Глубины... повесть Ч. 3

Часть 3
РАССКАЗ БУЛЯ О ЕГО ПОДВОДНЫХ ПРИКЛЮЧЕНИЯХ

… бирюза и ультрамарин, цвет неба над головой и водной пучины под тобой – мои любимые цвета. А вообще-то, Большой Барьерный риф – это такое буйство красок, словами не передать! Тем, кто этого не видел – и не представить, и не вообразить. Одно могу посоветовать – сходите в магазин, где продаются аквариумные рыбки. Нет, не наши угрюмо-серые, пресноводные. Пойдите в настоящий большой, престижный столичный супермаркет «Природа», где стоят громаднейшие аквариумы с морской водой, в которых плещется радуга южных морей. Или, на худой конец, загляните в биологический музей или один из новомодных «Аквамиров». Здесь вы сможете увидеть воочию толику того, что открывается перед взором аквалангиста на австралийском шельфе…

… не люблю плавать в  толпе любителей снорклинга. Этот детский сад на отмели - не по мне. Если на то пошло, то уж приемлемее скиндайвинг с гипервентиляцией лёгких. Но для него нужен напарник. А мне лучше и приятнее одному, тем более что это спокойнее и для подводных обитателей: не всякая живность любит повышенное внимание к себе и нашествие кучи «наблюдателей». Я не считаю себя профессионалом погружений, да и не переношу акваланги, скафандры, батискафы и прочие «железяки», отделяющие тебя от водного мира. Из принципа не надеваю даже гидрокостюм, который, честно говоря, временами мог бы уберечь от не очень приятных встреч со стрекающими медузами. Но я – убеждённый рекреационный фридайвер, ныряю в апноэ на сравнительно небольшие глубины и только с трубкой, маской и моноластом. Я не ставлю себе целью улучшение спортивных показателей или заработок. Заниматься погружениями с задержкой дыхания – это для меня возможность укрепить здоровье тренировками и йогой, улучшить самочувствие, выработать более полное ощущение собственного тела, достичь гармонии с собой. Это не только особый стиль жизни, но, прежде всего, средство увидеть подводный мир другими глазами. Подводная фотоохота или дайв-сафари – вот моя стихия. Я отождествляю себя с ныряльщиками ама, японскими «людьми моря», которым подвластны глубины до 20 метров. У верхнего слоя воды, прогретого солнцем и насыщенного кислородом, жизнь кипит в прямом смысле слова. Именно на небольших глубинах можно встретить большую часть представителей флоры и фауны. Здесь большинство из них живёт, питается, размножается, выращивает детенышей и… погибает, будучи настигнуто более крупными и голодными собратьями из животного мира, к которым, безусловно, относится и человек…

… никогда не ловил. Я люблю только наблюдать за жизнью этих наших водных братьев меньших. С недавних пор, насмотревшись на их жизнь, я даже стал избегать рыбных блюд в ресторанах. У меня в голове не укладывается, как можно утром любоваться такими чудными рыбками, а вечером заказывать их на ужин. Нет, увольте, спасибо! Эта красота создана для созерцания и восхищения, а не приготовления и поглощения! Как не выстрелит никогда в зверя настоящий фотоохотник, так никогда не сожрёт этих маленьких и беззащитных существ настоящий любитель подводной фотоохоты. Хотя, по правде говоря, и среди зверей, и среди обитателей моря есть немало и совсем не маленьких, и совсем не беззащитных…

… сижу в засаде в затоке. Здесь мелководье и вода раза в два солонее, чем в море. Вокруг заросли кораллов – грибовидные лепёшки, ветки оленьих рогов, кораллы-мозговики и прочая «архитектура» полипов всех оттенков и цветов, от красного и жёлтого до чёрного. Маскировку дополняют медузы, спокойно висящие в толще воды. Они здесь зелёные – их клетки содержат хлорофилл и медузы «подпитываются» солнечным светом. Вокруг множество хитонов и брюхоногих моллюсков, осьминогов, губок, актиний, ракообразных и иглокожих. В этих местах – самые впечатляющие на Земле морские пейзажи. Многие обитатели рифа очень ярко окрашены, как, например, оранжево-красные груперы, калейдоскопом красок и узоров стайками шныряющие в малахитовой толще вод. Вдоль побережья раскинулись наибольшие в мире водные луга. Эти пастбища – рай для всяческой живности, например для находящегося на грани исчезновения загадочного дюгоня, ближайшего родственника морской коровы. Недалеко от меня, временами всплывая к поверхности для вдоха, на отмели мирно пасутся несколько штук. Их здесь живёт более десяти тысяч. Было бы больше, если б не человек да тигровые акулы.… Несколько крупных особей тёмно-серого окраса забрасывают мускулистой верхней губой в вечно-жующую пасть зелёную массу водорослей, предварительно помотав головой и прополоскав их от песка. На меня, безуспешно старающегося спрятаться в кустах кораллов, но также вынужденного для вдохов подниматься к поверхности, не обращают никакого внимания. Дюгони, медленно перебирая передними плавниками, ползут по дну, их раздвоенные губы мерно «пылесосят» всё на своём пути, короткие бивни, достающие сочные корешки, оставляют на дне характерные борозды-«автографы». Вокруг махин снуёт стайка рыб-прилипал, вечных и надоедливых спутников-симбионтов. Делаю один снимок за другим. Обнаглев, покидаю своё убежище и, сделав вдох, начинаю сам кружить над громадными тушами. Каждая из них по 3-4 метра длиной и по несколько центнеров весом – вот так коровки! Щёлкаю их и в фас и в профиль. Наконец «папарацци» в моём лице им надоедает. Заработав лопастями заднего раздвоенного плавника как веслом и подняв со дна небольшое облако мути, туши покидают заросли любимого зелёного лакомства, и их стальные торпедообразные тела довольно сноровисто скрываются в водной дали. Последние прощальные снимки – в преломлении и нерезкости помутневшей воды, удаляющиеся дюгони с молочными железами, находящимися на груди между ластами и хвостовым плавником, горизонтально расположенным и имеющим глубокую выемку, действительно напоминают легендарных сирен. Другого сходства со сказочными существами из тёмного древнего мира, которые своим пением и огненным взглядом погубили бесчисленное количество несчастных моряков, у этих животных нет!..

… поплыву, полюбуюсь на гигантскую тридакну, которую заметил при прошлом погружении. Не стал никому рассказывать – жаль её. Таких больших моллюсков с каждым днём меньше и меньше становится: все норовят их ракушки богачам для украшения интерьера сплавить, а мясо сдать в местные бадеги для ублажения гурманов. Нет, этой буду любоваться я сам, это будет мой фототрофей!..

