Учебный отряд

                18+













6 мая 1979 года.
4 часа утра.
Подмосковный город Шатура.
У фасада чуть вросшего в землю дома культуры, круглая площадь.
На площади толпится народ. Десятка два бритых наголо и одетых в старенькую одежонку призывника и, сотни полторы всевозможных провожающих.
И тут и там, разухабисто играют гармонисты. Кто то бренчит на гитаре. Люди пляшут и поют. Немножко дерутся. Особо ужравшиеся, блюют.
Это проводы. В Советскую Армию.

Неожиданно, тяжеленная дверь клуба открылась, и на бетонное крыльцо с двумя колоннами, вышел холёный бравый офицер, в красивой форме старшего лейтенанта, и до блеска начищенных хромовых сапогах.
"Слушай маю каманду!!!" - зычно рявкнул военный и, песни, пляски и мордобой, тут же прекратились.
Над площадью, повисла звенящая тишина.
Старлей гаркнул ещё что то и, ночную округу огласил истошный вой матерей, сестёр, невест.
Далее, всё происходящее, я помню как в тумане:
в полутёмном вестибюле клуба построение,
перекличка,
обыск.
Старенький ПАЗик, с чёрными занавесками на окошках, подогнали вплотную к пожарному выходу.
"Вперёд! Бегом! Бегом! Бегом!" - решительно заорили офицеры и, насмерть перепуганные ребятишки ринулись на выход. Тот кто мельтешил в узком коридоре, сразу же получал крепкий поджопник, от доблестных работников местного военкомата.
Как только последний призывник заскочил в автобус, его двери с лязгом захлопнулись, и он рванул с места.
Все ребята были в шоке. И тупо молчали. Что нас ждёт? Никто не знал.


Прошло часа два, и наш чахленький автобус прибыл на областной сборный пункт. В город Железнодорожный.
Нам строго объявили, что здесь мы будем ждать так называемых, «покупателей».
Народу на территории пункта было полным полно. В основном, все бесцельно слонялись. Сопровождающим офицерам, судя по всему надоело крутиться возле нас и они, куда-то испарились.
Что делать? Чем занять себя?
От незнакомых ребят мы узнали, что у дырки в заборе, местные бабушки-старушки продают вино. "Краснуху". Отлично. И нам хорошо, и бабушкам прибавка к пенсии.
Не долго думая, скинулись, у кого что было, затарились, и приступили к трапезе. Остограмившись, жизнь показалась просто  прекрасной. Вот только счастье длилась не долго. В далеке, я увидел наших сопровождающих, которые шли в нашу сторону, вместе с «покупателями». О ужас, это были морские офицеры.
Хмель из головы, куда-то улетучился. Неужели на три года загребут?
Можть сбежать? Затеряться? Ну как будто пошел в туалет, и заблудился. У нас ребята так делали. Прокатывало. Все равно ведь ничего не сделают, я ж присягу-то не принимал.
Думай голова, думай.
Да нет. Стоп. Не надо. Я же не чмо.  Будь что будет.

«Покупатели» приняли нашу, и еще несколько команд. Построили, пересчитали.  Приличную толпу лысых пацанов запихали в грузовики, покрытые тентами. И, колонна медленно  тронулась в сторону Москвы...

...Москва. Как же мы – провинциалы, ненавидели этот неухоженный, заплеванный, грязный, город. Этот перекресток ста дорог, эту большую деревню. Мы презирали москвичей. Надменных и зажравшихся, считающих, что  все им чего-то должны. Когда после каждой получки, родители посылали нас туда за продуктами, за спинами, в очередях, мы постоянно слышали их злобное шипение: «...деревенщина, мешочники», и прочее...
 
А тем временем, колонна машин пробиралась по кривым улицам огромного города. Я совершенно не ориентировался - где мы.
Кто-то шепнул, что это район Красной Пресни. Что-то знакомое.

Разместили нас в старом обветшалом здании, похожем изнутри на огромную баню. Только без воды. Рядом, высоченный кирпичный забор, с козырьком из колючей проволоки. А за забором, оказалась пересыльная тюрьма. (???)
Немного побродив, я забрался на третий этаж бани, с которого открывался прекрасный вид на внутренний двор тюрьмы. Вместе с ребятами мы с интересом наблюдали, как из камеры в камеру, на ниточках, зеки передавали маленькие сверточки. Наверное записочки. А может-быть и нет. Но все равно, захватывающее зрелище. И тем не менее, все-таки хорошо, что я здесь, а не там, за этим забором, на нарах парюсь.

