Ангелы приходят последними

I
Мэри радовалась, когда смотрела на свою дочь. Она чувствовала себя счастливой именно в этот момент. В дочери она видела своего мужа, которого не стало два года назад, и это её всегда тревожило. Она не знала до конца, как воспитывать дочку самой. Мужа убили два года назад. Энди. Его звали Энди. Мэри со своей маленькой девочкой была на детской площадке. Шестилетняя Эллис радостно качалась на качели. Она смотрела на свою красивую дочь. Она не могла осознать, что такая прекрасная девочка родилась у неё, и с каждым днём она становится всё прекраснее и прекраснее. Расцветает, словно бутон розы. Платье Эллис разлеталось на ветру, она смеялась, и её светлые волосы блестели на солнце.
- Ах, мой маленький ангел! – говорила Мэри, воодушевлённо смотря на неё.
Неподалёку стоял красивый мужчина, лет сорока. Весь его вид показывал, что он бесстрашен и уверен в себе. На нём был надет черный дорогой костюм, скорее всего, от Армани. Его длинные по плечи волосы раздувало ветром, и он выглядел демонически привлекательным. Его лицо скрывали чёрные солнцезащитные очки. Он медленно достал револьвер, и, единственный выстрел, и Мэри не стало. Он целился в её голову и попал прямо в висок. Она упала на песок напротив качели, где смеялась Эллис. Эллис резко остановилась и спрыгнула. Переменилась в лице, не поняла, что произошло. Подбежала к своей матери и заплакала, но больше не от того, что её убили, а от своего испуга. Песок окрасила кровь. Эллис села на корточки и взяла своими маленькими ручками горстку бордового песка, который был как пластилин.
- Мамочка… - она отряхнула руки о своё белое платье, на котором остались кровавые следы.
Солнце всё также светило ярко, даже ослепляло. Природа была безумно красивой вокруг. Синее небо без единого облака, зелёная трава, тёплый ветер. Погоде было наплевать на смерть.
Этот сон снится Джону уже несколько ночей подряд. И каждый раз начинается и обрывается одинаково, и каждый раз он просыпается в холодном поту, не понимая, что это, и как это связано с ним. Он, тяжело дыша, резко открыл глаза. Его спальня была окутана светом прожекторов, который прорезался сквозь окна. Он поднялся со своих шёлковых простыней посреди ночи, и, по привычке, спустился вниз в гостиную, по пути схватив пачку сигарет с журнального столика, пройдя к бассейну, где с вечера стояла бутылка виски. Он выпил из неё пару глотков, закурив сигарету и кинув взгляд на ночной вид Лос-Анджелеса, огни которого расстилались перед ним, словно дорогая проститутка. Он присел в кресло, задумавшись.
У него было всё. Шикарный дом на Голливудских холмах, красивая сексуальная девушка, свой бизнес, куча друзей, постоянные вечеринки, но то, что он видел в своих снах – бесило его. Он ощущал себя героем мистического кино и устал просыпаться от этого непонятного сна посреди ночи и по привычке идти к своему бассейну. Он прикрыл глаза и мгновенно уснул здесь. Перед глазами снова появилась картина, где толпы потерянных людей куда-то спешили, что-то искали, куда-то бежали и не знали, куда себя деть.
Джон проснулся рано утром от холода. Открыв глаза, он увидел розовое утреннее небо, услышал проснувшийся город, огни которого постепенно выключались. Он уже пообещал себе брать с собой одеяло сюда, зная, что снова уснёт, но было постоянно не до этого, когда он в панике мчался вниз из спальни. Тело сковала дикая боль. Он понял, что ему даже больно дышать. Ему понадобилась доза героина. Он медленно встал с кресла, упав на холодные плиты, разбив колени до крови.
- Твою мать…
Джон старался встать на ноги, но падал от боли, его тело и разум отказывались поддаваться. Он прополз к выходу из бассейна, снова стараясь встать. Всё болело, голова была тяжёлая, мысли спутаны, в глазах темнело. Перед ним была единственная цель - дойти до ванной комнаты, где у него была спрятана доза. Он, держась за всё на своём пути, медленно дошёл до ванной, судорожно открыв шкафчик рядом с раковиной, и упал на пол. Боль становилась сильнее, сковывала всё тело от кожи до костей и нервов. Мозг не соображал. Им управлял его единственный инстинкт – вколоть в себя чёртову иглу.
Спустя пять минут, мир снова обрёл яркие цвета. Боль постепенно прошла, разум вернулся, мысли выстроились в ряд и обрели смысл. Джон поднялся с ног и встал под прохладный душ. Он начал думать, что эти сны вызывает наркотик. Но почему одна и та же картина? Почему уже столько дней подряд? Почему он видит сперва женщину, потом смеющуюся девочку, потом убийцу? Почему?
Он выключил воду, взял белое полотенце, вытер тело и взглянул на своё отражение в зеркале. Провёл по своим чёрным волосам ладонью, уложив их назад, и всмотрелся в своё лицо. Прикоснулся к своей щетине, взглянул в свои карие глубокие глаза, осмотрел своё красивое тело, на котором был единственный ущерб. Его живот разрезал напополам огромный шрам. Это последствия его худшей аварии.
Он начал вспоминать, как гонял раньше на мотоцикле, как любил скорость, адреналин, энергию, которую получал от всего этого. Он по мелочам начал вспоминать всю свою жизнь, всматриваясь самому себе в свои печальные глаза. Они ничего больше не выражали. В них ничего не было. Только лишь пустота и разочарование. Он вспомнил свою покойную жену. Как же счастливы они были тогда. И он никогда никого так не любил, как её. Он помнил их первую встречу, их первое свидание, их первый разговор. Он помнил всё, что его связывало с ней. Её звали Дженнифер. Она была красива. Он любил запах её длинных каштановых волос, он любил запах её тела, её кожи. Он любил прикасаться к ней ночью и нежно обнимать своими сильными руками. Он помнил, как она засыпала у него на плече, прижавшись, как маленькая девочка.
- Джон… Джон, ты не поверишь, пусть это и глупо прозвучит, но я никогда так не влюблялась! О Господи… Джон… знаешь, мне так с тобой хорошо, никогда так не было. Ни с кем! – улыбалась она, обнимая его за шею.
- Почему же глупо?
- Не знаю сама! – смеялась Дженнифер.
Её голос до сих пор звонко звучал в его голове. Он был таким заводным и мягким! Он любил, когда она иногда пела ему, когда он засыпал. Уже прошло пятнадцать лет с её смерти, а он всё помнил. Её поцелуи, её прикосновения и объятия, её красивые большие глаза, улыбку, их разговоры по ночам.
- У тебя есть мечта? – спросила однажды она.
Джон слегка улыбнулся и уставился куда-то вдаль. Он знал свою мечту, но прежде не говорил о ней вслух.
- Да. – тихо произнёс он, повернув голову в её сторону и взгляну в её глаза.
- Расскажешь? – улыбнулась Дженнифер.
- Моя мечта… - задумчиво протянул он, - а что, если я скажу, что это ты?
- Да ладно тебе… - отшутилась она.
- Моя мечта – большая семья. Хочу, чтобы ты была рядом, а вокруг нас бегали наши дети. А мы с тобой сидели в тёплой постели, укутавшись пледом, я бы обнимал тебя, и мы бы пили горячий чай, а маленькие Ева и Алекс играли рядом с нами.
- Ева и Алекс? – засмеялась она, - ты уже придумал имена нашим детям? – смеялась она.
- Всегда думаю об этом. Да, это и есть моя мечта. Это я знаю точно. – обнял её Джон, закрыв глаза.
Джон помнил то время. Он всегда возвращался в него. Он знал, что потерял навсегда свою любовь и свою дочь. Он мог бы иметь всё это, и винил себя в том, что не спас Дженнифер. Винил себя в том, что его не оказалось рядом, когда она попала в аварию. Она не пережила смерть мертворождённой дочери и села на наркотики, которые погубили её. Он всегда хотел быть рядом с ней, помогать и оберегать, но ему не удавалось, потому что Дженнифер обвиняла его во всём. Она не смогла взять себя в руки, она не смогла пережить такую огромную потерю. И погубила сама себя.
Джону всегда было больно, он всю жизнь ощущал боль и вину, он не знал, как перестать чувствовать всё это. Он каждое утро просыпался с огромным камнем на сердце, который тянул вниз, который обременял и не позволял двигаться. Всё это время Джон ощущал пустоту. Он не знал, как вернуть себе тот покой, который жил внутри него до знакомства с Дженнифер, и понимал, что уже никогда не вернёт. Он постоянно отвлекал себя, общаясь с людьми и встречаясь с другими девушками, но он не мог терпеть всё это на протяжении долгого времени и снова погружался в самого себя на долгое время. Он отдалялся от людей, потому что понимал, что они не приносят радости, они не лечат и не помогают, они всего лишь напоминают о том, что они хуже, чем Дженнифер.