… лежит спокойно на дне, приоткрыв «пасть». Перламутровый жёлто-коричневый окрас мантии, который придают ей живущие на теле моллюска одноклеточные водоросли, виден издалека. Странно, что её никто из ныряльщиков до меня не обнаружил и не «сдал». Ведь эти моллюски не передвигаются – она должна лежать здесь уже лет и лет! Медленно оплываю её вокруг, делая потрясающие снимки и предвкушая, как мне обзавидуются все друзья-фотоакванавты. Волнистые края раковины как зубы скалятся в мою сторону. Эту раковину называют убийцей и даже людоедом, за её способность «прихлопнуть» неосторожного дайвера. Мой экземпляр не так уж и велик – сантиметров 80 в длину, но весит, пожалуй, хорошую сотню килограмм. С таким «грузом», не дай бог, далеко не уплывёшь! Делаю ещё круг и уже собираюсь возвращаться, когда замечаю в глубине раковины… огромную жемчужину. Вот так подфартило! С таким трофеем удастся окупить большую часть затрат на путешествие! Как же её оттуда достать? Слышал, что ама - опытные собиратели жемчуга, успевают одним метким взмахом ножа рассечь аддуктор - стягивающую мышцу тридакны, ответственную за сжатие створок раковины. Но мне с ними не тягаться, я слабо представляю себе анатомию этого гиганта. Залезть в неё рукой – спасибо! Поковырять отростком коралла – так она сразу захлопнется! Кстати, а вот коралл – это идея: если встромить его между створками, то есть шанс! Видали дурака? Полюбуйтесь! Сказано  - сделано: нашёл отросток коралла посолиднее, осторожно вставил его между краями створок и, помолившись, провентилировав лёгкие и набрав побольше воздуха, залез во внутренности моллюска. Вам бы понравилось, если бы кто-нибудь без наркоза залез к вам вовнутрь, скажем, за аппендиксом? Вот так же моё вторжение понравилось и тридакне: не успел я жемчужину даже нащупать, как испугавшееся щекотки создание взбрыкнуло всем содержимым, моё крепление выскочило, и створки раковины благополучно захлопнулись кандалами на моей правой руке, приковав вашего покорного слугу к гире весом в добрый центнер…

… и прощайте все! Доплавался, идиот-любитель! Хоть бы камеру додумался вставить между створками… Эх! Никто не знает, где я. Никого поблизости из ныряльщиков не видел – так что, ждать помощи неоткуда. Да и какая помощь, если воздух в лёгких закончится быстрее, чем кто-то сможет вскрыть этот капкан. Всё, аллиллуя! Дёргаю рукой изо всех сил, шевелю туда-сюда: острые края раковины разрезают кожу и в воде появляется кровь. Ещё акул мне не хватало, для полного счастья! Хотя, чего я волнуюсь то – не всё ли равно, кому достанется на ужин моё бездыханное тело. Слышал, что некоторые ныряльщики в такой ситуации отрезали себе сами руку – нет, на такое я не способен, да и сил уже нет. Кажется, уже начинается бред от недостатка кислорода: показалось, что тридакна пошевелилась. Нет, точно: громадный моллюск всё быстрее и быстрее начинает двигаться. Но это невозможно, он не умеет плавать! Он тянет меня на глубину! Скандалопетра какая-то получается. Уши закладывает до боли, в глазах темнеет, носовые пазухи готовы взорваться: не то от нехватки воздуха, не то от роста давления воды. Какие-то тени мелькают кругом, что-то происходит, кто-то прикасается ко мне – всё! Всё равно! Конец…

… а где я? Что, что случилось? Никак не могу отдышаться. Какой-то дурной сон – надо же такому присниться: что меня проглотила громадная раковина! Жадно глотаю ртом отчего-то спёртый воздух. Почему мне не хватает воздуха? Открываю глаза – надо мной в полумраке белый шатёр. Я что, в больнице? Нет, лежу, почему то, прямо на полу. И пол странный какой-то, из непонятного материала. С трудом пытаюсь встать. Покачиваясь как пьяный, наконец, принимаю вертикальное положение. Рука ужасно болит – по всему запястью кожа висит лохмотьями, обнажая плоть чуть ли не до кости! Боже, неужто это был не сон? Рана, на удивление, не кровит, мышцы, сосуды, сухожилия, кость – всё в норме и двигается. Но если это больница, то почему рану до сих пор не обработали и не перевязали? Подхожу к шатру, пытаюсь найти выход, перебирая и прощупывая его руками по всему периметру. Увы, он цельный, и сделан из какого-то прочного и упругого, как резина, материала. Пытаюсь увидеть хоть что-нибудь через него – увы, он матовый и ничего рассмотреть не удаётся. Шатёр смыкается сферой над головой. Смотрю внимательнее вниз, на пол: Боже, эта резиновая оболочка и есть пол. Я нахожусь внутри резинового шара! Люди, помогите! Начинаю кричать, звать на помощь – звук моего голоса непривычно глух и поглощается толщей шара. Пытаюсь стучать по нему – куда там,  руки беззвучно отскакивают от упругой поверхности. Пытаюсь разорвать, разодрать этот шатёр – тщетно. И тишина, непривычная, абсолютная тишина – неужели у меня от давления лопнули барабанные перепонки и я оглох? Истратив остатки сил, в изнеможении опускаюсь на пол и …

… наверное, спал или потерял сознание. Меня разбудили голоса. Подхватываюсь, озираюсь в поисках людей – никого. В шаре что-то изменилось – на полу лежат, почему-то, пучок морских водорослей и несколько мелких моллюсков. «Ты думаешь, он будет это есть?» - спрашивает один голос. «Посмотрим» -  отвечает другой. Что за голоса, откуда? «Эй! – кричу – Отзовитесь! Я здесь, внутри. Помогите мне выбраться!» В ответ – тишина. Бегаю по своей тюремной камере от стенки до стенки, но не выхода, ни окошка так и не нахожу. «Что-то он очень беспокойно себя ведёт» - снова говорит первый голос. «Это нормально, они всегда так, пока привыкнут». Они что, видят и обсуждают меня? Начинаю метаться, кричать и размахивать руками ещё сильнее. «Не знаю, приживётся ли он. Не будем пока говорить мальку – вдруг ничего не выйдет и сюрприз не получится. Зачем ему лишний стресс?» Ничего не понимаю: о чём, о ком они говорят. Почему меня здесь держат, что это всё означает? Голоса смолкли. Вернитесь! Тишина и одиночество невыносимы. Такой тишины я не слышал никогда наверху – только в море, на глубине: абсолютная, глухая тишина. Если бы не голоса, я б подумал, что совсем оглох. Сколько будет продолжаться эта пытка?..

… видимо чем-то обработали всё-таки, так как стала быстро заживать. Когда и как заходят ко мне так и не понял, но каждое утро (хотя, утро это или вечер сказать трудно – здесь всегда одинаково тускло) лежит горка устриц. Раньше я всегда с трудом даже оставался сидеть за столом, если кто-то ел этих моллюсков. Теперь приходится их жрать самому: больше ничего другого просто не дают. Видимо, мне решили отомстить и насильно научить питаться морепродуктами. Сколько я уже здесь сказать затрудняюсь: ни смены дня и ночи, никаких других указателей на время обнаружить не удалось. Только горка моллюсков – но дают ли их раз в день, чаще или реже – не знаю. Да и как дают? Как не пытался я подкараулить своих тюремщиков – бесполезно: такое впечатление, что еда материализуется из ниоткуда. Трава просохла, и я теперь сплю на ней, как на соломе. Дышать по-прежнему трудно. Такое впечатление, что воздух осязаемо густой, и я его по кусочку откусываю и проглатываю. Голоса приходили ещё пару раз. Я не стал больше тратить силы на привлечение внимания к себе. Странно, но это им понравилось. В разговоре между собой они одобрительно высказались о моём поведении, обещали показать мальку (Малому, что ли?) и перевести в более комфортабельное жилище. Со мной лично побеседовать так никто и не соизволил. Ну, не хотят и не надо: посмотрим, у кого терпения больше…


ИЗ ДНЕВНИКА СИСИ ХАЛАСЛИ

Честно говоря, досмотрев видео до этих пор, я решила, что в голове несчастного из-за травмы всё перепуталось, и он пребывание в камере для буйных в психушке принял за заключение в какой-то резиновый шатёр. Только так я могла внятно объяснить его описание упругих стен, в которые он безуспешно ломился. Голоса смотрителей он также мог слышать из-за двери. Но – морская трава, устрицы – откуда взялось всё это? На этот вопрос я не могла пока ответить, поэтому просто продолжила просмотр.