Ближе к вечеру, на платформу, что находилась прямо у здания, подогнали железнодорожный состав. Нас всех вывели, построили, провели перекличку, распределили по вагонам, загнали в них как скотину и, поезд тронулся.

Спать совсем не хотелось. Всех мучил один единственный вопрос: куда нас везут? Что с нами будет?
Ну а офицеры, ехидно ухмылялись, мол, какая вам разница, где три года лямку тянуть?   Одуреть можно, три года. Неужели это правда?
Под утро, поползли слухи, что нас везут в Ленинград. Уже не плохо...

/Ленинград. Каких то пару месяцев назад, после окончания техникума, по распределению я попал в этот потрясающе-странный город. Он завораживал своей  неповторимой красотой и ужасом изнанки. Глянец фасадов тут крепко переплетался с убожеством внутренних двориков. Но это придавало Питеру какой-то необыкновенный загадочный шарм. Это был настоящий портовый город. Здесь я впервые узнал, что у нас, в Советском Союзе, есть ненормальные  люди: проститутки, фарцовщики, наркоманы, неформалы.
А кто такие неформалы?
Неформалы - это люди, объединившиеся по интересам. Ну, например, «зёленые». Как это зелёные? Красных знаю, белых знаю, а вот про зелёных не слыхивал. Зелёные - это те, кто желает вернуть нас всех, к матушке природе. Ну что бы мы бегали по деревьям голыми. Чтобы не было цивилизации. Понимаешь? Ну чтобы экология была хорошая.
Или например общество, которое борется за то, чтобы не было памятников старины и других произведений искусства. Ну а действительно, зачем эти памятники нужны, только народ разлагают. По этому, эти товарищи, то скульптуры в парке кувалдами покрушат, то в Эрмитаже кислотой на картины плеснут. В общем, одним словом – неформалы.
Очень интересно. Я для себя твердо решил, после армии, во что бы то ни стало, переберусь сюда жить. Здесь хорошо. Прикольно.

Ну а в тот момент, получился облом. Серьёзная тётенька-кадровички треста "СевЗапЭнергоМонтаж", не оставила меня работать в Ленинграде, а отправила в одно из своих подразделений. А именно в Карельское.
Несколько часов поездом и, я там.
На первый взгляд, Петрозаводск оказался милым скромным городком, утопающим в зелени хвойных деревьев. После нескольких недель работы на монтаже местной ТЭЦ, мне предложили неплохой вариант, поехать поработать в город Сегежу, что находился километрах в двухстах севернее Петрозаводска. Пообещали повышение по службе, что меня немного озадачило. Я явно этого не заслуживал. Но все равно, хорошо, я буду работать там мастером.
В общежитии, я поделился радостной новостью с соседом по комнате – старым прожженным монтажником.
«Не вздумай туда ехать,- выпучив глаза, стал отговаривать меня дедок. Сегежа – это жопа. Вокруг города - «зона» на «зоне», а в самом городе - «химия» на «химии». Долго ты там не проживешь. Там после каждой получки такаааая поножовщина, что или ты кого-нибудь припоришь, или тебя порешат».
Я оторопел, а дед еще долго, в красках, рассказывал об этом ужаснейшем и жутчайшем местечке.
Утром следующего дня, я пошел к своему начальнику, и решительно отказался, от «заманчивого» предложения.

В принципе, Петрозаводск тоже оказался не таким уж тихим местечком. Самым излюбленным занятием местной шпаны было то, что по вечерам, они кучей подходили к припозднившемуся прохожему и, предлагали «купить кирпич».
???
И человек, естественно, соглашался отдать всю имеющуюся  наличность за "оччень нужный товар". А кому охота получить кирпичом по голове.
Умно придумано, чёрт побери. Вроде бы и не грабёж это вовсе, а так, незаконное предпринимательство/

А поезд с призывниками медленно подошел в тупик и, остановился у одинокого перрона. Кругом был лес.
А где же Ленинград? Где Питер?
«Выхади строитца!- скомандовали офицеры,- паживей, паживей!»
Кое-как нас выгнали из вагонов.
Построили.
Пересчитали.
И неровная колонна, по узкой дорожке, направилась в глубину леса.