Его боль распространялась словно вирус, с каждым днём становилось хуже и хуже, он всегда винил себя в её смерти. Его мать часто приезжала к нему, он не стеснялся плакать при ней. Они просто сидели молча, слёзы стекали по его щекам, она прижимала его к себе, говоря, что всё будет хорошо, нужно лишь время.
- Джон, мальчик мой, не вини себя, я очень прошу тебя! В этом нет твоей вины, ты можешь мне поверить? Я твоя мать, и ты можешь верить моим словам! Я чувствую твою боль, тебе даже и говорить ничего не нужно, чтобы я поняла что-то. Джон… я знаю, как тяжело. У меня сердце разрывается, когда я смотрю на тебя.
- Вина моя в том, что меня не было рядом с ней в её последние дни жизни. Я не был с ней и тогда, когда она рожала мёртвого ребёнка. Меня не было рядом. Мам… не было. Я должен был. Но меня никогда не было! – отвечал он, а слёзы стекали по щекам.
Джон вернулся из воспоминаний и сосредоточился снова на своём отражении.
- Меня не было… - произнёс он, и слёзы навернулись на глаза снова.
Он понимал, что это болезнь. Он болел своим прошлым, которое преследовало его, из-за которого он сел на наркотики и зашёл слишком далеко, и теперь ему снится один и тот же странный сон. Он верил, что этот сон – послание свыше, которое кто-то ему рисует, как знак того, что может быть и хуже. Он сильный и взрослый мужчина, который пятнадцать лет оплакивает своего мёртвого ребёнка и погибшую жену, а в его сне остаётся маленькая девочка, у которой и вовсе отбирают жизнь родителей. И вот уж кому плохо приходится! Маленькой шестилетней девочке, которая осталась одна в этом большом и страшном мире.
Джон накинул на себя шёлковый белый халат и вышел из ванной. Он старался провести параллель между своей жизнью и своим сном. Он находил своё спасение в наркотиках. Лишь только после них на время становилось легче. В эти моменты ему хотелось веселиться и не о чём не думать. Хотелось всё бросать, встречаться с друзьями, болтать о всякой ерунде, выпивать и отдыхать в самых дорогих клубах Лос-Анджелеса.
День пролетел снова, как минута. Этим вечером он всего лишь захотел встретиться со своей лучшей подругой Амандой, которая тоже была не против наркотиков, но не таких тяжёлых, которые принимал Джон. Она знала, что с ним происходит что-то страшное снова, она боялась за него, но ей было непонятно всё его состояние. Она всегда помогала ему, всегда приходила на помощь, всегда поддерживала и была рядом. Но и была не против отрываться с ним, курить, принимать наркоту, выпивать и отдыхать в клубах. Именно она ему и нужна была сейчас. Он хотел рассказать ей о своём сне, который он видит уже столько дней, который тревожит его и не даёт покоя. Хотел, чтобы она поняла его чувства сейчас, поняла, что ему страшно, и он не знает, к чему это всё. Почему он просыпается почти в одно и то же время и потом не может находиться в своей спальне, пока не наступит рассвет. Но он боялся ей рассказывать об этом. Вообще боялся кому-либо говорить. Он знал людей не первый день и понимал, что единственным их ответом будет – посетить психолога, либо обратиться в клинику. Тем более, в Голливуде у каждого человека есть психолог, а у некоторых даже и не один. Но он привык выяснять все свои проблемы либо наедине с самим собой, либо со своими близкими.
Джон надел свой костюм и вышел из дома. Аманда уже ждала его в одном из элитных клубов города «Ночной полёт». Честно говоря, Джон не был тусовщиком и любил проводить вечера дома. Но когда наркотик действует, нужно делать всё, чтобы не ощущать себя одиноким и бежать далеко от себя и своего мира, в котором привычно жить. Он вывез свой Порш из гаража и медленно выехал с холмов. В центре города было много машин. Почти полночь, но даже в это время город не спит, а наоборот, просыпается. Джон ехал медленно, его страхи постепенно отступали на задний план и он был рад, что встретит сейчас свою подругу и отдохнёт от всего, что происходит с ним. Движение на трассе было замедленным из-за огромного потока машин. Он открыл окно и закурил сигарету, повернув голову влево. Напротив него стояла чёрная Ламборджини, водитель которой пристально смотрел на Джона. Его лицо показалось Джону до боли знакомым. Он обратил внимание на его тёмные очки, на черты лица, которые не в первый раз видел, длинные волосы, чёрный дорогой пиджак, и вспомнил человека из своего сна, который стреляет в женщину. У Джона пробежала дрожь по телу, он почувствовал своё сердцебиение, в висках начало пульсировать, кровь застыла в венах. Его охватил ужас. Он начал судорожно глотать воздух, выронив сигарету за окно. Сидел в салоне своей машины в оцепенении и смотрел на этого мужчину. Тот ему улыбнулся. Но это было больше похоже на слащавый оскал, чем на улыбку. Джона отвлёк телефонный звонок, и он, будто тут же пришёл в себя.
- Да… алло. – выдохнул он, пытаясь собраться с силами и мыслями.
- Джон, ну твою мать, где ты? Я заказала нам тыкилы, и не смей говорить мне, что ты ещё даже не выезжал. – пробормотала Аманда, явно уже пьяная.
- Я… - Джон закашлял, - хм, я еду уже. Я сейчас буду. – он старался не смотреть в ту сторону.
- Постарайся быстрее ехать, Джооон…
- Я сейчас буду. – повторил он без тени эмоций и нажал на отбой.
Он кинул телефон на сидение справа и повернул голову в сторону этого странного человека, но его машины уже не было напротив, трасса стала свободней, и остальные автомобили проезжали быстрее.
- Что за бред… - произнёс он тихо, снова закурив сигарету и включив негромко музыку.
Пока он ехал, он начал думать, что, возможно, просто встречал этого человека раньше и его образ остался в его памяти, и поэтому он видит его во сне. Всему же ведь должно быть объяснение, и Джон пытался найти логическое объяснение и этому. Он начал верить в свои догадки и расслабился, усмехнувшись самому себе.
- Вот я идиот…
Ночь в клубе проходила отлично. Джон даже перестал думать обо всём, что тревожило его. О снах и странном мужчине в Ламборджини он вообще расхотел делиться с Амандой, потому что сам начал верить в то, что он устал, что где-то встречал его, а этот сон вызывает его думающий об одном и том же мозг. Телефон снова начал разрываться от звонков. Звонила его девушка. Он не хотел отвечать и постоянно нажимал на «отбой» и клал телефон обратно в пиджак.
- Кто там звонит, Джон? – усмехнулась Аманда.
- Симона.
- Так ответь.
- Не хочу, сейчас не самое время, как видишь.
- Ну, если она звонит, значит самое.
- Я не хочу разочаровывать её.
Аманда засмеялась, выпивая очередную рюмку тыкилы:
- Ты меня лучше не разочаровывай и начни нормально с бабами общаться.
- Ты не понимаешь. – улыбнулся он.
- Я?
- Да, ты. – засмеялся Джон.
- Объясни тогда, чтобы я поняла, давай.
- Я… понимаешь, я не хочу, чтобы она видела во мне того, кем я не являюсь. Я не хочу, чтобы она видела, как я постоянно употребляю наркоту и алкоголь, что я часто выезжаю ночью непонятно куда, чтобы она не переживала и знала, если я не отвечаю, значит сплю, а не бухаю со своей подругой в клубе.
- Как это заботливо, Джон… - произнесла она с долей иронии.
- Ты не считаешь меня заботливым? – улыбнулся он.
- Посмотри на себя.
- Смотрю каждый раз.
- Ну и что ты видишь? Кого пытаешься обмануть? Её или всё же себя?
- Аманда, не начинай это всё, я прошу, дай мне расслабиться и не думать не о чём.
- Когда ты, мать твою, о чём-то в последний раз думал?
- Аманда!
- Нет, правда. Джон, когда ты в последний раз брал под контроль себя и свою жизнь?
- Постоянно.
- Ты изменился. С тобой какая-то фигня происходит, и я, клянусь, вижу это.
- Ты решила обсудить всё это здесь и сейчас? В таком состоянии?
- Я просто хочу, чтобы ты не рушил свою жизнь. У тебя прекрасная девушка, а ты всеми правдами и неправдами игнорируешь её. Что с тобой не так?
- Я не стану обсуждать это. – ответил Джон, выпив рюмку и отойдя на танцпол, слившись с толпой.