ПРОДОЛЖЕНИЕ РАССКАЗА БУЛЯ О ЕГО ПОДВОДНЫХ ПРИКЛЮЧЕНИЯХ

… меня хотели утопить! Резиновое полотно шатра вдруг разверзлось, оттуда хлынул яркий  свет и… солёная морская вода. Чего-чего, но такого я не ожидал. Моя маленькая камера заточения моментально наполнилась водой, я стал тонуть. Дальнейшее трудно объяснить с позиций логики: откуда-то сверху на меня опустилась попона, под которой был воздушный мешок. Я с облегчением возблагодарил Всевышнего за спасение. Потом услышал голоса, обсуждавшие как лучше меня переместить на новое место жительства. Под колпаком я абсолютно ничего не видел, только чувствовал, что меня куда-то направляют лёгкими толчками. Потом толчки прекратились, возможно, мы достигли нового места дислокации. Подождав немного, осторожно приподнял край ткани – вокруг снова был воздух, я находился в новом помещении…

… неплохое местечко. Во всяком случае, здесь уже поудобнее, чем было в шатре-пузыре. Это настоящее помещение, с настоящими стенами. Здесь есть подобие кровати – возвышение у одной из стен, и какая-то раковина у другой, которую я принял за санузел, с облегчением справив туда свои физиологические потребности. Каково же было моё удивление впоследствии, когда я обнаружил там вскорости свой очередной паёк из устриц. Так или иначе, но мне пришлось смириться с тем, что мои тюремщики не видят разницы между местом для приёма пищи и местом для избавления от остатков пищеварения: в обоих случаях мне приходилось пользоваться всё той же ракушкой. К глубокому сожалению, новая обитель также не была оборудована кондиционером. Пришлось продолжить затруднительное дыхание спёртым воздухом. Теперь, казалось, я стал дышать всей поверхностью голого тела. Зато здесь было… джакузи: посередине пола зияла круглая дыра с булькающей в ней морской водой. Хоть помыться можно будет всегда! Питание, к немалой радости, также улучшилось, стало более разнообразным и частым, хотя продолжало оставаться сугубо морепродуктовым. По-видимому, мои спасители-похитители жили на побережье, вдали от населённых пунктов, и не имели в наличии ничего, кроме даров моря. Мало-помалу, я начинал привыкать к поглощению водных братьев меньших: кроме моллюсков, мне по вкусу вполне пришлись и креветки, мелкие рыбёшки, осьминоги с кальмарами, некоторые виды сочных водорослей. От голода, я не сразу и сообразил, что проглатываю это всё в сыром виде. Но насытившись, сначала ощутил позывы к рвоте, которые, к счастью, скоро улеглись. Я слышал где-то, что сырую рыбу есть очень вредно, так как она кишит микробами, бактериями и глистами. В некоторых странах, поймав браконьера, заставляют его насильно съесть сырую рыбу и… отпускают. Говорят, что через несколько дней этот человек непременно умирает. Но – японцы-то едят, и весь мир на суши присадили! И я ел – и ничего со мной не случилось! Хотя странно – неужто у моих охранников даже плиты для готовки нет? Очень странно…

… ударил по глазам яркий свет. Было такое впечатление, что я нахожусь в стеклянной банке, с которой вдруг рывком сняли покрывало. Мои глаза, за последнее время свыкшиеся с сумраком заточения, чуть не выскочили из орбит из-за рези. Зажмурившись, я так и сел на пол своей камеры. Яркий свет исчез также неожиданно, как и появился. Приоткрыв нерешительно глаза, я убедился, что статус-кво восстановлено: в камере снова царил приятный полумрак. «А ему не понравилось» - резюмировал голос. «Надо постепенно приучать» - констатировал другой. «Ага, нашли себе подопытного кролика!» - ответил им обоим мой внутренний голос…


ИЗ ДНЕВНИКА СИСИ ХАЛАСЛИ

Ну, и что скажете? Что я, не права? У несчастного явная шизофрения: он живёт в выдуманном мире, на который проецирует всё с ним здесь происходящее. Его перевели в другую камеру, с лежаком и санузлом. Он резко прореагировал на наличие в этой камере окна. Кушает он со всеми удобствами из тех же удобств, в которые, извините, ходит испражняться. Наши попытки вступить с ним в контакт долетают до его сознания отголосками каких-то не идентифицированных голосов. Ну, а спутать в таком состоянии котлету с крабом, а спагетти с водорослями – раз плюнуть! Так что, дорогой мой доктор Велс, сенсации, при всём желании, нам с вами тут не накопать. Лечите-ка вы своего пациента потихоньку и не пытайтесь сделать из него медиа-звезду: ничем он не примечателен и не привлекателен. И суждено ему до скончания века любоваться потолком и стенами камеры в вашей клинике. А я вот сегодня вечером убью последние пару часов на просмотр ваших видео-опусов, а завтра утром, не солоно хлебавши, с чувством глубокого неудовлетворения от невыполненного долга, но со спокойной душой, покину пределы этой псих-обители и поеду, нет – помчусь к своему малому и маме!


ОКОНЧАНИЕ РАССКАЗА БУЛЯ О ЕГО ПОДВОДНЫХ ПРИКЛЮЧЕНИЯХ

… сказать мальку, чтобы не кормил его так часто! - голос был явно чем-то раздражён и недоволен –  От переедания он может заболеть и сдохнуть. А от неподвижного образа жизни разжиреет, начнёт болеть – оно нам надо?» «Дорогая - второй голос пытался урезонить первый –  не принимай так близко к сердцу – сдохнет, так сдохнет. Захочет малёк нового – поймаю ему ещё. А так хоть какое-то занятие у него есть, чувствует ответственность за живое существо, больше времени дома проводит. А то – плавал бы только бесцельно с дружками по округе…» Хм, и это всё обо мне? Что-то не очень лестно они отзываются – я им что, домашняя зверушка? Нашли питомца для ребёнка – ужас! Я попал в лапы к психопатам-маньякам! Аж передёрнуло! Что же делать? Как мне выбраться отсюда и сбежать? Надо срочно что-то придумать…

… снаружи слегка отодвинули покров. В образовавшийся просвет снова хлынул яркий свет. На этот раз я был более подготовлен: переждав, пока глаза привыкнут, с интересом стал рассматривать открывшуюся передо мной картину. То, что она меня шокировала – это очень мягко сказано. За окошком моей камеры была… вода! И не просто вода – я, по всей видимости,  находился на морском дне: вокруг, насколько было видно, располагались кораллы, раковины, сновали разнокалиберные тропические рыбки. Я так и прильнул к иллюминатору своего  импровизированного батискафа. Что это? Как это? Почему это? Вопросы кружились в голове, натыкались друг на дружку, создавая в мозгу непролазные чащобы мыслей, в которых я грузнул с каждой минутой всё глубже и глубже. Не знаю, сколько так простоял, но очнулся только тогда, когда пелена вновь упала на стену. А было ли всё это? Может, просто померещилось? Я, случаем, не схожу ли с ума? Новые мысли начали круговоротить голову. Так недолго и крышей поехать…

