Summer-2. 034

SUMMER (ЛЕТО)- 2. психология, философия & приключения.
=====================================================

Аманда изящно принесла и подала один бокал вина Буги, со вторым бокалом осторожно уселась рядом сама и прижалась к Буги. Потом она сама стала поить Буги из своего бокала и после каждого захода лезла целоваться в губы. Буги свободной рукой то ворошил и гладил её волосы, то поглаживал по спине и боку талии, а потом забрался под майку поглаживая и играя с её грудью. В совокупности с лёгким вином, голова не просто закружилась у Аманды, это было какие-то возвышенное состояние, подобное ощущению свободы и счастья и ей хотелось бегать, танцевать, прыгать, визжать и даже Буги казался каким-то особенным мальчишкой, в котором её трогало всё и форма тела, и кожа его тела и запах и его манера поведения. Вот теперь она вдруг поняла о какой свободе говорил Буги в связи со своей подругой. И ей хотелось всей раздеться и ей хотелось, чтоб он не просто гладил её промежность между ног ладошкой, а смотрел на неё и от такого представления у неё голова ещё более кружилась, как от захватывающего чувства. Она скинула с себя майку и стянула расстегнув с себя лифчик, чтоб руки Буги могли свободно гладить её груди и соски. Ей хотелось выпрыгнуть из своего тела и летать по комнате как воздушный шарик. Но с другой стороны её всё сильнее, как магнитом притягивало к Буги и она жалась и потиралась о него и потом стала стягивать с него рубашку, смеясь. Буги стянул с себя майку, но рубашку надел не застёгивая, и Аманда теперь лазала по его груди, прижимаясь и потираясь щеками и ладошками, порой целуя его грудь, её весьма занимала кожа мальчишки и её запах. И потом она стала потираться по груди Буги грудями, снова напрашиваясь на поцелуи. Аманда никак не могла насытиться этими чувствами, ощущениями и эмоциями. Буги тоже слегка разглаживал её тело и руки, щёки и волосы и ему было всё это занятно. И потом он занялся её ногами и она стала вздыхать страстнее и протяжнее, крутя станом и играя ногами, стараясь словно сама потираться о его ладошку и опять наседала на его ладонь промежностью и ягодицами, притом изгибаясь всем телом от экстаза. Буги сказал, что неплохо бы сделать перерыв в игрульках. И потом они сидели в креслах у стола, и Буги увидел «эффект Илонки», ибо Аманда подняла одну ногу на кресло, так чтоб была видна её промежность из-под  поднятого ногой подола. Это тоже девичий инстинкт, задирать ногу перед мальчишкой. Но у Илонки была полоска трусиков, а тут на Буги смотрела её щёлка между ног, находящаяся словно в мешочке и словно дразнящая его игрой губок. Значит это тот же постыдный наглец что и у него в трусах, что рвётся наружу, напоказ. Аманда крутилась в кресле меняя позы и потом подняла обе ножки в кресле разводя их в стороны, чтоб её промежность была на виду ещё больше. Буги не пялился Аманде между ног, а лишь мельком поглядывал на этот девичьий секрет под платьем, что она так старалась ему выдать и словно невзначай. Притом чувствовалось, как она наслаждалась собой и рисовалась перед ним. И он отметил, что она этим даже чувствует какое-то своё превосходство или значимость. Буги не стал разрушать её иллюзии, считая что это лишь её самомнение, как рисуются собой другие гуси в клубе своей знатностью происхождения. Но она это делала и для него, и он скорее в шутку с такой ассоциацией её самолюбования сделал ей добрый знак, типа, что она хороша собой. Аманда же отреагировала по-своему и сразу подошла к нему и склонившись к нему стала целоваться и загоревшись новой страстью, полезла к нему в кресло. Но перед глазами Буги ещё стояла картинка как Аманда сидела в кресле, ибо было что-то в этом и противоречивое. С одной стороны она напоминала Илонку, что его как-то отталкивало, но с другой стороны, она его как-то и притягивала, провоцируя на стремление показать характер мальчишки. Так же как и с Алькой, он не думал и не мечтал, что такая «звезда клуба» как Аманда, не ручная, и непокорная в своей свободе рейтинга, будет сидеть перед ним полуголая и желать его ласк. Несмотря на её, казалось бы ветреность и какую-то чисто девичью шалость или прихоть избалованной девчонки, она его чем-то задевала и делала сюжет острее и ощутимее. И ему хотелось схватить эту вольную бабочку и крепко прижать к себе и подчинить её своей воле мальчишки. Он сам не почувствовал, что под влиянием таких помыслов, очень крепко стал её обнимать, тискать и жёстче стал гладить рукой по ляжке ноги и ягодице. Он уже хотел отдёрнуть руку, очнувшись и не поняв, что это на него нашло, но Аманда отреагировала на это совсем иначе и сама стала страстно прижимать своей ладошкой его руку к ягодице усердно потираясь о неё. Жёсткая и крепкая ладошка мальчишки на её ягодице, так вдруг взвело Аманду, что она стала терять голову, желая отдаться его ладошкам вся. Её рассудок стал атрофироваться, а власть над головой и действиями, захватили чисто животные инстинкты самки, это как энергетической волной передалось и Буги, словно статическим электричеством и его наглец в трусах надулся до предела. Аманда стала как-будто жадная и ненасытная львица, на плоть и ладошки Буги и уже на поводу матери-природы, самоистязала себя, безумно шепча в лицо Буги, - «О какой ты безумный мальчишка! Как я хочу стать твоим другом! Никто, мне не нужен среди мальчишек как ты! Ты ведь будешь моим единственным другом правда!? Это ведь останется только между нами!?». И страстно поцеловав Буги в губы, Аманда стала отводить переполнявшую её страсть, на подоле платья, терзая рукой его и задирая, как можно выше и сама стала смотреть как ладошка Буги гуляет по её голой ягодице и икре голени ноги, порой поднимаясь к бедру – и это её так захватывало и будоражило, что она была готова сорвать с себя платье, всё более изгибаясь телом и раздвигая ножки, что уже стала промежностью потираться по ноге Буги. И Буги с трудом удавалось её удерживать рукой.