Он не танцевал. Он просто смотрел на людей вокруг него. На этот мелькающий яркий и разноцветный свет. Пытался уловить ритм громкой музыки. И он понимал – этот мир совсем не его. Здесь не его место и он не принадлежит к этому обществу, а что же он тут всё-таки делает, и сам не знает. Просто бежит от всего подальше. Он закрыл глаза, голова слегка закружилась, а когда открыл их, то напротив себя сквозь головы людей снова увидел этого длинноволосого мужчину. Он курил сигару и пристально наблюдал за Джоном. Хоть и на лице его были очки, Джон всё равно чувствовал его пристальный взгляд на себе. Музыка словно стала тише в его ушах, паника и дрожь снова охватили его, он нахмурил брови и злобно уставился на него, стараясь пробраться сквозь толпу и выяснить, наконец, что же происходит и какого чёрта ему нужно. Джон начал толкать озлобленно руками людей, чтобы добраться до него, но этот человек развернулся спиной, и Джон уже наблюдал за тем, как он красиво и пафосно передвигается по танцполу, его волосы свисают на шикарном дорогом пиджаке, он затягивается сигарой, и растворяется в толпе. Джон пытается догнать его, но дым, который заполняет клуб, не позволяет ему этого, и он теряет его из виду.
- Стой! – окликнул его Джон, - твою мать… стой!
Но когда дым начал испаряться в воздухе, он уже упустил его из виду и потерял в толпе. Ужасно разболелась голова, он вернулся к Аманде:
- Мне нужно ехать.
- Что?!
- Ехать, говорю, пора.
- Ты оставляешь меня здесь?
- Мне нужно.
-Джон, чёрт, какого хрена?!
- Прости. – он похлопал её по-дружески по плечу и направился к выходу.
- Ты козёл, Джон! – крикнула она.
Ему было сейчас всё равно, что подумает Аманда. Симона не прекращала названивать. Сев в машину и отдышавшись, он поднял трубку:
- Алло… да…
- Джон? Джон, я не могу всю ночь дозвониться до тебя! Почему ты не поднимаешь телефон? У тебя всё в порядке?
- Да. – спокойно ответил он, протерев глаза пальцами руки, - да, всё нормально. Ты как?
- Я? Ты у меня спрашиваешь, как я?! Я не знала, что мне делать! Почему ты не отвечал мне?!
- Я уснул. – ответил он, словно на автомате, оглядываясь при этом по сторонам из своей машины.
- Ты дома?
- Да. – также ответил он, продолжая смотреть на тёмные улицы.
- Я испугалась… - усмехнулась она, - можно мне приехать? Я соскучилась. Не хочу засыпать без тебя.
- Да. – ответил он, закурив сигарету.
- Ты немногословен. Если ты из вежливости, то я лучше останусь дома.
- Я просто устал. Приезжай. Только будь аккуратна на дороге, я прошу тебя.
- Я самый аккуратный водитель, ты же знаешь. – улыбалась она в трубку.
- Да… знаю. – выдохнул он, заведя свою машину и помчавшись домой с этого проклятого места как можно скорее.
 У Джона в этот момент в голове происходили всякие метаморфозы. Мысли были спутаны. Он не прекращал думать об этом странном мужчине, который преследует его, о своём прошлом, всё ещё пытаясь найти хоть какую-то зацепку, об Аманде, с которой так грубо попрощался, о Симоне, которая так рвётся к нему и так безумно влюблена. Сам он не понимает своих чувств к ней. Она вызывает у него страсть, это определённо, но любви не испытывает. Именно такой любви, которую она пытает к нему и которой требует от него. Но она рада и тому, что он даёт ей.
Симона высокая и красивая девушка, очень яркая и привлекательная. Её можно легко заметить в толпе. У неё отличный вкус, красивые шелковистые длинные белые волосы, утончённый стиль в одежде, стройные ноги, безупречная фигура. Она старается никогда не грустить и в окружении людей является самой весёлой, многие даже считают её через чур доверчивой и легкомысленной. Но на деле она таковой не является. Её часто тревожат её личные сомнения и переживания, она всегда готова быть честной и открытой с людьми, даже с такими, которых впервые в жизни видит.
Симона никогда не влюблялась так прежде, как в Джона. В её жизни были разные парни, мужчины, но с ними она не чувствовала такого, как с ним. Чем-то он зацепил её. Она влюбилась в него с первого взгляда. Он выше неё порядком на голову, красивый, статный. Её привлекало и возбуждало его сексуальное накаченное тело, его сильные руки, которыми он так нежно обнимал её. Она безумно влюбилась в его карие глаза, которые так глубоки и так печальны. Она всегда хотела, чтобы он раскрылся ей и она, наконец, смогла бы рассмотреть в этих глазах радость и счастье. Она любила его чёрные волосы, его бороду, его прямой нос, и, конечно, его красивые и чувственные губы. Она была без ума от его поцелуев. И, если бы была её воля, она была бы готова целовать их вечно и ощущать их вкус на своём языке. Она любила его рассудительность, его расчётливость, его ум, его мудрость.
Джону уже пятьдесят, а ей всего лишь двадцать два, и она отдавала себе отчёт в том, что их мнения расходятся во многих вещах. То, что видит и понимает он – не видит и не понимает она. То, что интересно ей – не интересно ему. Но оба считают это нормальным, в силу своей разницы в возрасте. Но они никогда не говорили об этом. Только лишь раз, и решили больше не заводить эту тему.
Джону нужна молодая и красивая девушка, весёлая и задорная, неглупая, рядом с которой он чувствовал бы себя таким же молодым, как раньше, таким же энергичным и радостным. Он мог делиться с ней своими переживаниями, а она умела слушать, и, главное, слышать его. Ему было приятно её общество, она вызывала в нём бурю эмоций, он готов был влюбиться в неё, но он знал, что не сможет её любить. Для него было тяжело это. Очень тяжело, учитывая то, что он постоянно вспоминал о Дженнифер и представлял их совместную жизнь, если бы не случилось той трагедии. Он часто думал о том, как бы сейчас отлично он чувствовал себя, будь Дженнифер и Ева рядом. И он понимал, что Симона совершенно не виновата в том, что он не может полюбить её так, как любил жену, что он не может открыться ей до конца. И дело не в том, что она так молода и многого не понимает ещё. Нет, он просто лишь не мог подавить в себе боль прошлой жизни. Он боялся полюбить снова и снова потерять, поэтому держал Симону на расстоянии.
Симоне нужен опытный и мудрый мужчина, нужна поддержка и опора, которой ей постоянно не хватало. Ей безумно приятно находиться рядом с Джоном, которого она так обожает. Она знает сама для себя, что он никогда ей не будет доверять полностью, будет общаться с ней поверхностно, и не так, как это нужно ей. Она знает, что в любой момент они могут расстаться навсегда. Она знает, что у них никогда не будет детей, она никогда не выйдет за него замуж. И всё это причиняло ей боль, но она пыталась вообще не думать об этом, просто лишь быть с ним рядом всегда и чувствовать то, что он её мужчина. Хотя бы сейчас. О дальнейшем она не хотела задумываться, она боялась заглядывать в будущее, где его может и не быть. Поэтому она делала всё сейчас для того, чтобы быть вместе с ним. Она влюбилась в него всем сердцем, даже не могла передать насколько. И ей никто порой не нужен был рядом, кроме него.
Джон подъезжал к дому и заметил машину Симоны. Голова болела, чувствовал он себя ужасно. Он остановился и вышел из своего Порше, а Симона стояла у двери его дома и нервно курила сигарету. Когда он смотрел на неё, он ощущал что-то странное внутри себя. Она вызывала в нём радость и отчаяние одновременно. Но чаще всего он пытался подавить это далеко в себе и просто любоваться ею. Это доставляло ему эстетическое удовольствие. Даже сейчас, когда он смотрел на её молодую красивую грудь, контуры которой просвечивались сквозь платье, на её сексуальные длинные ноги, на её милое красивое лицо.
Симона не произносила ни слова, просто стояла и смотрела на него, понимая, что он не первый раз обманул её. Джон же думал, что успеет добраться до дома первым. Он усмехнулся, подойдя к ней и нежно забрав сигарету из её руки.
- Я же говорил, что тебя это не красит. – улыбнулся он, глядя ей в глаза.
- То, что ты дома, ты тоже говорил. – ответила она на повышенном тоне.
- Я много говорю, надо это прекращать. – улыбнулся он, обняв её за талию.
Симона освободилась из его рук:
- Джон, тебе не кажется, что ты злоупотребляешь моим доверием?! Где ты был? Почему ты меня обманываешь?
