Морские истории. Охотники

Через пару месяцев после приобщения к клану подводных охотников, меня впервые взяли с собой на дальние рифы, наши «морские волки» из «хабуры». Было только одно условие, кто-то должен тебя страховать  в процессе всего мероприятия? Петро Яковишин взял на себя ответственность по обеспечению моей безопасности. Тем более предшествующие  два месяца мы выходили в море вместе, и для него это было естественным процессом.
  Морской риф, который облюбовали наши подводные охотники, располагался в полутора километрах  от берега.  Глубина моря на рифе в период прилива составляла более двух метров, поэтому начинающим охотникам настоятельно рекомендовали иметь под рукой плавсредство.
 Впоследствии я смог по достоинству оценить предусмотрительность  опытных морских охотников. В качестве плавсредства я использовал камеру от списанной шины самолёта Миг-17.
 Время отъезда определили в 05.00, ещё в темноте, чтобы к рассвету прибыть на риф. Близость экватора имела характерную особенность постоянного рассвета в 06.00 и наступление темноты в 18.00, независимо от времени года.
 При выезде из города Ходейда нас остановили на блок посту йеменские военные (красные береты). Имеющие подобные головные уборы военные принадлежали к охранным структурам Йемена. С подобной военной структурой я уже был знаком. Они охраняли  аэродром, на котором мы работали в качестве военных спецов.
 Игнорировать  этих  худеньких молодых ребят не советовал бы ни кому. На этот случай у них отработан чёткий алгоритм действий. Один подходит к водителю с автоматом на плече для проверки документов. Второй с пальцем на спусковом крючке, держит водителя на мушке. Ещё двое в секрете, метров за 100 до блок по ста и двое после блок поста  100 метров с пулемётами наизготовку.
 Не остановившиеся  автомобили охрана превращала в решето. Меры предосторожности принимаемые йеменскими военными были продиктованы складывающейся военной обстановкой в стране.
 Официально ЙАР в начале 1980 г.г. не считалась страной ведущей боевые действия, как, к примеру, нынешняя Украина. Однако ночные пулеметные очереди и характерный «говор» ДШК вселяли тревогу и состояние незащищённости.
 Охрана нашего морского дома состояла из одного невооружённого престарелого йеменского военного, постоянно жующего листья коки. «Фронт национального спасения» антиправительственная военная группировка ведущая борьбу за власть в тогдашнем северном Йемене.
 У нас не было ночного пропуска, пришлось на пальцах и на плохом арабском языке объяснять цель нашего выезда за город. «Руси саяд, сайд аль самак» русские рыбаки едут ловить рыбу. Русские? Мункен (можно), элла (давай).
 Наш старенький Газ-69 (бобик) медленно проезжает блок пост, чтобы не нарваться на пулемётную очередь. Далее до границы с Саудовской Аравией ни одного блок поста, полная свобода, если не встретим  какого ни будь йеменского «придурка» с автоматом, но бог миловал, нас никто не трогал. Местными законами  населению разрешалось иметь стрелковое оружие без всяких ограничений, более того полноценным мужчиной себя чувствовал мужская особь только с автоматом Калашникова за плечами, в худшем варианте с пистолетом за поясным ремнём. Восток розовел, светало.
 Самые яркие восходы солнца и его закаты, наверное, бывают только в пустыне.   Утреннее приветствие на востоке обращено к солнцу, «сабах уль хер», свет тебе в окно или доброе утро. Тоже «добрый вечер» - «масса ульхер» или «вечернюю зорю я тебе дарю» или что-то в этом роде.
 Мы спешим, через рыхлый песок, на скорости проскакиваем к морю и по мокрому песку как по бетону, катим, огибая береговую черту на максимально возможной скорости, порой спрямляя путь, едем по кромке воды, окатывая морскими брызгами и машину и себя. Останавливаться нельзя, колёса могут зарыться в мокрый песок и тогда не помогут все четыре ведущих колеса.
