Гл. 9 В Германии 1944год Ч2

За десять дней до нового года с Сохрутиным произошёл случай, который в будущем спас ему жизнь…
      Сохрутин был в гостях у Петра. Разговор зашёл о Новом Годе. Предстояло празднование, но обычно подневольные рабочие не особо праздновали. В связи с победами Советской Армии на фронтах, хотелось отметить и это. Когда к разговору подключились ещё несколько человек, то решили к празднику выгнать самогон из сахарной или другой слабосахарной свеклы. Нужна была посуда, а главное решить у какого хозяина заняться этим, ведь надо было и разрешение спросить. К сожалению, у Сохрутина и у других работников не было возможности организовать такое. Оставался Пётр.
      - Поговори со своей хозяйкой! – сказал Сохрутин Петру – Вроде она у тебя не вредная, как другие немцы, хотя и потеряла на войне мужа.
      Сохрутин и ранее присматривался к хозяйке Петра. Они ладили не плохо. Пётр почти чувствовал себя хозяином во дворе у вдовы. Даже было заметно, что немка неравнодушна к русскому парню, который и по годам ей вровень. Пётр вообще был видным парнем и работящим. Сохрутин при случае предостерёг Петра от злобных немцев, которые могут прознать это, тогда беда. Петра могли повесить за связь с немкой, вдове бы постригли волосы, а то и обошлось бы. Сам Пётр был осведомлён о законах Германии на этот счёт.
      На следующий день Пётр пришёл к Ивану (Сохрутину) и рассказал, что хозяйка разрешила изготовить самогон у неё и даже обещала достать достаточное количество дрожжей. Нужно было найти способ выдавить сок со свеклы. В хозяйствах были ручные и моторные измельчители овощей и корнеплодов (шинковки и шатковницы), но сокодавилок не было. Мог подойти любой пресс. Решили для бураков использовать большой котёл, где обычно варили картофель скотине, чтобы прямо там и сделать брагу. Обычно в котёл входило около двух центнеров корнеплодов, которые герметично закрывались. Оставалось только маленькое отверстие для выхода пара, чтобы котёл не разорвало. Это было очень подходяще. Когда брага выстоит, можно подсоединять трубку холодильника и варить самогон.
      На следующий день четыре человека готовили свеклу, и уже к семи вечера она кипела в котле. До утра свекла спарилась. В неё добавили пару килограмм дрожжей. Дрожжи работали пять дней, до тех пор, пока бражка стала крепкой. Холодильник (змеевик) особый решили не делать, а взяли обычный длинный шланг для воды и обложили его мокрыми мешками. Во время выгона самогона мешки периодически поливались холодной водой. Проблема была поддерживать наклон у длинного шланга, но с этим справились подручными средствами.
      Самогона получилось полтора молочных бидона, но по качеству ещё уступал побочным цветом и запахом свеклы. Решили перегнать его ещё раз. Котёл очистили от переработанного материала и вымыли, затем залили самогон. В котёл добавили лимонных и апельсиновых корок, чтобы убить сторонние запахи. Ещё накрошили спелых яблок. К семи вечера затопили под котлом. Всё шло хорошо. Первач шёл крепкий и чистый. Когда пробовали, даже не ощущали запах бурака. Хозяйка Петра тоже оценила первый самогон, назвав его коньяком. К Новому Году самогон был готов.
      Вечером перед Новым Годом собрались у Петра, но справить Новый Год не удалось. Подвела крепость самогона… Провожать старый год стали рано, поэтому скоро запели песни. На беду в деревне на службе в эту ночь был полицай с города Рютен, который был на страже и обходил дозором  деревню. Он услышал русские песни и накрыл всю компанию сразу. Бежать было некуда. В комнате Петра была одна дверь, а окошко маленькое. В праздновании участвовали шесть мужчин и две девушки. На столе стояла начатая бутылка крепкого самогона и закуска, которую принесли все. Кто что мог.
