Закон всеобщего отражения

                "И почему в глазах коровы отражаются окошки,
                Хотя они ей вовсе не нужны."

                /Н.Олейников/





Он.


О  том,  что  небосвод  –  это  громадный  зеркальный  купол,  бесстрастно  фиксирующий  всё  происходящее  на  земле,  поговорим  как-нибудь  в  другой  раз.  Думаю,  это  случится  седой  лунной  ночью,  безоблачной  и  нежной,  когда  серебристую  россыпь  мерцающих  звёзд  принято  отождествлять  с  далёкими  отблесками  неугомонных  и  вечно  пламенеющих  человеческих  душ…,  когда  особенно  приятно  оторваться  от  земных  забот,  ощутить  влажную  свежесть  бесконечности,  хоть  ненадолго  превратиться  в  одну  из  тех  холодных  искорок  и  тихо  возрадоваться  своей  незаметности…  Иными  словами,  вкусить  мазохистскую  сладостную  горечь  собственного  ничтожества…

Сейчас  же,  в  этот  подожжённый  уходящим  солнцем  пятничный  апрельский  вечер  хочу  рассказать  тебе,  пускай  и  с  почти  вековым  опозданием,  о  совсем  другом  отражении…  Ты  готова?

Так  пойдём  же  скорее  на  нашу  набережную,  туда,  где  чуть  правее  дельфинария,  в  окружении  четырёх  каштанов,  под  коричневой  черепичной  крышей  вырос  оригинальный  цилиндрический  домик  без  окон,  живо  напоминающий  огромный  белый  гриб.  Это  и  есть  Галерея  Зеркал,  извилистыми  коридорами  и  прохладными  комнатами  которой  я  и  хочу  тебя  провести.

Кстати,  в  одной  из  них,  в  подвале  обитает  несчастный  мятежный  призрак  пролетарского  вождя,  придумавшего  как-то  в  часы  светлого  вдохновенья  знаменитую  теорию  отражения.  Напомню  тебе,  что  некоторые  её  тезисы  соответствуют  действительности  и  своей  простотой  приближаются  к  гениальным…  Например,  ВСЁ  ОТРАЖАЕТСЯ  ВО  ВСЁМ.  Правда,  поставил  он  её  вверх  ногами,  по-хозяйски  разместив  в  основании  не  хрупкие,  взаимопроникающие  понятия,  суждения,  умозаключения…,  а  прочную  грубоватую  материю.  Смею  предположить,  что  в  конце  жизни,  осознав  свою  ошибку,  он,  разнервничался  настолько  глубоко,  что  необратимо  впал  в  слабоумие  и  утратил  телесную  подвижность.  Так  и  носится  на  призрачной  коляске  от  стены  к  стене  в  погоне  за  своим  жалким  отражением.

Ты  считаешь,  то  была  кара  небесная  за  все  его  грехи?

Возможно,  спорить  не  стану,  и  в  связи  с  этим,  то  есть  с  этой  замысловатой  и  коварной  теорией…,  не  могу  не  привести  пример  её  драматичного  подтверждения  практикой.  Ты  угадала,  именно  это  легкомысленное  и  доверчивое  деревенское  население  прилегающей  территории,  которое  отвергло демократические  методы  воздействия  на  власть,  избрав  плебейский,  рабский,  жестокий  бунт,  я  и  имею  в  виду.  Мятеж  остаётся  мятежом,  за  какими  бы  красивыми  лозунгами,  яркими  одеждами  и  заманчивыми  обещаниями  его  ни  прятали.  Всё  это  пустая  тщета.  Отражаясь  зеркальным  небосводом,  он  обречён  вернуться  на  землю  своей  голой  сутью:  тревожным  светом,  горячим  дыханием,  неотвратимым  возмездием…  Что  мы  с  болью  сегодня  и  наблюдаем.  Хаос,  несущий  горе,  страх,  отчаяние…

Прости,  я  немного  отвлёкся.

