласкали себя сами. Симфония самой чистой и искренней любви звучала в стенах этого дома. Это был самый торжественный момент в моей жизни. Лучи восходящего солнца согревали эти грешные тела, а моя очаровательная спутница наслаждалась ароматом только что сваренного кофе.

Да, друзья мои, я был на идеальной вечеринке. Жаль только, что произошло это лишь в нашем воображении.


***

Мир носит джинсы или джинсы носят мир?

Добро пожаловать домой!

Лишь для тебя весь этот пир.

Что?


***

Богемная красотка с копной вьющихся волос ведет тебя за собой. В ее правой руке фотоаппарат. В левой руке – яблоко, сорванное с кладбища, где она родилась в конце прошлого века. Ее голова – Венера. Ей всего 15, и она обладает определенным магнетизмом, который тянет тебя к ней и заставляет твое сердце биться быстрее. Ты мечтаешь раздеть ее, но цель твоя недостижима. Она никогда не ошибается, ей всего 15, и она обладает неоспоримым чувством стиля. И чувством юмора. И чувством собственной значимости. Она слышала все эти слухи, к которым ты не имеешь никакого отношения. Ей все равно, ей всего 15, и она никогда не смотрит по сторонам. Ее сердце – океан. Ты восхищаешься ее завершенностью, и скоро она станет женщиной. Маленькой женщиной с фотоаппаратом в правой руке, и выцветшим апельсином в левой. Плод ее воображения ведет тебя за собой. Твои ноги не чувствуют земли. Она смеется тебе в лицо и выпускает дым в твое черствеющее сердце. Ей всего 15, и она прелестна. Жизнь коротка, и ее другу так не терпится умереть молодым. Поцелуй ее перед сном. Скоро ей 16, и, возможно, когда маленькое солнце взойдет над ее горизонтом, она станет твоей.


***

«Мечты не сбываются». Надежды умирают в раннем детстве. Детство умирает со временем. Умирает удача. Затем умирает время. Умирает смерть, а затем - и само слово «умирать».

Палитра эмоций Л. А., тебе нечем больше заняться? Палитра умирающих цветов, что оставишь ты нам после своей смерти? Воспоминания о том, чего не было? Букет несбывшихся надежд? Где тот шутник, который удостоился чести целовать твои зубы в центре кинотеатра? Пауки сползают с твоих волос прямо ему в челюсть. Сколько еще твоих бывших возлюбленных готовы меня убить? Любила ли ты кого-нибудь так сильно, как любят они тебя?

«Мечты не сбываются». Надежды умирают в раннем детстве. Детство умирает со временем. Умирает удача. Затем умирает время. Умирает смерть, а затем - и само слово «умирать».

Но мерзкие слухи о том, что я когда-то пытался завоевать твое сердце, будут жить вечно.


***

Дворовые псы. Они ходят стаями и подло сморят в твою сторону, когда ты стоишь рядом со своей любимой женщиной. Они смеются тебе в лицо и повторяют одну и ту же молитву в надежде уничтожить твой и без того разбитый мир. Они сотрут тебя в порошок, распнут на кресте, сломают твою спину и разорвут на части всю твою мнимую уверенность в завтрашнем дне. Ты прав, они уничтожат тебя, их главная цель – отомстить тебе за твое везение, за то, что ты не такой, каким они хотят тебя видеть. Их зависть убивает в тебе все самое благородное, все то, что ты изо всех сил стремился сохранить в своем сердце.

Они ненавидят тебя, и они будут ненавидеть до тех пор, пока ты не присоединишься к их стае. Еще не волки, но уже не псы, они привяжут тебя к деревянному стулу и будут насиловать на твоих глазах твою первую любовь до тех пор, пока ты не завопишь о своем поражении. Но даже тогда они не остановятся. Твое поражение – новая причина для их мерзкого смеха. Ты не сможешь спрятаться или убежать от них, они будут гнаться за тобой на протяжении всей жизни, пока ты не согнешься от паники и страха и не сдохнешь в своей последней и самой мучительной агонии. Твоя смерть будет величайшим достижениям в их мерзкой жизни, их заслуженной наградой за долгие годы пыток и издевательств, которые будут преследовать тебя от рождения и до самой смерти. Они будут травить тебя словами у всех на виду, пока ты не завопишь о своей беспомощности перед всем миром.

И я не знаю, что тебе посоветовать, мой друг. Я не знаю, как тебе стоит вести себя, чтобы избежать той участи, которую они для тебя приготовили. Либо спрячься от всего мира и молча умри в своем холодном убежище, полном темноты и отчаянья, либо продолжай бороться с ними до тех пор, пока твои бесчисленные поражения не сведут тебя с ума (каким бы умом ты до этого ни обладал).


***

Я хотел написать книгу о том, что могло бы стать с миром, если бы немцы выиграли Вторую мировую, однако, узнав, что такая книга уже написана и пользуется определенным успехом, я ослабил свой ремень и встревожено настрочил в своем блокноте следующее:

«О, потрясающая женщина, сидящая напротив меня и слушающая эти строки. Локоны твоих темных волос касаются твоей идеальной груди, и я завидую им своей маленькой еврейской завистью. Я болен изобилием и я по-прежнему не могу оторвать своего взгляда от вида прекрасных женских ног.

Не верь тому, что услышишь обо мне, отныне слова не имеют никакого значения. Все девушки, которых мне посчастливилось знать в этой жизни, уходя от меня, они повторяли одну и ту же фразу: «Ты позволил мне почувствовать себя настоящей женщиной, но мне этого не достаточно». Много ли правды в их словах? Неужели это единственное, на что я способен?

Я до сих пор ценю поцелуи, и я по-прежнему наслаждаюсь ароматом женских волос. Я брошен на землю изобилия, где у меня есть возможность любоваться цветами в любое время года, и я благодарен тебе за то, что ты удостоила меня честью провести этот вечер рядом с тобой.

16 лет, полных ошибок и отчаянья, тысячи скуренных мною сигарет и сотни опустошенных бутылок шампанского и вина – я готов отказаться от всего этого, лишь бы ты позволила мне утонуть в своих объятиях. И я клянусь своей любовью, я клянусь этим текстом и я клянусь всем, что я сделал и не сделал в этой жизни, для меня будет величайшей наградой, если ты утолишь мою жажду своим нежным поцелуем».

P.S. - и ни одна из девушек, которым я это читал, так мне и не дала.


***

Игра в слова с кружевами Королевы Анны:

Утро. Обозрение.
Обозрение. Единство.
Единство. Обман.
Обман. Наводнение.
Наводнение. Епархия.
Епархия. Ягненок.
Ягненок. Калейдоскоп.
Калейдоскоп. Подрыв.
Подрыв. Вор.
Вор. Работа.
Работа. Алкоголь.
Алкоголь. Лечение.
Лечение. Единица.
Единица. Апатия.
Апатия. Явление.
Явление. Естествознание.
Естествознание. Ефрейтор.
Ефрейтор. Ремесло.
Ремесло. Охотник.
Охотник. Конвой.
Конвой. Йотация.
Йотация. Яичко.
Яичко. Образец.
Образец. Цена.
Цена. Алхимик.
Алхимик. Каноэ.
Каноэ. Эволюция.
Эволюция. Ястреб.
Ястреб. Бдительность.
Бдительность. Трофей.
Трофей. Йога.
Йога. Ад.
 Ад. Доход.
Доход. Девственник.
Девственник. Концлагерь.
Концлагерь. Ревматолог.
Ревматолог. Гинеколог.
Гинеколог. Горизонт.
Горизонт. Телескоп.
Телескоп. Порнография.
Порнография. Ясновидец.
Ясновидец. Ценообразование.
Ценообразование. Евангелист.
Евангелист. Торговец.
Торговец. Цивилизация.
Цивилизация. Язычник.
Язычник. Кинопроизводство.
Кинопроизводство. Оплеуха.
Оплеуха. Альманах.
Альманах. Хлебозавод.
Хлебозавод. Доставка.
Доставка. Астероид.
Астероид. Домоводство.
Домоводство. Озарение.
Озарение. Естество.
Естество. Обложение.
Обложение. Епископ.
Епископ. Перерыв.

Окей.

Перерыв. Вандализм.
Вандализм. Меморандум.
Меморандум. Медицина.
Медицина. Астроном.
Астроном. Менталитет.
Менталитет. Транквилизатор.
Транквилизатор. Работодатель.
Работодатель. Лососина.
Лососина. Антропология.
Антропология. Яхтсмен.
Яхтсмен. Навынос.
Навынос. Саморазложение.
Саморазложение. Ежевика.
Ежевика. Аэробус.
Аэробус. Синтез.
Синтез. Зрелище.
Зрелище. Еретик.
Еретик. Класс.
Класс. Связи.
Связи. Игра в слова.
Игра в слова. Альтернатива.
Альтернатива. Амбиции.
Амбиции. Игрок в слова.
Игрок в слова. Астма.
Астма. Антресоли.
Антресоли. Имитатор.
Имитатор. Реинкарнация.

- Все, мне надоело.

- Мне тоже.

- Давай попросим счет.


***

Алиса, повелительница темноты и черной магии, элегантно курит через длинный тонкий мундштук цвета ее ногтей. Она верит в свою красоту и восхищается смертью. Вкус крови на ее губах, аромат изысканного парфюма, улыбка, способная убить... Алиса не в восторге от тебя, приятель. Ты слишком прост, чтобы привлечь к себе ее тревожное внимание. Она интригует тебя. Ты желаешь ее каждой частицей своего коварного сердца.

Алиса рисует губной помадой свое призрачное отражение в зеркале. Она водит пальцами по твоим векам и вкалывает морфий тебе в шею. Ты видишь сумасшедшие узоры на стенах, с потолка стекает кровь. Луна курит сигару, и искры вылетают из твоих глаз. Ковер всасывает твои ступни, вальсируя, словно пьяная Матильда, пока Австралия медленно тонет в джунглях. Голубая змея что-то шепчет тебе на ухо, пока глаза твои заливаются вином.

Алиса показывает тебе узоры на своем белье. Сама по себе, она уже произведение искусства. Тебе тошнит от грязи и наслаждений, тошнит от осознания реальности и самого себя. Алиса смеется своим звонким смехом, пока ты стонешь от ноющей боли в суставах. Она берет тебя за руку и приглашает подняться к себе наверх. Татуировки на ее теле оживают и стремятся укрыться под твоим языком.

Алиса открывает дверь и сбрасывает с себя свои призрачные одеяния. Черный ворон прикован к подоконнику, его ослепляющий глаз устремлен в твою сторону. Ты смотришь на Алису, и тело твое замерзает и покрывается тонким льдом. Чья-то тень пробегает по твоему лицу. Алиса укладывает свое белоснежное тело на большой пружинистой кровати, по ее запястьям бегают маленькие насекомые. Осы влетают через окно и приземляются на темных озерах ее расширенных зрачков. В комнате гаснут свечи. Оркестр перестает играть.

Алиса засыпает.


***

Четыре товарища сидят в кабаке и пьют отечественное пиво.

Первый из них продал душу Дьяволу.

Второй отдал ему ее бесплатно.

Третий обменял свою на контроль над душами своей жены и ее ребенка.

Четвертый не смог сторговаться и решил оставить ее себе, отчего медленно умирал в позоре, голоде и нищете.

Мимо них прошла красотка в ковбойской шляпе. Она подошла к музыкальному автомату и, соблазнительно нагнувшись, выбрала песню, которая нравилась всем парням. Она называлась «Дьявол отправился в Джорджию».

Ветер свистел за окном. Они раздали карты и начали новую игру.


***

У Клары лопнул прыщ в ухе. Этот маленький взрыв сделал ее наполовину глухой. Когда она гуляет по парку со своим хромым медбратом, она делает вид, что отлично его слышит и понимает все, что он говорит. Он это знает, и поэтому наслаждается тем, что может говорить с ней о чем угодно. Внебрачная дочь хромого медбрата мечтает о ком-то, с кем ей не нужно будет говорить вообще. Она ценит тишину и погружается в сон, когда кто-то надоедливо начинает вести с ней беседу. У нее есть аквариум, но вся рыба в нем мертва. Рыбак Джо мечтает стать проповедником, он жаждет быть услышанным и неправильно понятым. Вместо этого он рисует пшеничные поля в своем блокноте и коллекционирует всякий мусор. Его жена завела молодого любовника и читает с ним «Всадника без головы». Жеребец без всадника ускакал на вершину скалы Гибралтар. Там его поджидает Клара, у которой лопнул прыщ в ухе. Почему он не лопнул в ухе у вегетарианца Б., который мечтает попробовать нежное человеческое мясо и попасть в ад? В аду его ждет его первая любовь, страдавшая приступами бешенства и не сделавшая себе прививку от бесплодия. Доктор Ху, старый китаец, торгующий хот-догами, мечтает сделать кому-нибудь пересадку легких. Незнакомцы бродят по улицам, мечтая, что кто-нибудь их познакомит. «Ты один из них», - сказало общество. «Ты один из нас», - сказали незнакомцы. «Я сам по себе», - сказал ты. «Позвольте мне начать говорить», - сказал рыбак Джо. «Это их удар по твоим яйцам», - сказал поезд. «Что?», - переспросила Клара. «Хот-доги, рыба, пересадка легких», - продолжал старый китаец. «Если он умрет, отдайте мне его тело», - сказал вегетарианец Б. «Что?», - переспросила Клара. «Я сам по себе», - сказал ты. «Да заткнитесь вы уже, наконец!», - прокричала внебрачная дочь хромого медбрата, и голова ее взорвалась. К ней тут же прискакал всадник без головы, и,  говорят, теперь они счастливы. Любая крепкая любовь начинается с прыща, лопнувшего в ухе.


***

Мир тошнотворно сходит с ума от одиночества, отчаянья и отсутствия каких-либо определенных планов на ближайшее будущее. И ты лишь часть этого безумия, песчинка на пляже, встретившем бурю.

Твоя боль здесь неуместна. Твоя печаль всем безразлична, как и твоя история, приправленная больной фантазией и несбывшимися мечтами.

Танцуй, это единственное, что тебе остается, если не хочешь навеки потерять свою последнюю священную чашу. Поймай ее в своем хаотичном движении неуклюжего обманщика, расслабь свое тело и позволь ветру вести тебя за собой. Буря только начинается.


***

Несколько фактов о Марии, жившей когда-то на соседней улице:

«Энциклопедия, атлас, Мария – гордая, она любит кофе и стремится похудеть.

Блокнот, фломастер, Мария – скромная, она пишет книгу и не любит больших компаний.

Грибы, вонючий носок, Мария – праведная, она любит старые фильмы и слушает негритянский джаз.

Труба, алфавит, Мария – целеустремленная, она учит английский и мечтает о фамилии Кеннеди.

Щенок, наушники, Мария – здоровая, она предпочитает джинсы и весело завязывает свой шарф.

Чашка, фотоальбом, Мария – смешная, она листает журналы и спотыкается на каждой лестнице.

Салфетки, шляпа, Мария – душистая, когда-то у нее не было страхов, и она бегала со мной по площадям».


***

Самый неуместный человек на земле не может уснуть этой ночью. Жалость к своей судьбе и глубочайшее неудовлетворение собственным телом тревожат его музыкальные мысли. Ла-ла-ла. Он так и не стал лучше. Он так и не смог вписаться ни в один коллектив. Один и со всем миром, он не заводит друзей, потому что стремится быть свободным. Удача делает вид, что сопровождает его повсюду. Он счастлив в компании незнакомцев и уверен, что одному ему будет легче завоевывать сердца хорошеньких пьяных женщин.

Что ж, пожелаем ему удачи, его ждет еще долгий путь. Будем надеяться, что когда-нибудь он расскажет нам о своих приключениях.


***

Пять сестер впустили меня в свои покровители. Я не нужен им больше, но когда-то они заставили меня почувствовать себя значимым. Братья-живодеры, они дали мне яйца, разбили их и затем дали новые. Бэтси, она влюбила меня в себя, показала мне дождь и ушла… Вечеринки, столь голодные и неидеальные. Круговорот поцелуев в природе. Одна из сестер почти раздета. Я никогда не забуду ее доброту. А вот и Хэлен. Она изучает астрономию и рисует звезды в своем бархатном блокноте. Периодически я влюбляюсь в нее, периодически забываю, а затем возвращаюсь к ней вновь, и так до бесконечности, пока смерть не разлучит нас. Сегодня она ночует в объятиях других. Я должен бороться. Я никогда не побеждал, но какая к черту разница? «Хуже уже не будет», - подсказывает мне сердце.

Десятки сестер впустили меня в свои покровители. Ни одна из них так и не стала моей. Хэлен, может я и не достаточно мускулист для тебя, не достаточно трезв и сообразителен, но я откажусь от всего этого и попытаюсь проникнуть в твое сердце в последний раз.

Солнце взошло над горизонтом, однако, увидев, что происходит с миром, решило вернуться обратно. К чему здесь это? Просто так, а почему бы и нет? Хэлен, хватит меня игнорировать. Разве ты не поняла еще, что намерения мои добры и благосклонны? Хэлен, но куда же ты? Ну, хоть ты не покидай меня сегодня! Тебя тошнит от меня, но в этом мы похожи. Давай начнем все сначала. Я больше никогда не влюблюсь в твою подругу. Хочешь знать, скольким я это говорил? Проклятье, неужели ты не понимаешь, что нужна мне? Хэлен, но куда же ты снова? Черт возьми, Хэлен!


***

Счастлив муж, женой которого ты станешь. Счастливо дитя, что ты усыновишь. Счастливы все вещи, к которым ты прикоснешься. Счастливы волны, омывающие твои ноги, и легкий летний бриз, запутанный в твоих волосах. Счастливы слова, слетающие с твоих губ, и женщины, которых ты называешь своими сестрами. Ты открываешь им свое сердце и раздеваешься перед ними после утренней молитвы. Счастливы ангелы, которым ты молишься. Счастливы незнакомцы, которым ты улыбаешься в вагонах метро. Счастлив я, пишущий сейчас эти строки в погребе французского ресторана в неуклюжих попытках создать себе имя. Счастливо вино, которое я пью, утоляющее жажду по твоим поцелуям. И сегодня я готов обменять все счастье этого мира на единственное мгновение, в котором я мог бы сделать счастливой тебя.

Но ты прекрасно знаешь, что я не муж, женой которого ты станешь. И даже не дитя, что ты усыновишь.


***

Почему бы не заняться рукоделием или не отправиться в путешествие в какую-нибудь далекую экзотическую страну? Найти себе занятие по душе – вот она, цель любого одинокого скитальца с Лаки Страйком в кармане и кактусом в штанах. Легкая тоска этого вечера у церковных фонтанов переплетается с уверенностью в том, что я все же смогу найти себе развлечение и компанию на этот вечер.

Красивые влюбленные люди начинают меня раздражать. Вот оно, лето любви в своем скромном французском разгаре. Почему бы не познакомиться сегодня с кем-нибудь? Почему бы не выпить кофе? Почему бы не выброситься из окна?

Я знаю, мы встретимся вновь, но нет ничего мучительнее ожидания случайной встречи с кем-то, кто не дает тебе уснуть, не так ли? У нее большие карие глаза и она читает ими Чехова. Это все, что она позволила мне о себе знать. И этого более чем достаточно.


***

Мэгги жила в Нью-Йорке на седьмой авеню. Каждую ночь она пополняла свою коллекцию игрушечных политиков, космонавтов и деятелей мышиной науки. Ее лучшая подруга Кэтти работала военной медсестрой на окраине города. Вместе они катались на лошадях и курили неоновые трубки. Мэгги боялась старости. Кэтти боялась смерти.

