Блудный сын. Из хроник Апокалипсиса

БЛУДНЫЙ  СЫН

                Нельзя  врачевать  тело, не  врачуя  душу.
                Сократ
       От поверхности Луны до люка корабля было всего пять метров – два десятка ступенек трапа, но старый Пряхин карабкался по нему минут двадцать, тяжело дыша, и делая слишком частые перерывы.
       - Пап, может, тебе помочь?.. – спросила Ольга, с жалостью смотревшая снизу на мучения отца. – Поднимем тебя с Пашей на реактивных ранцах… Легко и быстро…
       - Отстань, дитя… - вяло буркнул запредельно уставший Пряхин. – Свой первый и последний путь в Жизнь и из неё человек обязан пройти сам…
       Он добрался-таки до вершины корабля, и облегчённо нырнул в его распахнутый люк.
       - Как ты, папа?.. – спросила Ольга, выждав паузу.
       - Сижу-лежу… - сказал Пряхин, восстанавливая слишком мелко раздробившееся дыхание. – Для… меня одного… просторно, но… для моих… костей… жёстко… Даже… при лунной… гравитации…
         Ольга не стала комментировать ворчащего отца. Старик доживал последние месяцы уже не в борьбе, а почти в сотрудничестве с раком лёгких, и весил своими высохшими костями почти ничего…
       - Я… загерметизировался… - сказал Пряхин, никак не справляясь с одышкой. – Иди… к Павлику, и… отправляйте вы… меня поскорее… ко всем, заждавшимся… меня, чертям… в Аду… и в Раю… Прах Раечки… со мной, так что… можете трогать… наш семейный… катафалк…
Ольга горько вздохнула и покорно пошла в отсек управления, где её ждали муж и дети.
       - Совсем плох?.. – участливо спросил Павел, когда она сняла шлем.
       - Духом больше, чем телом… - сказала Ольга, утирая слёзы с глаз.
       - Отправляйте!.. Отправляйте!!. – громко потребовал из корабля Пряхин. – Время не ждёт… на полустанках… Жизни!.. Я… не хотел бы… останавливаться… на полпути!..
       - Приготовьтесь, Андрей Иванович, - сказал Павел, переключая системы пуска на пульте. – Сначала будут небольшие, но короткие перегрузки, а потом настанет длительная невесомость.
       - Второе мне… сейчас нужнее… всего… - признался Пряхин. – Что-то… на меня… уже давит… даже Луна…
       - Пять секунд! – сообщил Павел. – Четыре! Три! Две! Одна! Пуск!!!
       …- Поехало… - вяло прокомментировал Пряхин.

       …У основания корабля вспыхнуло ярко-жёлтое пламя, ослепляя провожавших старика в последний путь; корабль оттолкнулся его струёй от Луны, и, быстро набирая скорость, пошёл вверх.
       Сквозь прозрачный купол все молча наблюдали за разгоном модуля, и видели, как отделилась и, чуть вздрогнув Луну, упала бустерная ступень, и это означало, что технические трудности для Пряхина временно кончились. В отличие от психологических…
       - Пап, ты там как?.. – не выдержала затянувшегося молчания сердобольная
Ольга.
       - Даже лучше… ожидаемого, - не сразу отозвался Пряхин. – И так, что, действительно… будет аж… трое суток?..
       - Да, да, пока мы не выведем тебя на околоземную орбиту. Она будет параболическая, чтобы тебе было полегче при торможении…
       - Да… ладно, что… уж там… - привычно буркнул Пряхин. – Бывали… у нас… времена… и гораздо… похуже этих… времяшек… И так… давно, что даже… хорошо запомнилось…

                / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / /

       …Пряхин летел смирно, и сам выходил на связь со своими на Луне, когда не спал, или считал это нужным, потому что из-за большого расстояния связь была растянутой..
       - Я передумал выходить на орбиту, - сказал он уже на подлёте к Земле. – Любоваться своей планетой перед смертью – не лучшее занятие для старого и больного философа. Особенно когда над ней непроницаемые облака после давней термоядерной войны. Давайте не будем трусливо кружить около кладбища, если могила на нём уже вырыта…