Устала?

Конечно  же,  передохнём.  Посидим  на  той  лавочке  у  фонтана.   Струйка  чахлая,  вот-вот  оборвётся,  зато  нас  не  обрызгает.   Не  переживай,  успеем.  Почти  сто  лет  прошло  со  дня  нашей  встречи.  Не  было  тогда  ни  набережной,  ни  фонтана,  ни  лавочки…  Худая  лесополоса  над  обрывом  с  обуглившимися  следами  пикников  и  с  множеством  сине-голубых  просветов,  по  которым  легко  можно  было  определить,  где  заканчивается  море  и  начинается  небо…,  а  вместо  весёлой,  вымощенной  цветной  плиткой  аллеи  –  серенькая  узкая  тропинка,  в  жару  –  пыльная,  после  дождя  –  липкая  и  скользкая…  Всё  другое,  всё  не  такое,  не  современное,  диковатое,  неухоженное…   Только  отражённые  друг  в  друге  море  и  небо  прежние…,  что  для  них  какое-то  столетие…  Миг,  белым  крылом  чайки  взмахнувший  на  недоступном  горизонте…

А  ведь  Зеркальная  галерея  тогда  уже  существовала,  хотя  мы  об  этом  даже  не  подозревали.  Правда,  находилась  она  не  здесь,  не  на  этом  ветреном  обрыве,  а  в  легендарном  Версале,  где  в  1682  году  была  открыта  под  восторженные  крики  французской  придворной  знати.  Тем  зрелищным  событием  был  закреплён  высочайший  статус  зеркала  среди  бесконечного  множества  отражающих  поверхностей.
 
Ты  сомневаешься?

Я  вот  тоже,  поскольку  впервые  заметил  себя  в  глазах  мамы,  потом  в  тёмном  окне  своей  комнаты,  в  луже  у  нашего  двора,  в  ёлочном  шаре,  в  …,  в  общем,  во  всём  том,  в  чём  зарождалась  и  мелькала  параллельная  жизнь  моего  отражения.  И  всё  же  в  бескрайний  Зеркальный  Мир,  где  продолжит  своё  существование  и  после  моей  смерти,  оно  по-настоящему  вступило  лишь  после  того,  как  я  однажды  увидел  его  в  круглом  зеркальце,  буднично  примостившемся  на  тумбочке  в  родительской  спальне.  Думаю, именно  в  этом,  именно  в  способности  заманивать  всех  в  своё  стеклянное  пространство  и  нужно  видеть  его  высокий  статус,  а  не  в  дворцовой  роскоши  и  золотых  оправах…
 
Когда  версия  отражённой  вселенной  оформилась  в  моей  голове,  я  испугался.  Мне  стало  страшно,  что  когда-нибудь  случайно  или  преднамеренно  смогу  проникнуть  в  Зазеркалье,  и  оно  отомстит  мне  за  это.  Как  отомстило  Зеркало  двоим  сребролюбивым  мурановским  мастерам,  продавшим  его  секрет  французам.  Боюсь,  что  тайна  Зазеркалья  гораздо  весомее  секрета,  которым  владели  мастера,  а  поэтому  я  могу  быть  не  просто  отравлен…  Да,  порой  мне  снится  кошмарный  сон,  где  я  превращаюсь  в  тот  пограничный  критический  градус,  при  котором  начинает  плавиться  и  испаряться  основа  всего  сущего  –  Мысль.
 
Свернём  на  минутку  на  смотровую  площадку.  Взгляни  вниз.  Там,  на  сыром  морском  песке  петляют  две  цепочки  детских  следов.  А  теперь  прищурься,  и  ты  увидишь  две  маленькие  фигурки  наших  сыновей.  Это  море  дарит  нам  их  светлые  отражения,  давным-давно  запечатлённые  синей  зеркальной  гладью.  Помнишь,  они  убежали  тогда  из  дома,  чтобы  встретить  нас  на  пляже  и  спасти  от  надвигавшегося  ливня.  Они  несли  зонтики,  и  было  им  на  двоих  всего  восемь  лет.  Вот  и  сейчас,  заметив  нас,  они  звонко  смеются  и  призывно  машут  нам  своими  розовыми  ручонками.