… джакузи в полу - это люк, за ним плещется вода, удерживаемая давлением воздуха в моей камере. А что, если нырнуть и попытаться всплыть? Глубина здесь, надеюсь, небольшая, и кессонную болезнь вряд ли подхвачу. Я наклонился над люком, набирая в лёгкие побольше воздуха и собираясь с мыслями, когда оттуда высунулась короткошеяя округлая голова морской коровы с маленькими, глубоко посаженными глазками. Я так и сел на свою пятую точку. Незваный гость посмотрел на меня, глубоко вздохнул открывшимися клапанами ноздрей, присвистнул и скрылся в глубине. «Он тебя видел» - сказал голос. «Ну и что? - ответил другой –  Тебя это сильно волнует?». «А можно и мне посмотреть на него?» - вмешался третий голос, более высокий. «Валяй!» - в люке появилась вновь безухая голова, на этот раз более мелкая, так же тупо обрубленная, но без бивней. Я сидел и смотрел на всё происходящее, не в силах это переварить и осознать. Из дыры в полу меня с любопытством рассматривала губастая морда. Второй посетитель свистеть на меня не стал, только проблеял на прощание. «Какой он страшный!» - сказал голос, и морда канула в воду. «Я сошёл с ума! - уверенно констатировал мой внутренний голос –  Говорящие разумные дюгони, взявшие в плен человека – от этого не лечат!»…

… не сомкнул глаз. Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда! Чьи слова? Неважно. Да и не по теме – я ведь своими глазами видел, что это есть. А почему, собственно, я сделал вывод, что это дюгони – и разумные, и похитители, и говорящие? Я что, видел, как они говорят? Нет, только слышал. А почему, вдруг, я решил, что это именно они говорили? Может, это розыгрыш такой? Эти голоса… Я их вроде и не слышу – они сами в голове звучат. Наваждение, да и только! Скорее всего, я стал частью какого-то эксперимента. А дюгони – они дрессированные, как дельфины. И никакие они не разумные, тем более – не говорящие! Бред всё это! Убедив и успокоив себя таким образом, я наконец забылся тревожным сном, в котором вокруг меня кружили стаями «девы моря». Они рассматривали меня, укоризненно говорили: «Какой он страшный!», тыкались усатыми мордами, заталкивая всё глубже и глубже в бездну, пока я не стал задыхаться. Весь в испарине, с головой, раскалывающейся от затхлого воздуха, я проснулся с твёрдой мыслью, что сегодня же пролью свет на всю эту ахинею!..

… сняли с моей камеры покров полностью. Зрелище, скажу вам, похлеще 3D-кинотеатра: я, оказывается, сижу в почти полностью прозрачном подводном боксе. Что-то подобное я ощущал в одном океанариуме, где был проложен туннель через бассейн, кишащий акулами. Я и мои спутники тогда с такой опаской прошли по этому коридору, боясь даже дотронуться до хрупких стеклянных стен: казалось, они готовы в любой момент треснуть под напором воды, и все посетители в мгновение ока окажутся добычей кровожадных хищниц, так и снующих у вас над головой. Аналогичное чувство охватило меня и сейчас, придавленного к полу осознанием толщи воды за стеклом. Только на этот раз пленником аквариума был я сам, а зрители, слава богу, не акулы, а всего лишь травоядные дюгони, рассматривали меня с той стороны разделявшей нас прозрачной перегородки. «Неплохой экземпляр попался» - сказал в моей голове один из зрителей. «Да - подтвердил другой –  быстро акклиматизируется, да и рука уже почти зажила». «А на что ловил?» «На двустворчатого, как обычно. На моллюсков человеки хорошо идут – особенно, если жемчужину внутри заметят!» «А я зарёкся уже – тем более после того, как последний разнёс мой приманочный сундук с драгоценностями.» «Осторожничать они стали в последнее время: облазят всё вокруг, осмотрят. Не то, что раньше: не успел установить наживку – он уже твой! Главное – место почище выбрать, чтоб не нашёл камня или ещё чего и не засунул вовнутрь. А то – поминай, как звали!» «Вот-вот! Именно так! На последней ловле один, вместо того, чтобы залезть руками в сундук, как жахнул по нему – все сокровища наружу!» «Мой тоже разумный попался, но не нашёл рядом ничего лучше коралла, да не подрассчитал с его хрупкостью!» Дюгони за прозрачной стеной пошли волнами. Я наблюдал за этой сценкой отстранённо, как в кино, будто это меня лично и не касалось. Сомнений нет: мир сошёл с ума однозначно! Дюгони ходят на рыбалку на людей (а может – на охоту?), обсуждают это, смеются. Поймали на жемчужину, как последнего идиота! Скажи спасибо, что не зажарили!..

… типа гостиной. Здесь они принимают гостей, показывают им меня. Больше, конечно, бахвалится младший: он уже несколько раз приплывал со своими дружками и живописал им, как его папаше удалось подцепить такого крупного самца человека. Конечно, самец – я это не скрываю, так как нечем: или при сражении с тридакной, или позже в беспамятстве, но я где-то лишился своего единственного предмета пляжного туалета и сейчас представал перед публикой во всей мужской красе. Не скажу, что это меня смущало или нервировало: что мне, рыб стесняться? Хотя слишком придирчивое обсуждение и анализ иногда и коробили…

… показалось мало – он решил взять меня с собой на прогулку, чтобы похвастаться всем. Что он от меня хочет, понял я не сразу. Когда отодвинулась решётка в днище, и в люк просунулось рыло малька, я решил, что он снова хочет на меня просто посмотреть «в натуре», а не через стекло. Но он быстро исчез. Прошло немного времени, и он появился снова, но также быстро скрылся. «Как будто зовёт куда-то - подумалось мне – Лучше бы ты говорил, тогда бы я услышал и понял». Но со мной малёк общаться словесно не хотел, даже не допускал такой мысли – наверное, они считают нас немыми, как и мы рыб. Но на счастье вблизи появилась его мать. «Что это ты делаешь?» - поинтересовалась она, и рыбёнок выложил ей всё как есть. Ну что ж, на прогулку так на прогулку, я не против. «Только будь осторожен, чтоб пузырь не лопнул – а то утопишь своего человека» - напутствовала дюгониха малька. Из их беседы я уяснил технологию прогулки и поэтому смело нырнул в заготовленный снаружи пузырь, наполненный воздухом. Он был метра два в диаметре и висел в толще воды, пристыкованный к моему жилищу. Внутри пахло рыбой, воздух был такой же спёртый, как и в аквариуме. Обрадованный моей сообразительностью, дюгоньчик отсоединил пузырь от люка камеры, залепил его, и мы отправились на прогулку…