– «Я теперь во истину поняла и прочувствовала, что такое свобода и друг!», - запальчиво говорила Аманда, спрыгнув с ног Буги и начав перед ним нетерпеливо стягивать с себя платье через ноги, её раздирало изнутри, как она хотела наброситься на этого мальчишку вся и бороться с ним и драться, но чтоб слиться с ним в единое тело. В голове её было столько противоречий – и жажда подраться и нежная ласка, и взять власть над ним и отдаться в плен его рук, и истязать его и летать в небе от счастья и свободы. И этот азарт страсти был куда сильнее любви к танцам и к себе самой. Но это наоборот как-то отрезвило самого Буги и он встав, крепко прижал её к себе, не давая вырваться и настойчиво ей сказал, -
– «Аманда! Очнись хоть на секунду! Нельзя нарушать правила! У нас интим!»;
И подхватив её платье с пола, прогнал её насильно в спальную. Аманда хотела рваться назад к Буги, чтоб доказать ему что-то обратное, но тут задумалась, а что она хочет доказать? И махнув лапкой подошла к трельяжу и не узнала себя в зеркале? Она ещё переводила дух понемногу отходя от ража страсти и теперь уже силилась понять, что это на неё напало? Первое, что пришло ей на ум – это что в силу своей несдержанности натуры, она в чём-то перегнула палку? Но ведь это только игра, развлечение!? Стоп, тут что-то не так? Как это она раздевается догола перед мальчишкой? Да, ей этого хочется, но... Нет, это не правильно! А если бы об этом узнал её отец? Вряд ли ему это понравилось бы. Дьявол, в этом есть что-то постыдное? Это уже не игра в куклы и бантики. А если она облажалась перед мальчишкой? Единственное, что ей до сего кружило голову – это только в раже танца. И Аманда стала плавно пританцовывать перед зеркалом, но это ей не кружило голову – она хотела мальчишку. Она хотела мальчишку, как капризный ребёнок игрушку. Но ведь мальчишка – это не кукла. Нужна какая-то взаимность? Действительно, что такое друг?  А не послать бы его куда... Нет! Он может уйти и всё! Нет, она хочет ещё обниматься и целоваться и чтобы он... ну ей между ног... нет! Да! Наконец Аманда вернулась в свою форму и образ озорницы. Надо играть эту партию до конца и не сдаваться. И она пошла к шкафу и стала выбирать платье, откидывая одно за другим и тут увидела халат на спинке стула перед кроватью. Она придёт к нему укутавшись в халат, а потом раскроет его. Нет. В халате неудобно танцевать и двигаться. Аманда выбрала самое розовое и кружевное, как от куклы, а вместо майки и лифчика повязала на шею большую косынку, что теперь свисала бантом меж грудей, не скрывая их. Она задумчиво поиграла сосками грудей и она снова загорелась – она хочет мальчишку. Хочет и всё тут. Она подошла к трельяжу и покрутилась перед ним, а потом, так же задумчиво, задрала подол и потёрла ладошкой между ножек, там было влажно и ещё сильнее захотела Буги. И вот она опять на диване и шутливо борется на руках с Буги, сидя, расставив ножки, на его коленках. Ей удалось повязать свою косынку на шею Буги и она теперь счастлива и наслаждается этим зрелищем, но страстно прижимает его ладошки к своим грудям. Буги не изменился, в её «окрылённых» глазах, но стал как-то пассивнее и она хочет опять его разжечь и звонко смеётся, борясь с ним. Её смех заражает и провоцирует Буги и он опять хочет её схватить и замять под себя. Но она словно того и ждала, прижимаясь к его груди своими грудями и лезет целоваться, а сама заправляет его ладошку под подол платья.