       - …Как скажешь, папа… - смирилась Ольга.
       - Можно меня как-нибудь помягче?.. – попросил Пряхин. – А то я уже серьёзно привык к невесомости, и её прелестям для меня лично…

       - …Да, мы сделаем управляемый спуск с блинчиками на воде. Первый удар будет серьёзным, и с этим ничего не поделать, так что приготовься. А потом они станут всё слабее и слабее. И будет ещё один внушительный, когда сработают тормозные посадочные двигатели. Уже на Земле…
       - Ладно, или сдюжу, или не потяну… - вяло отозвался Пряхин.

                / / / / / / / / / / / / / / / / / / / /

       - …Ну что, папа, давай попрощаемся на всякий случай, - сказала Ольга перед началом торможения. – При твоём входе в земную атмосферу нас лишит связи плазма, а там, под плотным слоем облаков, может быть сильная ионизация после войны, и мы друг к другу просто не пробьёмся. В лучшем случае будет слышать лишь кто-то один.
       - И то дело, - согласился Пряхин. – Можно исповедаться перед детьми и внуками, если уж на Луне нет ни одного священника…
       Он сделал паузу, которую никто не посмел сократить.

       …- Мы с мамой прилетели на Луну сорок два года назад, - начал Пряхин. – Тогда на двадцати её базах жило около пятисот человек. Мы с ней работали на объединённой российско-белорусской станции, там и познакомились.
       А потом на Земле почему-то началась термоядерная война. Связь пропала, а лететь туда… Куда?.. К кому?.. В радиацию и к Хаосу?.. Мы остались тут и решили создать семью, надеясь на лучшее.
       Увы, надежды наши на это сильно не оправдались, и Рая десять лет назад умерла… На Луне люди почему-то стареют быстрее. Или из-за слабой гравитации, или из-за космических лучей и солнечной радиации, от которых на Земле защищает её магнитное поле и атмосфера… Не знаю, и никто из нас этого пока не знает.
       Раи давно нет, а я вот пока живой. Хотя уже и не надолго… Ты, Оля, встретилась со своим ПавлОм на украинской станции, Рая ещё увидела нашего внучка – Сашу, а вот внучка Танечка досталась уже мне одному. И на том спасибо Судьбе…
       Наши будущие потомки, похоже, будут длиннорукими, длинноногими и с большими головами. Вы, Оля и Паша, ещё унаследовали от нас, родителей, земные пропорции тел, а вот вы, Сашенька и Танечка, уже первые лунатики… Вы уже заметно отличаетесь от нас. Какими будут ваши дети – одной Эволюции известно. Для вас Луна – родной дом, а Земля – далёкая экзотика, как и для ваших родителей.
       А для нас с Раечкой родной дом – Земля, поэтому перед смертью она очень просила меня отвезти её прах туда, если у нас будет такая возможность… Мы оба станем её прахом, а вы, глядя на Землю, будете вспоминать нас…

       - …Папа… - взмолилась залитая слезами Ольга, стараясь не смотреть на непрерывно хлюпающих носами детей с искажёнными горем лицами. Павел подавленно молчал.
       - Ладно, тогда я прощаюсь… - старик Пряхин наконец понял, что сильно переборщил с монологом-эпитафией. – Не поминайте лихом…

       … - Включаю торможение… - каменным голосом сказал Павел.
       - Я готов…

                / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / /

       …Пряхин несколько раз терял сознание от скоротечных перегрузок: при входе в атмосферу Земли, и при довольно жёсткой посадке на её поверхность.  Самым длительным было беспамятство уже после финиша. Тёмный, бездонный провал, из которого его вернул встревоженный голос дочери.
       …- Папа!.. – взывала она из ужасного далека. – Папа!! Папочка!!!
       - Я… - Пряхину было невероятно трудно шевелить даже языком, потяжелевшим в шесть раз.

