Вера Штольц и олигархическое счастье. Гл. 2. 7

Из уст Нила Вахтанговича от неожиданности вырвался полупридушенный крик, и он на всех парах заспешил в спальню, где и увидел сына, ничком лежащего на кровати в окружении упаковок болеутоляющего и снотворного, которые по виду были очень похожи друг на друга. Грудь Аполлинария медленно вздымалась и опадала, так что у Нила Вахтанговича слегка отлегло от сердца. Но его сын пребывал в глубоком беспамятстве, и все попытки растормошить его ни к чему не привели. Руки Нила Вахтанговича немного тряслись, и он, чтобы хоть как-то успокоить нервы, откупорил бутылку коньяка и сделал большой глоток прямо из горлышка. Затем медленно вытащил мобильный телефон и набрал на нем 112.
Подоспевшие через полчаса медики умело вывели Аполлинария из тяжелого забытья, сделав ему быстродействующий укол. Больной открыл глаза и, постепенно приходя в чувство, начал ошарашено оглядываться вокруг. Увидев склонившегося над собой бледного отца, Аполлинарий вяло помахал ему здоровой рукой и вновь попытался отключиться, однако был вынужден окончательно проснуться из-за непрекращающейся надоедливой тряски – Нил Вахтангович схватил его за плечи и тряс, как спелую грушу - чтобы созревшие в мягком южном климате плоды поскорее осыпались на землю.
Возвращение в состояние бодрствования принесло Аполлинарию не только муки физические, но и душевные. И непонятно было, что хуже. Однако пока что его моральное состояние вообще никого не интересовало – доктор с медбратом внимательно изучали его распухшие конечности и удивленно перешептывались между собой. Наконец, доктор огласил вердикт: рука по локоть в гипсе минимум на месяц, нога – тоже; на ноге, скорее всего, сломана кость и разорваны связки – в общем, травмы серьезные, и они могут прямо сейчас подбросить Аполлинария до ближайшего травмпункта. На что Аполлинарий попытался было возразить, но вновь стал жертвой накатившей на него боли, которая, судя по всему, усугублялась лихорадкой, вызванной внутренними повреждениями.
Глядя на него, врач только жалостливо покачал головой и сообщил Нилу Вахтанговичу, что они прямо сейчас забирают его сына в Институт Склифосовского, где умеют справляться с такими травмами. И единственное, о чем он еще просит рассказать ему подробно - так это, где же Аполлинарий получил такие повреждения, и не нужно ли срочно обращаться в полицию искать злоумышленников.
Нил Вахтангович, глядя на мучения сына, только скрипел зубами, делал зверское лицо, но ничего конкретного так рассказать и не смог. Все, увиденное им в квартире, наводило на мысль, что здесь несколько суток гудел какой-то жуткий притон, который в конце концов закончился страшной дракой и членовредительством, в результате чего его сын лежит весь переломанный. Но как тогда объяснить его утренний звонок – ведь Аполлинарий только вчера прилетел и был совершенно в нормальном состоянии! Что же произошло?