Этюд

                Моему сыну Андрею

И опять – знакомое. Они идут по тропинке через поле, мужчина и мальчик лет пяти. Идут медленно, о чем-то разговаривают. Я смотрю им вслед и пытаюсь понять-угадать, кто они. Мне кажется… Неужели?..
Хочу убедиться в этом, увидеть их лица. Но голос куда-то исчез, я не могу их окликнуть. Остается – догнать. Страшная слабость не позволяет сделать ни шагу. Я не сдаюсь. Пот струится по лицу, в глазах делается темно, сердце почти выскакивает из грудной клетки. Я задыхаюсь. Все напрасно. Они медленно удаляются, даже не подозревая о моем существовании. Наконец, измученный, я падаю на траву и просыпаюсь.


Наверняка сегодня понедельник. День. Снова день. Муха на стекле. И вчера был. Здесь всегда светло, всегда день. Это хорошо. Я люблю, когда день. Я ненавижу ночь. И понедельники. Ночь боюсь. Страшно умереть в темноте. Да еще в понедельник. Тогда никто не сможет найти, я знаю. Я видел во сне много раз. Было страшно. Жутко. Я просыпался, но не мог очнуться, тонул в вязких видениях. Ночью тонуть страшно. Очень. Хорошо, что здесь всегда день. И лето хорошо тоже. Я родился летом. Это было давно, но я знаю, что было лето. У меня хорошая память. Мама всегда меня хвалила. И Татьяна тоже. Она – хорошая и любит меня. Я – ее. Знаю точно, но молчу. Я же не дурак, все понимаю… Здесь хорошо. Лучше, чем там. Намного. Я уже привык. Мне нравится. Сразу понравилось, потому что всегда день и Татьяна часто… Приходит, даже когда сплю. Она думает, что я сплю, но это не так. Игра. Муха бьется. Я никогда не сплю. Боюсь. Там – темно. Я не люблю без света. Я себя не вижу. И никто не видит. И рисовать нельзя. И читать. Я люблю читать. Без остановки. Раньше – и на английском. Теперь не все знаю. Тогда… Мух ненавижу, когда ползают по мне. На окне – пусть. Я не злой. Но только не по мне. Когда-нибудь. Это всегда – через дефис. Я помню. У меня хорошая память. Резкий свет. Больно глазам. Мухи. Мухи кружат стаей, пьют меня, я бегу. Останавливаюсь. Бегу снова. Спастись нельзя. Они – везде. Большие. Садятся и пьют. Мне страшно. Все кружится. Все это уже было. Много раз. Очень похоже. Мысли затягиваются в узлы. Глаза распирает. И… они начинают – вправо. Все быстрее. Быстрее. Я не могу их остановить. Меня всасывает смерч. Знакомо и жутко. Скорость. Быстрее. Мухи. Я пытаюсь что-то крикнуть и, взлетая, проваливаюсь в пустоту.


Двое были уже так далеко, что казались точками. Но разговор их я слышал так, словно они были рядом. Однако это необычное обстоятельство меня ничуть не удивляло.
– Папа, а, правда, ты катаешься на облаках?
– Конечно, правда, сын. Иногда. Раньше – чаще.    
С полминуты длилось молчание, будто малыш обдумывал сказанное отцом, а затем вновь спросил:
– Но ведь они вон как высоко. Не допрыгнуть. Как так?
Мужчину ничуть не смутили очевидные доводы ребенка.
– Сын, это так кажется со стороны. Кажется, что невозможно. Многие верят в это и не могут понять, что на самом деле это так просто. Забраться на облака – пара пустяков. А кататься, перепрыгивать с одного на другое – еще проще. И так здорово! Не знаю, как выразить это чувство.
– Ну как забираться-то?
– Как? Я и сам не знаю. Никогда не думал об этом. Раз – и уже там. Сидишь, свесив ноги. Внизу все кажется игрушечным. Дышишь легко. Красота!
– А я сумею когда-нибудь?
– Никто знать этого не может, кроме тебя. Бывает, что умеешь, да не знаешь этого. Часто бывает и такое.
– А как узнать?
Порыв ветра унес ответ. Но я не жалел об этом. Я его уже знал. Давно.


Среди недописанных картин моего отца мне особенно ярко запомнилась одна, простой этюд: двое, мужчина и мальчик, идут по тропинке через поле, а на небе над ними пасутся белые мохнатые облака.