Багровые сады Триссы. Глава1

Информационную станцию закрыли на ремонт. И вот я сижу там, где плато рваным краем врывается в водную стихию, а внизу - волны лилового океана не спеша покусывают береговые камни. Два дня в году я не работаю. Это так странно - -не работать. Чувствую себя ненужной.
- Мам, не сиди так близко к краю, - это моя "дочь" пришла, Лико, - Смотри, там опятьТрики летят!
И правда! Со свистом рассекая облака, десятком черных стрел из поднебесья падают в океанскую пучину космические корабли Триков. Это их планета, океан – их дом, а мы -  гости.
-  Эй! Э-ге-гей! Лико! Мы только тебя и ждем,-  ватага ребят машет руками с края плато, зовут.
- Я пойду на плато, ладно? Там все наши собираются на игры. Придешь посмотреть?
- Может быть, - я улыбаюсь в ответ, - А ты беги, не жди, дни отдыха быстро пролетают.
Поколение 716. Для них эта планета почти родной дом, они не отравлены воспоминаниями о Земле, в отличие от нас, 430-ых, потому что мы все еще очень похожи на предков, Землян.
Я закрываю глаза и скольжу по спирали генетической памяти. И вместо лиловых ядовитых вод Триссы вижу сине-зеленую рябь другой, родной планеты, изумрудные свечи деревьев, желтое солнце, голубое небо. Трисса тоже красива по-своему. Всё здесь пурпурно-бордовое, сумеречное, когда усталое солнце или спутник Триссы, Грустный, проплывают над красноватой пеленой облаков.
- Вот ты где! А я тебя по всей станции ищу, - Боргор садится рядом, тоже грустный из-за отсутствия работы.
Он, как и я, из 430-ых. Смотрю на него и как - будто вижу свое отражение: узкое лицо, наполовину закрытое фильтром-щитком, длинные пряди волос обрамляют голову с боков и посверкивают разрядами статического электричества.
У нас не такие волосы как у землян. Мы заменили человеческий волосяной покров шерстью триков. Эти длинные тонкие структуры больше похожи на светодиодные трубки или прозрачную проволоку. Они сверхчувствительны к электромагнитным колебаниям. С помощью волос мы осязаем магнитные колодцы, которые пронизывают тело Триссы. Человеческие глаза не могут распознать магнитные аномалии планеты. Однажды кто-то из наших детей наткнулся в детской сказке на такую фразу: днем со дна колодца видны звезды. До трагедии детишкам не хватило пары шагов, подоспели учителя. На Земле колодец – это жизнь, вода, на Триссе – мгновенная смерть в электромагнитном пучке.
- Зачем ты меня искал? Что-то случилось?
- Вот, - Боргор протягивает мне на ладони маленький, искрящий синим, камушек. Вставляю его в зажим на заколке, удерживающей волосы, и водопад информации уносит меня вниз, на дно лагуны, в инкубатор.
На длинных стержнях мерно, в такт океану, раскачиваются гроздья синтетических икринок. Малыши-эмбрионы прекрасны, и через две недели ясли примут поколение 757. Такое любопытство точит меня изнутри – какими они будут. Конечно, я знаю – какими. В них самое лучшее и важное  от триков и землян. Трики работают над геномом вместе с нами. Как и мы, они балансируют на тонкой нити вырождения.
Я уважаю и даже боготворю триков. Может быть из-за удивительной истории их цивилизации, или внешнего сходства с людьми, хотя их разум чужд человеческому. Человек живёт своим мозгом. Каждый – индивидуальность, неповторимая личность со своими талантами, амбициями, возможностями. С триками всё не так – это рой, единый интеллект. Наш мозг – согласованная работа миллионов нейронов, трик - полноценная личность из тысячи особей. Устройство их роя чем-то похоже на земных пчел или муравьев. Трикианская королева откладывает икру. Если король триков оплодотворяет её – рождаются принцы и принцессы, создающие в последствии свои королевства. Если король не участвует в нересте – из икры появляются лишенные половых признаков слуги. В результате техногенной катастрофы вода в океане изменилась, и  короли начали умирать один за другим. Последний король погиб лет 200 назад. Сейчас на Триссе остался один бесполый  рой. Скоро королева умрет, а вместе с ней и её слуги,  океанские течения быстро разрушат последний подводный улей. А мы останемся совсем одни, беспризорники на обочине неизведанной галактики.
Благодаря совместным усилиям обе расы обрели шанс на спасение. Когда-нибудь наши дети смогут, когда вырастут, размножаться без инкубаторов, без этих кропотливых и сложных экспериментов с ДНК, нырять без страха в океан и смотреть на солнце без опасений ослепнуть. Тогда будет отключен генератор облаков, и континент украсят багровые сады и стройные города Новой Расы.
Я вынимаю камушек из зажима. Руки дрожат.
- Не волнуйся, всё будет хорошо, - Боргор обнимает меня за плечи, крепко прижимает к себе.
И мы сидим тихонько на высоком береге, сердце мечется  между отчаянием и надеждой. Из ста поколений жизнеспособны два-три, остальных забирает Трисса, превращая нерожденных в цепочку статичных номеров.