Музыка в ночном кафе давала им больше, чем все книги когда-либо написанные человечеством. Мэгги мечтала о революции. В ее маленьком мире все замерло на месте. Каждый новый день почти ничем не отличался от предыдущего. Мэгги просыпалась в 4 часа дня, дожидалась Кэтти и вместе они беседовали о сломанных стульях, изогнутых ложках и о теплом вкусе канадского капучино. После чего Мэгги надевала свою знаменитую ковбойскую шляпу, леопардовые чулки и выходила на улицы Нью-Йорка в поисках молодости и коричневых бумажных пакетов, в которых старина Джерри прятал свое бесцветное пойло.

Джерри был мерзкой мышью в малиновом костюме. За своими громадными ушами он прятал свое несчастное детство и ненависть ко всем женщинам мира. Он лупил ногами женщин лишь за то, что они его не любили. Когда-то он сходил по ним с ума. Теперь же он держал их в клетках и откармливал черепашьим супом, выдавая соль за героин. Кэтти, втайне от ее лучшей подруги, была чертовски влюблена в толстяка Джерри. Мэгги его ненавидела, как и любой из нас ненавидит своего работодателя.

Через 15 минут они выключат свет, и начнется кино. Новое кино, на которое старина Джерри никогда не сводит скромницу Кэтти. Думаю, пора заканчивать эту историю. Мэгги умерла воскресным утром, выпив слишком много хлорки. Джерри заперли в тюрьму за живодерство. А Кэтти, Кэтти стала проституткой и отныне мстит всем, кто разрушил ее хрупкое счастье.


***

Она водит своими длинными тонкими пальцами по твоим волосам.
Она стряхивает пыль с твоих глаз.
Она шепчет тебе в ухо заклинания своим нежным медовым голосом.

У тебя никогда не хватит смелости возразить ей.

Она – младшая сестра Матери Природы.
Она – женщина, способная исцелить улыбкой.
Она – женщина, способная убить одним взглядом.

У тебя никогда не хватит смелости посмотреть ей в лицо.

Она распускает свои длинные черные волосы и снимает свое изысканное платье.
Она заставляет твое сердце биться быстрее.
Она позволяет своему загару дотронуться до твоей кожи.

У тебя никогда не хватит смелости восстать против ее красоты.

Она – мечта любого мужчины.
Она – повелительница рек и океанов.
Она – женщина с серебряными браслетами на руках и кровью на запястьях.

У тебя никогда не хватит смелости окунуться в нее.

Она играет на небесной арфе, перебирая струны, словно волосы.
Она приглашает тебя к водопаду своих воспоминаний.
Она омывает твои ноги водой из треснувшего кувшина.

У тебя никогда не хватит смелости проснуться рядом с ней.

Она – поэзия, ставшая плотью.
Она – эхо твоей давней мечты.
Она – последний святой парикмахер в этом городе.

У тебя никогда не хватит смелости заговорить с ней.


***

Мартин Л. – король сексуальных домогательств в общественном транспорте. На протяжении последнего десятка лет он ездит в трамваях, автобусах и вагонах метро, прислонившись своим жирным телом к очередной стройной «молодой леди» в откровенном платье или обтягивающих джинсах. В его знаменитый камуфляж входят широкие спортивные штаны, лютеранская Библия, пропитанная потом футболка и дырявые кеды. Он владеет своими руками и телом лучше любого из нас. Он настолько хорош в своем ремесле, что еще ни одна молодая особа не повернулась к нему с целью зарядить пощечину или схватить за яйца. Свою скромную деятельность он считает чем-то действительно важным и значимым, и многим из нас уже сложно представить городскую жизнь без его своеобразного унижающего искусства.

Я не пойму только, почему мне столь завидно думать о нем в последнее время?

Возможно, я бы сам хотел добиться определенных успехов в этом виде ремесла и проливать свою сперму на землю после каждой новой поездки в метро вместо того, чтобы бесстрастно наблюдать за его очередным триумфом и отчаянно грызть дужки своих запотевших от тяжелого дыхания очков.


***

ОБЕЩАНИЕ №1

Я БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ НАДЕНУ ЭТОТ РАСШИТЫЙ ЗОЛОТОМ КОСТЮМ, В КОТОРОМ Я ПЫТАЛСЯ НЕЗАМЕТНО ПРОСКОЛЬЗНУТЬ В БЕЗУМИЕ ТВОЕЙ ПРОКУРЕННОЙ ДУШИ.

***

«Мадам Овал» была группой бродяг-путешественников-певцов-шарлатанов-фальшивомонетчиков. Они ездили в старом трехколесном трейлере по городам своей туманной родины и искали любые возможные способы добычи и дальнейшей траты зеленоглазых и голубоглазых денег. Всю заработанную за ночь выручку они тратили на бензин и сигареты. Иногда им удавалось выпить и вкусно поесть. Самый младший из них снимал их маленькое/большое путешествие на видеокамеру, он мечтал стать режиссером и снять в один день биографическую драму о самом себе. Именно этот самый фильм сейчас транслируется в кинотеатре, расположенном в сердцевине твоего маленького/большого черепа, и развязка его приснится тебе этой ночью.

Идея назвать свой коллектив «Мадам Овал» была, определенно, не лучшей затеей их влюбленного мексиканского лидера с большим шершавым шрамом на лице и неблагородной сединою на висках. Он приносил деньги в «семью» тем, что исцелял больных и прокаженных своим длинным и безвкусным словом. У него была любовница, которая болела раком. Ее исцелять он не планировал. Он, как и я, с возрастом приобрел вредную привычку измерять женщин в денежном эквиваленте.

«Мадам Овал» едут в ваш город! Скоро они будут здесь! Прячьте ваши сбережения и хороните свои войска. Ваши дети будут изгнаны из города за собирание карточек с изображением их бородатых лиц и подмышек. Птица колупает червяка, чайка (птица всем птицам, мошенникам и убийцам) завтракает рыбой. Раздвинь свои колонны, пожарник требует свободы, он жаждет потушить пластмассовый пожар».

Почему образ пожарника в своей большой/маленькой красной каске вызывает обостренную реакцию в твоем бушующем воображении? Тебе будет интересно знать, почему я не ем мексиканскую пищу перед сном. А еще мне нравится слово «табу». Очень африканское и неплохо рифмуется. Друзья, звоните своим няням и генералам вашей французской свободы, бросайте все свои дела и забудьте на сегодня и на завтра и на послезавтра о своей жалкой участи быть «всего лишь пылью на ветру», ведь скоро на эту сцену поднимется «Мадам Овал» и все ее чумазые сироты. Я выйду на сцену перед ними и спою для вас одну из своих песен, и, быть может, в один день они даже возьмут меня к себе.

Очаровал.
Мадам Овал.
И к нам вернулся.
Карнавал.
И я хочу, чтобы ты знал.
Что Моника дает.
Нам горшню вишен.
Сеновал.
И чудотворец едет к нам.
Зацеловал.
Мадам Овал.
Вау-уау.

Fin.


***

Табачная королева приказала своим верным трубадурам найти ее потерянную молодость. Взамен она получила 19 песен о том, как прекрасна она была, и одну песню о том, как прекрасна она сейчас. И угадайте, кому из них она отдалась? Никому. Потому что обеспеченные дамы всегда предпочитали брутальных рыцарей сладкоголосым трубадурам. И в средние века трубадурам больше ничего не оставалось, кроме как прославлять благородных дам и довольствоваться их прислугами, большинство из которых, между прочим, сами предпочитали смелых рыцарей беспомощным трубадурам.

И это одна из причин, почему трубадуры являются единственным средневековым сословием, не дожившим до наших дней. Им просто не с кем было размножаться, и некому было передавать свое мастерство.

И, если вас называют трубадуром, друзья, ничего хорошего от этого не ждите.


***

Молодой жигало пал в объятия стареющей актрисы. Когда она умрет, он станет завидным обладателем ее нескромного наследства. А я по-прежнему жду ответа на вопрос, кто из них более талантлив: она, обманывающая ежедневно толпы людей, или он, сумевший обмануть и убедить в своей любви ее?


***

Орбит белый летит на луну. Мой психотерапевт готов очистить ее, словно апельсин. Апельсины растут на плантациях, где солнце светит, негры пашут, вот такая доля наша, ваша, Маша, Саша, Даша и распутница Наташа.

Арахис вырвался из скорлупы. Джек Потрошитель на свободе, прячет зубы от судьбы при любой плохой погоде. Моде, соде и природе не запретишь на небосводе сиять и топать каблуками и пахнуть летними цветами. Ване, Тане, Ане, ламе и бубновой пьяной даме руки-ноги оторвали после съемок в той рекламе, где они дрались губами, пели, пили, танцевали. А расколотый султан помочился в барабан. И гнусно-пахнущий кальян собрал вокруг себя мирян, но есть у них один изъян:  их спаситель явно пьян. И режиссер, слепой как крот, открыл свой злой картавый рот и ароматом южной мяты, он крикнул всем глухим/нагим ребятам: «Стоп, снято!»


***

Словно чучело, освещенное луной в безграничном поле, я привлекаю к себе внимание стервозных ворон и деревенских детей.

Всю ночь я думал о девушке, которую потерял. Мы лежали на большой мягкой кровати, и она учила меня рисовать. Я делал вид, что понимаю, о чем она говорит. Ее тонкая изящная рука проводила идеально ровные линии в моем потрепанном блокноте. Ее нога лежала на моей. Я наслаждался фруктовым ароматом, доносившемся с локонов ее каштановых волос. Она была красива и сексуальна, я был болен, и она лечила меня портвейном.

Недавно я получил от нее письмо, в котором она писала:

«Не бывает изначально плохих идей, любая, даже самая посредственная идея, родившаяся в голове человека, является хорошей идеей. Плохой она становится лишь на этапе осуществления ее в жизнь».

На что я ответил:

«Недовольные птицы отказались возвращаться домой.
Недовольный народ сверг недовольную власть.
Недовольные женщины стали лесбиянками.
Недовольные мужчины стали банкирами и биржевыми маклерами.
Недовольные христиане стали атеистами.
Недовольные атеисты поверили в Бога».

И больше она ничего мне не писала. Воспоминания о ней заразили меня бессонницей. Чай «Летняя Мелодия» вдохновил меня на принятие душа и дальнейший выход в город в этот дождливый мартовский день. Сигарета «Кент», скуренная перед выходом, напомнила мне о том, что, кажется, вновь наступила весна. И скоро птицы вернутся домой. И, возможно, в моей жизни появится кто-то, кто поможет мне забыть ее чудесное имя.


***

Китайский мудрец по прозвищу Чинь Минь (чья мать была родом из Японии, а отец – из Кореи) заявлял, что…

Если быть откровенным, то я уже не помню, что именно он заявлял. Но сам факт того, что он прожил 167 лет и 167 дней и до последних часов своей жизни был в состоянии что-то заявлять, свидетельствует нам о том, что в его словах можно было найти определенную долю мудрости и правды.

И кому какое дело, что он в действительности пытался до нас донести, значимость чьего-либо опыта и мировоззрения явно переоценены в реалиях современного мира.

Поэтому я, норвежский мудрец по прозвищу Йохан Гуннхельд (чья мать родом из Дании, а отец – из Финляндии), открыто заявляю, что…

Сторона B.


(1) Милая Лоретта курит сигареты. (2) Легкодоступная Николь принимает алкоголь. (3) Загорелая Эльвира пьянеет от кефира. (4) А малышка Стэйси покуривает смеси. (5) Тленная Сюзанна - под марихуаной. (6) А юная Алекса тащится от секса. (7) В таксопарке Вета вас порадует минетом. (8) А фригидная Илона посмотрит с вами порно. (9) У распущенной Жанет венерических букет. (10) А пухленькую Бэтти возбуждают дети. (11) Темнокожая Мишель приглашает вас в постель. (12) Прикосновенная Агата любой валюте рада. (13) Очаровательная Анна всю ночь вам будет благодарна. (14) А у плоскозадой Джейн всегда имеется портвейн.

Во избежание помех оповестить спешу я всех:
Мой престарелый дядя Том открыл для вас публичный дом.


***

Тетрадь со значительным количеством материалов, которые я планировал использовать в этой книге, была мной безнадежно утеряна по причине собственного неряшества и безразличия к собственному труду. В ней хранились воспоминания о прекрасной пьяной компании, которую я встретил на своем пути, о ночи, проведенной в сыром, застрявшем на шестом этаже лифте, а также мое отношение к современной медицине и военным конфликтам на Ближнем Востоке и Северной Африке.

О, какой замечательной могла бы быть эта книга, будь я более осмотрителен и будь у меня больше тетрадей!


***

Дорогая Бриджит Бордо,

Приношу тебе свои извинения за то, что с недавних времен в узком кругу моих знакомых твое имя и твой образ ассоциируются исключительно с моей любовью и моим поклонением твоей удивительной красоте.

Я буду рад, если в раю нам дадут общую спальню.

Я буду рад, если ты очаруешь меня вновь и когда-нибудь простишь за все вышесказанное.


***

- Давай изменим мир!

- Отличная идея, Руфус!

- Устроим революцию и освободим людей от рабства. Все будут равны и свободны, не будет ни войн, ни денег, ни голода, ни страха остаться одному.

- Ты думаешь, у нас получится?

- У нас есть все, что нам нужно.

- И что же у нас есть?

- Идея.

- И желание.

- И правда.

- И деньги.

- Откуда у тебя деньги?

- Можно взять кредит.

- Кредит на революцию?

- Кредит на благо человечества.

- Ты уверен, что мы его не пропьем?

- Мир нам этого не простит.

- Твоя правда.

- И что мы будем делать дальше?

- Не знаю, нам нужно будет пропагандировать нашу точку зрения. Доносить ее до масс.

- А какая у нас точка зрения?

- Придумаем. Сначала нужно будет взять кредит и немного выпить.

- Будем устраивать тайные собрания по субботам.

- А почему не по воскресеньям?

- По воскресеньям я занят. К тому же суббота – менее подозрительный день.

- А потом о нас напишут в газетах.

- Как о самых успешных революционерах года.

- А после этого можно будет выступить по телевидению.

- У тебя есть костюм?

- Возьмем его напрокат.

- Только я боюсь выступать на публике.

- Ничего, я тоже. Немного выпьем, и все будет хорошо.

- Может, лучше выступим по радио?

- Я стесняюсь своего голоса.

- Ну да, я бы тоже стеснялся на твоем месте.

- Да ладно, ты свой голос слышал?

- А что не так с моим голосом?

- Да он же омерзителен.

- Ну и что. У Ленина, если помнишь, тоже был так себе голосок.

- Точно! Нам нужно отрастить бороды.

- Как у Фиделя Кастро.

- И курить сигары.

- И пить коньяк.

- Ладно, это все детали. Мы отвлеклись от главного.

- А что главное?

- Я не помню.

- Я тоже.

- Давай лучше выпьем.

- Отличная идея, Руфус!

- Ты ведь знаешь, у меня не бывает плохих идей.


***

Джейн кормит ребенка грудным молоком. Она молода и у нее хорошее чувство юмора. К сожалению, она спрятала свою индивидуальность глубоко под слоем собственного мяса, и теперь лицо ее покрылось волдырями и морщинами. Но ее неповторимый образ жизни мне по-прежнему небезразличен. Я рад, что был когда-то ее другом.

Дорогая Джейн, если ты дошла до этих строк, то, наверное, дела мои не так плохи, как я думаю.


***

Кожа пропахла дымом. Одежда пропахла бензином. Пивные пузыри в моем бокале напоминают мне о давно забытых лицах.

Обеспеченный альфонс, он тот еще дьявол, никто не смог устоять перед его обаянием. Он изменяет всем, пока ты сохнешь по его подруге, и он предлагает тебе коньяк, и ты понимаешь, что, возможно, было бы неплохо с ним подружиться. Маленькая птица кусает тебя за губы, потому что ты столь небрежно кусал за губы ее. Но ты забыл, что у птиц нет губ, и ее подруга, большая птица, старается не смотреть в твою сторону, и ты делаешь то же самое. А вот и сестры, неплохо было бы их рассмешить, как у тебя это получилось раньше, до того, как ты оказался здесь. И ты трезвеешь, чтобы снова опьянеть, и ты пьянеешь, чтобы стать еще пьянее и попробовать вернуть свое утраченное остроумие. Но остроумию твоему пришел конец, а конец - это начало остроумия, а остроумие – это начало конца, а начало – это остроумный конец. Вот видишь, все очень плохо. Самовлюбленный шимпанзе в своем вызывающем шарфе, плетенном из конопли, он актер, и дерьмо льется из его рта. Бритоголовый баклажан пытается его заткнуть и кормит его бананами, которые растут на чьих-то запотевших подмышках, и они все еще зеленые, как глаза блондинки в бирюзовом свитере. Она убирает от себя твою руку, пока рука твоего врага колупается в ее скорлупе, и она этому не рада, так как она все еще девственница, и она здесь не для того, чтобы что-то изменить. И ты здесь не для этого. На кухне кто-то спорит об искусстве, пока ты развлекаешь дам, а они думают о тех, кто спорит об искусстве, а те думают о том, как бы сильнее тебе досадить. Девушка, измазанная медом, забрала твои деньги, а взамен оставила тебе свой номер, на случай, если ты захочешь отдать ей свои деньги вновь. Кто-то начинает читать стихи на кухне, и тебя сейчас стошнит. Все взаимодействует между собой, и вот это поворот: сорвиголова увел твою подругу. «Так тебе и надо», - твердят по телевизору. И ты выходишь на ночной проспект, вокруг никого, вокруг тишина, лишь два телохранителя оберегают тебя от проведения. И ты пьян, и вы ищите женщин. Какая знакомая ситуация, не так ли? И вот ты уже в такси, и спустя полчаса на тебе занимаются любовью. И ты встаешь, чтобы сделать глоток воды, потому что тело твое – одна сплошная жажда. И вот ты уже за городом, и чья-то голова высовывается из кастрюли. Украинские девушки не так горячи, как их рекламируют. Они еще лучше. И весь город – одна большая свалка, и все друг друга знают. И если ты позоришься, то позоришься вовсю. И вот твой приятель, он спит, и над его телом глумятся обезьяны, и ты готов отказаться от веры в эволюцию. Человек есть человек, но ему нужно с кем-то спать. И ты сидишь, скрутившись на полу, и рядом с тобой сидит такая же скрюченная девушка, и вы говорите обо всем подряд, и ты хвастаешь ей своими достижениями. И она готова тебя поцеловать, но тебе сложно заткнуться и сделать первый шаг. И ты снова упускаешь свою удачу, и она догорает быстрее спички, и кто-то другой уже трогает ее снизу. И ты выпиваешь еще, делая вид, что тебе все равно, но это не так, и все это видят. «Расскажи нам еще что-нибудь». И ты снова в центре внимания. И все это начинается сначала. Только теперь она еще и поет, но лучше бы она не начинала. И хорошая вечеринка та, после которой ты остался жив. Так что все не так уж плохо. И ты трогаешь ее горячую спину, пока кто-то трогает твою, и так до бесконечности, и вам осталось спать всего полчаса. И вот ты уже сидишь в темном баре вдалеке от дома, проходит вечер следующего дня. Кожа пропахла дымом. Одежда пропахла бензином. Пивные пузыри в твоем бокале напоминают тебе о давно забытых лицах. И это замкнутая цепь, которую тебе никогда не хватит сил (и смелости) разорвать. И ты возвращаешься домой, и, моментально погружаясь в сон, заявляешь Богу: «Все, спасибо, с меня хватит». Но телефон твой начинает звонить вновь, и ты выезжаешь из дома в надежде, что в этот раз все будет иначе. Но ничего не изменится за исключением того, что ты станешь еще на одну ночь ближе к смерти.