 Вот и появились отдалённые буруны на мелководье рифа в полтора  километрах от берега. Спешно готовим снаряжение, по максимуму накачиваем пневматические ружья, привязываю к поясу на десяти метровой фале плавсредство и вперёд. В море входим все разом, плывём кругом, просматривая пространство вокруг себя, чтобы своевременно обнаружить подкравшихся акул.
 Видимость в море просто великолепная. При низком солнце на 20-30 метров легко просматривалась даже небольшая рыбёшка. Было хорошо видно, как небольшая стайка крупных барракуд покидала место кормёжки. Косяк попугаев, разделившись, двумя колоннами огибал потревоживших их людей. Любопытные рыбы «хирурги» не пугаясь охотников, кружили вокруг. Аквариумная рыбка «Скалярия», весом до килограмма  лениво, как бы с оглядкой пряталась в расщелинах и кораллах.
 Договорились, далее 100 метров друг от друга не «отходить». Мы с Яковишиным выплыли на хребет рифа, отлив был максимальным, глубина не более метра.
 Чуть ли не в каждой расщелине и не под каждым камнем видны  ленты змееподобных мурен разных размеров. Своими коническими и зубастыми челюстями они раскачивались в такт с морским прибоем. Плыть над их торчавшими повсюду головами было крайне неприятно. Но мы уже знали, мурена не нападает на дичь, значительно превышающую её по размеру, то есть для человека она не опасна. Но это в том случае, если её не трогать. Ну как тут их не трогать, если повсюду торчат их противные головы? Я остриём пики щёлкал их по носу. Они прятались в расщелину или уплывали к другому камню. Но миролюбивыми были не все мурены, наиболее агрессивные, зубами щёлкали по стальному наконечнику, это по звуку напоминало металлический скрежет.
 Я предложил Петру одну мурену забрать в качестве трофея. Мы выбрали мурену средних размеров, где то метр двадцать, я проткнул её пикой в районе головы. Голову мурены мы решили удалить, чтобы не подвергать себя риску быть укушенным.
 Мурена надёжно засела в двойном наконечнике моей пики. Петро лезвием ножа пытался отрезать  ей голову. Но мурена извивалась вокруг основания моей пики, крутила головой и не давала себя обезглавить.
 Ты капроновым фалом, через рот прикрути голову к пике, тогда она перестанет ею крутить. Я последовал его совету. Свободный конец фала своего плавсредства я сунул в рот раненой мурены.
 Что произошло дальше, мы оба поняли не сразу. В мгновенье,  у меня в руках вместо цельного фала болталось два его обрывка. От неожиданности обрывки фала я рванул кверху, мурена  зацепившаяся своими вогнутыми во внутрь зубами слетела с пики и шлёпнулась в воду между нами.
 Раненая мурена, это уже опасно. На зубах мурены всегда присутствует трупный яд и укусы её весьма болезненны,  и оставляют  плохо заживающие раны.
 Мы прыгнули в разные стороны, за спиной у Петра было открытое море и глубина. Я же пузом плюхнулся на острые камни, поцарапал живот и ободрал  колени. Спасало солёное море, всё заживало как на собаке.

Начался прилив, мы с Петром преодолели риф и решили охотиться со стороны открытого моря, там Петро обнаружил колонию лангустов.
 Я впервые видел полуметровые усы, торчавшие повсюду на склоне рифа, это и была колония лангустов. Бей пикой и выковыривай ножом, они очень крепко держатся хвостом, дал мне совет Петро и ушёл в глубину. Я нырнул следом и наблюдал за действиями Яковишина. Затем направился к своему трофею. Я проткнул лангуста пикой и ножом пытался выковырять из своего убежища лангуста. На удивление, лангуст своим мощным хвостом намертво зацепился за камень. Пришлось бросить его, всплыть и отдышаться, и снова выковыривать ножом лангуста. В итоге мне удалось выковырять только широкий хвост, всё тело лангуста я раздробил ножом.
