Умеючи

ДО ЗАВТРА

...Всё выпито, всё съедено; моют розоворукие, громкоголосые бабы рюмки, тарелки, селёдочницы, позванивая. И, конечно, будет - Москва...

1978, кусок из какого-то листа


ДИХЛОФОС

Вот мы, честные люди, конференции собираем, просим, убеждаем: не надо резать, не надо убивать, прожирать кредитами будущее не надо! А как паразита, таракана упросишь? Никак. Против них одно оружие - дихлофос.


ВИЩБОУН ЭШ

Это то, что я, как альтернативу поднадоевшему мэйнстриму, в 70-х, 80- х с удовольствием слушал. Да, не нашлось ребятам хорошего спонсора, а то б ярчайше блеснули... Деньги, деньги... А уж наши с тобой самоцветы...


ЛЖЕЦЫ

Смотрю Гугл на русском языке - есть картинка лубочного Льва Толстого с бородой. Дочка смотрит яво на английском - Льва Толстого нет как нет. Ах вы лживые сцуки! И ещё привели под бегущей строкой Толстовские вырванные из контекста высказывания с угрозой в сторону русских! Так можно выбрать отдельные слова из цитат, что царь мира - чёрт, и храм высший - пиццерия. Арабам - дают арабское, китайцам - китайское, евреям - еврейское, украинцам - украинское... Мир, поделённый на мелкие клеточки. Тьфу, пропадите вы прочь, лицемеры, лжецы!


НАГАН В РУКАВЕ

Кажется, сказал уже обо всём, кричал грозным, призывал ласковым голосом - нет, горы не обрушились, моря не вскипели, войны не закончились - ничего. Значит, надо ещё больше кричать, говорить слаще, уговаривать, убеждать не воевать, не ссориться. Я кричу что есть силы о любви, а кто-то, чувствую, громче кричит о ненависти, потому, кажется, у меня ничего не получается. Разберёмся. Наган из рукава вынимаю.


ДАВАЙТЕ!

Есть, но не жрать. И всё у нас будет.


СЛОВА

Слова такая сильная вещь, что, умеючи, всего десятком можно выразить саму суть Вселенной, можно гору заставить вышагнуть с места. Вон что на Украине мантрами-заклинаниями сделали: душу целого народа к рукам прибрали. Но разрушать, как не крути, это - четверть силы; сильнее, три четверти силы - созидание. И слава Богу, что разрушители всего не могут, не дано им. 


ПО ОСТРОВСКОМУ

Конечно, мне себя жалко - а вам? конечно, когда вспоминаю, губы трясутся... 1999 год, лето, город Харьков, живу на улице Муранова в старом доме на втором этаже, едва над проезжающими рядами чадящих нефтью тяжёлых грузовиков; цветной телевизор из прошлой жизни - есть, джинсы синие, розовые, фиолетовые  - есть, побрякушки разные - есть, а кушать - нечего, денег нет, не дают заработать, зарплату за сделанный труд не выплачивают. В трамвае езжу за пёстрые брелки, за чёртовы мальборовы зажигалки, во множестве подаренные мне щипщандлерами в Пиреях-Стамбулах, всучая те потрясённым, обескураженным кондукторам, прожигая прошлую свою жизнь. Но речь не о том. Нанялся на работу в приватизированный госмагазин на бывшей Свердлова. Мама и её тридцатилетний сынок-балбес новоявленные хозяева, русские. Папы нет, бросил их. Правильно сделал мужик, думаю. Первый день отработал тяжкое - носил, рубил, пилил, резал, как раб, я - автор трёх громадных романов, восьмисот стихов! Утром, встав - ещё было темно - перекусив куском хлеба с водой, собрался отчаливать на работу, да обнаружили мы с женой: дочечка двухлетняя наша приболела. То да сё, туда-сюда, пока чайку нагрели, травок душистых натёрли, обернули в горячие полотенца человечка любимого нашего - время прошло, опоздал на работу - ах как летел! - на десять минут. О, как барин-то тридцатилетний на меня раскричался! "И то ты не так вчера сделал, и гвоздь не так в доску прибил, и опаздывать на работу я не позволю!.." И - дословно - "...от вас, интеллигентов, всё зло, пальчики ваши дрожащие тонкие, "спасибо", "пожалуйста" говорите, а сделать ничего не умеете, гвоздь толком в доску забить..." И бросил скомканную пятёрку гривен в лицо мне. "За вчера это, и то бы, знал бы, не дал..." Я нагнувшись, деньги поднял, ушёл, скрежеща зубами. Купил детке лекарство, нам с женой хлеб и чай. Назавтра, когда за курткой вернулся, мне магазинная рябая девка сказала, что она ненароком в речах своих меня похвалила.