***

Слишком поздно, чтобы искать новое прекрасное знакомство, но слишком рано, чтобы идти спать одному. Паром раскачивается из стороны в сторону, словно огромный маятник. Ночь беззвездна и ветрена. Впервые в жизни я хочу домой, у меня много дел, которые нетерпеливо ждут меня, пока я бессмысленно трачу впустую свое время (и деньги). Я теряю все, что у меня есть, и даже то, чего у меня отродясь не было. Какого черта я вообще здесь делаю? Мой беспечный образ жизни завел меня слишком далеко. Почему я не могу ничего изменить? Возможно потому, что:

Стокгольм встретил меня ливнем, я никогда не получу Нобелевской премии. Я никогда не займусь любовью со шведской блондинкой, улыбнувшейся мне на пути к кораблю своей маленькой белоснежной улыбкой.

На этом мой рассказ можно считать завершенным.


***

Джоси работала медсестрой в больнице Святого Сальвадора. Ее лапали все, у кого были руки. Так как это был разгар первой мировой, то позволить себе этот изысканный вид удовольствия мог далеко не каждый.

Мой прадед мог. Она даже отдала ему в распоряжение свое юное тело в один из вечеров своей туманной молодости. После чего он написал:

«Джоси, твое тело, словно перекись водорода на гниющих деснах!»


***

Обрывок салфетки, найденный в кармане моего пиджака, гласит:

«…. поэтому вам больше не нужно рифмовать слова, чтобы быть поэтами. Вы покрываетесь золотом. Сами по себе вы уже чье-то произведение искусства. Разве эта мысль не утешает вас? Разве это не то, к чему вы так стремились и чего вы так ждали? Определенно, нет, но я, по крайней мере, воспользовался случаем оповестить вас об этом. И я не теряю надежды, что вы все-таки поймете правильно слова моей маленькой леди. А сейчас я вынужден откланяться. Что-то более значимое ждет меня впереди».


***

Видел бы ты эти ноги, приятель. Эти ноги, от которых я не могу оторвать глаз уже больше ста шестнадцати минут. Полагаю, она не против столь пристального внимания с моей стороны, иначе она бы наверняка приняла более естественную позу для столь юной леди.

Очаровательная незнакомка с длинными, стройными, схваченными в капроновую сеть ногами. Раздвинув их, мужчина становится одержимым их идеальной выразительностью и маленьким розовым тоннелем, к которому они ведут.

Если бы я был тобой, то после каждого акта своей переулочной деятельности, я бы с наслаждением отрубал женщинам ноги. Одну из них я бы хранил в шкафу, другую – в стиральной машине. И каждый раз, проходя сквозь невидимые врата между шкафом и стиральной машиной, я бы входил и выходил в совершенно иное пространство.


***

Ее тело было создано из слоновой кости. Она уверяла меня, что слоны – короли африканского секса.

Господи, надеюсь, мои предполагаемые дети никогда не узнают об этом.

***

После бесчисленного множества отчаянных попыток найти идеальную девушку я оказался в сердцевине женского марта посреди пустеющего ночного кафе, переполненный ненависти к собственной нерешительности и отсутствию умения и желания вести «нормальную беседу». Женщины исключительно добры ко мне, но не более. Мужчины становятся на удивление добры ко мне тоже. Вот и наступил последний акт этой замечательной горькой комедии под названием «юность». События начнут становиться интересными прямо сейчас, сразу после окончания этого предложения, которое у меня нет желания и сил завершать, так как я болен нерешительностью, поэтому я расскажу вам о красоте собственных гениталий, но вряд ли это станет новой полезной информацией для вас, поэтому давайте просто найдем хорошую девушку и займемся с ней грязным и отвратительным сексом, пока тела наши вновь не станут прекрасными, а лица - спокойными и довольными этим.


***

- Привет, меня зовут Билли.

- Окей.

- Ты прекрасно выглядишь.

- Окей.

- Я думаю о тебе со дня нашей встречи.

- Окей.

- Ты лучше всех, кого я сейчас знаю.

- Окей.

- Ты позволишь мне поцеловать тебя?

- Окей.

- Помочь тебе расстегнуть платье?

- Окей.

- Давай сделаем что-нибудь сумасшедшее!

- Окей.

- Принести тебе кофе?

- Окей.

- Приглашаю тебя на танец.

- Окей.

- Теперь это наша песня.

- Окей.

- Твой поганый рот может выдавить что-нибудь помимо этого паршивого «Окей»?

- Да, конечно, давай обсудим  наше будущее.

- Окей.


***

Бэтти не права. Первой ее ошибкой стало то, что она вступила в армию сумасбродов, уверенных, что они не такие как все вокруг, и всячески пытающихся это доказать. Второй ее крупной ошибкой стал выбор людей, которых она нашла смелость окутать объятиями своей дружбы.

Бэтти не права. Она находится в глубоком заблуждении, что музыка должна приносить только радость, а книги должны оставлять после себя надежду.

Бэтти, вернись к истокам Шопена и Шопенгауэра и прими ту истину, о которой принято молчать. Ты хороший энциклопедист, Бэтти, но, боюсь, сегодня ты вновь не права.


***

Отрывок из письма, которое мне так и не хватило смелости отправить:

«Музыка играет в моем сердце. Я встретил девушку, достойную любви. Она добра ко мне, но, к моему глубокому сожалению, ее сердце принадлежит другому. Надеюсь, он не обманет тебя, не погасит ту искру в твоих глазах, которая привыкла разжигать пожары в наших стареющих одиноких сердцах.

Чистота твоего лица, светлость души и острота мыслей. Бог послал тебя на землю, чтобы ты стала песней. Судьба привела меня к тебе, и я стою на коленях перед твоей красотой и молю тебя о прощении. Я согрешил перед тобой, позволив своим мыслям полюбить тебя. Я готов стать твоим другом, готов оставаться шутом, приносящим в жертву свое достоинство ради скромной награды в виде твоей милой маленькой улыбки.   

Я знаю, ты устала от всего этого, устала от своей красоты и безумия вокруг, любовь больше не приносит тебе утешения. Твое сердце переполнено событиями, людьми, их беспощадной критикой и тихими стонами восхищения.

Хватит ли мне смелости любить тебя, нести на себе этот тяжкий крест неразделенной любви? Заслужил ли я твое внимание или хотя бы безразличие? Ты так похожа на Сару, а я так не похож на пророка, которым восхищаюсь. Я заслужил хорошее отношение к себе со стороны официанток, но еще ни разу мне не хватило смелости спросить у них номер телефона.

Музыка играет весь вечер на старой пешеходной улице, которая так отчужденно напоминает мне апельсиновый сок, стекающий по ногам Семирамиды. Но ты должна знать: в моем сердце сегодня звучит другая мелодия. Я попал в паутину событий, обстоятельств и случайных встреч. Я испытываю нежность к каждому твоему слову, взгляду или поступку. Радуюсь каждому легкому прикосновению рук, каждой новой встрече взглядов.

Скажи мне, любовь моя, чувствуешь ли ты то же самое,  или я вновь столь нелепо заблуждаюсь?»


***

Будь я смелее, я бы признался тебе в своей любви. Будь я немного выше, я бы подарил тебе камень с Венеры (планеты, где красота твоя была задумана). Будь я умнее, я бы прекратил разыгрывать перед тобой свою печальную комедию абсурда, которая больше никому не кажется забавной в этом месте. Будь я сообразительней, я бы приударил за тобой раньше, до того, как сердце твое оказалось вырвано из груди. Будь я богаче, я бы отдал свои сбережения бродягам, к которым ты испытываешь столь глубокое сожаление. Будь я талантливее, я бы нарисовал твой портрет на берегу реки, около которой ты играла на протяжении всего детства. Будь я самим собой, я бы любил тебя сильнее, чем ты можешь себе это представить. Будь я твоим возлюбленным, я бы разочаровался в твоей красоте и помчался бы со своими навязчивыми признаниями и предложениями к той, кто, так же изощренно, как ты сейчас, отказывалась бы принять и одобрить мои чувства.


***

Я потерял наушники и теперь мне приходится слушать музыку потока автомобилей и стука женских каблуков. Уличные музыканты пытаются изображать своих героев, в то время как большинство из нас просто проходит мимо, притоптывая в такт всеми измученных песен своими тяжелыми шагами. Бездомные дети не перестают дергать меня за рукав, в то время как работники заводов прислушиваются к звукам шипящего радио, доносящимся из городских мониторов. Цыганские жены с большой грудью и горячей кожей, надев свои украденные платья, строят мне лица в вагонах метро, в то время как девушка, о которой я привык мечтать, делает вид, что меня не существует. Она настолько убедительна, что скоро я и сам в это поверю. Мы едем в последнем автобусе, она задумчиво смотрит в окно. Я напрягаю свой скромный интеллект в попытках выдавить из себя что-нибудь остроумное. Старый пьяньчуга, работавший когда-то на фабрике, валяется посреди ночной улицы в луже собственной мочи. По утрам солдаты маршируют по изгибам ее тела, в то время как ангелы смеются над ними своим ирландским смехом. Мне уже не так смешно, я перестал ее удивлять. Люди на остановках потеряли былое очарование. Потерянное поколение возвращается в своем худшем из возможных проявлений. Все идет к черту. Все идет по кругу. Скоро все мы встретимся вновь. Балконы падают со зданий. Города горят, реки высушены и превращены в свалку. Там похоронен твой лучший друг, хорошо, что это не я. Хорошо, что это не ты. Хорошо, что это не он. Хорошо, что это не Донован. Летающие крысы заполонили центральную площадь. Красные и зеленые буквы названий универсамов борются с тонкой оранжевой пеленой. Я был молод, я думал, мы побеждаем. Победили в итоге китайцы, но в награду за поражение нам досталась грандиозная коллекция воспоминаний. Хорошо, что там был я. Хорошо, что там была ты. Хорошо, что там был он. Хорошо, что там был Донован. Он так и не поймал свой призрачный ветер.


***

Муза (которую я привык считать своей) покинула меня сегодня. Я переборол свою любовь и свою ненависть, и теперь я окончательно разбит и счастлив.

У меня хорошее настроение, чувствую себя европейцем: у меня неплохая одежда и много дел, которые у меня никогда не хватит смелости завершить. Я показал Нэнси твою фотографию, она сказала: мне нельзя сдаваться. Я вынужден стать молодым солдатом, готовым преодолеть все зеленые преграды на пути к твоим теплым объятьям.

Моя муза приносит мне слишком много неприятностей. Я чувствую себя лучше, когда она уходит. Она возвращается с каждым новым воспоминанием о тебе.


***

Моя жена и я. Мы сидим при свечах в старом уютном кафе в центре города и слушаем великолепную инструментальную музыку начала прошлого столетия. Моя жена выглядит прекрасно. Она медленно выпускает дым из своих полуоткрытых губ и элегантно водит пальцами по холодному стеклу.

Мы поженились прошлой весной втайне от всех. Она свела меня с ума своей красотой и остроумием. На ней черное платье и большие серебряные серьги. Локоны ее темных волос ласкают ее плечи.

Моя жена изучает оркестр своим тяжелым вдумчивым взглядом, пока я записываю все эти наблюдения в свой потрепанный блокнот. Моя жена любит черно-белые фотографии и дорожные песни.

Я люблю изучать ее. Интересно, о чем она сейчас думает? Не ищет ли она повод уйти от меня?  Почему нам так уютно в этом молчании? Я пытаюсь приблизиться к ней, но оркестр играет слишком громко. Почему я всегда пытаюсь найти оправдание своей слабости?

Моя жена делает глоток вина. Она прекрасна этим вечером. Она прекрасна со дня нашей встречи.


***

Я люблю не тебя, я люблю твою красоту.

Ты любишь не меня, ты любишь мое спокойствие.

Мы обманываем друг друга с каждой новой встречей.

Такова цена осуществления наших самых непристойных идей и фантазий.

Мы обманываем друг друга с каждой новой встречей.

Я люблю не тебя, я люблю твою доступность.

Ты любишь не меня, ты любишь мою покорность.


***

Что с нами происходит? Как мы могли до этого дойти? Мы оба понимаем, что перед нами проблема. Мы оба понимаем, что сами создали ее для себя. Все это здесь лишь для того, чтобы скрыть боль и раздражение, которое мы испытываем по отношению друг к другу. Мы слишком разные, и мы отлично это понимаем. Мне нравится жить. Тебе нравится спорить. У нас разные представления о вкусе победы. Когда они встречаются, они готовы перегрызть друг другу глотки, кастрировать и лишить достоинства, словно сладкая соль с привкусом перца или кислый перец с привкусом соли. И все это скрыто за напряженными улыбками и бессмысленными беседами на городских улицах и придорожных кафе. Ты не стремишься ничему меня научить. Я стремлюсь, но ты не даешь. Ты уверена, что вокруг все хорошо. Ты уверена, что все и так знаешь. Ты уверена, что покрываешься золотом. Ты даже не догадываешься, что за твоим окном идет война. Как мы могли вновь позволить ей начаться?


***

Полночь, середина 50-х. Двое влюбленных стоят под тусклым светом фонаря, ночное украшенное звездами небо отражается в скользких лужах. На нем черный костюм и фетровая шляпа, на ней – белое молочное платье и лента в русых, осыпанных редкой перхотью волосах.

Безлюдный вокзал, легкий бесшумный ветер ласкает их лица, одинокий поезд стоит в ожидании. Он бросает окурок в лужу, целует ее в губы и уходит. Она смотрит ему в след, тихо нашептывая его благородное имя, после чего делает последний глубокий глоток ночного воздуха, берет свои чемоданы и медленно поднимается в поезд. Она заваривает себе чай, и поезд трогается в своей знаменитой трогательной манере. Всю дорогу она смотрит в окно и вспоминает его серые глаза. Ночь проходит. Она стареет. Букет ее вянет. По стеклу стекают капли дождя. Перхоть в ее волосах становится пеплом. Наступает утро.


***

Наполовину голые деревья сбрасывают с себя наполовину мертвые листья. Напротив меня сидит наполовину голая девушка. Мы наполовину влюблены друг в друга, наполовину взволнованы. Я читаю ей половину своего стихотворения, другая половина чересчур откровенна. Она наполовину улыбается, наполовину плачет. Я готов отдать ей половину своего времени. Половину моих денег она и так забрала. И я наполовину счастлив, ведь ты, любовь моя, уже прочитала почти половину этой книги.


***

Окей, это ты. Разбитый и печальный, сидишь в паршивом кафе и с отвращением изучаешь свое отражение в зеркале. Взросление пугает тебя, не так ли? Настало время осознать всю неизбежность этого процесса и отказаться от всех, кто любит тебя не достаточно сильно. Попробуй сэкономить немного денег, быть может, скоро ты снова влюбишься. Лето подходит к своему логическому завершению. Ты так и не стал лучше. Все тот же тощий гнусавый неудачник, влюбляющийся в каждую проходящую мимо девушку. Черт возьми, что я делаю не так? Ответь мне, отражении в стекле, к чертям собачьим на досуге, что именно я делаю не так?!


***

Полли танцевала польку с шести лет. У нее были темно-русые волосы и светлая, покрытая родинками кожа. Мне нравились черты ее лица и легкая женская походка, которой она шла мне навстречу в мои самые хмурые дни прошлого лета.

Полли была самой младшей из нас. Она читала Эмили Дикинсон и боготворила Вуди Аллена. Мне нравилась ее исключительно женская манера курить и обводить взглядом все, что находило отклик в ее сердце. Я никогда не забуду то утро, когда мы пили отвертку и охотились на уток в центральном парке, где, казалось, каждый лепесток тянулся к ее ногам.

Бусы на ее шее и браслеты на запястьях танцевали вместе с ней в ночном кабаре, где мы встретились прошлой ночью. Холодная воющая зима придала нежный розовый оттенок ее коже. Она угостила меня глинтвейном, я угостил ее порцией новых сумасбродных историй, которые произошли со мной в последние несколько месяцев моей ускользающей молодости.

Полли смеялась своим звонким смехом, пока я пытался понять, что именно заставляет меня влюбляться в нее каждые полгода, и почему я теряю ее каждый раз, как пытаюсь приблизиться к ней и окружить своей неуместной заботой и вниманием.


***

Послание, оставленное неизвестным автором на стене подземного перехода:

«Дайте мне власть, и я заставлю вас подчиняться. Дайте мне армию, и я сожгу ваши города. Дайте мне самолеты и оружие, и я сделаю так, что вам будет, что вспомнить. Дайте мне все деньги мира, и я заставлю вас пахать на себя. Дайте мне сигарету, и я скурю ее за ваше здоровье. Дайте мне женщину, и я заставлю ее страдать. Дайте мне ад, и я буду играть с вашим пеплом. Дайте мне рай, и я никого туда не впущу. Дайте мне песню, и я испорчу ее. Дайте мне бомбу, и я заставлю вас жить в страхе. Дайте мне Древо Мудрости, и я посцу на него. Дайте мне учителей, и я заставлю вас забыть вашу историю. Дайте мне арабов и гомосексуалистов, и я сожгу их забавы ради. Дайте мне искусство, и я начну им торговать. Дайте мне наркотики, и я подсажу на них ваших детей. Дайте мне телевидение, и я обезглавлю ваши мысли. Дайте мне огонь, и я сожгу всех бездомных. Дайте мне воду, и я затоплю ваши убежища. Дайте мне солнце, и я взорву его. Дайте мне луну, и я сравню ее с женщиной. Дайте мне сад, и я оболью все цветы керосином. Дайте мне религию, и я сотру в порошок ваши взгляды. Дайте мне пятилетнего мальчика, и я отдам его на растерзание педофилам. Дайте мне наемников и автоматы, и я оставлю в живых только женщин. Дайте мне музыку, и все люди будут общаться лишь при помощи танцев и песен. Дайте мне ничего, и я создам из этого все. Дайте мне все, и я не оставлю после себя ничего. Думаю, я готов к этому миру».


***

Мой труд живет. Моя любовь теперь известна всем. Моя нелюбовь теперь известна всем. Им также известно мое отсутствие любви и мое отсутствие нелюбви. Я предпочитаю писать и писать на автобусных остановках. Так мне искренне верится, что автобус приедет быстрее. А вот и он. Не могу поверить, что я уже в нем. Не могу поверить, что ты еще не рядом. Не могу поверить, что я все еще жив. Не могу поверить, что ты еще не родилась.


***

Где твое имя? Обесславлено семью смертными грехами? Где твоя гордость и твое безмерное тщеславие? Горят в бездонной чаше? Где твоя поэзия? Вычеркнута из женской памяти? Где твоя проза? Заперта в твоем черепе? Где твоя женщина? В объятиях другого мужчины? Где ее розовое платье? Разорвано в клочья и брошено под кровать? Где ее розовое платье? Обесславлено семью смертными грехами? Где твоя женщина? Заперта в твоем черепе? Где твоя поэзия? Горит в бездонной чаше? Где твоя проза? Разорвана в клочья и брошена под кровать? Где твое имя? Вычеркнуто из женской памяти? Где твоя женщина? Обесславлена семью смертными грехами? Где твоя гордость и твое безмерное тщеславие? Заперты в твоем черепе? Где твоя поэзия? В объятиях другого мужчины?  Где ее розовое платье? Горит в бездонной чаше? Где твоя проза? Обесславлена семью смертными грехами? Где твоя женщина? Разорвана в клочья и брошена под кровать?  Где ее розовое платье? Где ее розовое платье?!