 Первый трофей есть, плыву к следующим торчащим усам, протыкаю пикой, и лезвие ножа вставляю между камнем и хвостом лангуста. Он сопротивляется, делает угрожающие движения вперёд, думаю, нет «дружище» этим ты меня не испугаешь, имея опыт охоты на крабов, лангуст казался беззащитным херувимом.
 И только на берегу я обнаружил, что кожа на моих пальцах сильно кровоточит, это оказалось следствием охоты на лангустов. Тело «беззащитного» лангуста покрыто тысячами ядовитых мелких иголочек, его движения вперёд это удары этими иголочками. Оставшиеся в пальцах ядовитые иголочки разъедают кожу на кончиках пальцев, или вернее оставляя пальцы без кожи. Эти раны заживают очень долго, и повторная охота на лангустов откладывалась на неопределённый срок. Но последующие походы за лангустами мы осуществляли в брезентовых перчатках, которые  шили сами, выкраивая  из самолётных чехлов.
 
Я добыл десяток лангустов, множество других лангустов виднелись на склоне рифа на глубине более 10 метров, для начинающих охотников такая глубина была недосягаемой.
 Петро отдал мне свое ружьё для подводной охоты, сам же продолжил добычу лангустов. Подобное снаряжение, в руках я держал уже не впервые, но крупную рыбу добывать не приходилось.
 Трёх-четырёх килограммового  групера я обнаружил в расщелине  на глубине не более двух метров. Подошёл к нему сверху и с полуметра пронзил его гарпуном точно по центру. Всплыл на поверхность моря, отдышался, подождал, пока разойдётся муть поднятая раненым групером и нырнул его забирать.
 Чтобы надёжно зафиксировать рыбу, как это я делал в детстве и юности со щуками, вставил ему оба больших пальца под жаберные крышки и тут же пожалел об этом. На жаберных крышках групера, оказывается, имелись мощные полутора сантиметровые шипы. Ими групер надёжно зафиксировал мои руки на себе. Любое моё движение сопровождалось более мощным давлением шипами мне на руки. Я попытался, превозмогая боль вытащить групера из расщелины, но ширина расщелины мне этого сделать не позволяла.
 В какое – то мгновение почувствовал холодок под ложечкой в тёплой воде, он меня поймал, проскочила неприятная мысль. Уже пора было выныривать за очередной порцией воздуха, отчётливо это понимал, осмотрелся, впереди по расщелине метрах в пяти увидел значительное расширение расщелины.
 Вперёд, дышать уже не чем, ласты прекрасная вещь, два - три движения и я всплываю на поверхность с кровоточащими руками. Нашёл  глазами Петра и плыву к нему.
 Дождался, когда он всплывёт очередной раз, выплёвываю трубку и зову его. Ты зачем ему пальцы в жабры засунул? Я боялся, что групер уйдёт, первый раз такого взял.
 Куда он уйдёт проткнутый гарпуном, возмущался недовольно Петро? Он достал свой нож, отточенный как лезвие бритвы, левой рукой держа гарпун, правой Яковишин ножом проткнул груперу один глаз. Групер не отпускал, Петро проткнул ему второй глаз, групер не отпускал. Петро чертыхаясь осторожно, чтобы меня не порезать, вставил под жаберную крышку рыбы лезвие ножа и потянул на себя. Вынимай один палец, так же мы освободили и другой. Никогда этого больше не делай, напутствовал Петро. Хотя этого можно было уже не говорить.
 Часа через три морской болтанки я почувствовал дискомфорт, меня сильно мутило. Я понял, что меня сейчас начнёт полоскать и вывернет наизнанку. Если всё будет происходить в воде, то вероятнее всего утонешь.
 Только сейчас я оценил предусмотрительность опытных охотников, иметь новичкам плавсредство.  За фал я подтянул к себе камеру и взобрался  на неё животом. Более удобного положения я занять не успел.