       - …Папа, ты жив?!. – в голосе Ольги появился запредельный восторг. – Это просто чудо какое-то! Мы уже полчаса тебя вызываем!
       - Трудно понять, какой я… - Пряхин был буквально вдавлен гравитацией Земли в невозможно жёсткий ложемент. – Но надо попробовать разобраться в деталях…
       С помощью почти никуда не годных рук он всё-таки помог себе сесть, посмотрел на оплавленные снаружи иллюминаторы, и взялся рукой за рычаг отстрела люка.
       - Я хочу вдохнуть Землю… - сказал он жалобно.
       Луна смятённо молчала.
       Рычаг устоял перед слишком слабым натиском одной руки, и Пряхин подключил к ней такую же немощную другую…

       …Пиропатроны с оглушительными выстрелами далеко отшвырнули крышку, и Пряхин увидел совсем рядом кусты, деревья, и развалины вдалеке.
       Он откинул шлем. Не раздумывая. И стонуще вздохнул…
       Пряхин опять потерял сознание, и, на этот раз, видимо, надолго. Так надолго, что, когда он пришёл в себя, Луна уже сама молчала и даже не отзывалась на его призывы, очевидно, решив, что с ним всё… Или ушла за горизонт.
       А Пряхин вдруг ощутил в себе необъяснимый прилив сил. Точно пряный воздух родной Земли, которым он теперь жадно дышал, содержал в себе так необходимые его больному и слабому организму калории.
       Он выбрался в люк и сполз в мягкую, зелёную и высокую траву. К его изумлению, жужжали насекомые и даже пели птицы.
       Но и только. Человеческих голосов он не слышал, даже вдалеке, как ни напрягал слух, хотя его посадку можно было увидеть издалека. Или все жители погибли в войну и от её последствий, или пока не обитали в этих местах. Было слегка сумрачно из-за плотных облаков, но достаточно светло для дня, а не утра или вечера. И ещё для человека, привыкшего к тепличным лунным условиям, здесь было несколько прохладно…
       Пряхин сидел в траве, опершись спиной о спускаемый аппарат, и точно не дышал заполненным до предела запахами и вкусами земным воздухом, а питался им, чувствуя себя всё сильнее, и, как будто, даже здоровее… Он понимал, что всё это – лишь иллюзия, но она дарила ему невероятно приятные ощущения, и всё больше мыслей о Будущем, а не о Прошлом.

       …И настал момент, когда Пряхин, опираясь о всё тот же спускаемый аппарат, как птенец о гнездо перед первым своим вылетом, даже умудрился встать на ноги.
       Это его ошеломило, ибо он прекрасно знал, что на Земле он стал в шесть раз тяжелее. Тем не менее, он довольно сносно стоял на дрожащих ногах, и с давно забытым любопытством озирался.

       Вокруг были сильно запущенные Временем и всеми места. Высокая трава, непролазные кусты, часто стоящие деревья. Развалины домов находились километрах в двух, а всего в десятке метров от Пряхина росла груша. На Земле в этом месте, очевидно, было уже позднее лето, поэтому на ветвях дерева висели зрелые, жёлтые плоды. Много плодов.
       Груши были слегка переспелые – Пряхин остро чувствовал их аромат даже издали. Он впитывал его в себя: сладкий, полузабытый, манящий… Он буквально захлёбывался от непреодолимого желания взять хотя бы одну эту грушу в руку, обнюхать её, и откусить хоть маленький кусочек…
       Желание было сильнее его слабости, и Пряхин сделал к дереву свой первый на Земле шаг…
       Он тут же упал с непривычки, но упорно пополз на четвереньках к зовущему его дереву. К сильному и цветущему – полуживой и покорно увядающий…