Чуть позже, я узнал, что мы прибыли в знаменитое место, под названием Красная Горка. Гигантский сортировочный пункт Дважды Краснознамённого Балтийского флота располагался в красивейшем сосновом бору.
Приземистые деревянные здания напоминали корпуса пионерского лагеря. Народу здесь было видимо-невидимо. Людской конвейер работал как отлаженный механизм:
общий осмотр,
помывка в бане,
пропарка одежды,
испытания на тренажерах,
медицинская комиссия,
распределение по видам служб,
получение обмундирования,
отправка  в части и гарнизоны.
Если между мероприятиями вдруг выпадало свободное время, народ строили в шеренгу и, гнали прочесывать лес. В поисках шишек, которые просто не успевали падать.

В ходе сортировки, новобранцев делили на надводников, подводников, морскую пехоту, береговую артиллерию, морскую авиацию и прочее. Даже собаководы и свинари были нужны на флоте.
Из всего этого многообразия, только надводники и подводники служили по три года, все остальные - по два.
Это шанс. Стоило прикинуться чуть-чуть глуховатым или чуть-чуть слеповатым, и ты служишь на целый год меньше!!!
Можть закосить?
Немного поколебавшись, я все-таки решил проходить проверку как положено, а там - куда кривая выведет.
В итоге вердикт: годен для прохождения воинской службы на подводных лодках.
Это пи*пец...

Вообще то, в Военно-морском флоте существует шесть видов формы-одежды. Одуреть можно. Я растерялся, когда увидел огромную кучу тряпок, которую мне выдали.
Кое-как, с большим трудом,  запихал все это добро в брезентовый рундук(рюкзак). Ну вот и все, я готов.

Будущих подводников(более тысячи человек), построили отдельно от остальных.
Потом разбили на группы.
Кто-то отправлялся служить в Прибалтику, кто-то в Калининградскую область, кто-то в Кронштадт. Мне же, безумно повезло. Волею судеб, меня распределили в УКОПП(Учебный Краснознаменный Отряд Подводного Плавания) им.С.М.Кирова. Урааа!!! Эта образцово-показательная учебка находилась непосредственно в Ленинграде. На Большом Проспекте Васильевского Острова. Мне предстояло провести там, ближайшие пол года...


Два бравых лейтенанта скомандовали: «НапрАво! ШагОм марш!" и, повели нашу группу, человек в сто, на тот же самый одинокий перрон, что сиротливо стоял на краю красивого леса.
Вид у нас был ужасно глупый и смешной. Эти шинели на вырост, неподогнаные штаны, бескозырки огромные как аэродромы, за спиной увесистые рюкзаки.

В ожидании электрички до города, с тупым видом, мы стоим на платформе.
Вдруг, ни с того ни с сего, лейтенант, тот что стоял рядом, побледнел, вытаращил глаза, и начал суетливо бегать взад-вперед, взад-вперёд, что-то бормоча себе под нос. В эту минуту, он был похож на курицу-наседку, которая кудахчет и прыгает вокруг цыплят в период смертельной опасности. «Что же делать, что же делать, они же сейчас вас бить будут», - бормотал офицер.
???
Через несколько секунд, я все понял. Сперва, со стороны леса донеслись звуки гармони. Потом, пьяное пение: «...ээхх, яблачко, да на тарелачке…».
Затем, показалась группа матросов, человек десять. Мы напряглись. Двое из моряков были одеты в красивую парадную форму: ушитые «галанки», брюки-клеш, малюсенькие бескозырочки с не реально длинными ленточками, в руках, они важно держали кожаные «дипломаты». Остальные мореманы, были  в шикарной белой-белой робе, не такой серо-синей, что выдали нам, а именно в белой.
Оказалась, что это братва провожала друзей на дембель.
Вот счастливчики.  Матросы чинно прошагали мимо, не обращая на нас никакого внимания. Видимо они служили где-то рядом, на этой базе, и привыкли к виду салабонов. Этот вид, их никак не раздражал. Но страх и беспомощность наших офицеров, поразили меня. И озадачили. Теперь то я понял, почему ребята, вернувшиеся из армии, называли телепередачу «Служу Советскому Союзу» - «В гостях у сказки»...



В Питер, мы прибыли поздней ночью.
Сыпал мелкий противный дождь.
От вокзала шли пешком.
Промокли до нитки. Жутко устали. Хотелось только одного – спать.

А вот и она - УЧЕБКА.
Остановились у мрачного здания из старого красного кирпича.
Железные ворота, с нарисованными якорями, с лязгом отварились. Сердце сжалось.
В полумраке внутреннего двора, я увидел церковь. Боже, откуда она здесь? Мистика.
 
