Дачная опера

Время близится к полудню. Солнце поднялось высоко и уже висит над головой. Тени на дороге укоротились, съежились и теперь путаются под ногами подобно глупым,  приблудным щенкам, которых сколько не гони, а они все лезут и лезут, ища человеческого внимания. От дачного поселка Вельяминово по направлению к лесу идут трое: Володя, его жена Лена и Костик, сын хозяйки, у которой молодая супружеская пара снимает на лето комнату.
Впереди идет Володя. На нем линялые джинсы с заплаткой на интересном месте, и рубашка на животе завязана узлом, так что видна полоска до черноты загоревшей кожи. Он никуда не торопится и идет еле-еле, расслабившись и выпустив пары. Легкий пылевидный шлейф тянется за ним вдоль дороги. Иногда он останавливается и, запрокинув голову, смотрит вверх. Володе кажется, что никогда еще в своей жизни он не видел такого неба. Оно похоже на огромный сине-голубой, наполненный ветром парус, тугой и упругий. Солнечный,  сверкающий диск припечатан к его гладкому, без единой морщиночки, шелковому полотнищу.
А под небом — мир, покой и божья благодать.
Слева от дороги зазывно шумит молодая березовая рощица. Стоит лишь перешагнуть через придорожную канаву и в густой траве, среди живых , изменчивых пятен солнечного света еще можно сыскать переспевшую ало-красную ягоду земляники. Но их целенаправленный маршрут не включает прогулку по березовой роще. Хозяйка поутру обмолвилась, что в лесу пошли грибы. Значит надо идти в дубняк.
Они минуют кудрявое, изумрудно-зеленое поле молодого клевера, где напряженно, будто линия электропередач, гудит в горячем воздухе тысячный рой насекомых, и тут же вступают на тропинку, пробитую среди золотого разлива колосящейся ржи. Отсюда до дубняка  рукой подать.
Идти все время приходится по солнцепеку. Жарко. Володя оглядывается. Лена отстала и заметно скисла. Она крупная рыхлая блондинка со сметанно-белой кожей, по которой рассыпаны частые веснушки. Жара налила тяжестью ее тело, руки обвисли, и даже пустое пластмассовое ведерко кажется ей непомерным грузом. Позади с интервалом в несколько шагов бредет Костик. Ему жара нипочем. Его ежиком стриженая голова доверчиво открыта обжигающим солнечным лучам. Правда, с кончика носа облез уже не один слой кожи, лохмотья которой он то и дело сковыривает, поддев их черным обломанным ногтем. Он и сам не понимает, чего это он вдруг увязался за дачниками. Ему скучно. И он сорванным по дороге прутом, будто саблей, на ходу рассекает сухой горячий воздух на тонкие длинные ломти. Шествие заключает хозяйский кот Тимофей, черный, как у голь, с белыми сапожками на всех четырех лапах и настороженно поднятым ухом.
Золотые волны бегут по нескончаемой длине ржаного поля. Сладко пахнет свежей соломой, пылью и медом.
— Лен! Красота-то какая! А?
Володя останавливается и ждет, пока Лена поравняется с ним. Она идет еле-еле. По всему видно, что ей не до красоты, которая цепко держит Володю в своем плену. Володя на мгновение задумывается, потом становится в позу, которой, наверняка, мог бы позавидовать любой из выдающихся оперных певцов. Он откидывает голову назад, одну руку, словно бы собираясь сорвать что-то с высоко растущей ветки, взбрасывает вверх, а другой -  с висящей на ней корзинкой, как при сердечном приступе, хватается за грудь. При этом он кричит во всю мощь своих крепких молодых легких:
— Как прекрасен этот мир! Посмотри!
Ему кажется, что он поет. Но медведь, еще в детстве наступивший  ему на ухо, начисто лишил его музыкального слуха. Лена морщится и втыкает в ухо, как вилку в штепсель, прямой негнущийся палец. Но подобие улыбки все же возникает на ее лице. У Лены великолепное мягкое контральто. Было время, когда она даже подумывала о консерватории. Помогая себе движением руки, Лена вторит Володе низким грудным голосом:
— Как прекрасен этот мир, посмотри! Как прекра-а-а-сен этот мир!
В исполнении Лены эта песенная строка звучит совсем, как начало оперной арии. Тогда, прижав обе руки к груди , Володя полуговорит, полу¬поет, глядя в сразу повеселевшее лицо жены:
— Мир прекрасен! Мир прекрасен! В этом с вами я согласен! В лес скорей шагать нам надо! Там грибов пасется стадо!
