Бесконечный стрекот времени

Я встал и прошелся по комнате. Неторопливо и вдумчиво, но деревянные половицы все равно тихо заскрипели, заставляя меня вспомнить о времени. Пододвинув стул в бархатной потертой обертке, я приготовился сесть как можно удобнее, но мой взгляд снова привлекли часы. Большие и квадратные, оттенка переспевших слив, они будто нависали над столом, цепляясь пластмассовым крючком за высохший железный гвоздик. Часы ровно и мерно отсчитывали время, двигая неповоротливые стрелки, что грозно стрекочут о потерянных секундах. Почти неслышно для окружающих. Я же попытался сосредоточиться. Опустил глаза на белый лист, лежащий передо мной на столе, и достал ручку. Паста в ней должна была закончиться еще несколько дней назад, но я упрямо продолжал выводить практически невидимые буквы. Совсем пустой лист. Хотел было раздраженно подняться вновь, недовольный невозможностью сосредоточиться, но шелест часовых стрелок вернул мое внимание.

Я наблюдал за тем, как обезличенные вытянутые полоски металла продолжали крутиться по замкнутому кругу, и только где-то в ржавом механизме один раз в шестьдесят минут пробивал глухой звонок, знаменуя еще один закончившийся час времени. Черные тонкие пластинки продолжали вертеться, несмотря на то, что я не смазывал маслом часы. Никогда. Мотнул головой, но шум всей комнаты будто сконцентрировался в этом едином объекте. Сейчас я не мог вспомнить, зачем и когда я повесил квадратный пластик на шершавую стену с измызганными обоями. Я с трудом отвернулся от следящих за прожитым временем часов. А лист, оказывается, не такой и белый. Теперь я выделил на нем желтый след от кружки с кофе и бледный отпечаток чьих-то чернильных пальцев. Я ласково провел по последнему и затаил дыхание.

Нет, я ошибся. Это прошлись в соседнюю квартиру. Прикрыв глаза, я заставил себя отдаться вдохновению, но оно отказывалось приходить. В мыслях замелькали временные слайды. Словно счетчик времени они показывали мне мое прошлое в памятных картинках. Я дернулся от боли и распахнул глаза, обратившись к настенным часам оттенка гнилых слив. Секундная стрелка двигалась ровно и безукоризненно, но я заметил, что она пыталась нарастить темп, будто планируя стереть все время с лица планеты. Все мое прошлое. Я открыл рот, собираясь закричать от отчаяния, но вспомнил, что бесполезно.

Каждой цифре я мог дать название. Винтики в голове еще были в состоянии воспроизводить воспоминания. Мои воспоминания о нас. Каждая цифра, стоящая по строгому порядку, носила свой характер. Первого прямолинейного числа мы встретились. Вторая искривленная ножка разрешила мне жениться на тебе. Мой ненавидящий взгляд вонзился в цифру восемь. Бесконечность превратилась в трагедию. Мою последнюю трагедию. Я схватил ручку, замахнулся всей рукой и, стукнувшись локтем по ребру ободранного стола, начал быстро строчить, проводя косые линии уставших букв.

Проводя пальцами по внезапно седым волосам, я едва улыбнулся, пробегая взглядом по написанной речи. Резко из меня вырвался дух противоречия, и я разбил ручкой с выписанной пастой щербатую поверхность пластмассовых часов. Минутная стрелка продолжала двигаться на меня, ставя между мной и прошлым пространственную стену. Во мне кипела ярость. Даже не озираясь по сторонам, я знал, в каком беспорядке живу. В какой застывшей комнате и омертвевшем воздухе. Уже улыбаясь во всю ширь, я беззлобно смотрел на безликое движение металлических холодных стрелок. Надо было что-то менять – в себе или в жизни. Улыбнулся еще раз, искренне растягивая потрескавшиеся сухие губы. Я встал и вышел. В окно.