Предопределение Судьбы. Текст не полностью

               Предопределение Судьбы. Приключенческая повесть о любви.
Аннотация.
 
    Они встретились в парке как-то осенним дождливым вечером. Он – майор спецназа, жизнью которого была только работа.   Она – «археологическая професорша», мать-одиночка, рыжее лохматое чучело в очках, разочаровавшаяся в семейной жизни и смирившаяся с тем, что любовь обходит её стороной. Они вовсе не планировали изменять свою жизнь и,  более того, они всячески сопротивлялись этим переменам, не веря, что счастье для них всё же возможно. Но интриганка  Судьба, любительница поиграть с людьми, не случайно столкнула их на осенней аллее. Она-то знает, что половинки душ этих двоих жаждут воссоединиться в одно целое. И как бы не сопротивлялись её избранники, так боящиеся перемен, какие бы препятствия не устраивала бы для них жизнь, встретившиеся души уже невозможно было снова разорвать на части. Они потянулись друг к другу с непреодолимой силой, лишая покоя их хозяев. Он, сильный и разумный, мгновенно утратил и то и другое, околдованный своей суженой. Как бы не боялась Она новых разочарований, вопреки своему благоразумию, устремилась навстречу своей судьбе, забывая о детях и устроенном быте, снова почувствовав себя любящей женщиной. Да, и коварная Судьба не давала им забыть друг о друге, всё время,  подстраивая встречи, которых они  будто бы  и не ожидали. Даже вмешательство Госпожи Смерти не смогло разделить их, заставить забыть друг друга. Ведь и смерть они тоже сумели победить, так как их  любовь оказалась сильнее всех невзгод, свалившимся вдруг им на головы. Да, и друзья не оставили в трудную минуту запутавшуюся в своих чувствах парочку, которую жизнь собралась будто бы уничтожить, коль рассоединить не получалось. В конечном итоге интрига Судьбы удалась, хотя поволноваться ей пришлось немало: то он пропадает без вести, то она тяжело ранена и была спасена буквально чудом. И всё же любовь восторжествовала,  и жизнь продолжается, пусть  в тревогах, да волнениях. А иначе и быть не могло, если за устройство личного счастья своих подопечных взялась сама хозяйка жизни, Госпожа Судьба.

Часть 1. Когда приходит любовь.

Встреча первая. У фонтана.
     ***
       Некоторые доверчивые граждане верят в то, что в мир мы приходим не одинокими.  Думается мне, что  эта их вера не более чем защитная реакция организма, возникающая  в слабых умах из-за страха перед одиночеством. Поговаривают также об изначальной двойственности души. Типа, есть у каждого существа, рождённого на земле, своя половинка. И главная наша задача - эту половинку отыскать. Только в слиянии половинок в одно целое обретается истинное счастье. Вот и бегает народ по земле в бесконечных поисках. Некоторые, конечно, ошибаются  и не раз. Правило о том, что на ошибках учатся, пока ещё никто не отменял. У особо невезучих граждан так вся жизнь из одних ошибок состоит. Но случаются и везения – это,  когда встречаются родственные души.  Встречаются они, души то есть,  и обычно сразу умирают. Отчего так? Ну, может, в ожидании долгожданного счастья  поизносились. Или завистники, те которые всё ещё в поисках, летальный исход провоцируют. А отдельные счастливчики, так просто от радости, что наконец-то  сбылось и делать особо больше нечего. Так что, счастье обретения своей судьбы кажется не таким уж и радужным. От этого те, кто из умников, не очень уж в поисках тех усердствуют, и за половинкой своей бегают с ленцой, не особо стараясь, лишь в пол глаза на встречных поглядывая. Помирать преждевременно никому ведь не хочется. Только зря они надеются свою судьбу переиграть. Насколько помнится, никому пока этого не удавалось. Сколько не бегали от неё, сколько не замечали, а, оглянувшись, всегда на неё же и натыкались. Если уж встретится кому - так в век не отстанет. Такая упрямая! Всю жизнь будет следом за плечами тащиться, а то и перед глазами стоять. И не будет от неё никакого покою, только тоска да беспокойство одно. Быстро бегать от неё надоест. Сам не заметишь, как включишься в коллективную гонку за личным счастьем. И никуда от этого предопределения не деться. Хотя азартные, несговорчивые всё же встречаются,  такие же, как и судьба, упрямые. Всю жизнь от неё бегают. Наивные! Они  ведь и не знают, что судьба и на том свете достанет, счастье пинками хоть в душу вобьёт, если уж с телом не вышло. Поэтому, коль повезло, то радуйся покорно и белыми тапками запасайся. Ну, или беги, а вдруг всё же убежать получится. Только это вряд ли!

   Он.