Лена знает, Володю можно не кормить, не поить, но запретить рифмовать нельзя. У него это выходит как-то само собой. Лене это нравится. Она и сама порой заражается стихотворной болезнью. Лена  отвечает Володе знакомой арией из Фауста , при этом лицо ее приобретает хитровато-лукавое выражение.
— Мой совет, супруг любезный, меньше надо спать. И грибы корзинкой полной из лесу таскать...
Так начинается представление импровизированной оперы. Костик слушает с интересом. Он давно оставил свое занятие, и где-то на тропинке лежит брошенный им березовый прут. Наблюдая то за одним певцом, то за другим, он никак не может понять какая же роль уготована ему в этом чудном представлении и поэтому в задумчивости скребет затылок, поддевая ногтями накопленный от постоянного купания в колхозном пруду всяческий мусор и песок.
Кота Тимофея уже давно и след простыл. То ли он погнался за прошуршавшей во ржи мышью, то ли скрылся, напуганный непонятны¬ми для кошачьего уха звуками.
После шуточного сведения взаимных счетов, чем-то отдаленно напомнивших знаменитый дуэт Одарки и Карася, в исполняемой опере возникает другая, куда более глубокая тема. Володя нагибается и на ходу подхватывает с земли ржаной колосок. Он расправляет шершавые, цепляющиеся за пальцы усики, удивительно похожие на крошечные антенны, потом важно выпячивает живот и сразу же превращается в большого начальника. Он декламирует нараспев , словно из газетной передовицы вырванную строку:
— Урожайный нынче год, он зерно стране дает. Мы заполним зак¬рома, не страшна тогда зима.
Лена выдерживает паузу и отвечает ему хабанерой Кармен, которую Володя узнает сразу же.
— Урожай ваш, скажу по чести, не очень будет-то и велик, если даже выйдет в поле ваш отличник-передовик…— но дальше слова никак не укладываются в музыкальный размер строки , и Лена заканчивает арию  неким подобием частушки: потому, что на полях, сорняки растут, ах-ах. Цветики-цветочки, цветочки - василечки…
Как же Володя не заметил этого раньше? Сколько здесь васильков! Словно множество голубых бабочек одновременно опусти¬лось на золотой разлив поля. В отдельных местах васильки цветут таким буйным цветом, что рожь невольно отступает, оставив поле своему очаровательному врагу. Володя настроен воинственно. Он энергично потрясает пустой корзинкой над головой.
— Сорняки с поля вон!
Наконец-то и Костик уясняет свою роль в этом странноватом представлении. Он с корнем вырывает первый попавшийся ему под руку, привольно разросшийся и обильно цветущий  куст  васильков и высоко поднимает его над собой. Комья сухой земли дождем сыпятся на его коротко стриженую голову. Он, как и все, охвачен энтузиазмом, и это дает ему право выкрикнуть оглушительно гром¬кое «Ура!». Лена хохочет и тоже вскидывает вверх легкое пластмассовое ведерко.
А вот и дубняк. До него осталось не более двух шагов. Там за дубняком самый обыкновенный смешанный лес: береза, осина, ель, а тут, у края, стоят, раскинув ветви, кряжистые дубы-великаны и лениво шевелят жесткими блестящими листьями. Может быть, им стала невмоготу лесная теснота и, покинув чащобу, они вырвались на  свободу? А может быть, прослышав про всякие беды-напасти на свой лесной народ, приготовились первыми  принять удар на свою великанскую грудь?
Здесь, в тени дубов, гаснет ослепительное сияние дня. Здесь сумеречно и прохладно. Но стоит обернуться назад и сразу видно, как нестерпимо ярок солнечный полдень, будто в него подмешали свежего яичного желтка. Все ярко-желтое: и рожь, и воздух , и даже молодая березовая рощица, отодвинувшаяся к далекому горизонту.
Первый гриб находит Костик. Он находит его возле старого обветшалого пня в густо разросшейся траве. Костик, как и учил его отец, осторожно выкручивает подосиновик из грибницы и торжественно несет его Лене.
Володя видит это. Интерес к первому грибу так велик, что, отбросив корзинку, Володя бежит вслед за Костиком, цепляясь  за змеистые, выступающие из земли корни дубов. Лена уже держит подосиновик в руке. У него толстая крепкая ножка, а красно-розовую шапочку прорезала тонкая острая травинка, которая, видно, не успела вовремя убраться с дороги, так поспешно выскочил он из земли.
— Чудо, какой красавец! — говорит Лена.
Об опере больше никто не вспоминает. Стали попадаться грибы. Лена медленно обходит дерево за деревом и все время смотрит себе под ноги, чтобы не проглядеть спрятавшийся в траве гриб. А Володя нет-нет да и посмотрит в ее сторону. Посмотрит и улыбнется.