Феминистка

                Только дай испить до дна,
                Чашу горького вина...

                ЭПИГРАФ
История частично основана на реальных событиях, имена главных героев были изменены. Искренне посвящается девушкам, которые слишком погрязли в мужененавистничестве, сообществах а-ля girls_only, замкнулись в себе, маскирующим свое одиночество маской успешности. 

 
                I
«Чувствуешь, какой чистый и необычный аромат?.. Мммм...»,- в телефонной трубке послышался глубокий вдох и ласковое бормотание.
«И тебе - утро», – мрачно отозвалось в трубке.
«О… Это очень редкий и дорогой китайский чай. В далёком прошлом, верные императору воины могли бы меня казнить за этот прекрасный чай, если я конечно не великая княгиня. Николаев, а я похожа …», - но он её перебил - «Следы от твоих серебряных вилок, до сих пор не зажили и они как-то не вдохновляют меня слушать твою утреннюю ахинею про чай». Послышалось опять её - "Ммм.." – глоток, вдох, такой же выдох, пока наконец она не соизволила вернуться к разговору. «А серебро, дорогой мой друг», - тут она улыбнулась, у неё очень красиво получилось сказать эту фразу "дорогой мой друг" – «благотворно влияет на любые раны. Даже душевные». – проговорила она с растяжкой, разглядывая как пар от её чашки отрывается и рисует в воздухе неясные полупрозрачные фигуры. Николаев немного помолчал и не дождавшись, что она скажет дальше, бросил трубку.

Яркое, долгожданное Солнце взошло над обезумевшей от июньского холода Москвой, осветив и согрев утро молодой феминистки Дины Орловой, которая уже ничего хорошего не ждала от этого пакостного лета. Проснувшись с неясными предчувствиями, Дина сладко потянулась, отчего даже крякнула, чем себя очень рассмешила. Настроение понемногу возвращалось и она набрала номер её вечного друга, решив, что Николаеву будет непременно интересно услышать про новый китайский чай.

Это были во многом странные и подчас совсем непредсказуемые отношения двух молодых людей. Жили они на разных концах большого города. Виделись редко, ругались часто. Что же их тогда связывало? Возможно общие интересы и разговоры, но при этом они умудрялись постоянно ссорится, буквально по любому поводу и какая бы тема не затрагивалась. Иногда доходило до столь сильных взаимных обид, что позволяли себе месяцами не разговаривать с друг другом. Первой не выдерживала молчания она и позвонив среди ночи, могла мрачно-снисходительным тоном спросить какую-нибудь совершеннейшую глупость. Он по обыкновению даже не отвечал, а просто швырял трубку. Но телефон не отключал. А следующим вечером уже был у неё, они общались и делились мыслями, как ни в чём не бывало.

Что же её, оголтелую феминистку привлекало в Николаеве? Её привлекало немногое, хотя он и был по-мужски красив, чем её очень раздражал. Бывало недоговаривал начатых фраз, что выглядело для человека который не привык к общению с ним, странным, но всё же на её вкус он оставался приятным. Но больше всего её притягивало его абсолютная честность и даже его непомерная гордость, которая часто просто выводила её из себя, не отталкивала. Он был единственный мужчина в её жизни, просто органически не способный на предательство. Таких на свете белом мало, но их сразу видно. И любая женщина их чувствует, каким-то природным своим чутьём. Они выделяются своей манерой говорить, глубокими интонациями и способностью создавать возле себя атмосферу убаюкивающего доверия к себе. О его личной жизни она практически ничего не знала. Только редкие обрывки фраз его друзей. Это по-женски раздирало её любопытство, но все её вопросы разбивались об его тонкую, немного снисходительную улыбку, которой улыбаются детям когда они задают вопросы, которые слышали от взрослых, например - "А.. А вы уже влюблялись?" 