       Он добрался до груши, трава под которой была усыпана опавшими плодами, но ему был нужен ЖИВОЙ, ещё питающийся соками своего дерева.     Какой-то сумасшедший инстинкт подсказывал Пряхину, что ему сейчас необходимы только такие.
       Спелые груши свисали с веток почти до самой земли, и стоило только протянуть руку, чтобы сорвать их. Пряхин вытянул обе, и ветка груши с облегчением уронила в его жадные ладони свой первый дар…
       Он долго обнюхивал плод, чувствуя, что первоначальный голод насыщается даже запахами, потом надкусил грушу, и держал во рту божественную амброзию её вкуса, пока кусочек не растворился, оставив на языке неслыханную вяжущую сладость…
       Пряхин проглотил грушу, почти не жуя, сорвал следующую, и съел её тоже, уже не смакуя. После четвёртой груши он почувствовал, что сыт и настолько устал от движений и вкусной еды, что должен немедленно отдохнуть.
       Больше всего его поразило благодушное настроение желудка, наполненного едой. Пряхин уже полгода почти не мог есть, и подкармливался лишь уколами в вену. Еда лунной базы – консервированная, концентратная и живая, из теплиц, - стала для него недостижимой, но тут…

                / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / /

       …Он проснулся ночью, в темноте, обнаружив себя лежащим навзничь в траве. В теле больше не было прежней хворой тяжести, оно казалось теперь почти невесомым. Это была иллюзия, или это было что-то другое, пока непонятное.
       Пряхин легко встал на ноги, не веря тому, что происходит. В десятке метров от него стоял спускаемый аппарат с открытым люком, слегка подсвеченный внутри дежурными огоньками. Пряхин фантастически легко подошёл к своему недавнему почти гробу и склепу, забрался в ложемент, и включил рацию.
       - Луна! Луна! Я Земля! Вызываю на связь!
       Минут пятнадцать он звал хоть кого-нибудь, но Луна упорно молчала. Или там потеряли все надежды и отключили бессмысленную рацию, или спутник Земли опять был за горизонтом.
       Пряхин включил маячок и снова завалился спать. В ложементе и уже до утра. Задрёмывая, он с удовольствием думал о том, что его здесь не бросят. Некоторые лунные базы вели постоянный надзор за Землёй – и визуально, и по радио. Даже если свои отчаялись, кто-то хотя бы случайно перехватит сигналы, поймёт, что это он, и передаст его близким. Обязательно передаст. По-другому и быть не может! Но груши…

                / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / /

       … - Папа!!! Папочка!!! Папулечка!!! – рыдающий голос дочери буквально выхватил Пряхина из бездонных глубин оздоровительного сна.
       - Земля с вами… - расслабленно сказал он.

       … -Папа?!! – кричала Ольга залитым счастливыми слезами голосом!
       – Отец?!! – впервые в жизни воскликнул Павел.
       – Дедушка?!! Дедуля?!! – восторженно вопили Сашенька и Танечка. В эфире стояла невероятный гвалт.
       - Да живой я, живой… - сказал Пряхин. – Бродил тут по кладбищу, бродил, искал свою могилку, но так и не нашёл… И передумал…

       … - А мы тебя совсем потеряли! – Ольга от волнения почти проглатывала концы слов. – Больше суток не было связи!
       - Да я тут отлучался по своим неотложным делам… - виновато сказал Пряхин. – В окрестностях… Шлялся, можно сказать…

       … - Бродил?.. – не поверила дочь. – По Земле?..
       - Как ни странно, да… - сказал Пряхин. – И даже скажу поразительно больше. Если мои дела пойдут в ту же сторону и хотя бы теми же темпами, я тут скоро забегаю. Марафонскими кругами…

       … - Папа, ты что, выпил всё спиртное, которое мы дали тебе в дорогу?.. – укоризненно спросила Ольга.
       - Ни капли, дочуня! Клянусь тебе! Тут что-то другое. Опять не поверишь, но я здесь буквально объедаюсь перезревшими грушами. И без каких-либо последствий для меня и даже Земли…

       … - Как так?! – опешила Ольга. – Ты же совсем не можешь есть!
       - Не мог. На Луне. А здесь очень даже с удовольствием.