***

Все говорят о смерти, о правде, о тебе. Все говорят о том, что случилось с твоей судьбой. Религиозные школы бьют в похоронный барабан, небесная гладь разрывается молнией. Любовь выцарапала твои глаза, пока ты спал, и слепила из них бесформенный амулет - еще одну священную погремушку прошлого. Чума и проказа – твои верные спутницы. Этой ночью (последней ночью твоей прежней жизни) их целуют и ласкают те, кому ты доверил свою пропитую судьбу. И ты снова вне игры. И ты снова опозорен. Лучше бы твоя мать дала жизнь кому-нибудь другому.

Никто не желает быть средневековым крестьянином. Никто не желает быть тобой. Никто не желает быть никем. Все говорят о смерти, о правде, о тебе.

И тебе, возможно, уже пора ложиться спать.

Я постараюсь закончить за тебя все то, что ты так нелепо и беспричинно осмелился начать.


***

Молодая девушка с длинными темными волосами и печальным взглядом живет в моем сердце. Я мечтал о ней всю прошлую весну и большую часть лета. Она была грациозна и обладала сердцами большинства мужчин этого города. Алкоголь и юные девственницы помогли мне забыть ее на некоторое время.

И вчера я встретил ее вновь. Я гулял по улицам родного города и всматривался в каждое лицо, надеясь встретить кого-нибудь, чьи глаза еще не испорчены временем. И неожиданно для всех я встретил ее. Мы выпили кофе в ее любимой кофейне, и она пригласила меня к себе. По ее глазам я понял, что что-то в ее жизни пошло не так. Что-то шло не так в моей жизни уже долгое время. Мы зашли к ней домой, незаметно и непринужденно она разделась. Молодой ветер свистел за окном. Она стояла с чашкой в руке и наслаждалась моей смертью, которая медленно превращалась в жизнь. Классическая музыка играла в соседней комнате, в окна стучались березовые ветки, на кухне заваривался чай. Красный чай с лепестками мяты. Я стоял перед ней на коленях, и она держала мою голову в своих тонких пальцах. Глаза ее были закрыты, губы кровоточили. Сгорая от голода и любопытства, я поцеловал источник жизни. Глубокое религиозное чувство овладело моим сердцем. Я обхватил руками ее ноги и целовал их, чувствуя, как ручьи жизни вновь начинают течь по моим венам. Ее тело извивалось в моих руках на протяжении всей ночи, и все это завершилось ее смертью и моим постепенным возвращением к тому, что принято называть жизнью.

Молодая девушка с длинными темными волосами и печальным взглядом живет в моем сердце. И я вспоминаю о ней каждый раз, как Смерть стучится с мое печальное окно, и Жизнь неосознанно стремится распахнуть его для Нее.


***

Четыре стены.
Пол.
Потолок.
Большое окно с решеткой.
Ничего не изменилось в этой комнате с тех пор, как ты ушла.
Только стены впитали твой голос, зеркала не могут забыть твое лицо, и окно начинает грустить по твоим глазам.
Все вокруг потеряло какой-либо смысл без твоего присутствия, и в голове, не давая уснуть, пульсирует лишь один вопрос – заходила ли ты вообще в эту комнату, или это вновь была часть моего бушующего воображения?


***

Волны не разбиваются о скалы. Луна не владеет мировым океаном. Дьявол не играет на скрипке. Я знал, что что-то здесь не чисто. Тоска по женщине достигла своего неоспоримого предела. «Ты заставляешь мою голову идти кругом». Она не придет. «Моя печаль достигла размеров Евразии». Ее тоска достигла размеров моих гениталий. Сколько спермы пролито впустую! В ванной, на кровати, за кухонным столом. Она сохла где угодно, только не на ее груди. Только не на ее лице. Только не на ее волосах. Где угодно, по большей части на страницах этой мерзкой книги.


***

Отдайся ему, дорогая. Открой для него врата рая. Встань перед ним на колени и продемонстрируй, насколько сильна твоя любовь. Потом обязательно поделись своими впечатлениями со мной. Я буду внимательным слушателем, более внимательным, чем когда-либо была ты. Ты опустила меня на дно, дорогая, и мне больше не хватает слов, чтобы демонстрировать миру свою злость. Если он так хорош, как ты говоришь, то встань перед ним на колени и продемонстрируй, насколько сильна твоя любовь. Если он так хорош, то вряд ли ты пожалеешь. Я перестану ненавидеть тебя, так как сложно ненавидеть то, что не уважаешь. Открой для него врата рая. Я буду внимательным слушателем, более внимательным, чем когда-либо была ты. Отдай ему все то, что я так бережно охранял. Отдай ему свой букет и получи взамен его желтую нетленную росу.


***

Мы сидим друг напротив друга на старом еврейском вокзале. Она смотрит на меня и не может прекратить восхищаться моей мерзостью. Я не мылся уже несколько недель, поласкал рот в последний раз еще в прошлом веке. Ботинки мои в пыли, а под ногтями – трехнедельная грязь. Даже бездомный пес, бегающий по вокзалу, не желает присесть со мной рядом. От меня несет бананами и кукурузой, кулаки разбиты в кровь после вчерашней драки с чьей-то неряшливой женой.

Она пристально смотрит в мое уставшее от пьянства и безделья лицо, после чего достает огромную зажигалку-револьвер из маленького кармана своих синих джинс и поджигает свои длинные белокурые волосы. Я засовываю руку в дыру в своих штанах и продолжаю наблюдать за тем, как волосы и кожа ее головы необратимо сгорают на моих глазах. Луна выглядывает из-за туч и шепчет: «Разве это не замечательная ночь, чтобы умереть?». Голос отвечает ей: «Открой окно и прыгай, все самое интересное впереди».


***

«Кислый Дьявол» продается в аптеках по сниженной цене. Это самый дешевый способ стереть из памяти все самые отвратительные и позорные события последних нескольких десятков лет.

«Кислый Дьявол» слаще всего, что вы когда-либо пробовали на вкус. Он перенесет вас в совершенно иное, удивительно глубокое и безгранично широкое пространство, в котором вы сможете пообщаться с собственной душой и забыть о времени, которое вы до этого так бессмысленно тратили впустую.

«Кислый Дьявол» уже опробован всеми лучшими людьми этого города, не стань последним, кто примет его в себя. У времени больше нет времени, с цепей сняты все цепи, а границы стерты границами гранул этой прекрасной смеси, состоящей из концентрации свободы, плебейской радости и беспричинного смеха.

«Кислый Дьявол» заставит ваше сердце стучать, словно барабанная дробь. Он вдохновит вас на сумасшедшие подвиги, которыми вы будете гордиться до конца ваших дней, и заставит вас заново взглянуть на все то, от чего вы так мучительно долго не могли отказаться.

«Кислый Дьявол» продается в аптеках по сниженной цене. Вы забудете то беспомощное дитя, каким вы были до знакомства с ним, и мы гарантируем: ваша жизнь больше никогда не станет прежней.


***

Клэр оказалась мерзавкой. Лживой стервой и воровкой. Зачем я только вытирал за ней рвоту?

Перхоть сыпется с моей головы, голос мой обезвожен. Спасибо, Клэр. Сестры, которых я любил, отныне смотрят на меня с презрением. Спасибо, Клэр. Теперь в глазах врагов я выгляжу еще смешнее. Спасибо, Клэр. Мои глаза залиты кровью, язык завязан в узел, а сердце безвозвратно очерствело. Спасибо, Клэр. Черви роются в моих глазных яблоках, а мой мужской орган потерял былую силу. Спасибо, Клэр.

Спасибо тебе за все. Надеюсь, скоро ты окажешься в могиле. Не удивляйся, если кто-то поглумится над твоим изуродованным мертвым телом. Уверен, ты еще скажешь нам спасибо в той же мере, в какой сегодня (от лица мужской половины человечества) говорю тебе его я.


***

У меня возникло желание написать книгу о своей молодости. Рассказать в ней обо всех прекрасных и удивительных событиях, которые произошли со мной за последнее время. Но сегодня я понимаю, что я не смогу этого сделать. Я слишком слаб, слишком ленив и беспомощен. Тебе уже известно, что все мои проблемы из-за женщин. Из-за поиска лучшей. Из-за поиска. Из-за лучшей. Из-за моей озабоченности. Из-за моего голода. Из-за чертовых воспоминаний о тебе. Мой член сгорает от любопытства. Что насчет твоей ****ы? Открыта ли дверь, свободно ли пространство? Единственное в мире пространство, хозяином которого я не являюсь.


***

Они торгуют твоими волосами. Мыло, которым ты моешься, пропитано моей похотью. Я уже не могу писать ни о чем другом, так как я неимоверно хочу тебя и всех твоих подруг. Я разбил очки и теперь ни черта не вижу дальше твоих слов. Я обманываю себя, настраивая свои мысли на то, что все самое интересное в моей жизни было связано с тобой.

Ты так и не стала моей. Мне больше нечего добавить. Я хочу тебя сильнее, чем когда-либо. Я держу в руках мыло, которое ты подарила мне на Рождество. Оно все еще не распаковано. Оно все еще ждет начала. Начала чего? Начала моей любви в твоем теле. В любом теле. В любой иллюстрации тела. В любой иллюстрации поэзии, которую ты пишешь по ночам. И они до сих пор торгуют твоими волосами. И твое мыло по-прежнему пахнет морем. И мне по-прежнему не о чем писать.


***

И сейчас я расскажу вам о гипнотическом свойстве, которым обладает союз «и», поставленный в начало каждой последующей мысли. И начну я с прошлой ночи. И закончу я ей же. И джаз играл в центре города. И люди съезжались отовсюду. И ты спросишь, был и я пьян? И я скажу, что ответ очевиден. И никому до этого не было дела. И даже правосудию уже было все равно. И я думал о тебе. И ты об этом знаешь. И пение саксофона напоминало о твоем присутствии в моей жизни. И о твоем непоколебимом равнодушии к судьбе этого бессмысленного существования. И летняя ночь казалось столь теплой и несовершенной. И молчаливые таксисты увозили японских танцовщиц подальше с центральных улиц. И все эти незнакомые лица были крайне добры ко мне, пропуская мимо ушей мои утомительные воспоминания о твоем блеске. И ты знаешь, я сейчас не в состоянии тебя забыть. И даже алкоголь уже не помогает. И я перепробовал все, начиная от тебя и заканчивая тобой. И есть ли в этом мире кто-то, кого я презираю так же сильно, как тебя? И люди проходили мимо, предлагая мне выпить. И я надеялся, что кто-нибудь из них окажется тобой. И джаз играл в центре города. И люди съезжались отовсюду. И в этих неконтролируемых повторах вся сила моих слов. И лишь эту неподдельную тоску по твоим глазам я не в состоянии переиграть или повторить. И ты снова закрываешь дверь. И ты снова проклинаешь день, когда посчитала, что, возможно, я не так безнадежен, как обо мне молчат. И я вынужден сообщить вам, что мой эксперимент провалился по причине потери какого-либо интереса к нему с моей стороны. И с вашей стороны, я думаю, тоже. И мне вновь нужно выпить, чтобы придумать для вас (а главное – для нее или нее) что-нибудь более или менее оригинальное. 


***

ОБЕЩАНИЕ №2:

Я БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ БУДУ ЗАНИМАТЬСЯ ОРАЛЬНЫМ СЕКСОМ С РЫБКАМИ.


***

К чертям собачьим этот город, тонущий в собственном дерьме. К черту этих людей, занявших все места в моих любимых кафе. Будьте прокляты, сволочи, уволившие мою любимую официантку, теперь из-за вас меня обслуживает какая-та стерва с холодным взглядом и плоской грудью. К черту тебя за то, что отвергла мои чувства. К черту меня, посмевшего испытать к тебе что-то. Я подозревал, что все закончится плохо, но я не думал, что конец этот будет столь скорым и отвратительным. Для тебя это даже началом-то и не было. К черту тебя за все это.

К чертям собачьим эти цены, эти удовольствия, которые не стоят ни цента. К черту время, которое я трачу впустую в надежде подцепить себе милую даму на вечер и медленно раздеть ее своим неуверенным словом. «Мне не нужен брак», мне нужен медовый месяц, который она сможет мне подарить. Или не сможет, к черту все это!

К черту эти наушники, которые постоянно ломаются и оставляют меня наедине в мыслях с самим собой. К черту эту борьбу, победителем которой мне не стать. К черту этих проституток, которые отказались ко мне приехать. К черту мое тело, столь слабое и изнеможенное. К черту мой голос, столь слабый и изнеможенный. К черту творчество мое не менее паршивое. И аппетит мой туда же. Сегодня я вешу меньше, чем все девушки, в отношениях с которыми я был.

К чертям собачьим этот блокнот и этот нервный поток сознания, он все равно не освободит меня от ржавеющих оков смущения и от этой глубокой и раздражающей боли внутри.


***

Майкл Акапульский, мастер спорта по страхованию, обедая в своем любимом кафе, оставил в своей записной книжке следующие строки:

«Что за ужасные люди сидят за соседним столом! Я не понимаю, зачем так орать? Вы не даете мне возможности сосредоточиться на главном. На том, что действительно важно и может каким-то волшебным образом изменить мою жизнь. Я знаю, завтра я вернусь сюда вновь, и вы по-прежнему будете здесь. Но, черт возьми, объясните, зачем так орать?»

Это было последнее, что он успел записать в своей жизни, как раз за минуту до той минуты, в которой голова его взорвалась, и его зараженная кровь вместе с кусочками черепа и частицами головного мозга разлетелась по стенам этого шумного городского кафе, в котором несколько дней спустя красотка Мэри Джейн отметит свою свадьбу.


***

Мэри Джейн готовилась к свадьбе. Она изучала в зеркале свое стройное загорелое тело. Мэри Джейн никогда не будет счастлива, и она это понимала. И не было ничего в этом мире, что бы могло каким-либо образом повлиять на ее решение.


***
---------------------------------------------------------
9 дней как идет война.
9 дней как не восходит солнце.
9 дней как мир изуродован.
9 дней как проливается невинная кровь.
9 дней как голубь мира подбитым военным истребителем.
9 дней как тело Виктории насилуется офицерами мирового полка.
9 дней как поезда подрываются партизанами.
9 дней вселенского молчания.
9 дней всемирного потопа.
9 дней атомных дождей.
9 дней непрерывной молитвы.
9 дней катастрофы, которая освободит Землю от рода человеческого и вернет мир и спокойствие в ее кровоточащее сердце.


***
Небольшой совет.

Запомни, если ты идешь по городу, и молодые женщины одобрительно осматривают тебя и провожают твой голодный взгляд своей лукавой улыбкой, это может означать две вещи: либо ты выглядишь неплохо, либо непоправимо плохо в их глазах. А теперь подойди к ближайшей витрине и внимательно посмотри на свое призрачное отражение в ней. Если тебе понравится то, что ты увидишь, значит, в женских глазах ты выглядишь непоправимо плохо, а если нет – то, спешу тебя обрадовать, сегодня твой день. Продолжай в том же духе, и, быть может, сегодня ты встретишь кого-нибудь, кто осмелится приютить твое блуждающее самолюбие.


***

«Моника дает, и Моника берет.
Моника спит, и Моника сосет.
Моника танцует, и Моника поет.
Моника не знает, зачем она живет.

Моника рисует, Моника цветет.
Моника смеется, и Моника орет.
Моника летает, Моника блюет.
Моника рыбачит, и Моника клюет.

Моника желает, Моника велит.
Моника раздета, на Монику стоит.
Моника пьянеет, Моника парит.
Моника купается, Моника блестит.

Моника дает, и Моника берет.
Моника глотает, Моника жует.
Моника садится, и Моника встает.
Моника не знает, зачем она живет».


***

Пятница сошла с ума в ожидании своей подруги, прелестной Субботы. Ночью они сплетут свои тела воедино и родят волшебную симфонию ночных звуков, пения соловьев и стона легиона ангелов, падающих с крыш.

Пятница принимает душ и надевает свое любимое кружевное белье. Она расчесывает свои длинные русые волосы и медленно натягивает черные чулки на свои бледные ноги. Проходит полчаса, и она уже пьет шампанское и ласкает розовые лепестки своей подруги. Суббота выглядит (как всегда) прекрасно этой ночью, она курит тонкие сигареты через длинный черный мундштук и с нетерпением поглядывает на часы. Близится полночь, и скоро их прекрасные тела сплетутся на мгновение самым чудесным и волшебным образом, и весь мир станет свидетелем этого непредсказуемого торжества поэзии и любви.


***

Сколько мужчин ласкало твой клитор? Меня интересует количество. Расскажи мне, насколько хорошо они это делали, насколько заботливо и интенсивно? Поделись со мной, какого это, когда у тебя есть клитор и чья-то грубая мужская рука нежно ласкает его? Я спрашиваю, потому что сам хочу проделать это с тобой. Для начала нужно его найти. Окей, этому я уже научился. Что дальше? Покажи мне инструкцию ручного управления женщиной. Научи меня управлять твоим телом, используя лишь магию рта и ловкость липких скользких пальцев. Нет? Что значит, нет? А зачем, по-твоему, я всю ночь тебя спаивал? Все уже спят, никому нет дела до твоих стонов. Меня тошнит от запаха твоей кожи. Нам обоим не мешало бы помыться. Убери свою руку от моей, я хочу успеть пока темно и я пьян. Если на земле есть ад, то это твое тело. Когда ты лежишь на спине, твоя грудь выглядит меньше моей. Я уже говорил, что у меня аллергия на излишне маленькую грудь? Нет и не скажу, иначе ты уйдешь. «Мертвый голубь, дохлая крыса, мертвый голубь, дохлая крыса…» Наш нервный ритуал практически завершен. «Мертвый голубь, дохлая крыса…» Проклятье!

И стоило оно тех денег, что я на нее потратил? Нет, но, к счастью, это были не мои деньги. Их принес голубь мира. И позже сгрызла крыса разлуки.

«Спокойной ночи, дорогая, это было незабываемо!»


***

Наполовину святой человек бродит по улицам и пристает ко всем подряд со своими советами. Он уверен, что он прав, он искренне верит, что его нравоучения могут кого-то изменить. Отныне это его долг, его верное призвание – навязывать неудачникам вроде нас свою неоспоримую истину.

Наполовину святой человек заставляет прохожих поднимать окурки с асфальта. Он давно не мылся, однако верит в свою чистоплотность. Недавно он начал делить людей на достойных и не достойных быть частью механизма, называемого «правильным обществом».

Наполовину святой человек верит в чистоту семейных уз и искренность брака, поэтому он давно уже ни с кем не спал. Он ждет, когда мир станет лучше, он даже готов пожертвовать своим временем, уличая тебя в природном невежестве и во лжи. Он пристанет к тебе по пути на работу, настаивая на своей точке зрения, и будет использовать все богатство образов и метафор, лишь бы ты осознал всю неправильность выбранного тобой пути.

Наполовину святой человек проклинает свое одиночество и винит в своих проблемах «человеческое стадо», частью которого мы с тобой являемся. Но он выше нас, он честнее и благородней. Он стремится жить в «цивилизованном мире», идеалом которого является он сам и несколько мыслителей, чьи идеи, пока все спали, он столь бессовестно украл.

Наполовину святой человек пристал ко мне этим утром. По его глазам я понял, что он глубоко несчастен. Он хотел убедить меня в чем-то, хотел заставить меня усомниться в правильности выбранного мной пути. Я послал его к черту и ни о чем не жалею.