Помашем  же  им  в  ответ  и  пойдём  дальше.  Осталось  совсем  немного…


Она.


Спасибо,  что  привёл  меня  сюда,  что  освежил  мою  память  и  вернул  позабытые  милые  подробности.  Ведь  без  недели  сто  лет  прошло  с  того  майского  дня…  Многое  стёрлось,  но  сохранилось  всё-таки  больше.  Солнцем  и  правда  он  был  богат  чрезмерно,  здесь  зеркала  не  преувеличили…  Помню,  как  оно,  насытив  ту  чудесную  комнату  лучами,  выпустило  своих  беспокойных  зайчиков,  которые  резво  скакали  по  столовым  приборам,  плескались  в  хрустальных  бокалах  с  шампанским,  носились  по  стенам  и  потолку…,  то  и  дело  вынуждая  меня  вертеть  головой  и  щуриться.  Так  что,  мой  дорогой,  это  были  всего  лишь  зайчики,  отражённые  моими,  как  ты  говоришь,  лучистыми  глазами…  Это  они  тогда  заставили  тебя  обратить  на  меня  внимание.  Помню  и  твою  клетчатую  бледно-розовую  рубашку…  Помню  даже  то,  что  не  в  состоянии  запомнить  и  миллионы  зеркал  –  запах  твоего  одеколона,  весьма  приятного  и  популярного  в  то  время…   И  название  его  помню…  «Лаванда».  А  вот  те  горчичные  вельветовые  джинсы  не  помню…  Да  и  цвет  волос…,  хотя,  возможно,  тут  зеркала  лукавят  и  по  какой-то  причине  глушат  их  былую  лёгкую  рыжину…

Конечно  же,  больше  помню,  несмотря  на  то,  что  выпила  тогда  море  шампанского…  Признаюсь,  как  только  ты  завёл  меня  в  зеркальную  обитель  духов,  я  сразу  же  почувствовала  головокружение,  необыкновенную  весёлость  и  лёгкость…,  словом,  я  ощутила  все  признаки  опьянения.  Странно,  неужели  отражения  способны  хмелеть?

Ведь,  войдя  в  этот  белый  гриб,  мы  превратились  в  отражения…,  не  так  ли?

Ты  ведь  знал  об  этом?

А  для  меня  это  был  настоящий  сюрприз.

Волшебная  неожиданность,  сбросившая  с  дряхлой,  уставшей  старушки,  которая  с  трудом  передвигалась  по  этой  безупречно  ровной,  комфортной,  праздничной  набережной,  сто  долгих  лет  и  превратившая  её  в  собственное  полное  сил  и  надежд,  несущее  свет  отражение…  Повторно  опьянев  от  давным-давно  выпитого  шампанского,  я  вновь  прочувствовала  ярчайший  миг  нашего  знакомства  и  сразу  же  умножила  его  на  вековой  коэффициент  прожитого  и  осознанного  счастья…
Будто  примерная  ученица,  я  невольно  произвела  это  элементарное  арифметическое  действие,  хотя  нашего  взращённого  и  накопленного  счастья  с  избытком  хватило  бы  десятка  на  полтора  человеческих  жизней.  Его  вполне  достаточно  для  того,  чтобы  успешно  противостоять  большим  и  серьёзным  бедам,  в  сравнении  с  которыми,  твоё  далёкое  трёхлетнее  пьянство  и  твой  скоротечный  роман  с  лаборанткой,  кажется  лёгким  недоразумением.  Поэтому  я  и  улыбалась,  когда  ты,  по-юношески  смущаясь,  неловко  пытался  загородить  от  меня  своим  усохшим  телом  те  два  коридорных  тупика,  где  обрели  покой  одинокие  отражения:  одно – нетрезвое  и  печальное,  другое  –  голубоглазое  и  наивное…

Какой  же  ты  у  меня  глупенький!