 Меня рвало минут двадцать, мелкие рыбёшки с удовольствием пожирали содержимое моего желудка. Петро посмеивался неподалёку. Морская болезнь,  ничего это всё проходящее, подбадривал он меня.
 Стало невыносимо жарко лежать под палящем солнцем. Я медленно сполз с камеры  и отмокал в море, боясь отпускать плавсредство, тошнота не проходила. Пей морскую воду, советует мне Петро.
 Как её пить горько-солёную? Но всё же решился, держась рукой за камеру, я медленно глоток за глотком проталкивал в себя теплую противную воду. Минут через пять, снова начало мутить, я едва успел взобраться на камеру. Желудок был уже пуст, рвало желчью.
 И тут меня медленно стало отпускать, голова просветлела, в руках появилась былая сила. Я спрыгнул с камеры, на всякий случай проглотил ещё немного морской воды и продолжил охоту.
 Месяца три на подводной охоте мне требовалось  плавсредство, а далее необходимость в этом отпала сама собой. Я становился опытным охотником и вполне удачливым, сорок-пятьдесят килограммов рыбы за один выход в море было стабильным уловом, но всё это было несколько позже.
 На берег возвращались все вместе, также кругом, просматривая вокруг себя морское пространство. На берегу рассматривали трофеи наших охотников, чего только не было среди них: и рыбы ангелы, и попугаи, и причудливой формы в виде коробочки, очень похожие на рыбу фуго. Также всевозможные виды окуней, от ярко красных, серых, светлых, до жёлто-полосатых. Несколько видов груперов, не крупных, в пределах пяти-шести килограммов.
 Какая из них съедобная или ядовитая? Нам помогали определить местные рыбаки. Мы все военспецы с большим уважением и доверием относились к данной прослойке Йеменского населения. Труд рыбака и, наверное, каменотёса были, на мой взгляд, самыми тяжёлыми и не совсем благодарными.
 За годы нашего пребывания в Йемене не было случаев отравления рыбой среди русскоязычного населения, в этом заслуга местных рыбаков, хотя ядовитой рыбы в Красном море обитает в достаточном количестве.
 Неприязненное впечатление осталось от торгового люда Йемена. Зажиревшие, в белых балахонах они сидели на видном месте и нехотя жевали листья коки.
 Европейскую особь женского пола входящих в дукан (магазин) они пожирали сальными глазами. И было бы большой неосмотрительностью отпускать наших женщин, без сопровождения мужчин, в подобные торговые точки.
   Инструктаж, конечно, с нами проводили, предупреждали о случаях изнасилования европейских женщин на территории Йемена.  Виновных  в этом, местные власти к ответственности не привлекали.
 Объясняли просто, соблюдайте законы ислама на территории исламского государства, не провоцируйте горячих Йеменских мужчин. Закрывайте лицо, не оголяйте ноги  и грудь, тогда вы почувствуете уважительное отношение к европейской женщине со стороны мужского пола йеменцев. Учитывайте, что не каждый взрослый йеменский мужчина имеет жену.
 Законы ислама обязывают мужчину обеспечить свою женщину жильём, купить ей определённое количество золотых украшений, а главное заплатить калым (деньгами, животными, недвижимостью) родственникам женщины, если, конечно, всё это у тебя имеется в наличии.
 Хорошо обеспеченные мужчины в Йемене, могут иметь четырёх жён, при выше  - перечисленных условиях.
 Наши советские женщины, в своём большинстве молодые и красивые, не  имели большого желания уподобиться йеменским женщинам и надеть на себя паранджу.
  Они, как и в своей стране с гордостью демонстрировали свою неотразимую красоту, чем просто сводили с ума похотливых мужчин Йемена.
 Наша великолепная пара киевлян Сергей и Ирина Снежко пришли за покупками в дукан. Пара и в самом деле красивая, оба высокие, стройные друг другу под стать.