      По военным законам Германии такие сборища запрещались строго. Полицай знал законы хорошо, но такого нахальства не ожидал, чтобы подневольные рабочие в немецком хозяйстве так весело праздновали, когда большинство городов, деревень и населения Германии в трауре. Произошла немая сцена. Полицай стоял раздумывая… В этот момент Сохрутин не долго думая, налил стакан самогона и протянул полицаю со словами: «Мит новяре!». При этом Иван успел подмигнуть Францу, который знал немецкий язык хорошо. Тот объяснил немцу, что они провожают старый год, поэтому просят дорогого гостя выпить за старый год, а потом и за новый. Полицай сказал, что всё понял, но это запрещено. Хотя стакан принял. Сохрутин тут же налил и всем. Все встали, как по команде и повернулись к полицаю лицом, поднимая стаканы. Все вместе выпили, только полицай успел отхлебнуть немного.
     - О! Гут шнапс! – еле промолвил он, запыхавшись горлом – Гут!
      Полицай отдышался и присел на ближнее свободное место у стола. Сохрутин с товарищами понял, что номер прошёл. Тут подошла и хозяйка.
      - Знаете ли вы, что тут происходит? Что тут за сборище? – спросил полицай у хозяйки.
      - Да, знаю. Я разрешила, - ответила вдова.
      Погостевав ещё немного, полицай в придачу унёс с собою ещё и три бутылки самогона. Позже он повадился захаживать к Петру за самогоном, поэтому приходилось выгонять горючую смесь регулярно. Со временем умельцы приноровились гнать самогон не с бураков, а с конского жёлтого сахара, который давали лошадям с овсом. С этого выходил натуральный коньяк. Обычно самогонщики доводили крепость напитка до 40 градусов, а самый крепкий (почти спирт) литра по 4-5 оставляли себе отдельно.
      В один из выходных дней января 1944 года Сохрутин, будучи навеселе от самогона, предложил поляку Михаилу поживиться телятиной. План был проще, чем ранее. Никуда не надо идти, а просто втащить овцу на крышу овчарни через отверстие. Благо отверстие было обычное для подачи сена.
      - Я сам свяжу овцу, а твоя задача втащить её на крышу. Потом вытащим за постройки и разделаем по-тихому.
      Михаил согласился, и тем же обеденным временем всё было сделано. Сохрутин связал среднюю не котную овцу, а Михаил втащил её на чердак. В том месте, где сходились конюшня и коровник, овца была убита и разделана. В этом углу под сеном была старая мякина и труха, которую много лет никто не прибирал, поэтому кровь впитывалась быстро. Голову и внутренности сложили в шкуру, чтобы потом выкинуть или схоронить. Ливер оставили. Теперь мяса и субпродуктов надо было больше, так как теперь к Сохрутину с Женей на одну тушу прибавилось ещё трое поляков. С тех пор до весны мясо часто появлялось в дополнительном питании у работников хозяйства.
      С первым баранчиком Сохрутину с Женей особенно не повезло. Он взял себе в комнату варить часть тушки, а остальное повесил за балку на чердаке сеновала. Но когда через пару часов пришёл проверить потроха, оказалось, что ничего и не осталось. На подвешенных частях мяса сидели огромные крысы. Крысы наведывались даже в компостную жижу, куда спрятали шкуру с головой и кишками.
      Сохрутин никогда не видел такое скопление крыс. Обычно за одну убитую крысу управляющий давал две сигареты, а за пять крыс – одну сигару. С тех пор было понятно, что оставлять такое добро на балках и стропилах опасно. Сохрутин решил сохранить остатки мяса. Он на длинной проволоке подвесил мясо под крышей, надеясь, что крысы не владеют эквилибристикой и акробатикой. За всей работой Ивана следили крысы, которые сидели на балках в ожидании заветного мяса.
      Сохрутин рассказал про нашествие крыс полякам. Разговоров и впечатлений было много. Если бы Иван не пришёл рано к мясу, то уже бы ничего и не застал. У немецкого чабана тоже были случаи, что мёртвых новорожденных ягнят крысы съедали в считанные часы. Сохрутин был свидетелем бегства крыс из-под последнего свежего сена, когда выбирал на молотьбу последнюю. Крысы успевали наделать себе гнёзд и комфортно разместиться. Обычно крысы перебегали в другие хранилища зерна, сена и прочего. Некоторые крысы попадали прямо в молотилку, и были перебиты в молотильном барабане.

Продолжение следует...