***

По причине того, что я хотел тебя так сильно, но стеснялся сообщить тебе об этом, ты ушла. Я проснулся в гробу прошлой ночью с букетом хризантем в руках и следами твоей помады на моих испепеленных веках. Летучие мыши сидели на моих плечах последние несколько недель моей позорной жизни. И неожиданно ты ушла. Ты бросила в огонь свои перчатки и свою вуаль, и горсть земли в мой деревянный гроб. Слепые гробовщики были твоими братьями, они безжалостно сосали кровь из твоей шеи и сосков. Луна ослепила твои карие глаза, и ветер задул в них пламя. Я был не в состоянии разжать свои челюсти, мне оставалось лишь преклоняться перед твоей красотой. Ты продолжала травить меня отвратительными историями о том, как в детстве они тушили сигареты о твои гениталии. Прошлой ночью я задушил человека гитарной струной. Затем голыми руками я задушил тебя. Я был не в состоянии остановиться. Твоя молодость стала ядовитой змеей, которая подло выползла из-под твоей белоснежной юбки и бесшумно ужалила меня в самое сердце. Я проснулся в гробу этим утром. Я был жив. Мое сердце стало крысой, а глаза – изумрудными жуками. Яд стекал по ее ресницам в мой одурманивающий бокал. «Смерть ей к лицу», - прошептала крыса. Жуки плодились в ее нижнем белье, она становилась тобой. Тобой, тобой, той самой нимфой, восходящей из морской пены, повелительницей грозных стихий и кораблей. Тобой, чье сердце разорвано, а тело – идеально. Тобой, чья любовь забыта, а страсть – разбавлена морской водой. И я был уже не в состоянии что-либо изменить.


***

Молли сидит в большой желтой комнате, окруженной кирпичными стенами. Она играет на испанской гитаре и поет песни о разбитом сердце. Ее возлюбленный сидит в тени этой комнаты. Он наслаждается ее голосом и мыслями о том, что она играет этой ночью только для него.

Но это не так, в этой комнате они не одни. Напротив ее глаз стоит человек, похитивший ее сердце много лет назад, его призрак не дает ей уснуть уже долгое время и заставляет ее голос звучать нежнее и печальней с каждой новой песней.

Отпусти своих призраков, Молли, они не стоят твоей утонченной искренности.


***

- В моем блокноте уже нет места из-за всех этих назойливых похотливых идей.

- В моем сердце уже нет места из-за всех этих мимолетных любовных интриг.

- В голове моей непокрытой уже тоже нет места из-за всех этих бесформенных эротических предположений.

- И в моем мочевом пузыре, увы, тоже нет места, чтобы осилить еще хотя бы один глоток отечественного пива.


Стань моим местом.

Стань моей новой забавой.

Стань моим спасением.

Верни мне мое светлое блуждающее вдохновение.


***

Когда я был моложе, я занимался любовью в мыслях.

Став старше, я начал заниматься любовью с идеями воображаемых женщин, которые приходили ко мне каждое кровавое утро и вели меня за собой.

Теперь же я занимаюсь любовью с тобой, пока ты с сомнением перелистываешь страницы этой дешевой книги.

(Чему я по-прежнему очень рад).


***

Когда музыка в твоем сердце станет сердцем в твоей музыке; когда дом, оккупированный нами на время дождя, станет нашим домом; когда королевская дочь родится от шута и прислуги; когда ты поймешь, что любовь – это слово, ставшее чувством, а желание – чувство, ставшее словом; когда пламя в моем сердце станет цвета твоих волос, а небо станет цвета твоих глаз; когда люди начнут общаться между собой исключительно при помощи песен; когда слова станут лишними, а голоса – прекрасными; когда рука твоя вновь окажется на моей груди, а рука моя вновь окажется между твоих бедер; когда погода начнет подстраиваться под нашу одежду; когда печаль твоя достигнет размеров Евразии; когда ты вновь скажешь, что готова полюбить меня; когда дожди перестанут идти, а небо покроется звездами, которые тянутся к твоим пальцам, тогда я пойму, что делал все это не зря.

А до тех пор я буду продолжать тревожить тебя при каждом удобном для этого случае.


***

Некто сидит в своей одинокой хижине на вершине горы и пересчитывает взглядом количество волосков в своей бороде. На нем лишь трусы и старая, заляпанная жиром футболка с выцветшим логотипом компании “Pepsi”. Когда-то он был молод. Кантри-музыка играет по радио, старые песни, которые когда-то что-то значили. Некто держит в своей руке бутылку. В другой руке – высохший бутон, украшавший когда-то ее волосы. Где она сейчас? Некто вспоминает ее тело. Тушь, стекающую по ее щекам, после погружения под воду. Боже, как она была прекрасна! Некто ставит бутылку на пол и тянет руку к своим гениталиям. Проходит час, а может и больше. Некто валяется в снегу, на который недавно помочился. Он кричит Богу ее имя и голос его прекрасен. Он знает, что она не придет, он знает, что уже слишком поздно. Проходит день, а может и два. Некто просыпается на полу своей старой хижины, кантри-музыка все еще играет в ее стенах, Некто благодарит Бога за это. Нет смысла вставать на ноги, они уже взобрались на гору, чего еще от них требовать? Некто лежит без единого телодвижения и считает взглядом количество трещин на потолке. Он счастлив, он нашел, что еще осталось не посчитанным. Холодный пот стекает по его лицу, Некто закрывает глаза и начинает мечтать. Спустя какое-то время рука вновь оказывается в его трусах. Липкая тощая рука, которая когда-то ласкала ее светлое лицо. Некто находит в себе силы, чтобы подняться и подойти к умывальнику. Он смотрит в зеркало. Он улыбается, как улыбался две тысячи лет назад. Он открывает дверь. Он достает сигарету. Он благодарит Бога за открытие Америки.
 




























Сторона С.


Я был в разных странах. Видел много красивых женщин. Опробовал почти все виды транспорта и просыпался во множестве странных и непонятных мест. Но мысль о том, что ты можешь принадлежать кому-то другому не оставляла меня в покое все это время. Ты была в разных странах. Встречала много благородных мужчин. Опробовала почти все виды транспорта и просыпалась во множестве странных и непонятных мест. Но еще ни разу за это время наши пути не пересеклись. Последний раз я видел тебя в Швейцарии, ты пила кофе в компании местного лесника. Я подошел к вам, чтобы попросить сигарету, но, как выяснилось, ты бросила курить. Надеюсь, это не он так повлиял на тебя, дорогая. А затем был этот фильм, где ты лежишь в снегу с охотничьим ружьем в руках в ожидании очередного соленого оргазма. Мне так и не хватило любопытства досмотреть его до конца. Твоя красота привыкла ранить мое сердце сильнее скальпеля. А вчера я получил письмо от твоего зубного врача, в котором он настоятельно просил прекратить тебя тревожить, так как жизнь твоя, наконец, наладилась, и у тебя больше нет желания предаваться воспоминаниям о том, чего никто не мог засвидетельствовать кроме нас. Я пообещал ему больше никогда не приближаться к тебе ближе, чем на расстояние четырнадцати песен, и пусть этот неуклюжий блюз станет первой из них.


***

Блюз # 31

Сорок восемь девственниц и двадцать семь убийц
Сорок восемь девственниц и двадцать семь убийц
И у каждого из них по триста сорок шесть ресниц

Триста сорок шесть ресниц и тридцать семь и пять зубов
Триста сорок шесть ресниц и тридцать семь и пять зубов
И все они смешались в калейдоскопе слив и снов

Семнадцать сновидений за триста тридцать девять дней
Семнадцать сновидений за триста тридцать девять дней
И в каждом из них в небе парит воздушный змей

Пятнадцать муравьев и сорок девять пьяных пчел
Пятнадцать муравьев и сорок девять пьяных пчел
Танцуют беззаботно под старый добрый рок-н-ролл

Тридцать две травинки и двести двадцать семь глистов
Тридцать две травинки и двести двадцать семь глистов
Ежедневный рацион ста сорока глухонемых коров

Двадцать девять устриц и двести сорок пять медуз
Двадцать девять устриц и двести сорок пять медуз
Пляшут по волнам под первый «тридцать первый блюз»


***

Путешествие не задалось. Я потерял все деньги и так и не нашел красивую девушку. За последние 2 евро я пью кофе в молодежном кафе и медленно докуриваю последнюю сигарету. Рига – холодный город, ветер дует во всех направлениях, и женщины избегают моего взгляда. Почему из всех мест этого богатого на кафе города я выбрал именно этот детский кофейный магазин? Латвийские хипстеры выглядят моложе и привлекательнее наших. В свои 18 я чувствую себя стариком в этом месте. Дряблым стариком с дряхлым блокнотом в руках и остывшим кофе на столе. Я думаю, пора уходить. Настало время вновь заблудиться в незнакомом европейском городе и попасть в еще одно смешное и удивительное приключение.


***

История, рассказанная Бенни Бу незадолго до его нелепой кончины.

- Когда мне было 6 лет, я заблудился в лесу. Я начал есть грибы, чтобы не умереть от голода. 
В тот день я познал себя и принял христианство.

Когда мне исполнилось 13, я впервые ушел из дома. На протяжении всего дня с моим старым приятелем И. мы бродили вдоль широких городских проспектов, общались с незнакомцами, и с радостью пили всякую дрянь. Когда окончательно стемнело, мы сели в автобус и поехали в ближайший населенный  пункт.
Мы были счастливы, думаю, это был один из самых ярких и незабываемых дней нашей молодости. Старина Роджер обещал дать нам убежище, но, вместо этого, сдал нас полиции.
В тот день я перестал верить людям.

Когда мне было 16, я ушел из дома в седьмой раз. К счастью, никто на этот раз меня уже не искал.
Побродив очередную «хорошую неделю» в сомнительных компаниях, я оказался в старом заброшенном здании на окраине города. В ту злополучную ночь я не мог понять: строили его или сносили. Там было много бездомных, наркоманов и страшных проституток с проколотыми сосками и гнойными гениталиями. Помню, это была не лучшая вечеринка в моей жизни.
И в центре этого заблеванного старого притона я встретил Мэлани. Она отвела меня домой и позже вдохновила на несколько неплохих идей.
В тот день я понял, что мир еще не полностью потонул в дерьме.

Когда мне исполнилось 22, я вновь заблудился в лесу.
Я начал есть грибы в надежде вернуться в детство. Я ждал, но так ничего и не произошло.
Я провел ночь в лесу и с первым лучами солнца вышел к ближайшей автомагистрали. Словив попутку, я вернулся домой и не вспоминал об этом случае, пока мне не исполнилось 56.

И сейчас я, 63-летний грибник, подумываю о том, чтобы вновь уйти из дома. Хотя бы на неделю.
Кто знает, быть может, после этого хоть что-то измениться в моей жизни.


***

Мертвецы, как известно науке, мертвы, а, следовательно, раз они мертвы, они не могут погружаться в сон. К чему я это говорю? Не знаю, наверное, для того, чтобы ты просто закрыл глаза, мой дорогой читатель, и попытался уснуть, потому что очень скоро ты можешь потерять эту прекрасную возможность наслаждаться сном, как теряли ее все, кто бродил здесь до тебя.


***

Марвин любит свой автомобиль. Кэрол вставила себе золотые зубы, и теперь она боится улыбаться незнакомцам. Банковские чеки сдуваются ветром с деревьев, и безграмотные уборщики сгребают их в одну большую кучу, чтобы сжечь. Кэрол стала реже открывать рот. Ее дети далеко, они строят пирамиды. Кто-то выстрелил в солнце, и монеты посыпались на землю из его простреленного брюха. Марвин моет свой автомобиль раз в четыре дня. Это все, что у него осталось, помимо неулыбчивой жены и карманов, полных монет. Его дети далеко. Кэрол говорит, что они строят пирамиды. Поэт с золотой медалью на шее заявляет, что пирамиды нынче перевернуты вверх ногами, чтобы фараонам было сложнее из них выбираться. Но Марвин не верит ни ему, ни Кэрол. Он моет свой автомобиль раз в четыре дня и листает книгу о золотоискателях. Кэрол говорит, что ей нравится реклама стирального порошка «Пудель», потому что в ней нет насилия и у всех актеров красивые зубы. Ее дети далеко, они строят пирамиды. Марвин закрывает книгу о шумерах и заказывает по телефону две пиццы с ветчиной. Кто-то зарядил ружье и постучался к нему в окно. На соседней улице безграмотные уборщики сожгли еще одну порцию мусора. Солнце скрылось за горизонтом, золотая лихорадка необратимо близилась к своему завершению.


***

11:45. Лучшее время, чтобы проснуться. Июньское солнце светит в мое окно, рядом со мной лежит девушка. Ей всего 16, я немногим старше. Ее одежда разбросана по полу. Господи, как сладко она спит. На лице ее спокойствие, на плечах – следы поцелуев. Ее русые волосы захватили белизну подушки, а ее рука по-прежнему лежит на моей груди. Нужно найти в себе силы, чтобы подняться. Глоток воды утолит эту сахалинскую жажду в брехливой полости моего рта. Нужно покурить. Отлично. В пачке всего две сигареты, оставлю их, пока она не проснется. Может сделать ей кофе? Боже, как же все-таки прекрасно то, на что «в сей миг столь утомительно устремлен мой похотливый взор». Грудь ее в дневном свете выглядит еще более захватывающе. Небольшая, но приятная на ощупь, я мечтал о ней весь прошлый вечер, пока она все-таки не решилась оголить ее для меня. Я опозорил себя в ее глазах прошлой ночью, но еще слишком рано, чтобы о чем-то сожалеть. Ладно, сколько можно смотреть, как она спит? Нужно включить музыку, пусть она проснется под звуки прекрасных мелодий середины прошлого века. «Джоан Баез поет Дилана» - думаю, это подойдет. Ей кофе с сахаром или без? Ладно, попробуем пойти на риск.

Без сомнений могу заявить: это утро и эта девушка – пока что величайшие из моих скромных достижений.

Ну вот, она просыпается. Она смотрит на меня. Интересно, что может означать эта улыбка? По крайней мере, думаю, она не сожалеет. И кстати, о чем мне теперь с ней говорить?

- Доброе утро.

- Привет.

(Для начала неплохо)
 
- Как спалось?

- Хорошо, а тебе?

- Еще лучше. Я сделал нам кофе.

- Надеюсь, без сахара?

- Черт!

- Да ладно, неважно. Который час?

- Уже 12.

- Неплохо мы поспали.

- Ну.

- Давно проснулся?

- Минут 10 назад.

- Ясно. Может, покурим? Сколько у нас сигарет?

- Всего две.

- Отлично.

- Я тоже так думаю.

Она медленно встает. Первым делом она достает из своей маленькой сумки расческу и, изящно повернувшись ко мне спиной, начинает расчесывать свои длинные взбушевавшиеся волосы. Я кидаю ей на кровать свою белую майку, она лукаво улыбается в ответ. Мы выходим на балкон, я осторожно несу в руках две чашки, стараясь не пролить ничего на пол.

- Как спалось?

- Ты уже спрашивал…

- Я и забыл. Посмотри, как красиво.

- О да.

- Сегодня чудесное утро, не так ли?

- Уже полдень.

- Не важно.

И что дальше? Когда мы встретились прошлым вечером, я был пьян, как, в общем-то, и она. А теперь мы оба трезвы, светит солнце, и у нас всего две сигареты. Может лучше помолчать?

- Расскажи мне что-нибудь.

(Проклятье!)

- Окей. Видишь этот парк? Все самые изощренные идеи, которые когда-либо приходили ко мне в голову, посещали меня именно там. Недалеко оттуда есть набережная, где я обычно выгуливаю своих собак. А еще остров, где я когда-то отмечал свой день рожденья. И замок, около которого случился мой первый поцелуй. Это было незабываемо. А ты помнишь свой первый поцелуй?

- Нет, я была пьяна. Даже не помню, с кем это было. Помню только, что до утра меня потом тошнило.

- Оу. 

- Ага.

И снова молчание. Если бы я почистил зубы, то непременно поцеловал бы ее прямо сейчас, раз уж зашла такая тема. Боюсь, больше такой возможности не представится.

- Я думаю, я скоро поеду.

- Ты уверена? Может, останешься еще ненадолго?

- Мне нужно ехать. Родители волнуются.

- Я понял.

Она тушит сигарету, допивает кофе, и мы выходим с балкона.

- Я приму душ, ты не против?

- Конечно, я буду только рад.

- Почему?

- Не знаю. Думаю, это очевидно.

(Ничего лучше не мог придумать?)

Я присаживаюсь на диван и делаю музыку громче. Наступает один из тех неприятных моментов, когда не можешь связать свои мысли воедино.

Почему я так неловко себя чувствую рядом с ней? Почему я не хочу, чтобы она уходила? Я даже не помню, как ее зовут. И разве это важно? Конечно, важно, черт тебя дери! Хотя, думаю, мое имя она тоже вряд ли помнит. Что ж, так даже лучше. Может сыграть ей на гитаре, пока она моется? Или хотя бы вынести мусор? Почему мне так тяжело подняться? Ноги мои, вы снова меня подводите. Интересно, долго она еще там пробудет? Простыни мои пропахли ее духами, думаю, можно прилечь на них еще ненадолго. На пару минут, пока она не выйдет с душа. Раз есть немного времени, можно закрыть глаза и немного помечтать. Думаю, она меня разбудит, если что-то пойдет не так.

Я закрываю глаза и, открыв их спустя десять минут, невольно осознаю, что что-то вокруг меня изменилось. Я смотрю в окно – улицы завалены снегом, луна освещает парк, на часах 4.08 утра. В комнате мрак. Девушки больше нет. Исчезла ее одежда, и даже ее запах с простыней. Я включаю свет и вглядываюсь в свое жуткое отражение в оконном стекле. Мое лицо заросло бородой, тело истощилось и покрылось волдырями. Я подхожу к заваленному пылью столу и беру в руки записку, столь заботливо оставленную на нем. Слова, написанные на ней тонким женским почерком, гласят:

«Меня зовут Мишель, и ты мог поговорить со мной об искусстве. Прости, я забыла взять с собой деньги, поэтому пришлось одолжить немного из твоего кошелька. Спасибо за кофе и за душ. Когда проснешься, позвони мне. Мой номер записан на обратной стороне дореволюционной открытки с изображением Парижа, которая лежала все это время под твоей желтеющей подушкой».


***

«Дорогая С. Миранда,

Сон с твоим участием приснился мне прошлой ночью. Ты играла главную роль в этом жутком сновидении: роль женщины со следами крови на губах и вырванным из моей груди сердцем, крепко сжатым в холодной ладони твоей изящной руки.

Ты стояла посреди вулкана и горько смеялась над моим поражением. Темные одеяния твои растворялись в лунном свете, а глаза разгорались, словно два ночных пожара. Скрипачи играли за твоей спиной, пока ты медленно испарялась в ночном воздухе с моим сердцем в руках в своем безупречном смертельном танце.

Я проснулся посреди ночи, вспотев от страха и возбуждения, и выбежал на улицу в надежде встретить кого-нибудь, похожего на тебя. Разочаровавшись, я вернулся домой и решил написать тебе это письмо».


***

Мистер Дж-Дж-Дж-н возвращается домой после своей скользкой и дождливой дневной смены. Он разглядывает проходящих мимо людей и ведет в своей лысеющей голове увлекательнейший из монологов:

«Этого казним. Этого помилуем. Эту помилуем. А этого казним…»

И я вас прекрасно понимаю, дорогой мистер Дж-Дж-Дж-н, ведь я такой же, как и вы, и я такой же, как и все. Но есть одна проблема, милый друг. Вас бы я вряд ли помиловал, ведь вы ничем не лучше, чем они. Думаю, исходя из этих же соображений, меня бы вы вряд ли помиловали тоже.


***

Это так прекрасно: не любить тебя больше. Думать о ком-то другом, больше не искать упоминаний о тебе в очередной кантри-балладе. Ты не представляешь, как это прекрасно: танцевать с кем-то новым без тени вины и сожаления на своем плече.