… толкал меня носом перед собой, как мяч. Я ощущал себя огромной икринкой, внутри которой бултыхается зародыш. Стенки пузыря, хоть и матовые, были всё-таки прозрачными, и я мог с горем пополам любоваться местностью. Малёк, видимо специально, боясь повредить защитный пузырь, выбирал путь попросторней и почище. Где-то на грани видимости, но не в пределах досягаемости, росли кораллы. Мимо проплывали различные мелкие обитатели этих вод, не удосуживая вниманием нашу странную процессию. Синева воды сверху и вокруг была почти одинаковой, говоря о том, что мы находимся всё же на приличной глубине. Дюгонь плыл, придерживая пузырь от всплытия, вяло перебирая ластами и, время от времени, переворачиваясь с живота на спину. Вскоре мы достигли места назначения. Судя по всему, это была своеобразная площадка для выгула молодняка. С десяток мелких дюгоней развлекались на этом пастбище: то мирно ползали по дну и паслись в зарослях морских водорослей, а то довольно резко хлопали плавниками и бросались из стороны в сторону, заигрывая друг с другом. Моё появление произвело фурор: молодняк сгрудился вокруг пузыря, рассматривая пленника внутри и перемывая ему косточки: «Какая гадость!», «А чем ты его кормишь?», «А он кусается?», «А давай его выпустим – пусть поплавает!», «А ему не скучно одному?». Мой хозяин с умным видом, надо думать, читал менторским тоном лекцию о людях, методах их отлова и способах содержания. Из этой лекции, к своему немалому изумлению, я узнал столько интересного, что пожалел об отсутствии у меня диктофона, или блокнота с карандашом, на худой конец. Итак, оказывается:
- человеки – существа второго сорта, населяющие берега водоёмов, но стремящиеся вернуться в водную стихию, их некогда породившую (по теории дюгоней, человек, как и всё прочее, ранее жил в воде, но затем выбрался на поверхность и там деградировал)
- покинув водную обитель, человеки разучились общаться и сейчас являются немыми существами, издающими в минуты опасности лишь отдельные нечленораздельные звуки в слышимом диапазоне
- иметь у себя «одомашненного человека» - всегда считалось модным у дюгоней
- раньше дюгони жили свободно и безопасно, населяя проливы и затоки, заходя в реки и поднимаясь по ним от моря на тысячи километров. Можно было плавать спокойно далеко-далеко, посещать чужие воды, оставаясь после отлива на время в заморских озёрах и лиманах, где водилось много сочной зелёной травы. Однако с увеличением численности человеков, захватом ими не только земных территорий, но и исконно принадлежавших дюгоням вод, такие путешествия стали чреваты. Человеки оказались не только опасными, агрессивными и злобными существами, охотившимися на дюгоней за просто так – они убивали и ЕЛИ их. Более того, экспансия человеков привела к резкому загрязнению прибрежных территорий и смене климата, что вынудило дюгоней сменить место жительства, уйдя в глубины и перебравшись в ещё не заселённые человеками районы тропических островов
- дюгони издревле охотятся на человеков, используя их тела в качестве дани кровожадным акулам, оставляющим после принятия жертвы стада дюгоней в покое.
Устав от такого объёма информации, рыбята явно заскучали. Они потеряли интерес ко мне и стали мирно жевать траву. Предоставленный сам себе, я задумался над услышанным…

… они меня, по-видимому, не слышат и, следовательно, не понимают. Их общение, скорей всего, происходит на частотах, которые мы не слышим и не можем воспроизвести. Хотя, из прочитанной лекции можно сделать вывод, что некоторые представители нашего племени (скорей всего – представительницы) в момент опасности могут издавать звуки, выходящие за обычный для человека диапазон частот. То, что я их слышу, причём только на небольшом удалении от меня, очень интересно: видимо при погружении я получил травму головы (обычную или баротравму), которая и «снабдила» меня такими слуховыми сверхспособностями. Ведь никто, да и я в том числе, находясь раньше вблизи дюгоней, не слышал их. Возможен, кстати, ещё другой вариант: что они общаются телепатически, а я, неизвестно как, приобрёл аналогичную способность. Что касается теории эволюции, то тут можно поспорить, но в том, что всё живое вышло из вод – мы, как будто, сходимся. Расистскую теорию второсортности «человеков» я, безусловно, отмёл сразу и на все сто процентов. А вот насчёт экспансии, агрессивности, загрязнения – тут приходится признать их правоту. И мясо у морских коров ничем от говядины не отличается, и поистреблять то, что ещё более-менее живое, мы тоже любим, да и замусорить всё вокруг – это тоже по-нашему. Так что, деградировал ли человек – со стороны, как говорится, может и виднее… Сколько существует легенд и страшилок в адрес пресноводных русалок и морских сирен, которыми в народе называют шатающихся по свету дюгоней-путешественников! А народу-то они перетаскали в царство Нептуна и Посейдона!.. Не мудрено, что их боялись и убивали ещё издревле…

… любят купаться, если это можно так назвать. Если мы купаемся в воде, то у них – всё наоборот: они купаются в воздухе. Непонятно? Я тоже сначала не понял, чем это занимаются рыбятёнки. Они бойкой вертикальной группкой столпились и стали бултыхаться в одном месте. Присмотревшись, я увидел, что в этом месте со дна сочится струйками газ. В его восходящих пузырях и резвился молодняк, принимая своеобразный душ. Это зрелище подняло моё, упавшее было настроение, и я улыбнулся. Наверное, впервые за всё время заточения. Что ж, ничего не поделаешь – чтоб сохранить рассудок, будем находить толику радости и в том, что нас окружает…

… чуть не угробили меня. Это надо додуматься – играть в футбол (да нет, скорее – нособол) живым человеком в мяче, тьфу, пузыре! Слава богу, кто-то из старших оказался поблизости и утихомирил не на шутку разошедшихся малышей. А то точно, лопнул бы мой шарик, и плавал бы я бездыханный уже где-нибудь в пучине морской…

… дом, милый дом! Очутившись снова в аквариуме, наконец-то вздохнул с облегчением. Что не говори, вылазки – дело познавательное, но опасное! В камере, хоть и в заточении, но как-то спокойнее и надёжнее. Да и взрослые, если что, присмотрят за мелким, чтоб не озорничал и не докучал. А так – всё, в основном, ОК: кормят регулярно, работать не заставляют, чего ещё надо? Кажется, у меня начинается стокгольмский синдром…

… сколько прошло времени: недель, месяцев, лет? Здесь, на глубине, нет смены времён года или суток: освещение, температура не меняются ни на йоту. Хотя нет, вру – в последнее время стало что-то попрохладнее. Не мудрено, что ритм жизни дюгоням задаёт не солнце, а луна: их кормёжка напрямую зависит от приливов и отливов. Время перестало для меня существовать. Чем мне его прикажете измерять: обгрызанием ногтей или обрезанием с головы отрастающих патлей и колтунов ракушкой, найденной в траве, которую мне регулярно меняют на койке? Может кормёжками, а лучше – уборками аквариума, когда приходилось подолгу сидеть под мантией в воздушном мешке? Или посещениями гостей, или прогулками? Всего было много, и не упомнишь. Мне посчастливилось познакомиться с жизнью дюгоней. Я ведь, скорей всего, если не первый, то, по-видимому, единственный, кто оказался у них в плену и ПОНИМАЕТ их. Но что мне от этих знаний? Смогу ли я когда-нибудь донести их до нашего общества? Да и поверят ли мне?..