Когда после кровавого трудового дня, Дина Орлова вернулась к себе домой, на Смоленскую улицу и открыв дверь, увидела на полу большие коричневые туфли, поняла, что хотя Николаев и бросил сегодня нагло трубку, но по видимому её простил и уже не сердится. Она тут же поспешила раздеться, попутно заглянув на кухню, где Максим услужливо суетился возле чайника, заваривая тот самый редкий чай. «Как же ты легко мне сдался.. Думаю приду, а тут только кот с наглой рыжей мордой клянчит» - улыбнулась Орлова на ходу снимая тёмный плащ. «Моё благородное сердце, скоро на прощение...» - сердито буркнул Максим. «Я быстро - переоденусь и вернусь».- отозвалась она. Вернулась Дина через четверть часа в своём домашнем одеянии и они как обычно, неспешно, повели свои обычные, вечерние беседы. Говорили обо всём, как у кого прошёл день, вновь вспомнили о серебре и даже немного забрели в мистику. Николаев неожиданно вспомнил про одного своего школьного приятеля, который был ещё более странен, чем он сам и ехидно рассказал пару историй, о его странностях, чем очень рассмешил .Дину. И как водилось при всех их беседах, неизвестно какими тропами, перешли к темам, к которым оба были не равнодушны. «Ваш феминизм никогда не приживётся в России» – легкомысленно бросил ей Максим. «Это ещё почему?» - удивилась Дина, надкусывая пирожное и одновременно глядя на него. Николаев отхлебнул горячий чай и начал объяснять: « Наши девушки и жены слишком любят, прости за грубое слово, «халяву» и в особенности подарки. Они просто не в силах от этого отказаться. Вы женщины, в большинстве своём, совершено не любите нести ответственность за свои поступки, да и не готовы это делать. Русские женщины любят, когда за них везде платят и им представляется нормальным, когда можно не принимать важных решений, а полагаться во всём на мужчину». Видимо это позиция девушек и женщин немного раздражала его, так как Максим уже повышенным тоном продолжил: «Заставить девушку платить хотя бы за себя - на любом этапе отношений – мне представляется просто невозможным. А самое главное» – тут он ехидно улыбнулся – «наши женщины терпеть не могут независимость, чтобы они там не говорили». – он замахал руками, видя, что Дина хочет его перебить, - «потому как у любой женской независимости есть её вечная спутница - это одиночество. Так что ты бессмысленно тратишь свою жизнь. Ещё не поздно, стань лучше актрисой. Мне кажется, при определённом везении, из тебя выйдет толк. « Не смеши, какая из меня актриса» – было видно, что Дина о чём-то задумалась и совсем не хотела сегодня спорить. Все эти рассуждения она от него слышала и раньше, они могли спорить до хрипоты и битья посуды, даже как видите, до полётов серебряных вилок. Но сейчас они только помирились и не было сил ни у кого накалять беседу выше негласного порога. Проговорив до глубокой ночи, Максим неожиданно заторопился домой. Провожать его она не стала, просто дождалась, как захлопнется дверь и надолго уставилась в одну точку, понимая - этим вечером чувства будут те же, что и всегда, когда она оставалась одна и предавалась глубокому одиночеству, несмотря на огромное количество подруг, коллег и просто знакомых. Покормив рыжика, она медленно разделась, поглядела на полную луну, легла и предала себя ночному забвению.