Всё  это  случилось  так  давно,  что  успело  трижды  умереть  и  мумифицироваться,  превратившись  в  скучную  поднадоевшую  абстракцию…  В  оборотную  сторону  закатившейся  под  диван  монеты…

А  вот  и  желанная  лавочка  у  фонтана…  Присядем-ка,  и  я  кое-что  расскажу  тебе.  Пожалуй,  начну  со  стихотворения.  Незатейливого,  зато  искреннего…

Мокрый  горбатый  асфальт,
Тусклые  скучные  лица,
Грустно  и  пусто  в  душе…
Жду  я,  когда  ты  приснишься.

Ночью,  как  в  сказочном  сне,
Солнце  меня  обогреет,
Ты  вдруг  приходишь  ко  мне,
Мир  неприглядный  светлеет.

Радость  и  счастье  вокруг
Всё  наполняют  с  избытком,
Словно  из  клетки  стальной
Вырвался  с  первой  попытки.

Светлый  и  чистый  асфальт,
Добрые  милые  лица,
Видимо,  знают  они,
Что  ты  опять  мне  приснишься…
 
Оно  всего  лишь  на  год  младше  нынешнего  юбилея.  Помнишь,  ты  подарил  его  мне  на  годовщину  нашего  знакомства.  Написал  на  открытке  с  розами.  Постаревшая,  пожелтевшая  она  и  сейчас  хранится  в  моей  заветной  шкатулке.
 
Тогда  меня  поразило  то,  что  каждое  его  слово  нашло  отражение  в  моей  душе…  Будто  это  я  его  сочинила  в  один  из  прощальных  дней  синего  месяца  апреля…

А  когда  ты  вдруг  исчез  на  два  года,  растворившись  в  раскалённых  Каракумах,  я  начинала  и  заканчивала  каждый  божий  день  молитвой  –  твоим  стихотворением…  Мысленно  обращаясь  к  тебе,  нашептывала  его,  чуть  изменив  в  нём   только  один  глагол…  Как  же  я  тебя  ждала!  Видимо,  всё-таки  работает  эта  теория,  раз  смог  мой  порыв  пробиться  сквозь  плотные  облака,  отразиться  от  какого-то  специального  небесного  отражателя  и  достучаться  до  твоих   засыпанных  горячим  песком  ушей…

Думаю,  что  это  отражение  не  менее  значимо  для  нас,  чем  то,  первое  столетие  которого  мы  будем  праздновать  ровно  через  неделю…

Кстати,  посмотри  направо…  Прищурься,  и  ты  увидишь  дрожащий  мираж,  сотканный  влажными  испарениями  прошедшего  ливня…  Это  мы  с  детьми  возвращаемся  домой,  чуть  приподнявшись  над  липкой  и  скользкой  тропинкой…

Они.


Они  обитали  здесь  так  долго,  что  все  жильцы  этого  старинного  четырёхэтажного  дома  считали  их  его  ровесниками.  К  ним  привыкли,  как  привыкает  человек  к  какому-нибудь  пустяку,  который  со  временем  становится  для  него  важным  и  необходимым.  Кто-то  сверял  часы,  когда  они  выходили  на  утренние  и  вечерние  прогулки,  кто-то  с  улыбкой  провожал  их  взглядом,  пока  они  не  скроются  за  углом  парикмахерской,  а  кто-то  их  взаимную  любовь,  преданность  и  заботу  приводил  в  качестве  эталона  и  неопровержимого  аргумента  в  семейных  ссорах…