… докучает постоянная тишина. Дюгони попались какие-то молчаливые, больше не свистят и не блеют. Даже махина стеклянного бокса стоит прочно на сваях и ни разу не скрипнула! К отсутствию звуков ВООБЩЕ – привыкнуть невозможно. Тишина прокрадывается по ушным раковинам и лабиринтам сосудов внутреннего уха, физически давит тебе на мозг через барабанные перепонки. К тому же, мы, человеки, как называют нас дюгони, люди социальные: мы так привыкли ко второй сигнальной системе, что невостребованность речи может сильно повлиять на психику. Я пытался говорить сам с собой – не знаю, может я и продолжаю это делать, но уже просто не слышу и не замечаю за собой этого. Пытался вступить в контакт со своими хозяевами, увы - они упорно не хотят видеть во мне брата по разуму. Мне, оказывается, легче было поверить в говорящих дюгоней, чем им – в разумных человеков. Я и говорил, и пищал, пытаясь перейти в слышимый ими диапазон, делал разные жесты, выкладывал из травы и устриц надписи и рисунки на полу – глухо! Их, разве что, забавляла подвижность пленника. Может у них зрение плохое? Складывается впечатление, что людям проще было, в своё время, вступить в контакт с дельфинами… Кстати, о дельфинах: они у дюгоней приучены и отдрессированны, повадками и функциями смахивают на наших собак – охраняют дюгоней на пастбищах, отгоняя акул от молодняка и предупреждая о появлении нежеланных гостей, типа нас с вами… Короче, наткнувшись на глухую стену непонимания, я ограничился скромной ролью хорошо воспитанного и послушного пленника, выполняющего любые команды хозяев не от большого разума, а всего лишь в силу инстинктов…

… стал часто приплывать ко мне в гости. Рыбёнок открывал люк в полу и высовывался в отверстие, пристально рассматривая меня своими маленькими глазками. В первое время это меня раздражало, и я пытался его отгонять – стоило только направиться в его сторону, как туша с плеском скрывалась под водой, а люк захлопывался. Но постепенно чужое внимание стало привычным, а наличие друга, хоть и такого «скользкого», слегка скрашивало одиночество. Пришло время, когда дюгонёнок позволил мне приблизиться вплотную, а позже – и залезть в люк рядом с ним. Так мы часто часами и торчали бок о бок в этой дыре – я, принимая водные процедуры и вспоминая прошлую жизнь, а он… Даже и не знаю, что он думал, зачем это делал и, вообще, что получал от таких встреч… Во всяком случае, когда я попытался до него дотронуться, погладить по гладкой мокрой спине, малёк выгнул хвостовой плавник и издал резкий писк – то ли от страха, то ли от удовольствия. Испугавшись такой реакции, я больше не предпринимал попыток прикасаться к нему…

… снова взял на прогулку. Не знаю, сколько прошло времени с прошлой. За мальком я не замечал – он всё время у меня на глазах, но его приятели явно повзрослели и прибавили в весе и размерах. Он «покатал» меня по округе, причём в прямом смысле слова – перекатывая моё шарообразное убежище от одного пастбища до другого. В одном месте мы встретили рыбёнка, выгуливающего такого же пленника в пузыре. Это была моя первая встреча с представителем своего рода за всё довольно продолжительное время, проведенное в плену. Рыбята подкатили наши воздушные шары один к другому и с интересом стали наблюдать, что будет дальше. Я бросился к разделявшей нас перемычке и попытался докричаться до соседа, вернее – соседки. Через мутную поверхность пузыря на меня смотрели безумные глаза немолодой женщины. Она пассивно стояла, а на мои крики и обращения только нечленораздельно мычала и булькала. Ужас! Неужто мне тоже суждено потерять рассудок в этой подводной преисподней? Я отошёл от стенки и сел посредине пузыря в наимрачнейшем настроении. Вся радость от прогулки улетучилась в один миг, не хотелось больше ничего ни слышать, ни видеть. Заметив перемену настроения, малёк попытался меня растормошить, отволок в другое место, но, видимо поняв, покатил обратно домой к аквариуму. Больше на прогулки он меня не брал…

… меняется климат. Вокруг всё меньше плавающей живности, похолодало, редкими стали посещения других дюгоней. Сегодня папашка заявил, что зима ожидается очень суровой, станет мало корма, а «мёрзнуть и есть крабов он не собирается, да и человеки стали здесь слишком докучливыми», следовательно - им предстоит перебраться подальше к югу. Его семейство несказанно обрадовалось смене места жительства, возбуждённый писк и блеющие крики вмиг наполнили всю округу. Малёк аж взвился штопором вверх. Вообще, насколько я понял, дюгони не очень любят подолгу сидеть на одном месте. Страсть к немотивированным порой путешествиям и перемене мест чем-то роднит их с людьми. А вот делать это им значительно проще: у них нет домов, мебели, техники. Захотели – и поплыли на тысячу миль, прихватив с собой одних только рыб-прилипал. Правда у моей семейки возникла проблема – что делать со мной. Бокс, в котором я сидел, не подлежал транспортировке. Я так и не понял, где они его взяли или из чего сделали, приспособив, возможно, части контейнеров и детали затонувших судов, законопатив морской травой и загерметизировав это всё слизью обитателей глубин. Единственное, что я смог уяснить, это то, откуда брался в нём воздух: дюгони установили аквариум на валунах (как на сваях) просто над расщелиной в грунте, из которой время от времени поднимались пузыри кислорода. Сверху, на крышу, навалили камней, чтоб всё сооружение случайно не всплыло, а в потолке предусмотрели отверстие, типа перепускного одностороннего клапана, достающего меня своим редким и всегда неожиданным в окружающем безмолвии бульканьем. Во время регулярных уборок, пока я сидел в воздушном колпаке, хозяева не только мыли мои хоромы, обновляли траву на топчане, но и меняли в аквариуме воздух. Кто или что его производило в недрах земли, какие химические процессы там шли – так и осталось для меня загадкой. Но факт оставался фактом: куда-то тащить это сооружение дюгони не могли и не собирались. Малёк упрашивал родителей взять меня в пузыре, обещая толкать его лично всю дорогу. Но ему быстро объяснили, что это исключено, путь предстоял немалый, возможность пополнить запас воздуха может и не представиться, а подниматься со мной на поверхность дюгони каждый раз опасались, да и прочность пузыря оставляла желать лучшего. Вердикт: мне суждено погибнуть в любом случае – или в пути, или от голода, оставшись в контейнере без заботливых хозяев, или став кормом для акул. О том, чтобы меня просто выпустить, у них, почему то, речь не шла вообще…

… опять хочет меня взять на прогулку. Я понял это из приготовлений малька, вновь приладившего пузырь к отверстию в днище. Надеюсь, он не покатит меня снова на свиданку с полоумной старухой… Куда он меня тащит? Мы отплываем всё дальше и дальше от уже знакомых мне мест, причём всё время ещё и подымаемся. У меня начинает закладывать уши от перепада давления. Эй, малёк, поаккуратнее: ты же не хочешь навредить своему любимцу? Если бы он меня понимал!.. Малёк явно спешит, налегая грудными ластами и хвостовым плавником изо всех сил. Подъём всё продолжается и продолжается. В школе дайверов нам читали курс по всплытию, объясняли, как часто, на каких глубинах и по сколько минут надо делать декомпрессионные остановки. Где там – малёк, видимо, решил выпихнуть меня на поверхность без пересадок. Перед глазами идут круги, всё плывёт и вращается вокруг меня, голова шумит, в ушах звон – конец тебе, дюгонев пленник…


РАСПЕЧАТКА АУДИОЗАПИСИ ВОСЬМОЙ БЕСЕДЫ С ДОКТОРОМ ВЕЛСОМ

СХ – И вы хотите, чтобы я во всё это поверила?