     Остановка была грязная, как и большинство остановок, которые мне встречались. Автобус запаздывал. Хоть бы вообще пришёл! Ночевать под моросящим дождём вовсе не улыбалось. Ветер с лёгкостью пронизывал тонкую ветровку, запуская в меня свои холодные лапы. Ноги в кроссовках замёрзли, отказываясь меня держать. Но присесть было негде. Лавочка, как и крыша, в этом сооружении была сломана. О том, что это всё-таки остановка, я догадался по перекошенной стене, к которой был прикреплён обрывок расписания движения городского транспорта этого затрапезного городишки. Ненавижу осень! Сыро, мрачно и преследующее ощущение надвигающейся гибели. Знал, что от этой поездки ничего хорошего ожидать было нельзя, но и тётке отказать не смог. Она меня вырастила, а теперь вот болеет. Хорошо, что отгулы припас заранее. Нет, ждать больше нельзя! Уже уши в трубочку скручиваются. Вот вам недостаток короткой причёски. Ещё и кепку ветром сдуло, как только из поезда сошёл. Придётся топать. Конечно, идти под дождём  через весь город - то ещё удовольствие! Но стоять здесь больше мочи нет. Пробегусь через сквер – возможно чуток согреюсь. Не зря говорят, что движение - это жизнь.
      Её я увидел сразу, как только подошёл к фонтану, расположенному на главной аллее парка. Ещё не успев разглядеть силуэт за пеленой дождя, я остро ощутил, что это именно Она. Некая пустота образовалась в желудке, кровь застучала в висках,  и зажглось сердце. Темень не давала разглядеть подарок судьбы. Спасибо помог фонарь, отчего-то не разбитый местными хулиганами. Пригляделся к фигуре в бесформенном плаще и обречённо вздохнул. Да, не повезло. Ну, почему так всегда?! Кому то длинноногие блондинки, а мне так обязательно рыжее чучело. Я рыжих с детства терпеть не могу. А эта к тому же ещё и в очках. Глядит настороженно и даже будто бы сердито. И глаза странные такие. То ли синие, то ли зелёные... А может, вообще, жёлтые?! Странные глаза, в общем. Кстати, по закону жанра, она была не одна. В спутниках имела белого мелкого пса, какой-то лохматой породы и чёрного огромного кота, угрожающе мигающего зелёными глазищами. Кот сидел у её ног неподвижно, точно статуя, и выглядел достаточно угрожающе, будто личный телохранитель королевского величества.  Пёс, наоборот, звонко лаял, весело подпрыгивая: то ли здороваясь, то ли оскорбляя меня на своём немудрёном языке. Вглядевшись в эту странную компанию, я на мгновение застыл неподвижно, принимая решение. Противоречить судьбе, дело непростое, я бы даже сказал,  весьма сложное. Ну,  так и я не лыком шит!  Который год тружусь в спецназе на благо родины. В таких заварушках случалось побывать, что "мама не горюй". Или мне с судьбой спорить бояться, коль я со смертью в обнимку живу. Жар в сердце разгорался всё сильнее. Каждая минута промедления грозила испепелением всего организма заживо. Решительно вскинув подбородок, я махнул на судьбу рукой, проворчав громко:
- А оно мне надо?!

    
    Она.

     Холодно, сыро, темнеет, а гулять с Симкой всё равно мне идти. "Ошибки молодости" изваяниями застыли у телевизора и даже головы на мой жалобный призыв не повернули. Соня «отмазалась» за обоих:
 - Мы с Сашкой темноты боимся.
Конечно, как гулять с ребятами во дворе, так хоть всю ночь, и никакого страха не
обнаруживается. А со своим собственным псом прогуляться - ну просто до жути страшно. Хорошо ещё, что я осень люблю. И к её капризам,  типа, дождя и ветра,  отношусь снисходительно. Укутавшись в безразмерный плащ, забытый одним из моих ошибочных суженных, и натянув на ноги резиновые сапоги, я покорно потащилась во двор. Симка радостно  залаял, подпрыгивая и пытаясь меня благодарно облобызать. Чёрный Сашкин кот Тимофей чинно присоединился к нам, явно решив сообразить прогулку на троих. Порывистый ветер тут же растрепал мою рыжую шевелюру. Хорошо хоть во дворе никого не наблюдалось, а то бы приняли меня за местное чучело. Нечаянных встреч всё же хотелось избежать, поэтому я поспешила поскорее переместиться со своими спутниками в скверик. Симка поэтому поводу взвыл от восторга. Его радость стала для меня маленькой компенсацией за неудобства от усиливающегося дождя.
     Он появился неожиданно. Просто возник за пеленой дождя, появившись, словно  из пустоты. От неожиданности нежелательной встречи я даже вначале ничего не почувствовала.  Подумала, что это маньяк, о котором судачили у нас на кафедре археологии вот уже целую неделю. Но испугаться  я не успела. Снизошло откровение, словно обухом по голове ударило. Это был Он. Вот же радость-то какая! Всю жизнь ждала, искала, сколько раз ошибалась, а  встретила, так сразу же захотелось убежать. Стою вот перед судьбой под дождём вся такая, на чучело похожая. И от обиды на эту несправедливость просто плакать хочется. А жар по телу так и бежит. В голове пустота звенящая. Пригляделась к долгожданному и расстроилась. Высокий, сильный, взгляд просто кинжальный. Голова коротко стриженная. Может даже уголовник -  убийца, например. Честное слово, уж лучше бы маньяк. Что же так не везёт-то, елы-палочки! Бежать захотелось с неимоверною силою, а ноги не слушаются. Подумала сердито о том, что нечего мне раскисать. Не первый день живём. Это я с виду хилая, да худосочная. А, вообще-то, сильная. И чего мне в жизни не хватает? Работа есть! И, между прочим,  любимая. Дети подросли. Крыша над головой имеется. Так с какого перепугу мне эту проблему сероглазую себе на шею вешать?  Или я давно  за носками ароматными по дому не охотилась? Голову звенящую я повыше подняла, даже на цыпочки встала, в глаза ему поглядела решительно, и рукой  махнула, ветру прошептав:
- А оно мне надо?!