Он закатил глаза, ответив:
- Давай пройдём в дом.
- Где ты был? – спросила настойчиво она.
Джон вздохнул, проведя рукой по волосам, он всегда так делал, когда нервничал.
- Я отдыхал.
- Это я поняла по твоему виду… дорогой костюм… твои любимые часы. Да, мог бы и не говорить. Джон, почему ты обманываешь меня? У тебя есть кто-то? Прошу, скажи мне, что кто-то есть, и я уеду. Навсегда уеду, и больше не будем мучать друг друга.
- Я был с друзьями. Мне нужно было. Понимаешь?
- Ты делишься с ними тем, чем не можешь поделиться со мной. И ты обманываешь меня, говоришь, что ты дома, а сам чёрт знает где!
- Всё слишком сложно. – ответил он, пройдя мимо неё, открывая дверь, - ты заходишь?
Симона понимала, что сейчас ничего больше от него не добьётся, и если уедет домой, то, возможно, разрушит что-то. Она глубоко вздохнула и поддалась ему.
Они молча прошли в спальню и занимались там сексом полночи. Джон любил её молодое тело, которое не на шутку возбуждало каждый раз. А Симона обожала его сильные руки, большие горячие ладони, которые нежно прикасались к её груди, рёбрам, талии. Они словно подпитывались друг другом и чувствовали себя отлично в этот момент. Какая бы ссора между ними ни происходила, они могли всё это утихомирить сексом. Что-то особенное происходило в этот момент между ними. Симона прекращала чувствовать свою обиду на него, которая растворялась в воздухе, она лишь ощущала Джона рядом, ведь это единственное, что нужно. А Джон был рад, что с ним такая красивая девушка. Они засыпали рядом, обнявшись. Симона прижималась к нему, словно маленькая девочка, а он ощущал в этот момент каждую частичку её сексуального тела. Обоим было хорошо, легко и спокойно в этот момент. Они уснули.
- Браво, Джон! – раздался громкий, до боли знакомый голос из темноты и пустоты.
Перед глазами была пелена, он не мог ничего разглядеть, но перед его взором постепенно начала открываться картина. Он пытался всматриваться в темноту, прищуривая глаза до боли. Он разглядел очертания мужчины, который преследует его во снах, которого он видел даже сегодня. Или казалось, что видел. Он не понимал. Картина стала приобретать более чёткие контуры. Джон видел всё своими глазами, словно наяву. Он стоял посреди огромного сожжённого кукурузного поля, чувствовал гарь, словно пожар только что произошёл. Напротив него стоял надменный мужчина и что-то говорил, его слова он не разбирал. Он был в паническом состоянии и не мог осознать, что происходит, где он, и вообще как сюда попал. Джон, переведя дух, тихо спросил:
- Ты со мной говоришь?
- А ты ещё кого-то здесь видишь? – усмехнулся мужчина.
- Что тебе нужно от меня?! Кто ты?
- Кто я… ооо… кто я… - жутко захохотал он, - ты уверен, что задаёшь правильный вопрос?
- Я, кажется, с ума схожу… - произнёс Джон, подняв голову к небу, но не увидел ни одной звезды, лишь чёрную бездну над собой.
- Хочешь это проверить? – спросил человек, направив на него револьвер.
- А это единственный способ? – усмехнулся Джон, стараясь не подавать испуганного вида.
- Ты думаешь, я шучу? – последовал серьёзный тон в ответ.
- Сказать честно, я не так представлял свою смерть. Хотя, знаешь, от пушки сдохнуть я не против.
Мужчина снова засмеялся, медленно опустив руку с револьвером:
- Не так быстро, Джон.
- Откуда ты знаешь меня?
Мужчина продолжал лукаво улыбаться, выдерживая долгие паузы, что заставляло Джона безумно нервничать. Он поёжился от холода, обратив внимание на то, что стоит посреди большого поля босиком в одних домашних штанах.
- Ты должен мне кое-что, – сказал этот странный человек, - и завтра мы встретимся на пересечении восемнадцатой и девятой.
- Что… что я должен? – запинаясь, произнёс Джон.
- Вот, возьми. - протянул он ему свой револьвер.
- Зачем? – усмехнулся Джон, не сдвинувшись с места.
- Заткнись и возьми револьвер. Делай, что я говорю. Если тебя там не будет ровно в девять вечера, ты пожалеешь об этом.
- Нахрена мне твой револьвер?
- Проснувшись, ты сочтёшь этот разговор за бред. При встрече ты вернёшь мне его. – мужчина подошёл ближе, настойчиво протягивая руку с оружием.
Джон вздрогнул и открыл глаза. Очнулся в своей постели. Рядом лежала Симона, её ладонь нежно лежала на его груди. Он взглянул на часы. Они показывали три минуты четвёртого. Джон ощутил что-то в своей левой руке. Он смутно начал припоминать картины из своего сна, и вспомнил чёртов револьвер. Он почувствовал, как его указательный палец слабо надавливает на курок.
- Твою мать! – вскочил он с кровати, откинув в стену оружие.
Симона проснулась от шума, её сон сняло словно рукой, когда она заметила Джона, стоявшего напротив окон, силуэт которого был освещён светом сквозь них.
- Джон?… Джон, в чём дело? – привстала она, прикрываясь одеялом.
Джон тяжело дышал, не мог произнести и слова. Его сковал страх, казалось, будто он и правда сошёл с ума. Симона не могла ничего понять. Она медленно встала с постели, боясь прикоснуться к нему. Она дотронулась до его плеча пальцами руки, он дрожал.
- Джон… милый, что с тобой?
- Сон, – сухо ответил он, глотая слюну, - всего лишь сон.
- Ты испугал меня… всё хорошо. Идём в постель.
Джон не мог дышать, голова кружилась, лёгкие сжимало, он ощущал запах гари и привкус сожжённой травы во рту.
- Я скоро вернусь, - еле произнёс он, стараясь подавить рвоту, - ложись без меня.
Он вырвался из рук Симоны, рванувшись к двери спальни.
- Куда ты? – тревожно спросила она.
Он ничего не ответил, поспешив убраться из комнаты.
Джон быстро спустился на первый этаж, захватив с собой виски. Он не понимал, что происходит, его сводили с ума галлюцинации, он пытался собраться с мыслями и понять, что нужно делать.  Встретиться с этим мужчиной? Но для чего? Как он это делает вообще? Что ему нужно? Джон не знал и был сбит с толку. Откуда у него появился револьвер? Неужели это не простые сны? Или вовсе не сны, а что-то другое? Он устало рухнул на диван у бассейна, взявшись за голову и прикрыв глаза. Спать он больше не мог, внутри него поселился страх, он боялся снова увидеть этого человека.
- Джон?... – позвала Симона, - Джон, ты где?
Он не сказал ни слова, лишь вздохнул, приоткрыв глаза. Симона подошла к нему, обняв за плечи:
- Милый, что с тобой? Что случилось?
- Меня мучают кошмары. - тихо ответил он.
- Это всего лишь сны, Джон. Пойдём в постель, уже скоро начнёт светать.
- Нет, – ответил он, - иди без меня.
- Но я не хочу. Мне страшно находиться в этом огромном доме без тебя.
- Я сказал, иди. – приказным тоном ответил Джон.
- Ты можешь сказать мне, в чём дело?!
- Ты можешь пойти спать?!
- Я не понимаю тебя… я больше не приеду сюда. – ответила Симона, направившись к выходу из бассейна.
Джону сейчас было, по большому счёту, наплевать на то, что думает и говорит Симона, он пытался разобраться в себе и в том, что происходит с ним. Он не знал, стоит ли поделиться об этом с Амандой, поймёт ли она его. Ведь они знакомы уже столько лет, и всегда помогают друг другу. Но это другое. За такое можно и в психушку упрятать. Джон усмехнулся сам себе, понимая, в каком он сейчас положении.
Он не спал всю ночь, и то, что Симона уехала, видимо ещё рано утром, он заметил только в обед. Но ничего не мог с собой поделать, только лишь и думал, что о своём сне. Он поднялся в спальню, постель была разобрана, и в углу валялся револьвер. Мурашки пробежали по коже, схватил лёгкий озноб. Джон медленно подошёл и присел, взяв револьвер в руку и внимательно начал его рассматривать. Он не верил своим глазам. Как этот сон с ним связан? Почему он настолько реальный? Джон хмурил брови и морщил лоб, перебирая мысли в голове.
Встреча с человеком из сна была назначена на девять вечера. Джон весь день усмехался, ухмылялся, не мог поверить в происходящее, ему уже даже начало казаться, что, возможно, его кто-то разыгрывает. Он постепенно начал собираться, не веря до сих пор в то, что делает и ведёт себя как ненормальный. Он надел чёрную майку и джинсы, потом взял в руки револьвер и даже испугался брать оружие с собой, он никогда так прежде не делал и не таскался по городу с пушкой.
