А парочки лежали на скамеечках...

Прямо из детства.   

Когда я был еще щегол, я про жизнь знал совсем мало! И все взрослые мне казались крайне странными и скучными! А иногда, даже, дураками! У них полные  карманы денег, а они проходят мимо кино про войну и мимо эскимо на палочке, тоже! А еще, их на работу никто с кровати не стаскивает, а они сами чуть свет вскакивают, как ошпаренные, да еще шею моют, как будто на парад собираются! Но самым непостижимым было, что взрослые под ручку ходят! Помню, я, как представлю, что я с Наташкой Сыроежкиной под ручку иду, да еще улыбаюсь, будто меня Шарик в нос лизнул, так мне сразу тошно становилось, такая это, казалась, гадость!
А Валерка Орлов был на два года старше дворовой малышни, ему уже стукнуло восемь, и он про жизнь знал все, как про свои пять пальцев! Он даже знал, откуда берутся дети! И вскоре мы тоже все знали, потому что он из этого не делал тайну. Надо сказать, что версия с аистами была нам намного приятнее, и мы долго Валерке не хотели верить, но потом пришлось смириться и с этим!
После выходных Валерка через две дороги всегда ходил в парк культуры и отдыха имени Ленина за деньгами. Он говорил, что собирает мелочь под скамейками. Нам это казалось полным враньем, так как деньги не грибы и сами по себе не растут, даже мелкие.  Мы ж не в стране дураков жили, а в лучшей на свете советской стране! И мы точно знали, что деньги всем взрослым выдают на заводе два раза в месяц пятого и двадцатого! Поэтому, мы хотели быстрее стать взрослыми. Хотя немного пугало, что все дяди и тети жаловались, что не доживут до пятого и до двадцатого, тоже! 
Когда я клянчил что-нибудь в универмаге, ну, там, деревянную машинку или серый резиновый мяч, мне говорили, что деньги у нас не растут, и что надо еще купить, например,  торшер или  валенки с калошами! А чтобы деньги, как говорит Валерка, росли вот так, прямо в парке, да еще под скамейкой, было, конечно, ерундой!
И тогда Валерка, потому что поставили под сомнение его честь, раскололся, что деньги не растут, а валятся из карманов всяких парочек, когда они валятся на скамейку! И бывает это чудо только ночью, когда хоть глаз выколи. Зачем парочки валятся на скамейки я тогда, хоть убей, понять не мог! У нас классе всех пацанов чуть ли не силой с девчонками садили, как наказание. А уж лежать с девчонками на одной скамейке, тут даже милиционер бы нас не заставил. Врать не буду, потом я резко поменял мнение на этот счет, но тогда я был в этом вопросе сильно принципиальным!
Валерка хвалился, что за один раз собирал под скамейками денег почти целый рубль! Но я все равно в парк не ходил, потому что мне отец говорил, что если я пойду без взрослого через дорогу, он меня, точно, убьет, а мне сильно нравилось жить! А у Валерки не было отца, и его никто убивать не собирался, а мать  была, как ломовая лошадь и в одиночку тащила на себе воз, в котором, кроме Валерки было еще двое малых. В общем, Валерка рос, как в поле трава. Его тоже не окучивали, но иногда, когда он чего-то отчебучивал, лупили веником или, что под руку попадется.
Поэтому, Валерка был среди нас самым выживаемым, хотя в последствии ему это не помогло. А тогда он считался денежным человеком, и ел мороженное, когда хотел. Правда, зимой дела у него шли не так богато! Какой дурак будет зимой валиться на ледяную скамейку, хотя, такие тоже иногда находились!
В одиночку Валерка мороженое никогда не ел, он всегда кому-нибудь оставлял. Сделает ногтем на вафельном стаканчике риску и потом ест, и все время проверяет, не отлизнул ли лишнее, а как до риски дойдет, отдает мороженое. У нас во дворе все так ели, и все друг другу оставляли. А кто ел из рукава или тайно в подворотне, тому потом темную устраивали и дубасили, куда придется.
Но вскоре Валеркина лафа закончилась, так как на танцах в парке Ленина кому-то саданули по голове лопатой. Это и раньше там случалось почти каждый раз, но на этот раз саданули племяшу второго секретаря райкома. Что он такая шишка, я тогда еще не понимал, но в парк нагнали столько милиции и дружинников, что они заняли все скамейки, и гоняли парочки, которые крутились рядом, угрожая им пятнадцатью сутками исправительных работ!
В этот период Валерка жаловался, что его доходы резко упали, и только, когда спаривались дружинники с дружинницами, еще что-то выгорало, вернее, вываливалось под скамейку.
Но даже в это непростое время, когда Валерка ел мороженое, он ставил риску и кому-то обязательно перепадало.
А потом я переехал в другой дом, и про Валерку слышал не часто. Рассказывали, что он попал вскоре в детскую колонию за то, что бросил со второго этажа горшок с кактусом и попал прямо на завуча школы. И это было бы не так страшно, у завуча оказалась крепкая голова и его только контузило. Но Валерка и до этого кое-что успел, а именно плюнуть на милиционера при исполнении, потом  стащить из живого уголка крысу Лелю и бросить ее в форточку классной, которая потом стала заикаться.
А главное, что он учудил - напал на инкассатора, и это уже было страшней кактуса и крысы.
... А когда он вышел из колонии, сразу пошел на танцы в парк Ленина. И после того, как он пригласил на танец подругу Маргея, который считался  королем района, Валерке саданули лопатой по голове. И он сразу после уехал строить БАМ. А были ли связаны эти два события, до сих пор неизвестно!
А больше я про Валерку ничего не слышал. Навряд ли, он еще жив, уж слишком часто он беспечно переходил через дорогу и при этом его никто никогда не держал за руку.
А жаль, человеком он мог стать хорошим...

Аркадий Крумер