 Ирина с хорошими формами, высокой грудью, чистой, светлой кожей лица привела просто в шок хозяина магазина, сидевшего в переднем углу на полу со своим управляющим.
  Они прекратили жевать листья коки и откровенно обсуждали на арабском языке, как они могли бы любить эту великолепную русскую женщину (для йеменцев все советские считались русскими).
 Да так размечтались, что хозяин, не сдерживаясь,  говорит Ирине, «мадам шуф хена» женщина посмотри сюда и продемонстрировал ей свой возбуждённый орган (зуб на арабском языке). Ирина Сергея тянет за руку, пойдём скорее отсюда. Сейчас, сейчас, не может понять её Сергей Снежко.
 Он уже присмотрел ему нужный товар, и торговцы уступали в цене. Подожди, куда уходить? Он продолжает торговаться. А тем временем хозяин дукана вошёл в раж, «мадам шуф хена» и снова задирает свой белый балахон, демонстрируя зуб. Лицо Ирины из молочно - белого  превратилось пунцово розовое. Сергей! Идём отсюда! И шепчет ему на ухо. Ты хочешь, чтобы твою жену изнасиловали у тебя на глазах? Только теперь Сергей въехал  в ситуацию, и они с Ириной спешно покинули магазин.
 Разговорным арабским языком, мы занимались серьёзно, это требовалось для работы, чтобы обеспечить безопасность  при управлении полётами  и советскими  лётчиками и арабскими пилотами.
 При закупке продуктов, тоже  необходимо общаться на арабском языке и вообще, чтобы не выглядеть полным олухом, в ситуациях подобных со «Снежками», я с помощью арабского солдата Абдалы ас Шейбани  изучил арабский не литературный, который иногда приходилось применять, чем ставить в тупик и седовласых хамов  и нагловатых юнцов.
 Йеменского  парня  Абдалу ас Шейбани определил в солдаты его отец, в наказание за растрату огромной суммы денег. Отец Абдалы уезжая на два месяца из страны, оставил вместо себя за хозяина своего шестнадцатилетнего сына.  Абдала ас Шейбани за этот период времени проявил себя «настоящим хозяином», управляющие трёх магазинов от него уже плакали.
 Он забирал у них всю выручку за каждый день и со своими друзьями тратил всю сумму на виски, листья коки и женщин. В своей щедрости он мог потягаться с высокопоставленными йеменскими шейхами.
 Но недолго музыка играла и песня оборвалась на полуслове, всем казалось, что его не ждали, когда он появился в холле. Отец Абдалы выслушал плачущих управляющих, изучил представленные ими отчёты и вынес вердикт – в солдаты пока не поумнеет. Но за три года службы Абдала ас Шейбани не поумнел, по сему, застрял он в солдатах на не определённый срок. Но для меня он стал не плохим учителем нецензурного арабского языка.
           Время шло неумолимо. Закончился трёх летний срок командировки «хабиров» самолётов МиГ-17. Они уезжали в Союз для дальнейшего прохождения службы, уже у себя на Родине.
 Яковишина Петра откомандировали в город Сана, на обслуживание самолётов Су-22, которые базировались на столичном аэродроме.
 Так распалась наша компания подводных охотников. Но не бывает худо без добра. Отъезжая в город Сана  Яковишин торжественно вручил мне своё пневматическое ружьё для подводной охоты, правда с условием, при моём отъезде из Йемена   я обязан передать ружьё специалисту, который приедет служить вместо Яковишина.
 Всё было исполнено в точности задуманного, но через полтора года. При отъезде  в Советский союз я передал пневматическое ружьё Петра его сменщику Жигалину.
 С отъездом морских волков подводная охота не умерла, ядро морских подводных охотников переместилось в «морской дом», где проживали мы и за прошедший сезон охоты мы набрались опыта и горели желанием обследовать все прибрежные рифы в пределах досягаемости  пловцов.
           Виктор Тельпов. 21.09.14г.