Настройщик

     Рояль стоял в углу сцены и страдал. Он вспоминал, как его привезли, аккуратно выгрузили и бережно внесли в огромный зал нового Дворца пионеров. Думал рояль сразу на двух языках – на русском и немецком, потому что родился он в Германии, но сразу же после рождения его отправили  в Казахстан. Другие рояли там, на фабрике, тихо переговаривались, с трудом понимая, где это может быть, но они слышали от людей, что там сплошные степи, и сочувствовали своему глянцево-черному собрату.
     – Зато у меня будет возможность давать концерты прямо под открытым небом, прямо среди травы и цветов! – радовался новенький «Becker». – Представляете, как меня будут слушать люди!
     Когда инструменты прощались с коллегой, пожеланий было много: чтобы звучал хорошо, чтобы играли на нем талантливые люди, чтобы было у него много концертов. Молчал только старый рояль, приехавший на реставрацию. У него все это уже было, и после шумных напутствий он тихо сказал:
     – Желаю тебе встретить хорошего настройщика.
Новеньким роялям это пожелание показалось странным. Кто-то хихикнул, но старый инструмент сверкнул отполированными клавишами и сказал:
     – Это для нас, роялей, самое главное.

     С того дня прошло около тридцати лет, для рояля - возраст небольшой, но он все чаще и чаще вспоминал слова старого, почтенного рояля, и ждал своего настройщика. Они приходили к нему регулярно, но то, как они тянули струны и колотили по клавишам, его обижало. Не было радости у него оттого, что его струны снова начинали звучать слаженно и красиво. Наверное, поэтому очень скоро инструмент начинал отчаянно фальшивить… Снова приходил настройщик, ключом подтягивал струны и ворчал. Рояль ждал, что придет его Настройщик, тот, который его поймет и настроит так, чтобы в душе все отозвалось.

     День был как день, серенький, пасмурный. С утра молодая концертмейстер разложила ноты, взяла несколько аккордов и расстроено сказала:
     – На инструменте совершенно нельзя играть, нужен настройщик.
Она решительно села за стол с телефоном, вынула записную книжку и долго листала ее. Наконец набрала номер и очень ласково сказала:
     – Дмитрий Михайлович, здравствуйте! У нас рояль, «Беккер». Расстраивается регулярно, настройки едва на два месяца хватает. Помогите, пожалуйста! Вы же такой мастер! Я только пришла сюда на работу, инструмент прекрасный, но не настроен. Ваши бы руки к нему и слух… Да, завтра можно…
     Рояль вздохнул, и по сцене прошелестело и скрылось в кулисах эхо его печального вздоха. Еще один придет, будет дергать струны…

     На следующий день концертмейстер пришла не одна. Вместе с ней был маленький человечек с баулом, в черном костюме и черном же беретике. Он подошел к роялю, погладил ровные, блестящие клавиши, и роялю это пришлось по душе.
     - Германия? – уважительно спросил настройщик.
     - Да, выписали специально для Дворца.
     - Сейчас послушаем, что с ним такое, почему строй не держит. Немецкие инструменты всегда очень хорошие.
Настройщик привычно пробежался по клавиатуре, легко касаясь клавиш, и эти прикосновения совсем не походили на немилосердную долбежку одной и той же клавиши, которая приводила в неистовство и рояль, и прежних настройщиков. Человечек достал из баула нарукавники, похожие на бухгалтерские, и аккуратно их надел. Появился настроечный ключ, вид которого привел рояль в настоящий трепет. Он все еще помнил, как было больно его струнам, и приготовился к этой жуткой, немилосердной боли. Настройщик нажал первую клавишу, прислушался… Он внимательно осматривал механику и что-то записывал в свою книжечку. Не было тянущей боли, не было стука камертона: настройщик ударял камертоном о край стола, на котором были разложены его инструменты. Небольшие руки подтягивали струны очень осторожно, и рояль затаил дыхание, боясь спугнуть свое счастье. Только теперь он понял, о чем говорил старый рояль. Руки настройщика были волшебными, и рояль был готов петь от счастья. Под осторожными руками струны подтягивались, отвечая на нежные движения чистым, серебряным звуком.
     Рояль и не заметил, что за окном уже синели сумерки. Настройщик отложил ключ, сел за рояль, взял несколько аккордов. Послышались шаги, и на сцену из-за кулис прошла концертмейстер.
     - Прошу, сыграйте мне «Полонез Огинского»! Я послушаю, все ли в порядке.
Концертмейстер села за рояль, легко коснулась клавиш, и рояль почувствовал, как легко поплыли звуки. Мелодия наполняла сердце грустью и радостью, и рояль вдруг вспомнил Германию, фабрику и своих братьев, которые каждый день уезжали в далекие края. Он вспомнил, как его провожали, - и радостно, и грустно, и ему вдруг на миг показалось, что он стоит не на сцене, а под открытым небом, среди травы и цветов, и ему вторит жаворонок…. Рояль плакал. Он был так счастлив, что ему просто хорошо от этих легких звуков-слез, которые словно стекали по его огромной блестящей крышке. Струны ласково шелестели: «Нам не больно! Нам хорошо! Мы готовы петь на любом концерте!».

     Настройщик улыбнулся каким-то своим мыслям, подошел к столу и стал складывать инструменты в баул.
      –  Я приду через полгода, проверю. Инструмент у вас просто отличный. Играете Вы – за душу берет!
От такой похвалы  концертмейстер немного смутилась.
      – Я даже не представляла, что инструмент может так звучать. Словно у него не только есть механика, но и настоящая душа. Так бы играла и играла…
      – Конечно, есть, а как же? Без души тут никак нельзя. Без души одна фальшь будет…
Настройщик ласково дотронулся до крышки рояля. Видно было, что инструментом он доволен.

    Дома настройщик рассказывал:
     – Я сегодня рояль настраивал. Инструмент просто замечательный, душевный, сердце не нарадуется! Звучит великолепно. Стоило только кое-где руки приложить, и все. Строй держать будет. Надо на концерт сходить, послушать. Пианистка просто замечательная. Так мне «Полонез» сыграла! Всю душу разбередила. Рояль прямо плакал под ее пальцами. Так светло звучал!.. Так чисто! Так душевно!

     Они долго вспоминали друг друга – Рояль и Настройщик.
Через месяц во Дворце был концерт очень известного певца. Он аккомпанировал себе и пел так, что все слушали, затаив дыхание. После концерта певец сказал:
     – У вас отличный инструмент. Передайте, пожалуйста, мою искреннюю благодарность настройщику! Рояль звучит просто волшебно!
     – Это у Дмитрия Михайловича руки волшебные, он душу инструмента чувствует, – ответила концертмейстер.
     Рояль растроганно молчал и улыбался белоснежной клавиатурой. Он видел себя под открытым небом, среди цветов и травы, и в небе, вторя ему,  заливался жаворонок… А рядом с ним  стоял маленький человечек в черном беретике… Его Настройщик…