Потерпи, мамочка...

Потерпи, мамочка...

Почему в глазах еврейского малыша, умирающего в гетто оккупированной Варшавы, нет ни ненависти, ни презрения? Почему глаза его полны грустного понимания и прощения? Вы когда-нибудь пробовали понять мысли ребёнка, гладящего разорванную щёку расстрелянной матери и лепечущего растрескавшимися губами: «Потерпи, мамочка, скоро будет не больно…» Что, по-вашему, должен был ощущать малыш? А, что чувствовал совершенно трезвый и, наверняка, нормальный немецкий солдат, стреляющий в заплаканное лицо пятилетней девочки, с надеждой вымучивающей улыбку навстречу ещё неосознанной смерти? Он тупо выполнял приказ какого-то монстра или внутри него самого жило чудовище, требующее крови? Что сломалось в голове у взрослых, сжигающих не таких русых, как они сами, детей в печах концлагерей? Что же с нами, люди? Почему и моё поколение, никогда не знавшее войны, при малейших затруднениях в жизни сжимает кулаки, и с ненавистью, достойной варшавских палачей, желает смерти тому, кого всего лишь предполагает своим противником. Почему даже самые образованные и утончённые из людей с маниакальным упорством стравливают обездоленных и не таких удачливых, как они сами, людей в своих идеально-шахматных расчётах, для своих корыстных нужд? Господь дал нам разум. Почему мы не пользуемся им во благо? Почему презираем и наказываем себя и других за неудачливость, но ничего не делаем для исправления этого? Почему жалкие остатки доброты, иногда проблёскивающие в нас, воспринимаются другими как слабость? Почему мы до сих пор не вымерли? Почему до сих пор существуем?

30.07.2008
г. Пермь