ДВ – Это ваше дело, верить или нет. Я предоставил вам всю документацию, теперь вам решать, что с ней делать. Я лично стопроцентного логичного объяснения, не выходящего за рамки разума, не вижу. Поэтому и вызвал вас.

СХ – Если вы, как специалист, не можете расставить все точки над i, неужели это смогу сделать я – простой журналист?

ДВ – Вы знаете, Сиси, иногда взгляд со стороны, незашоренный познаниями в биологии, психологии и прочих логиях, бывает незаменим и единственно продуктивен…

СХ – Вы думаете, что если я не разбираюсь в этих дисциплинах, то скорее поверю в разумных дюгоней?

ДВ – А почему бы, собственно, и нет? Сегодня глубины океана изучены меньше, чем ближний космос, и таят ещё уйму загадок. Скажем, разумность дельфинов ведь никто уже не оспаривает. И считается вполне допустимым наличие у них подобия речи – во всяком случае, учёные продолжают попытки расшифровки издаваемых ими звуков.

СХ – Да, но дюгони…

ДВ – Вот именно – дюгони. Когда-то они были ближе к людям, жили даже в пределах Европы. И пение легендарных сирен, сводившее с ума древних мореплавателей – вполне возможное действие на них, издаваемых дюгонями звуков в недоступных человеческому слуху, но отнюдь не организму, частотах: инфра- или ультразвука.

СХ – И они уже в те времена промышляли охотой на «человеков»…

ДВ – Вполне возможно, что и нашло отражение в древнегреческой мифологии…

СХ – И за все времена из их плена не вырвался никто, кроме нашего Буля!..

ДВ – А вы думаете что выжить в подобной ситуации и сбежать из подводного заточения так легко? А если кому-то и улыбалась удача, то дальше ближайшей психлечебницы, как и в нашем случае, ему пробраться вряд ли удавалось…

СХ – И ни один доктор в подобные россказни, конечно, не поверил…

ДВ – Безусловно! Если у них и получалось «разговорить» пациентов - в чём я тоже сомневаюсь… Ведь в случае с Булем мы имеем уникальный инцидент, когда в результате травмы он получил возможность СЛЫШАТЬ дюгоней. Не думаю, что такой уникальный пленник был у них ещё когда-нибудь. Эта его способность позволила Булю, в какой-то степени, на уровне подсознания, сохранить остатки разума. Все прочие, вероятно, о чём косвенно свидетельствует и встреча Буля со старухой, сходили с ума безвозвратно. 

СХ – Следовательно, его нынешнее состояние – результат длительного глубоководного плена?

ДВ – Не обязательно. Вся симптоматика также хорошо укладывается и в традиционную картину очагового поражения головного мозга при кессонной болезни. Здесь вам налицо и затруднения с речью, тремор конечностей. Нарушение мозгового кровообращения может быть причиной  асимметрии лица, несоответствий в критической оценке действительности и психомоторных перепадов от возбуждения к подавленности. Я думаю, мы имеем дело со сложным случаем баротравмы, комбинированной с последствиями похищения и заточения.

СХ – И всё-таки – не кажется ли вам, доктор Велс, что все эти рассказы - не что иное, как проекция окружающих событий на больное воображение?

ДВ – Определённая корреляция, безусловно, просматривается. Можно отнести всё и на зрительные и слуховые расстройства, связанные с кессонной болезнью. Можно считать это не более, чем чистым совпадением. Наш мозг в стрессовых ситуациях может выкинуть и не такое ещё. Представьте себе напуганного человека в лесу, которому мерещатся зловещие силуэты леших и ведьм, или маленького ребёнка в тёмной комнате, мозг и воображение которого дорисовывает из страшных теней фантастических чудовищ. Примерно то же самое произошло, возможно, и в нашем случае.

СХ – Доктор, вам так нравится перескакивать от одной крайности к другой. Вы, то бросаете меня в пекло ваших псевдонаучных теорий, то возвращаете к действительности вполне резонными объяснениями…

ДВ – Хотя, есть и ещё один вариант: считать это последствием азотного отравления организма.

СХ – А можно об этом чуть подробнее?

ДВ – Я имею в виду так называемый «азотный наркоз», наблюдаемый при погружениях на глубину около 30 метров. Хотя точный порог его возникновения зависит от тренированности акванавта, его здоровья, степени усталости, действия наркотиков, алкоголя и других факторов. Азот, будучи безвредным компонентом воздуха при нормальном атмосферном давлении, оказывает в повышенной концентрации перенасыщенной газом крови токсическое действие.

СХ – Боже, вы снова в эти глубины…

ДВ – Нет, но вы послушайте: Отравление азотом проявляется сначала в растущем возбуждении и эйфории (либо страхе) на фоне головокружения, расстройства памяти, пониженной работоспособности и сообразительности. Прогрессируя, оно может вести к нарушениям логического мышления и координации, потере адекватности поведения и оценок, туннельному зрению и галлюцинациям.

СХ – Очень, очень похоже…

ДВ – Да, вот только подобное отравление и его последствия, как правило, бесследно проходят при возвращении пострадавшего на поверхность.

СХ – Но если человек сошёл с ума, это, как говорится, уже надолго…

ДВ – В принципе, да. Азотным наркозом можно объяснить и расстройства памяти и психики, и галлюцинации с дюгонями. Но чем объяснить внешний вид найдёныша?

СХ – И вообще, кто он такой и откуда взялся? Может рано или поздно всё же удастся восстановить у него хоть какие-нибудь воспоминания, предшествовавшие подводным приключениям?

ДВ – Боюсь, что доверять им мы не сможем так же, как и нынешним его россказням. Дело в том, что работая с воспоминаниями, стоит учитывать, что человеческий мозг может не только вспоминать забытое, но и додумывать неизвестное. А после окончания сеанса рецессивного гипноза, память о событиях, которые пациент «заставил себя вспомнить», в лучшем случае, будет как память о сне или о частично сохранившихся воспоминаниях.

СХ – То есть, информации, полученной под гипнозом, на все сто процентов доверять не стоит?

ДВ – Увы, увы!..

СХ – И, тем не менее, вы продолжаете настаивать, что Буль всё-таки «Робинзон», проведший какое-то время вне цивилизации, возможно – в подводном плену?

ДВ – И довольно длительное время, надо думать, за которое его перестали искать и забыли уже напрочь, как погибшего или пропавшего без вести. Скорей всего он был одним из туристов, приезжающих в наши места со всего света. И, думаю, не ошибусь, если скажу, что он был турист-одиночка. Поэтому его никто особенно и не хватился, и не искал, и не вспомнил…

СХ – И вы склонны утверждать, что после нескольких лет заточения этот, как его, малёк-рыбёнок взял и отпустил Буля на свободу?

