Семь картин Константина Волевого. Красота

Вероятность, по которой рассчитана моя теория, карабкается в гору. На пути встречаются рыхлые опоры, которые не дают разогнаться. Извлечь их заранее не возможно. В этом и есть вся сложность. Я уже был в пути. Без какого либо выбора дальнейших действий. На этот раз, моя теория бросилась мне в глаза. Она блистала в оперном театре.
   Её голос обвораживал. Заставлял каждый вздох понять заново. Красный цвет, который исходил из зала, придавал огня. Я напрочь избавился от мыслей. Знал, есть не доказанная теория. Извлечённая из жизни. Она водила руками, помогая своему колоссально лёгкому голосу показывать себя со всех сторон. В ней разглядел грех. Данная точка существования – теория, закинула в свою копилку ещё один процент её правоты. Второй грех – естественная красота образа. И не важно, в чём проявится красота. Главное, что она естественная, не заработанная.
   Я в скором времени покинул зал.
   Я боялся увидеть её на холсте.
   В то же время я этого желал.
   Поэтому и покинул. 
   Позволил ей ослепить себя. Как бывают, слепы люди, гнавшиеся за своей мечтой, целью. Ради того, чтобы в глазах других быть счастливыми. И видят это правильным. Несмотря на доводы людей и философии, про которую уже так давно напето. Человек может быть предрасположен к этому. А возможно и нет. Доказательства? На этом мы и ставим точку. И слышать любые теоретические взгляды я не намерен. В этом состоит часть моей жизни. Моей собственной и ничей больше. Жизни, в которой прав либо я, либо бог, сотворивший нас. Ведь я был предрасположен к доказательствам. Доказывать людям свою правоту и перечить им во всем. Не потому, что они не правы, а лишь поставить себя так, как хочу я. Только поэтому Красота оказалась на холсте. Мой подвал пополнился ещё одной жертвой. Моя коллекция росла. Сколько у меня ещё впереди ступеней к цели я не знал. Знал, что всё это не зря. Частично я загнал себя в гроб, а значит, я должен оставить теорию вам. Чтобы она не сгнила в гробу, вместе со мной.