Дальше, между двух корпусов, находился большой вытянутый плац. Кругом темь – хоть глаз коли.
Шел второй час ночи. А дождь все не унимался.
Нас, вконец промокших и уставших завели в огромное парадное.
Из каждой роты прибежали по старшине.
Быстро поделили людей между собой и, повели в жилые помещения.
 
Я узнал, что попал в какую то 7-ю роту. Роту гидроакустиков.
Круто, это кажется элита на любом корабле, радовался я, спеша за старшиной по широченным пролетам лестницы. Ни то что электромеханики - короли воды, говна и пара…

Через несколько мгновений, от радостных чувств не осталось и следа.
Дверь в роту распахнулась и, ослепляюще-белый свет иллюминации ударил в глаза.
Как же я был глуп и наивен, думая, что в два часа ночи люди здесь сладко спят.
На самом деле, старшины(они же инструкторы, или по простому «рашпили»), опустили на окнах светозатемнения, и занимались воспитанием молодежи. В данный момент, отрабатывалось упражнение: «взлет-посадка». То есть подъем–отбой.

Личный состав роты формировался постепенно, небольшими партиями. По этому, в казарме находилось пока что человек семьдесят, вместо положенных ста сорока.
Бедные ребятишки, стояли босые. Во влажных кальсонах. По стойке «смирно». От лысых черепов, поднимался пар. По их испуганным лицам, катился пот. Обезумевший взгляд, был направлен куда-то вперед, и слегка вверх.
Напротив шеренги курсантов, на спинке кровати второго яруса, как орел, сидел инструктор. В полосатой майке, и черных трусах.
Он небрежно зыркнул на нас, хмыкнул, и продолжил действо: «Роута! Равняйсь!- рыча, крикнул старшина. Атставить... Равняйсь! Атставить... Равняйсь! Смирна! Атбой!»
Ребята, неистово трясясь и толкая друг друга, разбегались по своим кроватям. Быстро-быстро ложились. Накрывались тонкими синими одеялами. И, в ужасе замирали. Если не дай бог, кровать скрипнет – это «залет».

Проходило несколько секунд, и...... «Роута! Падъем! Станавись!»- командовал старшина. По этой команде курсант обязан вскочить, сделать «откидку», и встать в строй, строго на свое место. Если не успел – это «залет».
Позже я узнал, что если облокотиться на подоконник или стену – это тоже «залет». Выругался матом - «залет». Последним забежал в роту после зарядки или обеда - «залет». И так далее в том же духе. Таким образом, в течении дня, набиралась компания «залетчиков», которая всю ночь обязана будет «рыть» - работать.
Если ты услышал в свой адрес от старшины грозное слово «рыть!», тут же должен встать по стойке «смирно» и, браво ответить: «Есть рыть!»
Ежели замешкался, или попытался возражать, будешь «рыть» два дня...., три дня....., четыре дня....., и так далее, пока не сообразишь, что же нужно ответить.
Если ты «залетаешь» часто, то переходишь статус «рецидивиста», а это уже намного серьезней...

Больше всего я страдал за матерщину. Ну не мог я без этого. К сожалению.
Но однажды, все кардинально изменилось. Как-то раз, на первом этаже учебного корпуса, в туалете забилась канализация. Сам туалет был огромен – толчков на сорок.
Из пожарной части, что притулилась по соседству, прибыли удалые мужички в брезентовых одеждах. Шустро подсоединили куда-то свои «рукава»(шланги) и, включили воду под давлением.
Что же тут началось! Вонючая жижа, состоящая из смеси говна, мочи и мусора, хлынула из унитазов вверх и на пол. И вскоре, покрыла пол толстым-толстым слоем.
И угораздило же меня «залететь», именно в этот день.

На улице, у подъезда, поставили мусорные баки. А нам, выдали по алюминиевому ведру. Потом сжалившись, и выделили еще бочонок с хлоркой. Ну чтобы сбить запах.
Работа началась.
Разбросав по залу хлорку, набрав в рот воздуха, мы забегали в туалет, зачерпывали ведрами липкую жижу и, хлюпая по ней ногами, выскакивали снова на улицу.
Вылив говно в бак, мы снова и снова забегали обратно.
Уборка продолжалась до глубокой ночи.
Как же я себя проклянал, в тот момент. Однако после этого случая, мне расхотелось употреблять не нормативную лексику. Почему то...