ДВ – Да, как я понял из рассказа Буля, дюгонёнок, вопреки воле родителей, решил вернуть его наверх, в привычную человекам среду обитания, откуда его ранее выкрали. Дюгони редко опускаются под воду более, чем на 20-30 метров. Резкое неконтролируемое всплытие даже с такой глубины, где Буля, по-видимому, и держали, причём довольно долго, также как и прошлое аналогичное погружение, конечно, не прошли для ослабшего пленника без последствий: он получил очередную гипербарическую травму, потерял сознание. Ему ещё повезло, что пересыщение тканей организма азотом и массивное газообразование в крови не вызвало блокады кровообращения, иначе ему не суждено было бы очнуться на берегу на руках у рыбаков.

СХ – Да, доктор, ну и интригу вы закрутили. Тут материал на фантастический роман, а не на репортаж в солидном журнале.

ДВ – Повторюсь: вам решать, что дальше делать со всем этим…

СХ – Вот только весь этот сюжет шит белыми нитками, и любой более-менее осведомлённый специалист разметёт его в пух и прах. Чего стоят пассажи о дюгонях, их охоте на человеков. А их сентенции о нас? А попробуйте-ка объяснить, как они соорудили бокс для Буля.

ДВ – Сиси! Наша задача – донести информацию до людей «в теме». А верить или проверить – это их удел.

СХ – А что вы будете делать с Булем?

ДВ – Боюсь, что ни я, ни кто другой, не в силах ему помочь. По-видимому, он останется нашим перманентным пациентом. Я очень сомневаюсь, что медицина в настоящее время способна оказывать содействие в подобных случаях: вывести из сумеречного состояния, поменять местами подсознание и сознание, вернуть речь и разум, избавиться от галлюцинаций-перевёртышей – увы, но волшебством такого рода мы ещё не владеем!

СХ – Несчастный человек с миксом из глюков и реалий надводного и подводного мира в голове. Если он действительно вырвался из дюгоневского плена, то новое заточение – не лучше.

ДВ – Во всяком случае, теперь его окружают сородичи…

СХ – Контакт с которыми у него так же утерян…

ДВ – Ваша историческая тёска, в своё время, кстати, смогла найти точки соприкосновения и взаимопонимания даже с такой революционно-настроенной и плохо воспринимаемой европейцами нацией, как мадьяры.

СХ – Она даже выучила их труднейший язык!

ДВ – И помогла обрести свободу!.. Итак, Елизавета Австралийская, я вижу, что вы смущены сложившейся ситуацией не меньше моего. Могу я спросить вас о дальнейших планах?

СХ – По всей видимости, моя командировка подошла к концу. Завтра я покину вашу… гостеприимную… клинику и отправлюсь в обратный путь.

ДВ – А репортаж?

СХ – Предстоит ещё кропотливая работа по обработке и редактированию всего собранного материала. Ну, а потом – представлю свою «писанину» на суд главного редактора – и вот тогда, уже ЕМУ решать, что со всем этим делать: дать ли ход, выкинуть в мусорную корзину, положить на полку или… Короче, как говорится – будем посмотреть!

ДВ – Ну что ж, надеюсь, что завтра у меня ещё будет возможность попрощаться с вами и проводить. Если нет – то желаю вам успехов и – можете рассчитывать на мою поддержку, в случае чего. Прошу не держать обиды за чрезмерную чёрствость. Мне действительно было приятно ваше присутствие, скрасившее серость здешних будней!

СХ – А вы – простите мне неоправданную вспыльчивость и истеричность. Ну чего ещё ждать, в самом деле, от взбалмошной столичной штучки? Вот вернусь завтра домой, обниму малого – и агрессивность, надеюсь, как рукой снимет, всё снова вернётся на своё место, станет привычным и понятным. Не то, что здесь у вас…


ИЗ ДНЕВНИКА СИСИ ХАЛАСЛИ

Я совершила преступление. Не знаю, что мне за это будет. Возможно, меня уже ищут и объявили в розыск. Пока найдут, я успею добраться до матери и повидать малого.
Прошлой ночью, после разговора с доктором Велсом, долго не могла сомкнуть глаз. А что, если всё рассказанное Булем – правда? Что, если братья по разуму, которых мы высматриваем, задрав головы к звёздам, на самом деле значительно ближе, то есть – глубже? Неужели мы окажемся более жестокими и чёрствыми, чем обитатели подводных глубин, и оставим несчастного Буля гнить в камере до конца его дней?
Сумасшедшие идеи всегда приходят внезапно, и кажутся такими гениальными и правильными… Потом, поразмыслив, начинаешь сомневаться, видеть недостатки и другие пути выхода из сложившейся ситуации. Той ночью, стоило идеи осенить мою голову, я уже твёрдо знала, что буду делать. Также я была уверена и в том, что пожалею о содеянном ещё не раз. Однако – уверенность в себе и своих действиях – великая сила!
Лечебница охраняется, везде включены видеокамеры. Но я ни на секунду не сомневалась, что ночью никто не наблюдает за мониторами. А завтра, когда всё откроется и просмотрят ночные записи – я буду уже далеко.
Имея ключ-вездеход, попасть в камеру Буля не составило никакого труда. Значительно труднее было заставить себя войти туда одной. Также повозиться пришлось и с Булем – с третьей попытки я всё же накрыла его простынёй и он затих. Дальше было проще простого: подталкиваемый мной, Буль прошёл по коридорам клиники, через открытые моим ключом двери, вышел в сад и далее, через калитку, на пляж. Здесь, у кромки воды, я его и покинула. Дальше ему предстояло самому решить, что делать.
Вернувшись в клинику, я наспех собрала свои вещи, позакрывала обратно все двери, а ключ-вездеход бросила в почтовый ящик у калитки. На шоссе меня уже ждало вызванное такси. А впереди – дорога, ведущая как можно дальше от этих мест…


ИЗ ТЕЛЕВИЗИОННЫХ НОВОСТЕЙ

Трагедией закончилась история неизвестного по кличке Робинзон. Как мы уже сообщали, около года назад на побережье рыбаками был обнаружен мужчина средних лет, абсолютно голый и не в себе. Попытки вернуть его к действительности, предпринятые доктором Велсом из психиатрической клиники «Каритас», не увенчались успехом. Также тщетными оказались и усилия нашего канала по поиску родственников или знакомых пациента. На протяжении всего времени пребывания больного в психлечебнице, ни медикаментозные, ни какие другие способы лечения результатов не дали. Пациент постоянно находился в заторможенном коматозном состоянии. У него отсутствовала речь, зато наблюдались явные признаки шизоидного расстройства психики.
Как стало известно из наших источников, прошлой ночью, при невыясненных пока обстоятельствах, больному, получившему в прессе прозвище Робинзон, удалось покинуть свою палату и выбраться за территорию больницы. Его следы были обнаружены на пляже вблизи лечебницы. Здесь же на песке лежали простыня и больничная пижама. Есть предположение, что больной покончил жизнь самоубийством, бросившись в море. Однако труп пациента пока не обнаружен.
Доктор Велс, руководитель клиники, в кратком интервью нашему корреспонденту заверил, что он проведёт тщательное служебное расследование сбоя запорной автоматики, а служащие лечебницы, допустившие халатность, не проверившие, закрыты ли все палаты, и не контролировавшие мониторы в ночное время, будут строго наказаны. Наш телеканал продолжает следить за развитием событий.



Часть 1 - http://www.proza.ru/2014/09/24/136

Часть 2 - http://www.proza.ru/2014/09/24/138