Калмыцкий чай

Калмыки жили в длинном бараке, специально для них построенном. Он так и назывался – калмыцкий барак. Боярта провела гостей по темному коридору. Открыла дверь в комнату. Пахнуло теплом и ароматом. На плите в казане варил чай Боямуж рты – Ботма. Он приветливо улыбнулся гостям. От этого его узкие глаза сделались совсем как щелки.
В комнате все напоминало привычный калмыцкий быт. Низкий столик посередине. На нем чашки без ручек. На стене висел витой красивый кнут, а рядом кожаный пояс, украшенный серебром, и черная круглая шапочка.
Сели за столик на низкие скамеечки. Боярта спросила:
– Кому длинный чай или короткий?
Как это было интересно и необычно. Люське хотелось попробовать того и другого. Боярта, улыбаясь, сказала:
– Давай пиалу, налью.
Люська протянула чашечку. Она разливала чай деревянным
черпаком на длинной ручке. Наливая в пиалу, подняла руку выше – струя удлинилась, опустила – уменьшилась. Казалось, что чай ходил за рукой, как привязанный.
– Вот тебе длинный, а вот – короткий, – говорила Боярта, при этом не пролив ни капельки.
Все смеялись, было очень весело. Этот вкусный чай варился с молоком, в него добавляли муку и соль. Боярта раскраснелась. С черными косами, распущенными по плечам, в цветном платке, повязанном тюрбанчиком, она выглядела красавицей.
Хозяева стали вспоминать, как они жили в Элисте и как ездили в гости к родителям в степь. Какой варили там листовой чай с молоком кобылиц.
Вдруг Боярта погрустнела. А мама спросила: – Где они, не знаешь?
– Нет.
– Вам что говорят о выезде? Когда разрешат? – Не знаю. Обещают скоро.
– Поедете?
– Хоть пешком пойду, только б разрешили, – ответила она. Люську разморило. Она прислонилась к маме и под тихий говор задремала. Ей слышался шелест степной травы в этом загадочном слове «Элиста» и топот табуна кобылиц, бегущих по степи.
Девочка проснулась от прикосновения маминои; руки.
– Вставай, дочь. Поздно уже. Засиделись мы с тобой. Спасибо вам за чай, за беседу. Пойдем мы домой, наши уже заждались.
Калмыкам разрешили выезд только через год.
Вся деревня провожала их, все от мала до велика. Горько плакали подруги, обнявшись, положив головы друг дружке на плечи. Это была Галина, Люськина сестра, и калмычка Галина, родившаяся уже в этой сибирской деревне. Ее увозили родители на незнакомую родину. Плакали все – уезжавшие и провожавшие.
Путь их домой был неблизким, но радостным. Ведь возвращаться всегда лучше, чем уезжать.