Поэтому  и  не  оказалось  в  доме  человека,  которого  их  одновременная  кончина  оставила  бы  равнодушным.  В  той  или  иной  степени  каждый  из  нас  испытал  щемящее  чувство  утраты…  Вот  вам  печальный  пример  того,  как  смерть  соседнего  мира  отражается  поминальным  звоном  колоколов  и  трещинами  в  наших  сердцах…

От  себя  же  скажу  отдельно,  от  себя  скажу  особо,  ибо  отношение  моё  к  этой  удивительно  гармоничной  и  светлой  паре  обязывает.  Noblesse  oblige,  повторяю  я  вслед  за  Бальзаком,  Салтыковым-Щедриным,  Булгаковым…  и  берусь  за  перо.  Не  подумайте,  будто  собираюсь  соперничать  с  ними.  Ни  в  коем  случае!

Просто  наши  квартиры  находятся  на  одной  площадке,  и  их  входные  двери  несколько  лет  равнодушно  смотрели  друг  на  друга  одинаковыми  рыбьими  глазками,  пока…,  пока  за  одной  из  них  вдруг  не  разместился  настоящий  ад…  Он  проник  в  мой  дом  вместе  со  всеми  своими  бесовскими  атрибутами…  Не  стану  описывать  муки  барахтавшейся  в  кипящем  котле  души,  ужас  перед  наступавшими  по  ночам  зелёными  чертями  с  вилами  наперевес,  спазмы  и  удушье  от  серного  дыма…  Не  стану  рассказывать  и  о  том,  как  вытащила  меня  эта  старенькая  щуплая  парочка  из  инфернальной  пустоты  и  спасла  от  убийственного  порока…  Сегодня,  обратив  внимание  читателей  на  любимую  моими  соседями  тему  (мы  подолгу  обсуждали  её  за  частыми  вечерними  чаепитиями),  я  хочу  тем  самым  почтить  их  светлую  память,  а  также  сублимировать  мою  избыточную,  опоздавшую  и  уже  ненужную  нежность.  Скажу  честно,  страха  перед  возможностью  превращения  в  высокий  круглый  градус,  расплавляющий  мысль,  я  не  испытываю,  однако  хорошо  помню  ту  внезапную  внутреннюю  дрожь,  которую  ощутил,  когда  узнал,  что  даты  их  знакомства  и  смерти  совпали.  Согласитесь,  таких  случайностей  не  бывает,  а  это  значит,  что  теория  действует.

Да,  суицид.

Ну  и  что?

Их  добровольный  уход  вовсе  не  опровергает  закон,  а,  напротив,  укрепляет  его,  указывая  нам  на  существование  малодоступной  зазеркальной  глубины  отражения.  Более  того,  он  не  столько  отрицает  жизнь,  сколько  её  утверждает  и  превозносит.

-  Самоубийство  утверждает  и  превозносит  жизнь?  –  возмущённо  спросите  вы.

Не  стоит  горячиться  и  преждевременно  злорадствовать.  Положительный  ответ  существует,  и  искать  его  нужно  в  контексте,  а  также  в  меланхоличной  череде  всё  ещё  не  опровергнутых  версий…  Здесь  важно  не  оставить  без  внимания  ни  одно  движение,  ни  один  шорох,  ни  одну  мысль…  Увы,  к  подобному  подвигу  мы  не  готовы…  Не  обладаем  мы  способностями  гипотетического   Демона  Лапласа,  нет  у  нас  пока  и  таких  возможностей,  как  у  Творца,  по  приказу  которого  на  закате  безвременья  щекастый  Небесный  Стеклодув  выдул  гигантский  зеркальный  купол  и  накрыл  им  хаотическую  Вселенную…
 
Увидев  себя,  Хаос  ужаснулся  и  самоуничтожился.  Так  началась  эпоха  всеобщего  отражения,  прогрессирующего  порядка  и  пресного  детерминизма.

Наша  пара  выбрала  смерть  вдвоём,  отвергнув  даже  минутную  неразбериху  и  тоску  одинокого  существования.  Господи,  как  же  я  их  понимаю!