«Боже… что я делаю?» - постоянно крутилось в голове.
Джон завёл свою машину и поехал на указанный ему адрес. Всю дорогу он сомневался в правильности своего выбора, и его сковывал некий страх. Он ехал минут сорок, начался дождь, небо затянуло серыми тучами, резко потемнело. Такая погода навеяла ещё больше ужаса и сомнений. Неизведанное всегда пугает. Он никогда не бывал на этой улице, где была назначена встреча. Он свернул на повороте, заметил, что дома здесь старые, и видимо, в них давно никто не живёт. Всё казалось серым, холодным и пустым. Дождь, показалось, закончился, и Джон вышел из своего Порше, закурив сигарету. Он осмотрелся, но никого не увидел. Это место казалось ему жутким и странным, здесь определённо неприятно находиться. Сам не зная, зачем, он стоял здесь и ожидал непонятно кого и чего.
- Отлично… - засмеялся он, выдыхая дым из лёгких.
Он прождал час, его начало это нервировать и выводить из себя, не знал, что делать. Уезжать было бы уже глупо, но и ожидать непонятно чего – не лучше. Вдруг он заметил, как сюда заезжает машина. Именно та же самая машина, которую он видел вчера, когда ехал в клуб. Именно эта Ламборджини с затемнёнными окнами. По телу снова пробежала дрожь. Машина остановилась напротив Порше Джона. Он внимательно всматривался и уже был готов увидеть что-угодно и кого-угодно. Этот же самый мужчина вышел из машины, слегка улыбаясь, и медленно подошёл к Джону, который показывал всем своим видом, что не очень уж и рад его видеть снова.
- Оказывается, жизнь ты любишь. – усмехнулся он.
- Я не понимаю тебя.
- Конечно, понимаешь, Джон. Не хотел бы жить – не морозил бы здесь свой зад целый час. Но я уважаю твой выбор. Знаешь, жизнь такая штука, когда тебе хреново – она берёт тебя за задницу и не отпускает, начинает крутить тебя в разные стороны, чтобы ты задумался и понял, что она дана тебя не просто так. А мы что? Мы привыкли не ценить её. Прожигать, прозябать.
- Ты решил мне прочитать лекцию? – усмехнулся Джон, - я и без тебя знаю, сколько стоит моя жизнь, и как нужно её прожить, поэтому хватит разыгрывать этот спектакль, и скажи мне, что тебе нужно.
- Револьвер верни. – спокойно улыбнувшись, ответил он.
Джон достал из пояса джинс под майкой револьвер и протянул его, всё ещё хмурясь в догадках.
- Могу я хоть имя твоё узнать? – спросил Джон.
- Ах да… как же невежливо было с моей стороны не представиться… Миллер. Можешь звать меня Миллер. – ответил он, забирая револьвер.
- Что тебе нужно, Миллер? – спросил снова Джон.
- Я расскажу тебе, – улыбнулся он, - меня давным-давно уже нет в этом мире. Я – это ты, Джон. Я – воплощение твоих страхов, твоей ненависти, твоей печали к этой жизни. О, как несправедлива жизнь. Она столько всего у тебя отняла… Джон, я повсюду. И я так же страдаю, как и ты. Но знаешь, мне тяжелее. Я мёртв. Да, Джон, не смотри так. Меня нет. Меня убили. Очень давно убили, после того, как убил я. Отца Эллис и её стерву мать. Энди был наркодиллером и подставил меня, и мне ничего уже не оставалось, как убить. Ну, а Эллис, прекрасная Эллис, она убила меня. Она так несчастна сейчас. Её так это мучает. О, Джон, как же её это мучает. Она такая же, как и ты… да, всё из-за её папаши. Он не дожил до этих лет, и я рад этому, иначе Эллис была бы во всех смыслах такой же, как и ты. Сидела бы на наркоте и была бы этому рада. Она родителей и не знала, только вспоминает образ матери по фотографиям, а жалеет лишь о том, что убила. А ты, Джон, должен подарить мне жизнь. Конечно, не в прямом смысле. Ты должен убить Эллис, тогда она поймёт, что не одинока, и её страхи больше не будут держать меня в этом мире, и я смогу уйти вместе с ней, потому что люблю её.
Джон смотрел на Миллера, и с каждым его новым словом, взгляд Джона становился всё безумнее.
- Что за бред?! – вырвалось у него.
- Бред? О… бред… - засмеялся Миллер, - бред… значит, вот как ты называешь жизнь.
- Убить Эллис? Я? Почему я?
- Лишь ты сможешь подарить нам счастье. Всем троим. Мы с Эллис будем вместе, а ты прекратишь страдать. В ином случае, я буду медленно убивать твою девушку, твою мать, твоих лучших друзей. И ты будешь страдать снова и снова, ещё хуже, чем сейчас, ещё хуже, чем я.
- Ты и пальцем их не тронешь, тебе ясно?! Я тебя из-под земли достану, ты пожалеешь о том, что связался со мной! – закричал Джон.
Миллер лишь рассмеялся:
- Хотелось бы мне на это посмотреть. О, Джон, не нужно так нервничать. Помни, я не человек. Ты ничего не сделаешь.
- С меня хватит. – Джон выкинул недокуренную сигарету и открыл дверь своей машины.
- Джон, выбор за тобой. Спаси себя и своих родных, либо потеряй всё. Помни, во снах я могу всё, что угодно. А тебя упекут в реабилитационную клинику, а потом в психиатрию. Тебе нужно лишь убить. Убей, Джон, это так просто. Джон… мы все будем счастливы… убей.
- Нет! Нет! – закричал он.
- Не бойся, страхи тебе не помогут.
- Иди к чёрту! – кинул Джон, сев в свою машину и поехав, что есть мочи из этого места.
Он ехал очень быстро, в голове творилось непонятное, это безумие сводило с ума. Он не знал, на самом ли деле это всё происходит, или же он просто постепенно сходит с ума из-за наркотиков. Или ещё хрен знает из-за чего. А может, это просто его видения? Что это? Его гнев и отчаяние распирали насквозь, машина мчалась по трассе с безумной скоростью, не замечая остальных на своём пути. Джон был в ярости, и, больше всего от того, что вообще не имел понятия, что с ним происходит. Что за Миллер? Кто такая Эллис? Какого хрена сон становится реальностью его жизни?
Джон судорожно достал мобильный телефон из кармана и набрал номер Аманды.
- Да, Джон. Скажи, что ты трезвый и не под кайфом, и я с тобой поговорю. – раздался её голос на том конце.
- Аманда… - задыхаясь произнёс он, - Аманда. Нам надо встретиться.
- Джон, твою мать, ты опять под кайфом? Я не хочу говорить с тобой. И ты, между прочим, вчера некрасиво поступил, да.
- Аманда, я не шучу. Со мной какая-то херня происходит, мы должны встретиться.
- В твоей жизни уже лет десять ничего не происходит, Джон. – ответила она, выдыхая дым в трубку.
- Чёрт, Аманда! – закричал он.
- Не кричи, у меня похмелье.
Джон вздохнул, снизив скорость машины:
- Я прошу тебя… прошу, поговори со мной. Это важно. Мне нужно. Я не знаю, с кем говорить. Не знаю, как говорить. Но ты должна выслушать меня.
- Ты накурился?
- Аманда!
- Ладно. Чёрт. Ладно. Хорошо, мы поговорим.
- Я буду ждать у себя.
Джон нервно вёл машину, его руки тряслись, тело дрожало, охватил озноб. Страх окутывал всё больше и больше, сильнее и сильнее. Он и понятия не имел, как говорить об этом с Амандой. Как ей рассказывать всё это, если она даже перестала верить в то, что он всё-таки иногда находится в трезвом состоянии. Он боялся, что она не поймёт, но держать в себе всё это не оставалось сил.
Вернувшись домой, Джон закрыл все двери и окна, включил свет в гостиной, налил виски и выпил залпом три стакана. Он не мог отдышаться и прийти в себя. Не мог перевести дух. Постоянно смотрел на наручные часы в ожидании лучшей подруги.
Вдруг Джон подумал о Симоне. Он прикрыл глаза, оперев голову о ладони. Он понимал, что она ему очень дорога, что он привык к ней. Он испугался за неё. Ведь она так молода и красива, и кто знает, что Миллер может сделать с ней. А Джон даже и защитить не сможет. Не сможет снова быть рядом, как и тогда со своей женой…
От мыслей отвлекла Аманда, которая прошла в гостиную, звонко стуча высокими каблуками по мраморному кафелю. Джон сидел на диване, его вид оставлял желать лучшего. Он поднял голову на неё.