       … - Чудеса какие-то! Невозможные чудеса! Папа, ты на Земле или в Раю?!! – рассмеялась она.
       - Похоже, для меня тут эти понятия объединили, - сказал Пряхин. – Что-то тут не так, ребятки. Я прилетел сюда умирать, но на деле интенсивно возрождаюсь… Надо будет нам всем вместе подумать над причинами и последствиями. Что-то во всём этом есть мистическое и даже библейское. Возвращение блудного сына… Земля – моя мать, я бросил её когда-то, и много лет был далеко. А она меня ждала… Со своей материнской любовью… Мне нечем замерять тут радиацию и состав атмосферы, но что-то явно не так с ними… Что-то в них есть, определённо реабилитационное, регенерационное и реанимирующее… И не только для меня, но и для земной живности. Не знаю, как для других, но на меня все эти факторы действуют именно таким образом. Так что мы ещё поживём!

      … - Деда, а мы можем к тебе прилететь?.. – робко спросила Танечка. – В гости?.. Груш поесть… А они какие?..
       - О–о–о-о! – воскликнул Пряхин. – Груши – не передать – не переесть! А с гостями пока не знаю. Надо хотя бы немного сориентироваться. Есть тут у меня в корабле что-то для элементарных замеров?

       … - Надо посмотреть по списку, Андрей Иванович, - сказал Павел. – Но тот же дозиметр прежде входил в обязательный комплект.
       - Займёмся мы этим! – сказал Пряхин. – Обязательно займёмся! Не может быть на всей Земле одинаково высокий радиационный фон! Значит, есть экологически приемлемые зоны! Значит, можно высаживать в нужных местах десанты с Луны, и заново осваивать родную планету! Да и наверняка тут кто-то выжил, не верю я, что на такое способны только птицы и насекомые, которых вокруг меня просто прорва!

       … - Это просто невозможно, папа! – воскликнула Ольга. – Мы отправили тебя на заведомо мёртвое кладбище, а ты теперь приглашаешь нас в живой и цветущий сад! Это невероятно!!!
       - Кладбище тоже однажды зарастает цветами, ягодами и плодовыми деревьями, - сказал Пряхин. – Это неизбежно…

       … - Через несколько минут мы уйдём для тебя за горизонт, - торопливо сказала Ольга. – Будь на связи! Всегда!!!
       - Аккумуляторы сядут… - сказал Пряхин. – Не хотелось бы остаток жизни
говорить только с самим собой…

       … - Парашют, на котором ты спустился, - это гибкий кремниевый солнечный элемент, подключённый к бортовому питанию. Даже если он на пятьдесят процентов разрушен или затемнён, остального тебе с лихвой хватит для связи с нами. Переключись на « РЕЗЕРВ » и живи спокойно. У элемента ресурс – полвека, а у бортовой электроники – почти столько же!
       - Ладно, я разберусь, - пообещал Пряхин.

       … - Всё, ты уходишь! – сказала Ольга. – Пока!
       - До встречи!..

       …Пряхин самостоятельно разобрался и переключил питание, потом вылез из капсулы, держа в руках урну с пеплом жены.
       Он открыл её, и, сделав круг около корабля, рассыпал его в траву.
       - Ну вот, Раечка!.. - сказал он с воодушевлением. – На Луне ты бы была только её прахом, а здесь станешь для Земли её соками, её плодами, и её Жизнью… Вряд ли ты мечтала бы о большем…
       Он опустился коленями на землю и погладил траву, как волосы на голове
жены.
       - И ещё ты подарила Надежду. Всем нам. Если бы не твоя воля, я не оказался бы здесь, и у нас не появился бы Шанс. Спасибо тебе…
       Он встал и пошёл к ждущей его груше, чтобы принять с утра лучшее лекарство, которое мать-Земля приготовила для своего блудного и больного сына…

                Нужно  идти 
                ВПЕРЁД,
                даже  если  там
                Пропасть,
                а  не  Вершина,
                как  ПОЗАДИ…