ДИСКЖОКЕЙ

В ящик вставляю диск, диск вынимаю, и это сегодня будет, будет сегодня -... Да, да, да - уймите ваши стоны и крики - будут величайшая и величайший: Шакира и Карлос Сантана! Illegal! Танцуем, поём!... Рюмочку, прячась под пультом, выпил... Итак, говорите, что музыка - всё... Верю, знаю...


БЖЕЗИНСКОМУ

"Против Америки, за счёт Америки, на обломках Америки." - В.В.Путин, я.


ПИЛИ И СПОРИЛИ - 2

И вот когда последний из родителей перед опушкой заснеженного чёрно-синего зимнего леса покинул нас, толпу великовозрастных деточек, в надежде, что всё закончится благополучно - тут главное противостояние и началось... Следует заметить, что советская украинская лесопарковая зона в конце 70-х прошлого века, не то что сейчас в этой Богом забытой земле - разумно электрофицированное мероприятие, что, впрочем, говоря о разуме, и предвосхищали великий русский товарищ Ленин и великий индус Шри Ауробиндо: вся главная многокилометровая, утоптанная до льда, вьющаяся между дубами дорожка оснащена была электрическими 100-ваттными лампочками на стальных, литых на Малышева столбах; "освещёнка" - вот как мы нежно её называли, пьянствуя ли на ней, катаясь ли после пьянок на лыжах... Мы, пятихатские, харьковчане, думали, что прибалтийских девчонок под водочный градус, как обычно, пощупаем, да не тут-то было: выставили нам, пятихатским, харьковским безбашенным чувакам за всю сотню лет, что мы не много не мало - русские оккупанты, оккупировали всю Европу... Раздражённо покуривая, цыкая в чёрный снег, слушали мы, молчали... Многих из нас, чуваков, в том числе и меня, на педсовет потом вызывали, когда засияли у всех прибалтийских звонкоголосых парней под глазами фиолетовые финдили.


МАМУКА

В 1985-м году, на закате армейской службы моей, когда я, великовозрастный 186-сантиметровый дундук, студент NN-го курса харьковского ин.яза, призванный в армию, ушёл в увольнение - случилась такая история. Cлужил я, упомяну, в Грузии, под Тбилиси, в п.Вазиани, на советской ракетной (что скрывать уж теперь)тактической базе. За ворота части вышел я по бумажке, которую сам себе, работник штаба, шутник, пьяница и балагур, выписал - в увольнение в город под, так сказать, покровительством своего сослуживца Мамуки М., местного уроженца. Город Тбилиси цвёл: липы, платаны и кипарисы, гудел деловой проспект Шота Руставели, старинные, резные, жёлтые и зелёные дома над головой возвышались... Шум, гам, дурманящий запах едва приготовленного хачапури... Без водки я опьянел, шёл, как... не знаю кто, улыбаясь... И вот, когда мы сидели с вышеназванным батоно Мамукой, выпивая сухое вино, в тбилисском пробитом весенним ветром доме его, явились вдруг в дом к нему друзья его бывшие. Узнав, что я русский, они хотели меня тут же избить. Реально я кулаки сжимал, не на жизнь, а на смерть готовясь сражаться, слыша в свой адрес чудовищные проклятья. За что - думал я,- что я лично сделал этим людям плохого? Видели б вы их искажённые ненавистью лица! Спасибо Мамуке, отвёл меня от греха. В часть на автобусе возвращались мы молча, уставившись по разные стороны в чёрные окна. 


ДОВОРОВАЛИСЬ

В году 1998-м, когда я, харьковчанин с высшим образованием, новый украинец, живя без заработанных тяжким трудом денег, без электроэнергии и отопления в доме, на одних воде и хлебе, мучаясь, не зная, чем накормить жену и ребёнка - вынужден был отправиться на Южный вокзал рекламировать какую-то никому ненужную хрень,- ко мне подошла из пригорода женщина, ждавшая электричку. Сказала между делом, поставив на асфальт тяжёлые сумки, смеясь: "А що вы тут сыдитэ? Грошэй нэмае? Так воруйтэ! Чоловик мий (муж по-русски) бэз зворованного щодня нэ звэрнэться. Так у нас и порося е, и коривка, и сад з яблукамы... Нэ бедствуемо..." Признаюсь, вначале я испытал стыд, а потом - гордость.