Вне  всякого  сомнения,  то  был  акт  свободы,  точнее,  двух,  слившихся  воедино,  свобод.  Вне  всякого  сомнения,  и  то,  что  данный  трагический  конец  был  причинно  обусловлен.  Что  же  касается  эпитета  «трагический»…  Пускай  остаётся,  хотя  в  уместности  его  использования  я  не  вполне  уверен,  ибо  вижу  в  этой  солидарной  смерти  не  только  шекспировский  жизнеутверждающий  пафос,  но  и  светлую  логику  взаимоотражения  и  единства…

Да,  мне  будет  страшно  не  хватать  тех  вечерних  чайных  церемоний  на  опрятной  тесной  кухоньке,  где  было  столько  покоя,  уюта  и  доброты…,  столько  участливого  внимания,  что  мне  казалось,  будто  угрюмый,  неласковый,  вечно  спешащий  куда-то  мир  вдруг  замирал,  приостанавливался  на  часок,  чтобы  побыть  с  нами,  послушать  наши  странные  беседы,  улыбнуться  и  перед  уходом  подарить  какой-нибудь  ободряющий  знак,  являвшийся  то  ли  пробежавшим  по  ногам  сквознячком,  то  ли  робким  звоном  серебряного  колокольчика  из-под  люстры,  то  ли  внезапным  наплывом  ничем  необъяснимого  счастья…

Помню,  меня  всегда  удивляла  их  сохранившаяся  не  по  возрасту  способность  свежо  и  ясно  мыслить,  внимательно  следить  за  новостями…  Любили  пофантазировать,  вслух  поразмышлять…  От  них  я  и  узнал  о  Небесном  Стеклодуве,  об  итальянце  Джакомо  Риццолатти  и  открытых  им  зеркальных  нейронах,  о  неизбежности  воссоединения  родственных  судеб…   Всего  и  не  перечислить.

Никогда  не  забуду,  как  они  азартно,  нетерпеливо,  дополняя  подробностями  друг  друга  рассказывали  мне,  что  встретиться  они  должны  были  не  сто  лет  назад,  а  гораздо  раньше,  в  шестилетнем  возрасте  в  небольшом  и  пыльном  степном  городке,  куда  их  родители  должны  были  переехать…   Но  что-то  на  куполе  не  сработало,  какой-то  лучик  сверкнул  на  долю  секунды  позже  и…  И  их  встреча  была  перенесена  на  два  года.  Однако  и  она  не  состоялась,  теперь  уже  по  вине  её  матери,  которая  вдруг  закапризничала  и  отказалась  бросать  насиженное  место  (работу,  квартиру)  и  ехать  на  новое,  предложенное  мужу  его  начальством,  как  повышение  по  службе.   И  только  спустя  четырнадцать  лет,  майским  солнечным  днём  они,  наконец-то,  познакомились  и…  Ну,  а  дальше  вы  знаете.

Вот…  Думал  о  Законе  поразмышлять,  а  перед  глазами  они…,  прохаживаются  туда-сюда,  заботливо  поддерживая  друг  дружку  за  острые  локотки…  Тревожно  мне  становится,  вдруг  споткнутся,  вдруг  упадут…  Да  не  упадут  же,  нет  ведь  их  больше…

Ломаются,  тают  хрупкие  фигурки  в  набежавшей  слезе…

А  что  Закон?

Холодный  бездушный  механизм,  непрестанно  пожирающий  всё  вокруг?

Это,  для  кого  как.  Для  меня,  например,  Закон  –  это  живая  картинка,  которая  после  дождя  проплывает  за  моим  окном  дрожащим  влажным  миражом.  На  ней  я  вижу,  как  они  идут  навстречу  друг  другу,  оставляя  на  мокром  морском  песке  глубокие  следы  –  четыре  петляющих  цепочки…,  две  из  которых  –  детские…