Глубокой ночью, когда уже всё в природе уснуло, когда даже самые лютые скандалисты её двора храпели в своих койках, её разбудил громкий стук в дверь. Она вздрогнула, сердце сильно стучало. Как это неприятно! Всё, что ночью нарушает сон и твой покой - кажется невыносимым. Очень рассчитывая на то, что видимо кто-то просто ошибся и сейчас непременно уйдёт, Дина перевернулась на другой бок и попыталась уснуть. Но стук продолжился и стало понятно, что тот, кто по ту сторону стен, уже не уйдёт. Она приподнялась, пытаясь прислушаться к ночным звукам. На душе у неё стало тоскливо и жутко, как будто она стала лишней в собственном доме. Послышались грубые, пьяные голоса и затем всё неожиданно стихло…«Господи, как же я одинока! Как же всё опостылело..» - Дина от тоски и всего этого ночного варварства не выдержала и повалившись на кровать, заколотила маленькими кулачками, свою большую подушку. Слёзы потекли и она уже не могла остановится. На секунду она подумала, что может размазать тушь по лицу, но вспомнила, что тушью она не пользуется уже несколько лет. Это невинное обстоятельство почему-то её совсем расстроило и она окончательно разрыдалась. Но всё проходит - прошла и эта слабость. Понемногу успокоившись, Дина пошла в ванную: умылась, причесалась и вернулась к себе спальню. По привычке посмотрев на телефон. Никто конечно же не позвонил и не написал. Была глубокая ночь, но она не выдержала. «Ал.. ллло..». - спустя десяток гудков послышался сонный голос Максима. «Скажи мне Николаев..» – начала она, хлюпая носом – «Вот... А вот отчего я всё время одна?..». Николаев глубоко вздохнул, помолчал, и пробормотал полусонным голосом: «Да… Самое время сейчас. Ты слишком горда... Ведешь себя с «ними», как полноценная сволочь... Хотя твоя внешность»-пожалев что вообще начал этот разговор - не дает тебе такого права. Конечно, если бы у тебя была роскошная внешность, всё равно нужно оставаться доброй и милой, тогда любой мужчина будет твоим. А-а-а… Апчхи!» – ему попал пух в нос, отчего он и закончил свою тираду солидным чихом. «Только поэтому?» - отозвалась она. «Только поэтому» - ответил Максим и уже хотел положить трубку, как вдруг ему пришла одна мысль, «А знаешь что?... Поезжай-ка ты на море».- она услышала как он переворачивается на другой бок и пытается одновременно говорить – «Ведь ты там никогда не была. Ну вот и насладишься мо-а-а-рски-ми пейзажами» – нечаянно зевнул он. «У моря есть одно прекрасное свойство - оно способно растворять в себе человеческое одиночество.» «Ага. наверно оттого, что вода в море солёная.»- мрачно перебила Дина и положила трубку.

Убежать можно от прошлого, даже от себя, не убежать только от одного в этом мире - от одиночества. И она вспомнила, как была этой осенью на одной выставке, из всей пёстрой и немного бестолковой галереи, её потрясла только одна, при взгляде на это полотно такая невыносимая тоска и безнадёжность вливалась в каждый уголок её души. Картина называлась "Перигей одиночества". На ней был изображён немолодой, лет сорока, мужчина, в больших старомодных очках, в старом коричневом плаще. В одной руке он держал красивый, со вкусом собранный букет цветов, по всей видимости, потративший на него все свои последние сбережения, а за другую руку его держала маленькая девочка, лет 5, его дочь. И он понимал что, Она - его последняя надежда на настоящую любовь - не придёт на это долгожданное свидание, на которое он так рассчитывал. Ведь он так Её ждал. Шли минуты… Становилось понятно, что никому на всём белом свете, он уже не нужен со своей маленькой дочкой, со своим маленьким миром. И как в довершение этой убийственной ситуации и гнетущей обстановки этот художник изобразил трещину в земле, которая исходила из под самых ног одинокого мужчины. Образы становились всё отчетливей и Дина понемногу начала засыпать, когда сон уже почти её охватил, она пробормотала про себя, - «А может и правда?.. Вот возьму и уеду!..». И эта идея неожиданно влила в неё радость и она окончательно уснула.

II
Красный поезд уже сутки мчится на юг морской России, в самое его негаснущее пекло. Он молча летит по цветущей, ночной степи, бережно охраняя сон маленькой неугомонной феминистки Дины Орловой, унося её в себе; оставив все её прегрешения, обиды, крики и выпады позади большого и скучного города. А она чему-то улыбается во сне и кажется со стороны, что это самая счастливая девушка на свете. Её ночь степенно сменилась молодым утром и морской воздух уже игриво щекотал носы спящим счастливчикам в купейных вагонах.