Все это было позже, ну а пока, мы в ужасе стоим у тумбочки дневального и смотрим, как гоняют несчастных ребят.
Вдруг из противоположного конца казармы, там где находился спорт-уголок, появились два огромных амбала, лоснящихся от пота. Из шмоток, на них были только плавки.
Две горы мышц, направились в нашу сторону...

Надо сказать, что многие молодые люди, в те славные годы, были помешены на культуризме. Наши старшины, не являлись исключением. Одного из этих двух качков, звали Витя Манойло. Типичный хохол из Запорожья.
Другого величали Юрой Городецким. Он был белорусом.
Странно, но почти все старшины нашей учебки были родом с солнечной Украины. Для ясности скажу, что старшины – это такие же срочники как и мы, только оставленные в отряде в качестве инструкторов на весь срок службы.
Через некоторое время выяснилось, что они, в общем-то не плохие парни, просто надо было как-то из нас дурь гражданскую вышибать.

Исключением являлся только Юра Городецкий. Гнида это была конченая. 
В отношении курсантов, его сдерживало только одно: самое страшное наказание для «рашпиля» - отправиться дослуживать свой срок на флот. Бывшего инструктора, там ждал кошмар, и полный ужас. Его сразу же «опускали», и дальнейшая служба на корабле, превращалась для него в Ад.
В последствии, я много встречал белорусов. Как правило, это были хорошие, добродушные, немного наивные люди. Но этот...

Мордовороты подошли к нам, уставшим, промокшим, сжавшимся от страха салагам.
«Смирна! - злобно рявкнул Юра. "С Беларуси есть?»- прорычал он.
«Нееет»,- как-то в разнобой, проблеяли мы.
«Заебу казлов»,-  прошипел Юра и, резко ударил кулаком в грудь щупленького парнишку, стоявшего возле меня.
Я услышал глухой хруст. Паренек побелел. Бедолага не мог ни вздохнуть, ни выдохнуть. Чтобы мальчишка не упал, мы сжали его плечами. Ну а амбалы, не торопясь, почапали в спорт-уголок. Качаться дальше...

После такого теплого приема, нам разрешили повесить сырую одежду в сушилку, выдали постельное белье и показали каждому его шконку.
Ребятам, прибывшим ранее, тоже разрешили спать.
На часах было три часа ночи. Скоро подъем. И начнется кошмар. Я лежал в темноте, и плакал. Прошло всего три дня как я уехал из дома, а служить еще, подумать страшно, ТРИ ГОДА. Нет, я просто не смогу выдержать этого ужаса.
А что же делать?
Может?

/В середине семидесятых, наш маленький городок накрыла волна суицидов. Это было сродни эпидемии. В основном, руки на себя накладывали мужчины и подростки, реже - женщины. Мужчины обычно вешались, иногда стрелялись. Женщины, как правило травились таблетками, или вскрывали вены.
Происходило это по любому поводу: муж повздорил с женой, сына отругала мама, кто-то кому-то что-то сказал. А что, кусок бельевой веревки, туалет, крючок в потолке. Встал на унитаз, сунул голову в петлю, шагнул вниз и, ВСЕ. Минутное дело и больше нет никаких проблем.
Ну а тот, кто не решался на суицид? Правильно, вел самоубийственный образ жизни. Конец тот же, только в рассрочку...

В маленькой комнатке стоит гроб. В углу безутешно рыдает мать, растившая двух сыновей без отца. Повесился ее сынок. Мой одноклассник Сашка Циганков. Таким образом, он решил отомстить своей девчонке, которая полюбила другого.
Отпевать мальчика нельзя – совершен большой грех. У гроба, склонившись, стоит младший братишка, и тупо шепчет одно и тоже: «...брат, мы скоро встретимся. Брат. Я тебе клянусь. Мы скоро встретимся».
Никто не обращает на него внимания. Ну горе у человека. Сами понимаете.
А через две недели, повесился и он. Клятва есть клятва.
Ну как теперь жить несчастной женщине?

Я долго думал, что же движет этими людьми? Кто-то утверждал, что это слабые существа, испугавшиеся жизненных трудностей.
Может быть, но какую же силу воли надо иметь, чтобы решиться на такое.
И вот, я, сейчас, в такой же ситуации. Может решить все одним махом? Порезать вены или, прыгнуть из окна? А?







               
               

                (продолжение в рассказе "Ленинград")
.