Уютно приткнувшись к плечу Боргора, отдыхаю на волнах дремоты? но дрожью по телу пробегает дежурный вызов, пора на работу. Осторожно выскальзываю из-под одеяла, цепляя со спинки кровати комбинезон, и на цыпочках крадусь из комнаты. В коридоре одеваюсь.
Беззвучно входная панель выпускает меня из дома в объятия ночи. Глаза видят только черное покрывало тьмы. Снимаю с волос зажим, и мир электромагнитных полей разгоняет ночной мрак.
Поверхность плато усеяна белесыми стволами магнитных колодцев. Между ними жилые боксы светятся еле-еле тонкой паутиной электропроводки. Школу я распознаю по оранжевому ритму инфоблока. Там, за школой, станция. Сейчас она похожа на сияющий клубок спутанной рыболовной сети, цветные пятна лабораторий пульсируют застрявшими в ней рыбешками.
Воздух обжигает холодом – скоро зима – я прибавляю шаг.
Диафрагма шлюза поднимается – и я внутри станции. Даже не верится, что когда-то это огромное строение было космическим кораблем, оно толкало свое тело сквозь океан вселенной, отсчитывая тысячи тысяч парсеков. А теперь лежит на плато неподвижно, подставляя  широкие бока триссианским ветрам. Двигатели давно сняты за ненадобностью и разобраны на части. Большую часть корабля занимают оранжереи и белковые фермы, два нижних яруса – энергоблок, водяной и воздушный фильтры, остальное – лаборатории. Спешу по лабиринту коридоров, мимо отключенных криокамер, пустых складских терминалов, к лифту.
Возле кладбища (хранилища генетических данных умерших) встречаю Герду. Сквозь стеллаж прозрачных контейнеров вижу её сосредоточенное лицо, рассеченное шрамами старости на нелепую мозаику. Из 207-ых осталось только двое: Герда и Маленький Принц. 207-ые ни разу в жизни не покидали станцию. Они совсем еще Земляне, внуки первых колонистов. Их глаза ничего не видят в сумраке Триссы, их кожа покрывается язвами от воздуха этой планеты, они живы только внутри станции, её земного микроклимата и  света.
- Лада, одень заколку, ты похожа на дикобраза! – голос Герды охватывает меня эхом, - Ты в девятую лабораторию?
- Да, на дежурство.
-Вот, возьми. Отдашь Алексею, - я принимаю из тонкой руки Герды горсть разноцветных камушков, убираю в карман, - Ну, беги девочка, не отвлекай меня.
И я запрыгиваю в лифт, еду на девятый ярус.
В лаборатории тихо. Вдоль стены живет своей закольцованной жизнью голограмма: навстречу друг другу двигаются человек и трик. Под ними шкала с номерами поколений: ушедших, живущих и будущих. По мере приближения видовые различия стираются, и вот в центре инсталляции вращаются вокруг своей оси наши надежды и мечты, самец и самка нового вида.
- Они чудовищны, тебе не кажется? – Алексей стоит ко мне в пол оборота возле вычислительной панели, цифры 344 почти стерлись с рукава комбинезона.
- Здравствуй, отец, - подхожу, смотрю через его плечо на экран с бегущими рядами цифр.
- Не хмурься, я пошутил, - он улыбается. А я вижу новые морщины на его лице и улыбаюсь в ответ через силу, - Лучше взгляни сюда.
На обзорной панели новые снимки аэросканирования. На Триссе нет континентов – только неисчислимая россыпь островов разного размера и высоты. Остров, на котором мы живем, один из самых крупных, около трехсот километров в диаметре. Его высокие берега где-то отполированы прибоем до блеска, где-то продавлены внутрь острова, образуя  бухты и лагуны. Я приближаю изображение. Треть острова занимает экспериментальный лес. За последний месяц его границы немного расширились. Это хорошо. Трисса приняла саженцы – бордовый папортник, мох и лишайник – сложный сплав ДНК местных водорослей и земных растений. Мох накапливает влагу для папоротника, папоротник сбрасывает отжившие вайи, подкармливая мох, а лишайник нарастает на диких камнях, образуя тонкий слой субстрата для новых саженцев.
- Кстати, - достаю из кармана камушки,- Тебе от Герды посылка.
Алексей неторопливо укладывает образцы в инфоприемник и погружается в работу. Я активирую свой стол и тоже включаюсь в трудовой процесс. На мне ответственность за ясли – это широкий грот с выходом в лагуну прямо под станцией. Скоро трики поднимут туда стержни с икрой. Нужно всё проверить: работу лифта, систему энергоснабжения, режим адаптационных кроваток для малышей, готовность и состав питательной смеси и еще уйму мелочей. Хотя, какие уж тут мелочи – жизненно важна каждая деталь.

продолжение http://www.proza.ru/2014/09/25/882