А что же Диночка? А она только просыпается, прикрыв рукой глаза от ослепительного солнца, пока не понимая, что уже не дома, а едет в поезде к долгожданному, свободолюбивому морю. Пытается приоткрыть один глаз и щурясь от южного солнца видит только, как всё плывёт в полусонном вареве. Сейчас она немного покрутится в своей постели и не выдержав томленья, вскочит умываться. А пока она медленно падает в объятия большого и радостного чувства, когда вспоминаешь, что на самом деле ты летишь на крыльях к морю, вот оно - уже здесь! Только протяни руку, не поленись! Просто взгляни в окно, оно совсем рядом, ждёт тебя одного и готово, готово обнять своими мягкими, теплыми волнами, чтобы чуть потомив, дать нам неземное чувство заслуженного счастья… Подарив тебе свежие силы настоящей, полноценной жизни. И это, никем не покорённое чувство, всё утро не отпускало Дину, а она от этого детского, наивного счастья только смеялась. Сладко потянувшись, встала, открыла дверь купе и пошла скорей смотреть, как же выглядит это море, о котором она столько слышала, но где ни разу не бывала. Дина осторожно вышла из купе, прошла пару шагов и тут же остановилась посреди вагона – сквозь оконную пыль было видно, как раскинулось огромное сине-зелёное море! Это первое впечатление было огромным, она долго водила наивными глазами по необъятной глади, пытаясь взглядом объять необъятное. Потом немного очнувшись, будто вышла из гипноза, начала бегать по всему вагону как маленькая, от окна к окну, с замиранием сердца, с застывшей улыбкой, большими глазами разглядывала важное, голубое море. И ей было непонятно, как можно так просто ходить по вагону, искать кипяток, ворчать на отключенные кондиционеры, говорить о каких-то пустяках и не замечать такое роскошное волшебство. Взвизгивая от удовольствия, тихонько хлопая в ладоши, она прошла к концу вагона и закрыла за собой дверь уборной.

Спустя несколько часов, поезд наконец подошел к маленькому курортному городу, и нетактичная Дина, толкаясь, конечно же первой выпала из вагона, на ходу делая кому-то, как ей показалось дельное замечание и только после этого, полной грудью вдохнула приятный морской воздух. Потоптавшись на осиротевшем перроне, Дина проводила тускнеющий поезд, а вместе с ним мысленно и все свои тревоги, и куда-то внезапно девавшееся чувство одиночества. Когда поезд скрылся за туманными холмами, она совершенно вышла из терпения и побежала вниз с воплями, по крутому склону, прямо к видневшемуся внизу морю, громко закричав «А-а-а-а-а!». На полпути бросила бедный чемодан и добежав по горячим камням до самой воды, со всей силы плюхнулась в море, беспорядочно замахав руками, проплыла несколько метров отчего с непривычки быстро устала, повернулась на спину и совершенно счастливая расплылась звездой. «Ну здравствуй море, это я…»- подумала она про себя. Всласть насладившись первыми впечатлениями и прохладной морской водой, она поплыла назад и пошатываясь попыталась вылезти на берег, в совершенно мокрой одежде.«Вы наверное первый раз на море?» – услышала она, выйдя на берег. «Я Святослав! Будем знакомы?» – молодой человек с пружинной походкой подошел к ней. Дина как всегда немного подумала прежде, чем ответить, ехидно смерив его своим колючим взглядом, но чувствуя, что сегодня она в хорошем расположении духа, решила пока не хамить приятному молодому человеку в ответ на его вполне невинный вопрос. «Неужели по мне это так видно?!» – заулыбалась Дина. Она оглядела себя и они неожиданно вместе рассмеялись. Выглядела она и правда комично, после своего олимпийского заплыва в одежде. «Вы наверно живете поблизости?» - окинув взором возвышающийся берег, спросила она. «Я?..» – он на мгновение задумался, отвлекшись на парящий над морем яркий, всех цветов радуги парашют, под которым с круглыми от ужаса глазами висели двое и вопили на весь пляж. «Я приезжаю сюда почти каждое лето. Если везёт – приезжаю с любовницей, но чаще конечно с женой» – улыбнувшись про себя, добавил –«А вы уже решили где остановитесь? Или вы не одна?» – с некоторым сомнением спросил Святослав. Вспомнив, что она и вправду пока не нашла для себя место, даже не решила где вообще будет жить, решила не теряться, а воспользоваться случаем: «Вы же хорошо знаете здешние места и часто здесь бываете, порекомендуйте мне хороший отель поблизости. Это вам…»- она лукаво помедлила-«первое от меня задание» - и с хитрющей улыбкой уставилась на него. «Конечно, их здесь как пальм - великое множество, я сейчас достану одну карточку.. Где же она?..» – пробормотал он и ища по карманам цветастых шорт, достав наконец какую-то визитку одного местного отеля. Пока он писал на клочке пожёванной бумаги подробности, она его успела немного рассмотреть. При этом неприятно для себя отметила, когда молодой человек даже не обратил внимание на её несколько лукаво-фамильярный тон, а просто продолжал лучезарно ей улыбаться, как будто на свете только и есть, что пальмы, да теплое море..«Ну вот и всё. Держите. Мне пора!.. Будьте здоровы.»- протянул он адрес и улыбнувшись в последний раз, побежал прочь от неё к своей гикающей компании, которая уже несколько раз безуспешно его звала, грозив ему, что если он сию же минуту не вернётся они самое вкусное съедят, а ему оставят только желтые кожурки от потемневших бананов. Дина опешила от такого неожиданного перфоманса, поскольку ожидала совсем другого. Чего? Ну как минимум клянчанья у неё телефонного номера, даже успела представить как он оставив свою компанию, обязательно увяжется за ней, тащась вместе ней до гостиницы и как будет волочить её чемодан до самого номера. А она в продолжение всей этой бесхитростной прогулки, будет красиво махать своими длинными волосами, пытаясь поймать на себе мужские взгляды. «Ну вот...»– обиженно протянула она про себя, провожая взглядом шумную компанию, «А ну вас всех… Я ведь на море… Всё ещё впереди.» - бормотала Дина себе под нос и побрела искать отель, обещающий ей все наслаждения мира.