- Боже, Джон, такое ощущение, что тебя поезд переехал. – усмехнулась она, кинув свою сумку на кресло и закурив сигарету.
Джон лишь перевёл с неё взгляд и снова уставился в пол.
- Что случилось? – спросила она, подойдя ближе и сев напротив.
- Я… - Джон растерянно развёл руками, не зная даже, как и начать разговор, - я не знаю, что сказать.
- Можешь что угодно мне сказать, кроме того, что я зря тащилась на долбанные холмы через весь город.
- Могу я тебе доверять? – серьёзно спросил он, глядя в её глаза.
- Джон…
- Могу или нет?!
- Что за тупой вопрос?
- Ладно. Аманда, я в растерянности. Я… мне снится один и тот же сон постоянно. Я не знаю, что мне делать. Я вижу маленькую девочку, её мать и мужчину, который убивает её. Постоянно убивает. И я каждый раз просыпаюсь на этом моменте. Сон такой реальный, Аманда… вчера я видел этого мужчину, когда ехал в клуб. И в клубе я его тоже видел… дело не в наркоте, и я хочу, чтобы ты верила мне. Я не знаю, кому рассказать, я не знаю, что делать, я… мне страшно. Мне никогда не было так страшно, Аманда. Это всё разрушает меня.
- Джон… Джон, давай по порядку.
Джон перевёл дух, вздохнул, сделал глоток виски и продолжил:
- Это покажется бредом ненормального, покажется сумасшествием, но я только что приехал со встречи с этим человеком. Его зовут Миллер. Во сне он дал мне револьвер и попросил вернуть его наяву, дабы я не подумал, что это просто лишь сон… он хочет, чтобы я убил какую-то Эллис. Эту Эллис я вижу маленькой девочкой в своём сне, чью мать он убивает. Аманда… умоляю, прекрати так смотреть на меня. Мой сон и моя реальность кажутся мне одним и тем же. Он угрожает мне. Он говорит, если я не убью эту Эллис, он начнёт постепенно причинять боль Симоне, моей матери, всем моим близким… и я клянусь, не знаю, что делать с этим… я вижу, ты смотришь на меня, как на сумасшедшего, но кроме тебя мне некому рассказать это, а молчать я больше не могу.
Аманда изменилась в лице, подняла брови и уставилась на Джона. С минуту помолчала, встала с кресла, прошла несколько раз взад-вперёд, потом расхохоталась:
- Джон, с чем ты героин мешаешь?
- Я знал, что не нужно ничего рассказывать. – кинул Джон, - чёрт, Аманда, почему ты не веришь мне?! Я клянусь, так всё и было. Хорошо… ладно… - он вздохнул пару раз, пытаясь собраться, - мы трахались с Симоной, я вырубился, и во сне оказался в вонючем поле. Он дал мне револьвер, и я мать его, проснулся с этой долбанной пушкой в руке. Я не знаю, как он делает это. Я не знаю, кто он. Знаю лишь только, что он просит убить меня Эллис. Знаешь, сколько девушек по имени Эллис в Америке?! Сотни. Тысячи. Сотни, мать их, тысяч! Я не могу поверить и сам в это, но это происходит. Аманда, прошу. Пожалуйста. Поверь мне. Я прошу только поверить.
- Джон, ты, конечно, извини меня, но это всё звучит как-то странно. Похоже на бред Стивена Кинга, но никак не на реальную жизнь.
Джон глубоко вздохнул, встал с дивана и отошёл к бару, не поворачиваясь лицом к Аманде. Он прикрыл глаза, ему было страшно от того, что даже лучшая подруга сочла его рассказ за вымысел, вызванный наркотиком.
- Я прекрасно понимаю, как это звучит. Поэтому рассказываю всё именно тебе, а не кому-то другому.
- Почему мне?
- Потому что ты всегда была рядом в самые трудные моменты моей жизни. Потому что ты моя лучшая подруга. Потому что ты понимаешь меня, как никто другой.
Аманда слегка улыбнулась:
- Я польщена.
- Считаешь это безумием?
- Все мы безумны, Джон. Ты актёр, ты любишь свою работу, ты без ума от неё, это ли не безумие? Отняли бы у тебя актёрское мастерство, кем бы ты был? Сдох бы от передоза ещё давным-давно. Я без ума от фотографий, я обожаю фотографировать разных людей, разные места, разных людей в разных местах, чёрт подери. Но я считаю это благим безумием. Ведь это самый большой дар заниматься тем, что ты любишь, делать то, что тебе больше всего по душе, дарить своё безумие людям, делать их такими же счастливыми, как и ты. Но Джон… - Аманда подошла к нему, взяв за руку, - Джон, будь мне лет шестнадцать, я, может, и поверила бы в твои слова. Твой рассказ… он… не знаю, Джон, не хочу сказать, что неправдоподобен, нет… возможно, я бы и стала с горящими глазами искать ответы, но Джон… мне кажется, что ты, возможно всё понял неправильно и не так истолковал.
Аманда смотрела на него и думала, что он сейчас взорвётся и закричит, либо обиженно отвернётся. Но Джон не поменялся в лице, лишь его брови немного сильнее сошлись у переносицы:
- Не нужно быть ребёнком, чтобы понять этот страх. Не нужно быть через-чур взрослой, чтобы считать, что это всё героин. Мне приходится мириться и жить с этим, и тебе выбирать поверить мне, либо оставить здесь и уйти. Но я рад, что ты выслушала меня.
Аманда промолчала. Она не знала, что ответить. Она и в самом деле не знала, во что верить. Поверить – значит ступить на одну тропу с Джоном, и вместе с ним начать разгребать всё это дерьмо. Она не была готова поверить в его, как она считала, бред.
- Мне нужно идти, – тихо ответила она, - прости.
Джон лишь усмехнулся и кивнул.
Аманда забрала сумку и поспешила к выходу. Она снова закурила сигарету, поморщилась, тряхнула головой, словно отряхиваясь от всего, что наведал Джон, и села в свою машину. Заводя её, Аманда приоткрыла окно, чтобы стряхивать пепел от сигареты. Она не могла двинуться с места, осматривая дом Джона и всё ещё размышляя о том, что он ей рассказал. Она не хотела в это верить.
- Что же ты делаешь, Аманда? – раздался мужской голос на заднем сиденье её машины.
Аманда вздрогнула и медленно перевела взгляд на зеркало, которое отражало вид салона сзади, но никого не увидела. Она даже перестала дышать от страха. Голос раздался снова:
- Тебя призвали помочь, но что же делаешь ты? Называешь его братом, а сама несёшься прочь и хочешь словом очернить его. Покайся. Вернись к нему и покайся.
- Твою мать! – она развернулась к задним сиденьям своей машины и увидела статного человека с длинными волосами, лицо которого было спрятано за тёмными очками, которые он поправил рукой. На его руке она заметила дорогие золотые часы и манжеты дорогой белой рубашки, которые выступали из-под рукава пиджака, - я не знаю, кто ты, не знаю, какую игру затеял с Джоном, но я клянусь, если ещё раз ты побеспокоишь нас, я устрою тебе такую жизнь, что тебе и не снилась! Можешь приступать к поискам адвоката. Убирайся прочь!
- И сказал Иисус: «не клянись вовсе: ни небом, потому что оно престол Божий; ни землею, потому что она подножие ног Его; ни Иерусалимом, потому что он город великого Царя; ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или черным. Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого». Не делай вид, будто не поняла, кто я, мало верующая. Я знаю всё о тебе. Все твои страхи, все твои желания, каждый твой грех. Вернись к брату своему и пощады проси. Вернись к нему и покайся. Не дай с ума сойти от одиночества. А ведь мысли о самоубийстве посещали его. Не раз посещали, не дай ему сотворить грех смертный, не дай Лукавому нашептать на ухо сказки Свои. Вернись и помоги брату.
- Убирайся нахрен! – с долей отвращения на лице произнесла Аманда, закричав, - проваливай прочь из моей машины, я не верю во весь этот бред! Хватит!
- Ты только лишь хочешь не верить. Но ты веришь. – мужчина засмеялся и, открыв дверь машины, вышел из неё.