Ты сделала правильный выбор, и я уверен, ты ни о чем не жалеешь. Но в то же время так чертовски тоскливо осознавать, что я снова вне игры, снова третий у финиша, снова один и снова пьян как собака.

Но, как бы то ни было, я не могу противиться мысли, что это так неоспоримо прекрасно: не любить тебя больше и не вспоминать твое теплое загорелое тело по утрам.


***

Баптист из Индии Баба делится откровениями перед толпой доящих Священную Корову детей прислуг и шарлатанов:

«Я никогда не хожу на вечеринки, если там нет баб, потому что я не знаю, о чем говорить с мужчинами. Ну, разве что о бабах».

Баптист Баба отклеивает брови и усы со своего лица, выплевывает табак, и шляпа-котелок слетает с его головы.

Наступает минута молчания.

Дети сирот и шарлатанов раскрывают свои дырявые зонты в преддверии золотого дождя. Птицы начинают петь.

Рональд Макдональд прошептал кому-то на ухо: «Смотри, серебряное утро возвращается».


***

Стэйси сломала каблук, и ей пришлось гулять по парку босиком. Она остановилась около газетного киоска и купила последний выпуск «Туалетной Бумаги для Нищих».

Стэйси сидит около фонтана и, не обращая внимания на проходящих мимо людей, листает большие и неудобные страницы очередного запоздалого издания.

«Кто-то вновь повесился на гитарной струне. Кто-то вновь обмочился в прямом эфире. Кто-то вновь пронес бомбу в самолет. Кто-то вновь плюнул кому-то в глаз. Кто-то вновь обостряет ситуацию. Кто-то вновь не при делах. Кто-то вновь затевает безумие. Кто-то вновь учит мир готовить свинину. Кто-то вновь женился по расчету, и кто-то вновь умирает напоказ».

Стэйси закрывает газету и прислушивается к пению птиц и журчанию фонтана. Она делает глубокий вдох, и бабочка садится ей на плечо.


***

Лысеющий Жан, продавец ликеров, с гордостью завершил свою длинную бескрасочную жизнь, полную смятений и отчаянья, предсмертной ритуальной мастурбацией в больничной палате на глазах у всех своих родных под изумительные звуки ноктюрнов Фредерика Шопена.


***

Скопление жидкостей и газов, человек по имени У. изучает небо, восхищаясь его величественностью и безграничностью. Он даже не подозревает, какую злую шутку в действительности сыграл с ним космос.

И мы не подозреваем. Никто из нас. Космос слишком умен, чтобы раскрывать нам свои тайны.

Когда же любопытный нос человечества все-таки докопается до нижнего белья вселенной, она просто сбросит его со своего идеального тела, и на этом дни человечества будут сочтены, и Матушке Природе придется начинать все сначала.


***

Эрик, фармацевт со стажем, возвращается с работы домой. Оригинальное полотно Густава Климта пришито к внутренней стороне его дешевой осенней куртки. Холодный ноябрьский ветер пронизывает его до костей. Автобусная остановка безлюдна, если не считать старую перечницу в изумрудном пальто, но ее мы считать не будем. Эрик курит недорогие сигареты и смотрит вслед проезжающим мимо автомобилям. Его жены не будет в городе еще две недели, Эрика согревает эта мысль. А вот и долгожданный автобус выехал из-за угла. Эрик забегает внутрь и спешит занять место. В окне он рассматривает уже изученные им до отвращения пейзажи, ни одного интересного лица во всем автобусе. Проехав одиннадцать остановок, Эрик выпрыгивает наружу и идет в сторону дома. По дороге он останавливается около фруктового киоска и покупает горсть бананов.

Эрик едет в лифте и теребит в руках ключи. Проходит минута и он уже дома, сбрасывает с себя куртку и проходит в гостиную. Задернув сиреневые шторы, он снимает с себя всю одежду и уверенной походкой подходит к зеркалу жены. Усевшись напротив, Эрик берет красную губную помаду и начинает аккуратно красить ею свои губы. Затем, насвистывая мелодию из кинофильма, он обводит свои брови карандашом, с трепетом покрывает тушью ресницы и сглаживает свои морщины тональным кремом. Оставшись удовлетворенным результатом, Эрик открывает шуфлядку и вытягивает из нее колготки своей жены. Мурашки пробегают по его спине, сердцебиение его учащается. Он не спеша натягивает на себя колготки телесного цвета и с воодушевлением застегивает розовый лифчик. Теперь осталось подобрать подходящее настроению платье, и можно приступать.

Эрик валяется на полу в коротком вечернем платье бежевого цвета и представляет, что его руки – это руки его босса, достопочтенного мистера Мюллера. Он так крепко и увлеченно обнимает сам себя, что совершенно не слышит, как дверь в его квартиру открывается и четыре пьяных грабителя входят внутрь.


***

ОБЕЩАНИЕ №3

Я БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ БУДУ НИЧЕГО ОБЕЩАТЬ.


***

Продавец рыбы завел отношения с укротительницей слепых гиппопотамов, которую он встретил по пути в детскую поликлинику, куда он направлялся, чтобы купить килограмм гематогена для своей беременной жены. Продавец религиозных статуэток смотрит в след беременной жене продавца рыбы, которая насвистывает мелодию из кинофильма, пока гуляет по узким солнечным улицам Берлина с крем-брюле и пистолетом в руках. Продавец крем-брюле и пистолетов спорит с продавцом пистолетов и крем-брюле о том, к чему может привести ситуация в желудке огромного синего кита, который украшает своим присутствием пачку классических сигарет «Whales»,  в то время как пачка классических презервативов с усиками «Baron» брошена с моста прямо в River Thames. Продавец магнитов с изображениями столиц Европы примагнитился к молодой чешской вдове, которая носит в своей бездонной сумочке вуали черного и белого цветов. Продавец вуалей был когда-то отцом укротительницы диких гиппопотамов, но она предпочла ему директора безумного цирка, который кормит рыбой себя и еще сотню униженных и оскорбленных чудаков из России, эмигрировавших по причине отсутствия горячей и негорячей воды. Маленький воришка, внебрачный сын продавца сигарет, украл всю рыбу у мужа беременной любительницы кино, лишив тем самым обеда слепых гиппопотамов, что привело к незамедлительной капитуляции вуалей и религиозных статуэток в River Thames, на дне которой лежат использованные презервативы и накладные ресницы рыжеволосой укротительницы тигров и ее верных и коррумпированных продавцов свежей и несвежей рыбы.

И таким незамысловатым образом спокойствие в сердце Европы было нарушено, и только чудо #349 могло все изменить.

А пока вы терпеливо ждете перемен, Мистер Мур споет вам песню, которую он написал по пути к нам в студию, чтобы привлечь к себе внимание женщин и попасть таким образом в наш нелепый рассказ.


***

Крысиный яд. Крысиный взгляд.
Крыса. Крыса все подряд.

Крысоловы. Крысоводы.
Смерть бойцам крысиной роты.

Крысиный мех. Крысиный смех.
Крыса. Крыса. Крыса всех.

Крысиный луг. Крысиный друг.
Крыса. Крыса всех вокруг.

Крысиный зад. Крысиный хвост.
Крысиный ад. Крысиный пост.

Крысиный взгляд. Крысиный зуб.
Крысокрылый крысолюб.

Крысиный я. Крысиный ты.
К крысам все твои мечты.

Крысиный бег. Крысиный век.
Крысиный начался побег.

Крысиный кот. Крысиный пот.
Крыса песенку поет.

Крысиный яд. Крысиный взгляд.
Крыса. Крыса все подряд.


***

Глупая Эмили, ты влюблена в человека, которого смущает твоя красота. Идиот, как он может не ценить того счастья, что выпало на его бритую голову?

Я вновь влюблен в тебя, безумная Эмили! Влюблен в твои волосы и в каждое слово, которое слетает с твоих губ. Позволь мне утонуть в твоих волосах. Позволь мне найти нужные слова, чтобы признаться тебе в своих бродячих чувствах. Позволь мне просыпаться каждое утро в твоих объятиях. Я хочу, чтобы ты знала, насколько ценным подарком ты стала для этого мира, тонущего в хаосе и неверном истолковании свободы.

Ты единственная девушка, ради которой я готов измениться, оставив позади все свои пороки ради великой чести любоваться твоим обнаженным телом. Я слишком много говорю о женщинах, позволь мне действовать! Позволь мне предложить тебе свой мир, а взамен я попрошу лишь твое время.

Мужчина, которому ты стремишься принадлежать, он мертв. Он ненавидит меня за мое везение, и он стремится натравить против меня весь мир. Когда ты уйдешь, мы станем хорошими друзьями.

Эмили. Даже имя твое тает на моем языке.


***

Когда мне было семь лет (не шесть и не восемь), я обожал смотреть вестерны.

Именно поэтому большинство персонажей  этой книги носят западные имена. И делегация нотариусов из Вашингтона здесь совершенно не причем.


***

Боб Дилан - он как старый плохой друг, на которого желаешь быть похожим.

Леонард Коэн - он как отец: ты похож на него в не зависимости от того, хочешь ты этого или нет.

Эти два поэта провели меня по пустыне. Эти два поэта утолили мою жажду.


***

С чего все начиналось:

«Близок день, когда солнце затмит луну, ветры прекратят задувать своим дыханием огни, горы сравняются с землей, а земля прислонится своим безупречным телом к беззвездному небу.

Твои враги будут повешены на деревьях, насколько бы высокими они ни казались раньше; тела предателей и шарлатанов будут плыть по течениям рек, красных от их гнилой крови.

Ты будешь молча идти по тропе, уложенной человеческими костями, и слушать мерзкие крики, доносящиеся из пылающей ямы. И не пытайся угадать, крик ли это новорожденных детей, брошенных в лаву, или же белоснежных чаек, вылетающих из нее.
 
Неважно кем ты был раньше, банкиром, врачом или же занимался другим видом воровства, это не будет иметь никакого значения. Значение будет иметь лишь тот факт, что маска, носимая тобой все эти годы, начнет таять на твоем лице, а ноги твои впервые освободятся от оков своего туманного пути.

Горбатые, одетые в лохмотья женщины будут смотреть на тебя с презрением: это благодаря тебе они здесь. Ты, который столько думал о них, сортировал по цвету кожи, материальному положению или же любовно-политическим предпочтениям, ты – причина этого торжества. Они знают о тебе больше, чем ты когда-нибудь будешь знать о ком-либо.

Яд будет стекать с твоего языка, а жалость к самому себе начнет возвышаться над остальными чувствами. Может быть, увидев черепа в руках шестилетних детей, ты вспомнишь все, о чем я пытался тебя предупредить.

И в центре всего этого хаоса ты увидишь меня, молча сидящего на своем искусственном троне. И ты спросишь, в чьем воображении мы сейчас находимся, и я отвечу, что когда-то оно было моим, но с каждым новым словом оно все больше принадлежит тебе».


***

Список женщин, отдавшихся автору этой книги за последний год:

1) -
2) -
3) -
4) -
5) -
6) -
7) -
8) -
9) -
10) -
11) -
12) -

И, если хотя бы одна из его мыслей привлекла ваше внимание, можете смело вписать ваше имя в этот список.


***

- Ну и причем тут сентябрь?

- Я тоже этого не понимаю.

- Может быть, о сентябре он напишет дальше?

- Не думаю. Скорее всего, большого смысла в этом нет.

- Может он родился в сентябре?

- Или это его любимый месяц?

- Я считаю, это нужно понимать метафорически.

- Какой метафорический смысл может быть у месяца?

- Сентябрь – девятый месяц от начала года.

- И что?

- Наверное, смысл вертится вокруг девятки.

- Может, у него в жизни было девять женщин?

- Да ну, ты его видел? Удивлюсь, если у него была хоть одна.

- Я понял! Сентябрь символизирует конец лета.

- Конец юности и начало взрослой жизни.

- Да, точно. А еще в сентябре случился тот жуткий теракт.

- Да нет, думаю, теракт тут точно не причем.

- Ладно, а почему не январь? Согласитесь, это было бы оригинальней.

- Или апрель. «В ангельском апреле пели менестрели».

- Быть может, здесь есть какая-то параллель с его предыдущей книгой?

- У него еще и предыдущая книга есть? Интересно, и о чем же она?

- Еще большая бредятина под лозунгом «Боготворите женщин, и, возможно, одна из них вам даст».

- Да уж, не сильно его позиция изменилась с тех времен.

- Ну, он хотя бы научился принимать поражение.

- Так все же, причем тут сентябрь, черт возьми?

- Не знаю, наверное, у него просто закончились идеи.

- Наверное.

- Ладно, парни, пошли отсюда. Больше нам здесь делать нечего.

- Согласен.

- Подожди, нам ведь нужно объявить следующую зарисовку.

- Ах да, точно. Дамы и господа, следующий отрывок называется «Длинная дорога в Вавилон».

- Лучше бы он назвал так книгу.


***

Сеньор Вавий Лонг ходил в церковь раз в полгода. Вот его история, дошедшая до нас благодаря радиовещанию.

- Иисус Христос, пошли мне женщину!

- Иисус Христос, пошли мне женщину, которая будет меня любить!

-  Иисус Христос, помоги мне забыть ее!

-  Иисус Христос, дай мне еще одну женщину!

-  Иисус Христос, пошли мне много женщин!

-  Иисус Христос, что мне теперь с ними делать? Где мне взять столько денег?

-  Иисус Христос, позволь мне выбрать одну!

-  Иисус Христос, за что они меня ненавидят?

-  Иисус Христос, сын Божий, помилуй меня грешного!

-  Иисус Христос, молю Тебя, пошли мне женщину, которая будет меня любить…!


***

Политический кризис среднего возраста.

Если у тебя есть ботинки, то твои дела обстоят не так плохо, как заявляют по телевидению.

Если у тебя нет ботинок, то дела твои обстоят не так плохо, как утверждают по радио.

Если у тебя есть только левый ботинок, то дела твои обстоят не так плохо, как пишут в газетах.

Если у тебя есть только правый ботинок, то вряд ли ты захочешь знать, как на самом деле обстоят твои дела.


***

Если бы у меня была возможность изменить или, каким бы то ни было образом, повлиять на этот мир, я бы провозгласил всех женщин, достигших 16-летнего возраста, проститутками и страстными любовницами, не имеющими права отказать или отказаться от подобной судьбы. Единственной их заботой было бы всячески ублажать мужчин и делать прекрасней этот мир, вдохновляя нас на великие подвиги и произведения искусства, которые остались бы в памяти наших не зачатых потомков.

Достигнув определенного возраста, когда красота их по традиции теряет свою первоначальную свежесть и актуальность, они бы отсылались в монастырь, где бы им приходилось замаливать свои грехи и молчаливо ласкать себя по ночам, издавая тихие и нежные вздохи ностальгии.

И каждой женщине, нарушившей мой идеальный закон, я воздвигал бы памятник из чистого золота.

Думаю, это был бы более справедливый мир, нежели тот, что мы имеем сегодня.


***

Камилла открывает свой широкий угрюмый рот и кладет туда хлеб с ветчиной и слегка помятое шоколадное пирожное. Быстро проглатывая все это, она высыпает в свой желудок коробку трюфелей и втягивает в себя связку копченых сосисок. Запив все это дело парным молоком, она сжевывает буханку докторской колбасы и пачкает свое потное лицо майонезом. Она жестоко сдирает мясо с холодных рыбных костей и затем проглатывает дюжину перепелиных яиц. На десерт она съедает слоеный пирог с фаршем и, надев на себя самую обтягивающую блузку, выкатывается на скользкие улицы своего маленького провинциального городка.

Камилла заходит в автобус и, прижав своим пузом к стеклу автора этих строк, едет в ближайшую столовую, где ее поджидает ее лучшая подруга - Озабоченная Пэм.

Вместе они заказывают мясной супчик, фрикадельки и картофельное пюре со сметаной, и после нескольких порций, запив все это дело компотом, они вываливаются наружу и не спеша направляются в универсам за мороженым.

Ближе к вечеру Озабоченная Пэм теряет сознание от голода и Камилла, безуспешно пытаясь привести ее в чувства, откусывает ей бедро. Протерев лицо бумажной салфеткой, Камилла, забыв обо всем, отправляется на прогулку в центральный парк. Звезды светят ярко этой ночью, над ее головой большая сырная луна. Жаль, что нельзя откусить от нее кусочек. Но зато можно доесть всех бездомных собак в этом парке, подобрав по пути этих маленьких осиротевших котят.

Завершив свой ночной ритуал, она направляется в сторону городской свалки. Запихнув в свой рот весь городской мусор вместе с бородатыми бомжами и их женами, она выпивает реку и проглатывает единственный в городе завод по производству холодильников.

Камилла все еще голодна, черная дыра в ее желудке разрастается. Она катится в роддом и с невиданной жадностью пожирает в нем маленьких аппетитненьких младенцев. Все еще не наевшись, она решает запихнуть в свой рот и проглотить внутрь себя свою скромную провинцию. Она всасывает в себя свою семью, своих поваров и даже своего любимого официанта Стива. Она проглатывает все городские кафе, столовые и свою любимую канализационную шахту. Она доедает весь свой город, проглатывает леса и поля, откусывая все большие куски и все ближе перебираясь к столице. Наконец она проглатывает и ее, и всю страну свою голодающую в целом. А голод все растет. Один за другим, она неугомонно откусывает континенты и запивает их мировым океаном. Она проглатывает всю планету нашу грешную и в итоге сама становится частью солнечной системы. Она начинает вращаться вокруг собственной оси, пока мы все мучительно перевариваемся в ее желудке, занимаемся любовью, болтаем о поэзии и участвуем в тайных религиозных войнах.


***

Мистер Нельсон сидел в баре и пытался рассказать своим подвыпившим приятелям еще одну увлекательную историю из своего прошлого.

- Она была маленькой белокурой девочкой с побитыми коленями и большим сердцем. Я встретил ее на пляже в Сан-Марино...

- Но ты ведь никогда не был в Сан-Марино.

- Как это не был?

- Не был.

- У меня даже открытка оттуда есть.

- Тебе ее могли подарить.

- Кто? Президент Сан-Марино?

- В Сан-Марино нет президента. Как тебе должно быть известно, страной управляют два капитана-регента, назначаемые Большим Генеральным советом, и избираются они на срок длиной в 6 месяцев, с 1 апреля по 1 октября, и с 1 октября по 1 апреля каждого года. Так что президент Сан-Марино точно не мог отправить тебе открытку.

- Да какая разница, давайте продолжим. Я хочу услышать, что будет дальше.

- Спасибо. Итак, она была маленькой белокурой девочкой с побитыми коленями и большим сердцем. Я встретил ее на пляже в Сан-Марино...

- Но всем известно, что в Сан-Марино нет пляжей.

- Вот ты и попался, приятель.

- Что значит – нет пляжей? Раз я их видел, значит, они там есть.

- Сан-Марино - одно из самых маленьких государств в мире, которое находится в Южной Европе и со всех сторон окружено территорией Италии.

- Но это не значит, что там нет озер.

- Да какая разница, где он ее встретил! Давайте послушаем дальше.

- Итак, она была маленькой белокурой девочкой с побитыми коленями и большим сердцем. Я встретил ее на пляже в Сан-Марино…

- И сколько ей было лет?

- Это не важно.

- Как это не важно? Мы хотим иметь о ней большее представление, чем просто цвет ее волос и размеры ее фиброзно-мышечных органов.

- Ладно, ей было 22.

- Врешь, ты ведь сам говорил, что на твои усы ведутся только малолетки.

- Хорошо, ей было 16.

- Вот видишь, снова хотел нас обмануть.

- Да не перебивайте вы его. Я хочу дослушать эту чертову историю и сходить в туалет.

