Просто

- Мама, привет, ты уже на работе? - неожиданно удивляется девчушка, угнёздываясь на автобусном сидении с объемным розовым в стразиках школьным рюкзачком, не выпуская телефон из руки и лишь на мгновение - сбросить лямку - отведя его от лица. Она говорит непрестанно, но плавно и неспешно, пауз практически не образуя, - такой тягуче-медовый, но вовсе не приторно-слащавый говор. Причём, очень занятно не картавит даже, а как бы скругляет в гортани все звуки, что с некоей пышностью, округлостью её черт и движений сочетается крайне гармонично.
- На работе? - Вообще-то скоро полдень, и искреннее удивление девочки вызывает массовую улыбку пассажиров. Но разговор продолжается, не оставляя больших промежутков для ответов. Сдаётся, речь мамы привычно односложна, вынужденно односложна: слова девочки струятся неспешным, но непрерывающимся ручьём.
- Мама, мне сегодня по русскому языку домашнее задание задали. И по математике. По математике пять задач. Или четыре. Мне кажется, четыре. - Наверное, не я один подумал, что вероятнее задач пять, но в таких доверчивых желаниях разве смеют отказать.
- Мама, я, наверное, по русскому языку задание сделаю, как домой приду, а по математике, наверное, всё равно сама не смогу - давай, как ты вернёшься с работы, мы вместе и сделаем? Хорошо, мамочка?
- Ой, мама, сегодня у школы такую кошечку видела - белую-белую. Она ко мне подошла, а у меня даже не было ничего, чтобы её покормить. Ты представляешь, её там никто не кормит. И вчера не кормили, и сегодня. А она такая белая и такая бедная и грустная, и смотрит на меня. Мамочка, можно я возьму завтра... - девчушка вынужденно делает небольшую паузу, отвлекаясь на соскальзывающий рюкзак. "Сочувствую маме, - промелькнуло в голове, - опять отказывать в добром деле: приюте так нуждающейся в заботе кошечки." Мама, вероятно, вздохнула поглубже меня. Девчушка тем временем возобновила разговор:
- Мамочка, ну можно ведь я возьму завтра с собой кусочек колбаски и покормлю кошечку? Она такая грустная, и никто её не кормит. - Кто бы сомневался, что согласие было получено немедленно, безоговорочно и с молчаливой славой небесам. Эх, дипломаты, вот она школа, пусть даже и не осознаваемая.
- Мамочка, - журчал дальше ручеёк, подмывая берега, - ты знаешь, там еще кошечки есть, одна полосатая, как наш Васька, ещё серенькая такая и ещё одна серенькая, пушистая-пушистая, и она, представляешь, беременная. И никто-никто их не кормит. И беременную тоже. А уж ей очень нужно есть: она же беременная! Мамочка, можно я для неё тоже колбаски возьму?
- Мама, вот эта кошечка беременная, она такая хорошая и ласковая, и грустная...
- Что? Ну она же бе-ре-мен-ная. Что? ЧуднАя ты, мама... Что ты такое говоришь? Хм... Мама, а у нас найдётся дома какой-нибудь контейнер? Ну как для чего? Для колбаски ведь, чтобы в школу с собой взять и кошечку покормить. Ей обязательно кушать надо, она же беременная, что ты. И белую покормить. Их совсем никто не кормит. Ни серую, ни полосатую, как Васька, - никто. Что? Найдёшь контейнер? Не забудь, пожалуйста.
- Мама, а кто это с тобой разговаривает? Сотрудник? А... А что ты сейчас делаешь? Обедаешь? А чем? Что из дома взяла? Так откуда я знаю, что ты из дома взяла? Яйцо? А... А ещё что? Ещё яйцо? Только яйца?? А почему? Ой, а Ирка, не знаешь, что с собой брала, а? А.. Мама, ну я по русскому языку задание попробую сделать, как приеду, а математику тогда вместе, как ты с работы вернёшься? Хорошо, мама?


Оставляя ручеёк журчать, вышел на своей остановке в приветливое и торопливое осеннее солнце, улыбающийся и взгрустнувший одновременно, нежданно-негаданно растроганный до глубины. Отчего-то хотелось ухватить солнце руками, удержать на месте хотя бы на несколько минут. Пока перестанет резать глаза. Пока угомонятся подкатывающие к горлу комки. Просто, чтобы обязательно было солнце. Чтобы обязательно было.