II
Эллис после смерти своей матери два года жила у бабушки, но вскоре та умерла от тоски по своей дочери, и Эллис забрали в приют. На тот момент ей исполнилось семь лет, она мало что понимала и всегда спрашивала о своей матери. Она всегда ждала её, каждый день, каждый час, каждую минуту. Эллис думала, что в один прекрасный момент мама зайдёт в двери и, наконец, заберёт её от этих людей. Но этого не происходило. Шли годы, надежда увидеть мать угасала. Эллис росла храброй девочкой. Она не заводила друзей, постоянно была в себе, читала книги и гуляла одна. Некоторые дети над ней даже издевались, она была изгоем. Эллис почти никогда не улыбалась и не веселилась, и ей часто приходилось слышать, что такая уродина, как она никому не нужна, и никакая семья её не удочерит. Она лишь злобно смотрела на них, но ничего не говорила в ответ, потому что сама знала, что не является примерным ребёнком. Не является такой красивой, как остальные дети, не может наладить общий язык с ними, не может дружить, и даже не хочет. Ей просто это всё не интересно. Никто не интересен. Она лишь мечтала скорее покинуть это ужасное место, где она является лишь тенью и никто на неё не обращает внимания. А ведь каждой девочке нужна забота, ласка и внимание. Когда никто не видел, Эллис тихо плакала.
Когда Эллис исполнилось пятнадцать лет, она сбежала из приюта. Ей помог один парень, Хесус, которому она очень нравилась. Он всегда видел в ней что-то особенное, он верил в то, что она добьётся заслуженного счастья.
- Эллис… - позвал он её напоследок.
Она посмотрела на него и слегка улыбнулась.
- Эллис, пообещай, что будешь счастлива.
- Свалить от всего этого дерьма для меня уже счастье. – усмехнулась она.
- Мы ещё встретимся?
- Я не думаю. Мне нужно идти.
- Куда ты пойдёшь?
- Я не знаю, – ответила она, посмотрев на своего медвежонка в руках, у которого была уже несколько раз пришита лапа, оторвано ухо и закрашен фломастером глаз, - возьми его, я помню, мама купила мне его очень давно. Я оставлю его тебе.
- Ты же так любишь его. – усмехнулся Хесус.
- Я благодарна, что ты помог мне. Я думаю, так поступают люди в этом мире. Они что-то дают взамен. Чем-то платят. Возьми его, у меня больше ничего нет. Пусть он напоминает обо мне и о том, что я стала счастлива.
- Хорошо. – улыбнулся он.
- Мне пора.
Эллис знала, что её будут искать, но была уверена в том, что недолго. Из приютов каждый день кто-то сбегает и мало кто на это обращает внимание. А она была вообще невидимкой, да и вряд ли кому-то захочется тратить время на её длительные поиски. Её волновало сейчас другое.
Она впервые в жизни почувствовала себя такой свободной, но не знала, что делать на этой свободе. Как ею распоряжаться. Весь мир сейчас был открыт для неё, и она даже не знала, куда ступить, на какую тропу, ведь каждая из них такая разная. Эллис не знала, кем хотела бы видеть себя в будущем, но одно она знала наверняка. Она хотела отомстить. И она должна вернуться в этот огромный мир с местью. 
Она не могла понять, чем заслужила такую жизнь, почему у неё отняли родителей, и как она, будучи ещё совсем ребёнком, даже не узнала, каково это, быть любимой и окружённой заботой. Она ненавидела своё детство, ненавидела все годы жизни, которые пришлось прожить в приюте, она пыталась понять, как устроен этот мир, и почему он отнял у неё всё.
Она поклялась себе, во что бы то ни стало, найти человека, который забрал у неё мать. Она смутно помнила тот ясный день, когда она веселилась со своей матерью в последний раз. Они так счастливы были тогда. Но в один момент всё это сошло на нет.
Эллис медленно шла по улице, прокручивая картины счастливых моментов из своего прошлого. Она помнила лицо своей матери, помнила её голос, даже её запах. Ей было тоскливо. Она теперь никому не нужна, ей некуда идти, у неё никого и ничего нет. Она не знала, что сделать, чтобы снова обрести спокойствие, почувствовать и узнать счастье. Она ничего не видела в своей жизни кроме таких же сирот, как и она, ничего не пробовала кроме приютской еды, от которой уже тошнило, и ничего не чувствовала, кроме страха, паники и постоянного одиночества. И она верила, что здесь, на свободе, она узнает новый мир. Но прежде отомстит, и будет жить ради этого.
Эллис не заметила сама для себя, как ноги привели её к своему дому, где когда-то они жили всей семьёй. Она остановилась и поёжилась от ветра. В окнах горел свет. Эллис стояла и наблюдала за тем, что происходило там. Здесь уже давно поселилась другая семья. Они готовились к ужину, радостно что-то обсуждали и смеялись. Она смотрела на молодую женщину. Её волосы были собраны, на ней было надето красивое платье, она расставляла тарелки, её мужчина сидел за столом и, отрываясь от своей книги, улыбался ей в ответ. Их сын рисовал что-то, и она, погладив его по голове, что-то ему сказала, видимо, попросила убрать все вещи и помыть руки перед едой.
Эллис почувствовала, что её щёки стали мокрыми от слёз. Ведь такой когда-то была и её жизнь. И должна была быть до сих пор. А теперь в её доме живут чужие люди, живут так, как мечтала она.
Она ещё долго стояла напротив дома и наблюдала за семьёй. На момент представила, что является их частью. Ей так не хватало поддержки и понимая. Хотелось снова рассказать маме, как прошёл день, какие были события, что она видела и с кем говорила. Но теперь об этом некому рассказывать. Уже давным-давно она никому ничего не рассказывает.
Эллис тяжело вздохнула и решила уйти. Но она не знала, куда именно она пойдёт. Обычно, из этого места она не уходила, а наоборот, приходила в него. Но теперь всё изменилось, и она с камнем на сердце это приняла. Её поедала тоска, злоба, печаль.
Всё это делало её сильнее. Она даже прекратила плакать, она лишь шла прочь из своего прошлого, чтобы начать новую счастливую жизнь. Эллис поселилась на чердаке заброшенного дома на окраине Лос-Анджелеса. Это был «чёрный район», где она была белой вороной. Здесь уже многие знали её и пустили слухи, что она проститутка, которая сбежала из приюта. Эллис даже усмехалась. Иногда у неё случались приступы смеха, словно всё так, как и должно быть. Ничего другого от людей она не ожидала. Ничего не изменилось. Ей казалось, что она будет серой мышью до конца своих дней.
Однажды ночью, когда она возвращалась к себе, она услышала неподалёку крики девушки, которая явно страдала и пыталась попросить помощи. Эллис не испугалась и быстро пошла прямиком на её голос, и когда завернула за угол, увидела, как полицейский домогается до чернокожей молодой девчонки. Она наблюдала за картиной. Он приставал к ней и произносил не понятные фразы, а девушка клялась ему, что ему больше не жить и её братья разорвут в клочья его белую задницу. Он лишь смеялся и прижимал её к стене, пробираясь руками под юбку.
- Я – полицейский, и поверь, мне ничего не стоит трахнуть тебя здесь, а потом усадить тебя и твоих поганых братьев за решётку. А знаешь, знаешь почему? – он глубоко вдохнул запах её волос, - потому что вы торгуете коксом и травой, стерва. Я всё про вас выяснил.
- Отцепись от меня, ублюдок!
Эллис подняла с асфальта железную палку и подошла ближе. Она продолжала наблюдать за происходящим, стоя под светом тусклого фонаря. Девушка вырывалась из его рук, но он усилил хватку, схватив её за горло и ещё больше прижав к кирпичной стене дома. Эллис медленно направилась в их сторону, и когда подошла ближе, девушка выкрикнула:
- Помоги мне!
Полицейский обернулся к Эллис, и она резко замахнулась железякой, попав прямо в его висок. Он рухнул на землю, из его рта хлынула кровь, Эллис лишь сделала шаг назад.
- Омерзительно. – произнесла она, кинув палку рядом с его телом.
Девушка всё так же стояла у стены, явно в паническом состоянии. Она тяжело дышала, смотрела на Эллис с широко раскрытыми глазами, на её лице застыла гримаса ужаса.
- Ты… ты что, мать твою, сделала?! Ты… ты же убила его!
- Ты чего вопишь? Хочешь, чтобы нас увидели? – грозно взглянула на неё Эллис.
- Нет… ты… ты спасла мою жизнь. Я думала, что этот хрен сейчас изнасилует меня.
- Благодарить потом будешь. Нужно спрятать тело.
- Куда? – всё также безумно спрашивала она.
- Да куда угодно! Тачка есть?
- У моих братьев.
Они отвезли тело за окраину города и закопали в лесу. Эллис была невозмутима. Она ничего не почувствовала, когда осознала, что убила человека. Она спокойно копала яму, не выражая никаких эмоций.
- Тебя как зовут?
- Эллис.
- Теперь ты моя белая сестра. Ты спасла меня, и теперь мы будем вместе. Я у тебя в долгу. Я Джина. Слушай, ты не думаешь, что нас смогут найти?