- Спасибо, Сэм. Итак, она была маленькой белокурой девочкой с побитыми коленями и большим сердцем. Я встретил ее на пляже в Сан-Марино.
Но никто не предупредил меня о том, что после знакомства с ней я начну писать кровью.

- Ай, все, пошел ты к черту! Вот вам история поинтересней.


***

Бубновый король обратился за советом к трефовому тузу, местному епископу, по поводу своего развода с червовой дамой, которая, по его словам, изменяла ему на протяжении последних нескольких партий с двумя пиковыми десятками. Но его догадки оказались не верны, так как в действительности червовая дама изменяла ему с бубновым вольтом, а две пиковые десятки стояли в ту ночь на страже и охраняли ее покои от скользких трефовых семерок короля. Червовые восьмерки доложили трефовому тузу об этом происшествии девять дней назад, но его больше беспокоила судьба пиковых шестерок, так как по королевству прошел слух, что они намеревались устроить восстание этой зимой. Хватит ли у него трефовых десяток, чтобы удержать власть в королевстве в своих руках? Об этом известно лишь бубновой семерке, местному алхимику и предсказателю чужих судеб. Хоть католическая церковь и запретила ему использовать магию в королевстве, но епископ был слишком обеспокоен своей судьбой, чтобы не обратиться за советом к колдуну. Бубновая семерка посоветовала трефовому тузу отказаться от своих плотских утех с пиковым тузом и не докладывать бубновому королю о похождениях червовой дамы с бубновым вольтом, так как в противном случае больше некому будет покупать у него эликсир вечной молодости и светлой любви, и весь чертов бизнес придется начинать сначала. Трефовый туз прислушался к его мудрому совету, и по этой причине бубновый король так и умер в догадках и (весьма обоснованных) подозрениях, а червовая дама продолжила покорять сердца героических десяток и влюбчивых вольтов. Трефовому тузу удалось подавить восстание, а бубновому алхимику отрубили голову.


***

Самое длинное предложение в этой книге

Чарли, стареющий неудачник, проживающий на 42 улице и владеющий 51 процентом акций фабрики по производству книжек-раскрасок, приглашает темноволосую проститутку Аманду к себе домой после молчаливого ужина при свечах в ресторане «Ройэл Рояль», который на 51 процент принадлежит стареющему неудачнику Чарли, проживающему на 42 улице и владеющему 51 процентом акций фабрики по производству детского оружия, однако все не так хорошо с его эрекцией, как он утверждает, и очень скоро он станет банкротом, но это нисколько его не смущает, так как он находится в сладком предвкушении того, что очень скоро он овладеет молодым телом Аманды, и он ставит для нее свои проверенные десятилетием отчаяния пластинки и приглушает лишний свет, оставляя ее наедине с поющей темнотой и его телом, и вот он трогает ее там, где я бы и сам был не прочь ее потрогать, и одежда становится мусором, и мусор становится песней, пока устрашающий ветер срывает листья с причудливых деревьев за окном, и он владеет 51 процентом ее тела, и она зажигает сигарету, пока он старательно впихивает в нее свои поникшие причиндалы, и спустя минуту он уже лежит на спине, высунув язык, слово гончая собака, пока она задумчиво жует презерватив, словно жевательную резинку, и тень благородного клена, освещенного лунным светом, падает ей на лицо.


***

Я всегда мечтал жить с двумя девушками. С двумя очаровательными брюнетками с длинными ногами и загорелой кожей. Я представлял, как они будут гулять раздетыми по моему дому, стирать мои галстуки и пылесосить шторы. Моя мечта сбылась, но почему я до сих пор не счастлив?

Я всегда мечтал выступать на сцене. Мечтал о том, что мой голос будет услышан, и мной будут восхищаться маленькие девственницы с браслетами на руках и значками на сумках. Моя мечта сбылась, но почему я до сих пор не счастлив?

Я всегда мечтал написать книгу. Нередко я представлял себе, как люди будут читать ее, вникая в мои скромные похотливые мысли, и я мечтал, что хотя бы одна из них найдет свой путь к их юным сердцам. Моя мечта сбылась, но почему я до сих пор не счастлив?

И прямо сейчас я заперт в сырой клетке, переполненной людьми, которые искренне и открыто меня презирают. Отвратительными людьми, которые высмеивают каждое мое слово и ждут от меня того, чего я не в состоянии им больше дать. И неужели, спустя все эти годы, я словил себя на мысли, что я наконец-то счастлив счастлив счастлив счастлив?


***

Крысеныш Ларри картавил с трех лет. В возрасте тринадцати он начал курить скрученные на скорую руку сигареты марки «Кристалл Крю». Ларри рос в конуре на Крэнберри Роуд. Дни напролет он проводил среди старых выброшенных игрушек и раритетных пластинок Криса Кристофферсона. Крысиная грусть окружала его покрытый серой шерстью мир. У Ларри практически не было друзей среди прочих крыс, проживавших в то время в конуре на Крэнберри Роуд.

Самым верным и преданным из всех приятелей Ларри был комар по прозвищу Рафаэль.

Игривый комар Рафаэль встретил крысеныша Ларри в старом заброшенном баре с громким названием «Ричард III», когда тот играл в бильярд и распивал из красной, треснувшей по краям кружки свой горький нашатырный спирт. Закурив огромную коричневую сигару, комар Рафаэль предложил  крысенышу Ларри сыграть с ним пару-тройку партий и просто хорошо провести время. Крысеныш Ларри проиграл в тот вечер комару Рафаэлю четыре доллара. Рафаэль разрешил вернуть ему долг в другой раз. Ларри был чертовски рад такой перспективе. Искренняя доброта комара Рафаэля положила начало превосходной традиции. Отныне каждый вечер четверга они встречались в этом старом йоркширском баре на окраине города, чтобы сыграть в бильярд или пометать дротики в портрет Маргарет Тэтчер, и беспрерывно говорили о близорукости времени, гордости и предубеждении, кровавых красотках, смерти, рок-н-ролле и прочих прелестях этого мира, который местные бюрократы построили вокруг себя.

У крысеныша Ларри появился друг. Друг, который всегда рад просто провести с ним время за игрой в бильярд, распитием нашатырного спирта, добрым искренним разговором и прослушиванием старых раритетных пластинок Криса Кристофферсона.

Крысеныш Ларри настолько рад, что даже перестал картавить.


***

живи своей жизнью много не пей не спи с чужими женами следи за тем чтобы никто не спал с твоей читай дневник своей дочери периодически нюхай ее белье следи за тем чтобы в носках твоих не было дырок и чтобы в мясе твоем не было пуль будь осторожен с едой не размахивай прилюдно ножами фотографируй закат пиши стихи под луной ложись спать под утро и ни в коем случае не жди не жди ничего иначе оно начнет ждать тебя много не философствуй иначе рано умрешь не верь никому особенно самому себе не женись на ком попало не разводись с кем попало не читай кого попало не будь кем попало слушай себя следуй за мной следуй за ней много не пей живи своей жизнью не становись кем попало 


***

Старика Марло никогда не приглашали на праздники, поэтому он делал вид, что ненавидел их. Однако в глубине души старик Марло мечтал, что одним безоблачным воскресным утром он откроет свой пыльный почтовый ящик и найдет в нем приглашение на чью-нибудь свадьбу или юбилей.

Надев свой единственный приличный костюм и начистив до блеска свои старые туфли, он представлял, как он открывает дверь дорогого ресторана и оказывается в центре торжества, встречая улыбки красивых женщин и раздавая рукопожатия старым забытым друзьям, благодарным, что он все же нашел время заглянуть к ним этим вечером.

Старик Марло пьет в одиночестве этой ночью. Ты можешь зайти к нему ненадолго, и будь уверен, он окружит тебя заботой и вниманием и предоставит тебе все, что имеет, чтобы сделать этот вечер как можно более теплым и уютным для тебя.


***

Хорошо, я не буду тебя ни в чем переубеждать, не буду вмешиваться в эту пустоту, которую ты вправе называть своей собственной. Я лишь хочу, чтобы ты просто посмотрел на себя, посмотрел в глаза человеку, в плоти которого ты по воле нелепого случая оказался. Не бойся, ты не будешь первым и не станешь последним, этим лечились все наши предки, и раз ты оказался здесь, значит, хоть в чем-то они были правы. Взгляни на себя. Видишь ли ты хоть что-то, достойное уважения или хотя бы порицания? Не обманывай себя, они все равно узнают правду. Сейчас ты видишь лучше, чем кто-либо, ты видишь лучше и поле зрения твое обширней. Так в чем же проблема, милый друг? Тебе просто лень или ты считаешь, что мы не имеем права тебя к чему-либо принуждать? Слишком юны, слишком глупы и безграмотны? Или как нам иначе понимать твое молчание? Ты мерзок, как и все, когда-либо созданное тобой, также бессмыслен и неактуален. Твое время прошло, так и не начавшись, для чего ты вообще что-то начинал? Быть может, думал, что станешь в итоге тем самым, у кого наконец-таки получится завершить начатое? Ты глупее, чем я полагал. Ничего из того, что ты говорил, не было услышано. Ни одно твое здание не устояло от порывов ветра современности. Ни одна из выпущенных тобой стрел не достигла своей цели. И ты остался ни с чем. Лишь с грязным носом, полным соплей, и глазами, готовыми расплакаться. Наконец-то! Я уже и забыл, когда ты в последний раз плакал. Ручьи, пролитые из жалости к самому себе, сегодня не в счет. Даже тощее отражение в зеркале твоем выглядит не столь плачевно. Думаешь, у тебя еще полно времени, чтобы что-то изменить? Думаешь, все еще впереди? Думаешь, ты будешь жить вечно? Плохие новости. Завтра ты умрешь. Умрет весь твой труд, вся твоя похотливая жалкая натура. Ты так и не оставил ничего после себя. Ты будешь забыт так же быстро, как и эта книга. Вы стоите друг друга.

И напоследок – посмотри в окно. Только не говори, что мы вновь тебя к чему-то принуждаем. Просто закрой рот и посмотри в окно. Увидь безграничное небесное полотно, окутавшее землю. Обрати внимание на луну и на первые июньские звезды. Разве они не были здесь всегда? Разве другие миллиарды людей видят из своих окон нечто иное? Это все лишь иллюзия. Женщина с коляской и ее хромающий муж – агенты спецслужб. Они все здесь ради тебя. Разве не об этом ты мечтал? И забудь о том, что в один из этих дней тебе придется за все это удовольствие ответить.


***

Дорогой читатель,

Если ты дошел до этих строк, то я вынужден сообщить тебе кое-что, на мой взгляд, действительно важное. Книга, которую ты сейчас дочитываешь – возможно, самая бессмысленная книга, когда-либо написанная руками человека. Мне очень жаль, но ты по-прежнему тратишь свое бесценное время впустую.

С любовью,
Майкл Джексон.


***

Прекрасная ночь, чтобы что-то изменить. Она настала для меня, и скоро настанет для тебя. Весь мир (огромный Титаник) готовится к переменам. Смерть идет по пятам. Удача мчится впереди. Солнце прячет свое удивительное лицо, и искры вылетают из небесных глаз. Очень скоро все изменится. Все станет таким, как было задумано. Задумано мной, когда я только начинал изучать анатомию невидимого тела. Нас было двое. Один стремился к свободе и вниманию, другого влекла тихая, но благородная судьба. Оба обладали голодными амбициям, но получали взамен лишь огрызки, и ненависть начинала запускать корни в их сердцах. Они менялись ролями, пока не появилась она. Луна освещала ее нежное лицо. Она утверждала, что любит их обоих. Я был одним из них, пока не понял, что необратимо становлюсь вторым. Тогда я начал творить. Безуспешно. Смерть шла по пятам. Удача мчалась впереди. Она сказала: «Лучше быть бездарным художником, поэтом или певцом, нежели быть бездарным никем». Бездарный никто остался в ее объятиях. Бездарный никто сейчас довольствуется тем, что было предназначено другим. Мне и моей жадности. Мне и моей ревности. Мне и моей зависти. Мне и моей знаменитой безвкусной бездарности. Но сегодня все будет иначе. Все будет лучше. Все станет чище. Настала прекрасная ночь, чтобы что-то изменить. Кажется, я это говорил. Тысячу раз, шесть тысяч ночей подряд. Тысяча порнофильмов – цена моей печальной руки. Но смерть все еще идет по пятам. И удача по-прежнему не стремится сворачивать с пути. И я должен еще раз поблагодарить вас за интерес, проявленный к этому невнятному трезвеющему существованию.

?!


***

Фрэнк устал от жизни. Ему надоело идти по замкнутому кругу десятилетий, осознавая, что куда бы он ни свернул, это все равно приведет его к смерти.

Жизнь кажется Фрэнку весьма не плохим местом: здесь можно выпить, съесть пару сэндвичей и найти подругу на вечер. Еще бы знать, у кого одолжить пару баксов до зарплаты, и тогда бы в его скромной жизни все точно было хорошо.

Летающая тарелка приземляется на его чердаке каждую пятницу. Фрэнк устал от всего этого. После каждого похмелья он обещает себе измениться, узнать что-то новое, найти лекарство от бессмысленности своего существования и безысходности своей кончины.

Фрэнк уже давно не брился. В его нелепой бороде можно найти перхоть и хлебные крошки. Одежда его пропахла мочой и керосином. Соседи поговаривают, что он может неделями не выходить из дома.

Фрэнк медленно сходит с ума. Он живет в воспоминаниях, считая прожитую им жизнь явлением удивительным и уникальным. Жаль, что никто больше не разделяет его точку зрения. Если бы они только знали, сколько богатых воспоминаний и великих идей живет в немытой голове Фрэнка, они бы тут же воздвинули ему памятник из чистого золота и переименовали в его честь улицу и несколько остановок.

Фрэнк спускается в метро. Среди всех этих безмолвных скучных лиц он видит призраков своего пьяного прошлого, гудящая тишина давит ему на уши. А вот и Матильда в белом платье, она танцует под музыку слепого скрипача, проскальзывая сквозь серые толпы людей, молчаливо идущих в одном направлении. Она ранима и прекрасна, на ее лице вся скорбь и печаль этого мира. Бездомные коты покорно следуют за ней, пятилетний ребенок бросился под поезд. Никто не заметил. Жизнь продолжает идти своим чередом.

Фрэнк выходит из метро и направляется в сторону ближайшего сквера. Ему больше некуда идти, безынициативность очередного бессмысленного дня оборачивается ноющей болью в его суставах. Он одиноко сидит на недавно окрашенной скамейке и, не обращая внимания на безумие, творящееся вокруг, пьет свое дешевое пойло, обернутое бумажным коричневым пакетом.

Мимо него прошла красотка в красном платье, соблазнительно виляя своей жирной задницей. Теперь все будет хорошо. «Смерть настегает только тех, кому не терпится с ней встретиться». Фрэнк чешет свой затылок, жалея о том, что у него нет карандаша, чтобы записать эту наивную старческую мысль.


***

Оса попала в плен, залетев в трамвай, и, карабкаясь вверх по оконному стеклу, эта маленькая беспомощная тварь изо всех сил пыталась вырваться наружу. Ее стремление к свободе, известной ей когда-то, безнадежно разбивалось об иллюзию, представленную в виде окна, и ее нескончаемые попытки пролететь сквозь него в итоге привели ее к смерти.

В какой-то момент она напомнила мне меня, отчаянно пытающегося вырваться из клетки, запертым в которой я оказался, уверенный, что свобода где-то рядом, и совершенно не осознающий того факта, что она – лишь еще одна иллюзия того, к чему так бессмысленно стремится мое сердце.

Оса умерла той же смертью, какой умрет каждый, кто верит, что стремление к свободе сильнее обстоятельств.


***

- Почему красота прекрасна, а уродство и безобразие – нет? – спросил я.

- Потому что любое безобразие берет свое начало в зависти и презрении ко всему, что принято считать прекрасным, - не задумываясь, ответила она.

Всю ночь мы сидели на кухне и говорили о религии. Ее звали Вера, это было ее настоящее имя. У меня не было имени в ту ночь, как не было и присущего мне обычно желания оспаривать все, что я слышу. Мне нравился оттенок ее голоса. Ее тело принадлежало Богу, мое – принадлежало ей. За окном пела апрельская гроза, капли дождя шепотом стекали по стеклу.

- Почему нам никогда не стать столь прекрасными, как это мгновение?

- Потому что мы не заслужили ничего из того, что, как нам кажется, нам принадлежит.

Вера наполнила вином мой взволнованный бокал. Я в последний раз раздел ее взглядом, закрыл глаза, и мое странствующее сердце впервые за долгое время обрело покой.


***

Близится полночь. Мой злейший враг и я сидим друг напротив друга на старой заброшенной набережной, напоминающей рыбный рынок. Мы пьем дешевое вино в знак перемирия, один лишь бог знает, насколько длительным оно окажется в этот раз. Мы смотрим друг другу в глаза, вспоминая всю ту любовь, непонимание, уважение и ненависть, которые мы испытывали друг к другу на протяжении последних нескольких тысяч лет. Луна оголила свою самую интимную часть, ту самую, которая сводит с ума ученых и превращает поэтов в бесстрашных насильников. Я делаю глоток вина и, набравшись смелости, говорю своему врагу:

- Скажи мне, друг мой, человек, которым я восхищаюсь и которого я презираю всю свою сознательную жизнь, в чем твой секрет? Как ты смог пережить все те преступления, которые я сфабриковал против тебя? Я не мог не заметить, что ты изменился. Ты стал сильнее, благородней, твое тело больше не издает запахов серы и войны. Почему ты продолжаешь становиться лучше, а я – нет? Раскрой мне свою маленькую тайну. Я знаю, ты имеешь право не делать этого, и я тебя пойму, но сегодня я готов признать свое поражение перед твоим совершенством и той мудростью, овладеть которой я так бессмысленно стремлюсь.

- Все дело в поражениях, которые я имел счастье понести за эти годы, - отвечает мой злейший враг, выдыхая дым из своих крепких легких.

- Расскажи мне о них. Я хочу знать о них все!

- В словах моих не будет смысла, пока ты сам не ощутишь их на своей шкуре. Но я готов поделиться с тобой последним из них, тем самым, что привело меня сюда.

- Я случаю тебя, учитель.

- Жила была одна девушка. Она была влюблена во весь мир, частью которого я так отчаянно стремился стать. Любовь к ней делала меня сильнее, я посвящал ей каждое из своих слов. Она любила поэзию, и я пытался утолить ее жажду своими попытками описать ее красоту. Но это было невозможно, она была слишком хороша даже для поэзии, а я был слишком бездарен даже для себя. Я любил ее втайне от всех, и эта любовь наделяла меня мудростью. Пока я не понял, что мудрость, которую я считал своей – камень, тянущий меня на дно. Я отказался от всего, я начал торговать своей любовью, предлагая ее всем подряд, но мысли о ней не оставляли меня в покое, пока я не решился высказать ей все это в лицо. Я стоял под ее окнами в луже грязи и дерьма и кричал всему миру о своей болезни. Я даже не подозревал, насколько сильно я опозорил в ту ночь ее, себя и весь мир, засвидетельствовавший мой позор. Она не простила мне этого оскорбления. Она ушла, изменила свое имя и сейчас живет в крепком браке с тем, кем я стремился все это время стать. И еще много ночей после этого я стоял под ее окнами в надежде извиниться, но ее удар оказался сильнее и благородней моего.

Мой злейший враг зажигает еще одну сигарету. Я изучаю отражение ночного неба в реке и понимаю, насколько мерзко все вокруг и насколько несправедлива любовь к тем, кто так стремительно гонится за ней.