III
Молодой женский голос, мягким, заученным тоном, объявлял бесконечные номера, взлёты и посадки и все невольно вслушивались в каждую её чеканную фразу, боясь пропустить что-то для себя важное, одновременно глядя в огромные окна наблюдая как взлетают пухлые громадины. Красное солнце заливало людей и здания кроваво-оранжевым полотном. На несколько мгновений солнце заслонил частный самолет, но вскоре сам окрасился огненным поясом и взял курс на снижение. На запасной полосе аэропорта приземлился маленький частный самолёт, он долго колесил по пунктирным линям, озабоченно виляя между зелёных кустиков травы проросших между плитами, пока наконец не остановился у какой-то серой будки. Дверь на выход открылась, бесшумно спустился гармошкой трап и заслоняясь от невероятной красоты восходящего солнца появился немолодой господин, в безупречном тёмно-сером костюме.Спустившись на землю, он снял пиджак, который тут же отдал молодому помощнику, вкрадчиво сказав ему:-«Будь добр, возьми одну из машин кортежа и поезжай прямо сейчас - купи цветы и сразу к нам. Не задерживайся, я здесь пробуду не больше 3 часов, в обед мы возвращаемся в Москву.». Помощник делал это каждый год, но каждый раз смущался и переспрашивал:-«Максим Александрович, а количество? Или это для неё?..» «Да, для неё… Поторопись» – крикнул Николаев садясь в автомобиль. За ним закрыли дверь, он откинулся на спинку и закрыл глаза. Было видно, что он, несмотря на раннее утро, очень устал и с трудом выкроил несколько часов утекающей жизни, чтобы прилететь сюда. Кортеж, провожаемый взглядами будущих пассажиров из огромных окон здания аэропорта, взял курс на главное шоссе и красивая чёрная кавалькада постепенно скрылась из вида. Приехав, Николаев со свитой нашли нужное место, пройдя давно уже знакомыми тропами. Разговаривая между собой заговорщицким шёпотом, как впрочем и все кто хоть раз был на кладбище. Остановившись у её памятника, помощники расчистили вход . За год здесь снова всё заросло крапивой и высокой полевой травой. Было видно, что кроме них сюда больше никто не ходит. Даже бездушным вандалам не было до неё никакого дела.