- Нет.
- Я сильно испугалась. А ты так круто двинула ему по башке, прямо как в кино!
- Я хотела просто вырубить его.
- Хреново вышло.
- Да, жизнь дерьмо. – усмехнулась Эллис, сев на землю.
- Откуда ты появилась? Ты мой ангел спаситель. – засмеялась Джина.
Эллис поняла, что Джина – первый человек, который так беседует с ней и даже восхищается. Ведь раньше её даже не замечали и не говорили с ней. Она впервые в жизни почувствовала, что кто-то рядом с ней, и не важно, каким образом это вышло. Важно другое. То – что будет дальше, и что она теперь не одна. И будет ещё лучше.
Джина познакомила Эллис со своими двумя братьями, Лео и Анджело. Лео был старший, ему недавно исполнилось двадцать, а Анджело было семнадцать. Они торговали косячком и размешанным кокаином на улице и втянули в это свою сестру. Она помогала им и всегда оставалась в доле. Все деньги они делили на троих. Они понимали, что за ними следит полиция, и иногда на время скрывались.
Лео был крупным и мускулистым парнем, всегда умел постоять за себя, был главным во всём квартале. Его все остерегались и боялись, а подруги Джинны были поголовно в него влюблены. Он носил широкие драные джинсы, которые свисали с его задницы, обтягивающие майки и дешёвые цепи. Он был короткострижен и всегда на голову надевал разные кепки. Но его брат Анджело совершенно от него отличался. Он был щуплый, ниже него на голову, всегда ныл и не знал, каково это быть мужчиной. Лео постоянно бил его и пытался привить ему чувство собственной уверенности в себе, но тот лишь утирал слёзы и отправлялся в свою комнату. Джина никогда не лезла в их отношения и в основном была сама по себе. Лишь забирала у Лео свои заработанные деньги.
Джина познакомила Эллис с братьями и рассказала, что они толкают наркоту подросткам и пьяницам, предложив работать вместе с ними.
- Эта белая не будет работать на нас.
- Не на нас, а с нами! – заступалась Джина.
- Ещё чего. Где ты вообще её подцепила? На кой хрен она сдалась  тебе?!
- Я у неё в долгу. Это долгая история. Слушай, Лео, засунь своё дерьмо обратно к себе в зад, я хочу выручить сестру, как она выручила меня.
- Белые не смыслят в этом.
- Ей нужны деньги!
Эллис сидела и усмехалась, потом уверенно сказала:
- Мне нужны деньги. Поверь, я во многом смыслю.
Лео нравилась храбрость Эллис. Он со временем увидел в ней то, чего ожидал увидеть в своём брате. Они сработались, и теперь делили деньги на четверых. Анджело иногда стал получать меньше, но ничего не мог сказать против, а если пытался, Лео тут же мог закрыть ему рот. Эллис, в свою очередь, была рада встречаться с новыми друзьями и считала, что Джина спасла её жизнь. Но Джина и братья думали наоборот, что это именно Эллис помогла им. Благодаря ей у них появилось больше денег, больше продаж, больше товара и больше покупателей. Эллис даже предложила продавать чистый не размешанный кокаин, брать втридорога денег с покупателей за качественный товар. Они называли её Белым Ангелом. Эллис сама по себе была смышлёной и понимала порой больше, чем все троя. Она строила планы, придумывала разные пути продаж, и незаметно для себя собой стала главной в этой компании. Все к ней начали обращаться за советом, спрашивать, что лучше делать и как правильнее поступать.
Прошло три года, их дело раскрутилось. О них уже знали люди не только в округе, но даже и приезжали из самого центра Лос-Анджелеса. Эллис уже исполнилось восемнадцать, она расцвела и стала яркой, словно распустившийся бутон алой розы. Ей хватало денег, чтобы снимать квартиру, на неплохую одежду и косметику. Она постоянно накручивала свои золотистые густые волосы, одевалась, как девчонки негритянки, и вливалась полностью во все их тусовки. Её стали уважать и любить, старые сплетни забылись, и появились новые – Белый Ангел, который спас их сестру и помог братьям.
Но Эллис ни на секунду не забывала о том, для чего всё это делает. Её ни на миг не покидала мысль о мести. Она попросила Лео об одном одолжении – а именно, чтобы он нашёл для неё хороший револьвер.
- Теперь мы работаем на Миллера, и я кое-что слышал о нём. – как-то раз сказал Лео Эллис, когда они выбрались вдвоём в центр города, чтобы провести вечер в баре.
- Что ты слышал?
- Его люди рассказали мне его подноготную. Очень странный человек, сестра. За его плечами стоит много убийств.
- Я в этом не удивлена. На него даже ФБР работает.
- В том и дело. Там что-то мутное было.
- Расскажи мне.
Они сидели друг напротив друга за столиком у окна и выпивали дешёвое пиво. Лео оглянулся по сторонам и пригнулся над столом, говоря тише:
- Говорят, Миллер хотел провернуть аферу за спиной босса, но ему не удалось. Того вроде звали Энди Райан, и они даже были друзьями. Райан пронюхал дерьмо, понял, что его хотят кинуть и нанял своих людей, чтобы убить Миллера, но те не смогли найти его, он скрывался в Европе. Спустя некоторое время Миллеру удалось подкараулить этого Энди, убить его и каким-то образом занять его место. Никто не знает как, я же говорю, сестра, там всё мутно. Потом он убил всю семью Райанов и вышел чистым из этого дерьма.
Эллис поняла, что подобрала ключ и нашла зацепку. Она сразу догадалась, о какой семье идёт речь.
- Не всю. – ответила она, побледнев.
Её руки затряслись, она судорожно допила залпом своё пиво и поставила кружку на стол, посмотрев в глаза Лео.
- В чём дело, сестра? Что это значит?
- Он не убил всю семью. Он убил только Энди и Мэри Райанов. Осталась их дочь. Я знаю эту историю. Это моя история.
- Чего?! – опешил Лео.
- Я дочь Энди Райана. Я не знала его. Не видела никогда. Ну… только на фотографиях, и то уже не помню. Мою мать убили на моих глазах, когда я была ещё ребёнком. Передо мной до сих пор стоит образ того человека, который сделал это. И теперь я поняла, почему Миллер кажется мне до боли знакомым. Это был он. Это он убил моих родителей. Всё сходится.
- Райаны были твоими родителями?!
- Твою мать, Лео, моя фамилия Райан, она тебе ни о чём не говорит?!
- Да, сестра, ты права.
- Я убью его.
- Что?!
- Убью Миллера. Я живу ради этого. Живу ради мести за своих родителей и за своё паршивое детство.
- Чёрт, Эллис, ты понимаешь, во что хочешь ввязаться? Я не позволю тебе ни на милю подойти к нему!
- Ты? – усмехнулась она, - да ты уже три года делаешь всё так, как я говорю, сам того не замечая. И у меня есть все основания для того, чтобы убить этого гнусного подонка. Да и тем более я убивала уже.
Лео смотрел на Эллис и не верил своим ушам. Он всегда считал её чистым и светлым человеком и даже не догадывался о том, что в её голове живут такие мысли.
- Когда ты убивала? – растерянно спросил он.
- Когда спасала задницу твоей сестры! Ясно?! И мне ничего не стоит убить Миллера, более того, я живу ради этого! А ты, если откроешь свою пасть и попробуешь хоть кому-то разболтать, я и тебя пристрелю, как щенка… - злобно посмотрела Эллис на Лео, - ещё пива! – обратилась она к официанту.
Лео смотрел на неё так, словно в первый раз. Ему показалось, что та Эллис, которую он знал – это совершенно другая девушка, и перед ним открылось её истинное лицо. Он сморщил лоб, его брови сошлись у переносицы, и он отвернулся к окну. Ему стало не по себе, он не в эту девушку был влюблён.
- Зачем тебе это? – спросил он, - Эллис, зачем?
- У меня отняли детство. У меня отняли радость. У меня отняли жизнь. Ты хоть знаешь, что я жила в приюте и сбежала из него?! Ты знаешь, как меня избивали там? Я блевала от той еды и от всех их долбанных лиц. И блевала больше всего от того, что меня били прямо в желудок ногами. Твою мать, ты знаешь, каково это просыпаться каждое утро и осознавать, что ты один в этом мире?! Лео, ты нихрена не знаешь, что значит боль и страданья! И для меня будет огромным счастьем застрелить Миллера и вернуть свою заслуженную жизнь! – ответила она, и на её глаза навернулись слёзы, - я жила ради того, чтобы убить его… я хочу его убить! И я не смогу быть счастливой, пока не пущу пулю в его тупую башку.

Продолжение следует...