***

Последние слова Шекспира:


Well, that’s my hat -
I’m going to wear it till I’m dead.

---------------------------------------------------------

Well, that’s my death -
I’m going to wear it till I’m blessed.


***

Эта ночь. Эта музыка. Этот рассвет.
Они надолго останутся в памяти каждого из нас.

Эта влюбленность. Эта прогулка. Этот фонтан.
Они стали отдельным кадром в ленте наших жизней.

Эта весна. Эта молодость. Эта жажда.
Мы будем вспоминать их, гуляя в старости по узким улицам Копенгагена.

Это утро. Эта печаль. Эта тайна.
Отныне они запечатлены на бумаге, и лишь огонь может стереть их из человеческой памяти.


***

Смысл жизни – не попасться на вранье.

Вот, в общем-то, и все, о чем я хотел соврать.


***

Привет. Меня зовут ЛИС, и сегодня я буду твоим Эго. И твоим Альтер-эго. И совокупностью всего остального, что, как тебе кажется, ты контролируешь. Иногда я чувствую себя пылью, путешествующей по чужим шкафам. Иногда я чувствую себя волной, молчаливо ожидающей соприкосновения с чьим-нибудь телом. Иногда я чувствую себя телом, за сохранностью которого уже давно никто не следит. Иногда я чувствую себя песней, запрещенной всеми радиостанциями твоего сердца. Иногда я чувствую себя эрекцией, которая нравится всем, но только до тех пор, пока она контролируема. Иногда я чувствую себя фляжкой, в которую наливают все, что только вздумается. Иногда я чувствую себя ветром, от которого люди отворачивают свои чудесные лица. Иногда я чувствую себя печатной машинкой, которая вышла из моды, но скоро, несомненно, вернет былую славу. Иногда я чувствую себя мусором, в котором бездомные ищут алмазы. Иногда я чувствую себя бездомным, пропагандирующим свой образ жизни. Иногда я чувствую себя пропагандой всего того, в чем ты отказываешься сознаваться на исповеди. Иногда все это проходит, и я чувствую себя самим собой.

И в эти дни она приходит ко мне, ложится на мою кровать, и мне больше ничего не остается, кроме как мысленно насиловать ее своей серебряной чайной ложкой, которую я на всякий случай всегда ношу с собой.


***

Танцуй со мной, любовь моя, танцуй, пока мы молоды и полны нежности. Что бы ни случилось, не останавливай наш вечерний танец.

Безлунная ночь, безлюдная остановка, беспечный ветер режет наши щеки. Мы танцуем в ожидании последнего автобуса. Ветер вместо музыки, слезы вместо слов. Научи меня всему, что ты знаешь о любви. Научи меня жить в этом танце.

Позволь моей ладони еще немного насладиться пребыванием на изгибах твоей талии. Позволь мне вновь ощутить твое легкое дыхание на моей шее. Ощути мое дыхание на своей. Переубеди меня в моей вере в собственную никчемность.

Мне нравится, когда ты берешь меня за руку. Мне нравится, когда ты ведешь меня за собой. Мне нравится жить, черт возьми, как же сильно мне нравится жить!

Не уходи, любовь моя, прошу тебя, останься ненадолго и предоставь мне еще одну возможность выбрать для тебя правильный комплимент.


***

Моника, та самая, о которой я писал раньше, напившись до ночных откровений, сделала неплохое ревью моей скромной карьеры писателя.

- Пойми своей время, - сказала она мне, - затем опереди и раскрой его, словно перед тобой женщина, которая уйдет, если ты ей не заплатишь. Прекрати свое покорное общение с призраки прошлого, прекрати постоянно искать и прославлять их. Твоя поэзия, она не актуальна, времена поклонения Женщине и Богу остались далеко позади. Возможно, ты мог бы быть хорош лет *** назад, но не сегодня. Сейчас другое время, твоя любовь умрет, так и не успев начаться. Пойми свое время и удовлетвори его, словно перед тобой женщина, готовая щедро заплатить за твое раскаяние.

Дорогая Моника, надеюсь, теперь твой аппетит удовлетворен и мысли о тебе, наконец, оставят меня в покое.


***

Сколько людей занимается любовью этой ночью? Сколько прекрасных женщин и мужчин совершает этот нескончаемый ритуал любви на своих широких уютных кроватях, застеленных белоснежными простынями, пока ты читаешь эту позорную книгу, написанную немытыми руками, что еще вчера ласкали маленькое полудевственное влагалище, которое через десять лет даст жизнь человеку, который, к всеобщему восторгу, взорвет к чертям собачьим этот мир?

Луна светит ярко этой ночью. Сколько таких же печальных и одиноких странников вроде тебя смотрит сейчас на нее? Сколько людей родилось в эту минуту, и сколько умерло? Сколько из последних попало в рай, а сколько реинкарнировалось в пауков, плетущих свою паутину на моем окне? Сколько из них стало персонажами этой книги, и сколько из них радо такой судьбе? Сколько из них занимается любовью этой ночью, и сколько из них останется в твоей памяти завтра? Сколько женщин различных размеров и цветов кожи поселится на страницах моих блокнотов завтра, и сколько завтрашних дней останется за моей спиной, прежде чем я смогу заткнуться навеки?


***

- Кто там?

- Почтальон.

- От кого письмо?

- От Ивана Терешко.

- Не желаю ничего о нем слышать.

- Что мне сделать? Сжечь письмо?

- Как обычно.

- Хорошо. Приятного вечера.

- Можешь зайти ко мне после семи.

- А как же ваш муж?

- Он в больнице. У него диарея.

- Я понял. Зайду, как разнесу все письма от г-на Терешко.

- И много их у тебя?

- 167.

- Я поняла.

- Ну да.

- Тогда до встречи.

- Ну, пока.


***

«Как же сильно я люблю твое тело. То, как ты сидишь, твою изящную походку, и даже то, как ты расчесываешь свои длинные русые волосы и с недоумением улыбаешься мне в зеркале, сводит меня с ума. Я люблю твою шею со следами моих поцелуев и твои плечи, первую обнаженную часть твоего тела, которую ты позволила мне увидеть. Я научился смотреть сквозь твои платья, но ни одно воображение не нарисует твое тело лучше, чем нарисовала его природа. И я прошу тебя лишь об одном: перестань позволять всему миру любить тебя и твое тело сильнее, чем это делаю я».

Если бы ты знала, как сильно я тебя хочу, ты бы отвернулась от них, ты бы больше не задавала лишних вопросов и сожгла бы фотографии тех, кто так жадно и беспричинно тянет тебя на дно. Если бы ты только знала, сколько всего мне не терпится тебе сказать. Ты нужна мне так же сильно, как я тебе не нужен. Я хочу тебя настолько же сильно, насколько ты меня презираешь. И твое тело, черт возьми, как мне теперь без него жить? Ты говоришь, что ты счастлива, но я должен признать, что я слишком слаб и завистлив, чтобы поверить в это. Мне нужно быть убежденным, что, хоть иногда, но ты все-таки вспоминаешь обо мне, даже не смотря на то, что здравый смысл подсказывает мне, что это не так. И я понимаю, что должен уйти. И я уже не уверен, что у меня найдутся силы на еще одно слепое возвращение к твоим ногам. Я говорю тебе: «Au revoir», и напоследок целую в мыслях твое тело, которым я так восхищаюсь, и шлю тебе эти строки, расценивая их как еще одну провальную попытку красиво завершить мою любовь к твоему безрассудному великолепию.


***

В моменты вроде этого, когда больше ничего не остается, кроме как лечь под поезд или зажечь еще одну спичку, начинаешь понимать, что все идет не так, как было обещано свыше. Как было обещано раньше. Как было обещано в те дни, когда обещания еще были слышны и осязаемы для грязных ушей человечества. Пьющая гадалка отчетливо разглядела линии моих ладоней и всю мою жизнь в целом, но ее молчание было хуже смерти. Тайны, сплетни, истории и слухи рождаются в головах людей, чьи жизни когда-то казались мне увлекательным источником тайн, сплетен, историй и слухов, которые рождались в голове моей собственной. А затем пришла революция, а вместе с ней и гильотины, и гильотины для насекомых, и насекомые, вдохновленные революцией. Флаги сгорали под палящим солнцем, танки взрывались в пустынях, засыпанных звездной пылью и прахом великих идей. Безумие овладевало каждым. «Подчиняйся», - сказали они. Поезда мчались по вселенной со скоростью звука, но звук этот был приглушен молчанием, болью и временем, которое безнадежно становилось частью истории и догорало, словно последняя спичка человечества.


***

Майский вечер подходит к концу. Время застыло на месте в ожидании чего-то удивительного. На другом конце улицы молодые и красивые люди беззаботно танцуют под рок-н-ролл. Небо над ними приобретает розовый оттенок, первые звезды появляются над их головами. А вот и пение саксофона, как же сильно мне его не хватало. Мимо меня проходят соблазнительно красивые и одинокие женщины, некоторых из них я нахожу привлекательными, некоторые - находят привлекательным меня. Я снова пишу на салфетках. Ничего не изменилось с прошлого мая. Забавно наблюдать за тем, как все стоит на месте, и страх что-либо изменить восседает на своем мраморном троне, особенно когда на другом конце улицы молодые и красивые люди беззаботно танцуют под рок-н-ролл, а пива в моем бокале становится все меньше и меньше. Наверное, хорошо было быть мной, когда все это начиналось. Свет фонарей ведет меня как можно дальше от дома, а месяц – лишь улыбка Чеширского Кота. Наверное, хорошо будет быть мной, когда все это закончится. А пока что мне остается лишь прославлять это затруднительное положение, во власти которого я оказался. И что может вдохновлять на это сильнее, чем майская вечерняя прохлада? Особенно когда вокруг тебя много очаровательных и красивых женщин, и ни одна из них тебе не принадлежит.


***

Дж. О’Хилл, с прощального письма которого начиналась эта книга, едет в своем старом пыльном Ниссане по вечернему городу, освещенному сотнями тысяч неоновых огней под пеленой темнеющего индустриального неба. Он едет в сторону заправки, в его кармане пачка сигарет и свежая зарплата. Несколько часов назад он бросил свою семью и отправился на поиски новой жизни, о которой он когда-то столь интенсивно мечтал.

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

Дж. О’Хилл остановился в придорожном кафе и заказал себе кофе и горький шоколад. На часах двенадцать минут после полуночи, вокруг ни души. Дырявый пол засыпан опилками, молодая официантка в черных джинсах читает Ницше за барной стойкой, небрежно стряхивая пепел себе на штаны. Дж. О’Хилл листает страницы своего старого блокнота, пытаясь вспомнить или хотя бы предположить, кем он был когда-то. Среди бесчисленного множества кривых рисунков, косноязычных стихотворений и списков дел (большинство из которых так и остались незавершенными), он находит пустую страницу. Он изучает ее девственную красоту, желая потревожить своим присутствием ее весеннее спокойствие. «Почему бы и нет? Ночь только начинается». Он просит у официантки ручку. Она отвлекается от книги и достает из-за уха карандаш. «Зато у нее отличная задница», и это действительно так. Пожевав минуту свой инструмент, он начинает писать:

«Джон ушел из дома, когда ему было 16. За окном была зима 59-го. С собой он взял лишь старую гитару и несколько долларов. Первым делом он зашел в церковь, где попросил Бога послать ему хорошую женщину и еще несколько долларов. Джон мечтал о свободе. Он родился в цепях. Молочный городок, где он вырос, был для него хуже тюрьмы. Вдохновившись историями великих американских бродяг, он решил начать свое собственное путешествие. И начал он его с клятвы никогда не возвращаться домой. Теперь дорога была его домом, бескрайние поля, автозаправки, горы... За свои деньги он купил билет в один из провинциальных городов Америки и две пачки сигарет».

Нет.
Это не то.
Совсем не то.
Дж. О’Хилл докуривает сигарету, и заказывает себе коньяк.
Сколько можно ворошить прошлое.
Ее все равно не вернуть.
Нет смысла даже пытаться.



- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

Дж. О’Хилл едет по ночному шоссе вдоль заброшенных кукурузных полей, он снова молод и пьян как собака. Он едет в сторону автозаправки, где раньше обитали проститутки. Алкоголь набирает скорость в его напряженных венах, луна оголяет ночную дорогу. Если вы не ездили пьяным по ночному шоссе, то вы вряд ли поймете этот восторг, пустивший корни в его сердце. А вот уже видна и заправка. А вот и одинокая проститутка. Она молода и у нее короткое платье. Как удачно складывается эта ночь.

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

Дж. О’Хилл сидит на заднем сидении своего старого Ниссана, пока темноволосая проститутка с шелковой кожей воодушевленно делает ему минет. Ему хорошо - она делает все правильно. Он держится рукой за сидение своего автомобиля, чтобы тот не взлетел в космос, другая рука управляет ее головой. Он закрывает глаза и понимает, что счастлив. Голова его идет кругом, блаженная улыбка не покидает его лица. Лесная поляна, освещенная лунным светом, напоминает ему о детстве. И о Салли. Как она могла? Чертова дрянь, как она могла так с ним обойтись? Он сжимает со всей силы свои рабочие кулаки, и бес по имени ЛИС возвращается в его тело.
 
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

Дж. О’Хилл стоит посреди ночного леса и курит четвертую сигарету подряд. В его руке полупустая бутылка бренди, на заднем сидении его машины – мертвая проститутка, безжалостно задушенная ремнем и голыми руками. Он успел кончить в его безжизненное тело уже несколько раз, больше ему не нужно. Мелкий дождь стекает по его лицу. Ночь кажется туманной и бесконечной. Дж. О’Хилл жалеет обо всем. Он вновь вспоминает Салли, ее нежный голос и теплые слова, произносимые им. За последний год она успела побывать в объятиях всех его друзей. И даже это не разрушило его веру в ее мнимое великолепие. Где она сейчас? Кому позволяет себя трогать? Не важно. К черту ее, назад дороги уже нет. Ее не было и раньше. Есть только одна дорога – дорога к звездам, все остальное – проделки Дьявола.

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

Дж. О’Хилл едет в неизвестном направлении по холодной безлюдной дороге. Проститутка обрела свое скромное место в багажнике машины, от бренди не осталось ни капли. Наступает утро. Еще одно чертово утро в его жизни. Двое молодых людей стоят на обочине дороги и сигналят проезжающим мимо автомобилям. Кажется, день начинается неплохо. Дж. О’Хилл осторожно притормаживает и приглашает их внутрь. У нее рыжие волосы и потертые джинсы. Ее зовут Элизабет, и она занимается йогой. У ее недовольного спутника разбитые очки и огромная синяя сумка в тощих дрожащих руках. Им нужно в город, почему бы и нет? Они едут в идеальной утренней тишине, боясь наполнить ее лишними словами. Она засыпает на плече своего приятеля, Дж. О’Хилл изучает ее нежное спящее лицо в переднем зеркале автомобиля. Сердце бьется об его грудную клетку, и эрекция его вновь обретает силу. Он отпускает руль и закрывает глаза. Симфонический оркестр, потерявший своего дирижера, бросает вызов Божьей воле.


- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

Дж. О’Хилл и двое его попутчиков пропали из виду в ночь на 7 апреля. Никто не знает об их дальнейшей судьбе. Они растворились в чьем-то больном воображении, и только время может поставить точку в этой сомнительной истории, лишенной логики, вдохновения и хоть какого-либо смысла.


 
























Сторона D


Люди, окруженные любовью, бродят среди нас. Они молоды, и лица их прекрасны. Они держат друг друга за руку, и маленькие цветы распускаются в их светлых ладонях.


Люди, окруженные любовью, пьянеют без вина и смеются без причины. Одинокий ветер подсказывает им, куда идти, и солнечный свет освещает им дорогу.


Люди, окруженные любовью, летают по ночам и просыпаются ранним утром под пение птиц. Следы поцелуев на их телах несут в себе тайну, каждая из которых растворяется с рассветом в безупречном бокале их чувств.


Люди, окруженные любовью, не стесняются своих тел. Белоснежные постели их теплы и покорны, а поцелуи полны майской нежности и августовской страсти.


Люди, окруженные любовью, вальсируют на безлюдных ночных остановках в ожидании последнего автобуса. Музыка им не нужна: весь мир для них – одна величественная симфония, мрачные осколки которой вскружили им головы и разбили их сердца.


Люди, окруженные любовью, гуляют под дождем в поисках радуги, позволяя холодным каплям дождя стекать тонкими нитями по их влюбленным лицам.


Люди, окруженные любовью, делят это мгновение на двоих, сплетая свои безупречные тела воедино и давая жизнь всему светлому и прекрасному в этом мире. Всему, что вдохновляет и столь беспощадно лишает вдохновения. Всему, что жертвует своей жизнью ради жизней, которым предстоит еще бродить по этой земле.


Люди, окруженные любовью, заполонили своим присутствием городские скверы и парки, вызывая содрогания во всех безлюдных одиноких сердцах.


Люди, окруженные любовью, советуют всем остальным (удача к которым не так благосклонна) взирать только на прекрасное вокруг и думать только о приятном, чтобы, куда бы вы ни шли, ваше сердце дышало молодостью, а гениталии ваши были всегда  возбуждены и (хоть слегка) приподняты.


В противном случае у вас есть все шансы оказаться в послесловии этой книги.














Послесловие


Дж. О’Хилл курил синий Camel. Их же курила Малышка Пэгги.

Лысеющий Жан, продавец ликеров, предпочитал курить Winston, а Элеонора, которая жила на улице с шестнадцати лет, курила Route 66.

Крысеныш Ларри курил скрученные на скорую руку сигареты марки «Кристалл Крю», а Алиса, повелительница темноты и черной магии, курила Sobranie через длинный тонкий мундштук цвета ее ногтей.

Баптист из Индии Баба курил биди, а богемная красотка с копной вьющихся волос баловалась марихуаной.

Джейн, накормившая ребенка грудью, курила Bond, а Старик Марло продолжал изнашивать свои крепкие легкие сигаретами Chesterfield.

Сеньор Вавий Лонг, ходивший в церковь раз в полгода, любил курить Pall Mall, а китайский мудрец по прозвищу  Чинь Минь (чья мать была родом из Японии, а отец – из Кореи) курил сигареты Панда.

Мясник Бен, отрубивший голову курице, обычно жевал табак, а Папа Римский в молодости курил Davidoff.

Моя жена предпочитала сигареты Vogue, а Некто и по сей день курит Marlboro.

Эрик, фармацевт со стажем, курил сигареты Whales, а старина Фрэнк до конца своих дней был верен марке Lucky Strike.

Сэр Кристофер Блэн курил Mild Seven, а кареглазая Кэрри была в восторге от тонких Capri.

Мистер Дж-Дж-Дж-н обычно курил L&M по дороге домой, в то время как Марвин, любивший свой автомобиль больше всего на свете, недавно перешел на Parliament.

Мэгги и Кэтти курили неоновые трубки, а Моника (твоя первая любовь) предпочитала красный Muratti.

Скопление жидкостей и газов, человек по имени У., курил Космос, а дворовые псы кочегарили Viceroy.

Клэр любила изучать табачные бревна марки Kent, а Мистеру Нельсону нравились Rothmans.

Мой злейший враг курил сигареты West, а наполовину святой человек курил фимиам.

Очаровательной Полли, танцевавшей польку с шести лет, нравились сигареты Virginia, а Мария, жившая когда-то на соседней улице, обожала Salem.

Вера (единственная, кому я по-прежнему верен) предпочитала золотой Dunhill, а Глупая Эмили не курила вообще.

Автор это книги курил все, что попадалось под руку, однако недавно он решил завязать.

А вышло у него это или нет, мы узнаем в следующей книге.























































































А где-то здесь начинается октябрь.