Разложив всё необходимое на маленьком, с облупившейся синей краской, столике, Максим закрыв глаза, помедлив, выпил первую рюмку. Прошло больше 20 лет, с момента их последней встречи с Диной. Прошло минут десять в молчании. Неожиданно свита услышала музыку, удивлённо переглянулась, но вспомнив о причуде Максима вмешиваться не стали, а просто отошли немного, оставив его наедине с ней. Это была очень забавная причуда. Каждый раз приходя сюда, Николаев после первой рюмки доставал свой маленький телефон и тихонько включал любимого Фрэнка Синатру. И под его мягкую музыку, он отключался от всего мира и мысленно начинал с ней разговаривать. «Ну что Дина?... Видишь - как могу храню светлую память о тебе… Ты прожила свою жизнь ярко, но совершенно бездарно»- он крутил пальцами хрустальный шофет, а по его лицу бегали хрустальные зайчики отражённого солнца, и задумчиво продолжал –«Ты впитала идеи придуманные не тобой, а совсем другими людьми, которые в тиши своих кабинетов преследуют простые, хотя и масштабные цели..» - он вздохнул, налил вторую рюмку, минуту спустя залпом проглотил и продолжил монолог. «Ты наверно думаешь зачем я это тебе всё говорю?.. Затем, милая Дина, что нужно было ценить каждый день своей молодой жизни. Банально? Да, банально. Но из-за этой банальности ты здесь, а не дома. Как ты заняла особое место в моём сердце, я до сих пор не понимаю – никакой женщине я как видишь не отдал его.» – он грустно улыбнулся и вопросительно посмотрел в сторону, где вдруг послышался хруст пыли и шарканье сапог.

На тропинке показался местный сторож, по всей видимости он страдал от сильного, утреннего похмелья. Завидев солидных господ в тёмных костюмах, сразу смекнул, что ничего тут теряться, нужно попытать счастья, а вдруг дадут немного и белый туман в голове, наконец рассеется. Чувствуя сильную разницу между собой и господами в хороших костюмах, он пока шёл мучительно думал, что им такое сказать, чтобы не рассердить, а может даже польстить. Но ничего толком не придумав, он начал как собственно всегда начинал: «Утра доброго..»– покосившись на выделявшегося сразу Николаева, забормотал – «Братки... Ну честно, на опохмел... Дайте пожилому - говоря языком классиков - труженику метлы и лопаты...». Один из телохранителей среагировал быстро, сказав просто и с улыбкой – «Дед иди своей дорогой.». Но на счастье сторожа, его успел заметить Николаев, которому неожиданно захотелось, чтобы сторож тоже выпил в этот день за Дину - «Погоди, дай ему немного... Пусть её вспомнит. А заодно и мне пожелает удачи…». У сторожа улыбка расползлась по всему морщинистому лицу, но вовремя спохватившись, он придал себе скорбное выражение лица и зашептал: «А как же это она?.. А?.. и такая молодая - двадцать ...» - он близоруко прищурился на каменные даты – «восемь лет...» Охранник скучал и волею случая, оказавшийся рядом со сторожем немного поведал ему. «Да никак.» – начал он – «на море одна поехала. пробыла там неделю. на выходные случился на её беду шторм. ну она и полезла купаться. никого никогда не слушала.» – тихо продолжал охранник – «холод ещё такой случился, какой на юге в это время года вообще не бывает. А она полезла. Теперь вот здесь лежит. Максималистка - ничего не боялась.».

Посмотрев на часы, Максим Александрович начал подниматься. Выйдя за оградку, он остановился рядом с беседующими и глубокомысленно сказал умному сторожу:- «Просто дорогой сторож, она думала, что знает то, чего не знают другие». Пьяненький сторож честно пытался, что-либо понять: и эту таинственную фразу Николаева, и короткую историю молодой Дины, но всё равно, ничего не понимал…