***

      На ветке высокого дерева сидел мокрый, скучающий ворон. Стать свидетелем
предопределения самой тётки Судьбы случалось нечасто. Два мокрых человеческих существа сближались навстречу друг другу. Ворон  заинтересованно склонил голову, ожидая вспышки чувств от слияния блуждающих во мраке душ. Но почему-то ничего существенно не происходило. Это было странно. Мудрый ворон не мог ошибиться. Он ясно видел сквозь сумрак, как при встрече тех двоих, ярко зажглись сердца. Почему же они медлят? Почему так упорно сопротивляются своей судьбе? Ведь их встреча подобна чуду! Застывшие на мгновение силуэты, вдруг резко отмерли и, прокричав что-то злое во тьму, и разошлись в разные стороны.
- Какие глупые люди, - удивлённо подумал ворон. - Неужели надеются убежать от самих себя?!
Разочарованная птица, в очередной раз уверившаяся в человеческой ограниченности, резко спорхнула с ветки, отправляясь по своим вороньим делам.
       Два других свидетеля этой встречи тоже не остались равнодушными к случившемуся.
- Самоуверенная  дура, -  неодобрительно подумал о хозяйке чёрный кот. - Хотя бы спросила: как его зовут? Всё легче будет, когда «сорвётся» и бросится его искать.
А белый лохматый пёс ничего не подумал. Он просто порадовался тому удивительному свету, который вспыхнул в груди у людей. Значит,  не врут, когда говорят, что счастье всё же бывает. На эту его радость невесело вздохнул приятель Тимофей:
- Сима, ты идиот! От такого счастья повеситься хочется. Не понимаю, отчего все за ним так с ума сходят?
Но пёс  всё же остался при своём мнении:  счастье - это хорошо. Только жаль, что рыжая хозяйка так быстро от него убегает, словно за ней привидение гонится. Оглянувшись, пушистый пёсик с удивлением заметил шествующего за ними призрака судьбы. Кот снова вздохнул:
- Привыкай дружище. Этот теперь ни за что не отцепится.
Только люди пока ещё не замечали своих новых спутников. Они бежали друг от друга всё быстрее, надеясь, что вспыхнувший  в сердце жар, утихнет. Но пламя становилось сильнее, охватывая хрупкие человеческие фигуры целиком, навеки лишая их покоя.


Встреча вторая. Опасный самолёт
   ***

    Вот почему все неожиданности, в конечном счёте, и есть наиболее ожидаемые?  Такие загадки не для моего ума. Только люди шепчутся о предназначении,  достоверность которого жизнью не единожды подтверждённая. Ах, как часто сознанием мы от разного прочего шарахаемся, ручонками глазки закрывая. Типа, никого не вижу, ничего не слышу, никому не скажу. Можно ещё прибавить: не желаю, не мечтаю, видеть не хочу. В общем, весёленькое такое время препровождения. Остаётся только в узкий ящик прилечь и деревянной крышкой укрыться. Скучно, зато спокойно и никаких тебе потрясений. Наивность человеческая умиляет просто. А веруют же, что если глаза закрыл и никого не видишь, то и тебя никто не увидит. Ну, словно дети малые, сказкам доверяющие. Ведь не догадываются, что сказка как раз не в том, чтобы спрятаться, а наоборот, - чтобы найтись. Случается, что и сбывается хрупкая надежда щемящая, упрятанная так глубоко в душе, о которой хозяин и не подозревает будто бы. Лежит себе такой, крышкой прикрытый, покою радуется, как вдруг,  через мгновение, судьба из убежища его на белый свет выдёргивает. Тогда-то и уверяется в истинности того, что покой нам в этом мире только снится-кажется. По разумности, тут-то ему сердиться нужно, гневаться, а он отчего-то радуется. Странные эти существа человеческие, даже ими самими не разгаданные.

  Он.

      Сложности современного мира с его конфликтами, террористами, межнациональными терками работой заваливают "выше крыши", чему я бесконечно благодарен. Нехорошо это, радоваться  столь частым кровавым событиям,  встряхивающим  человечество, словно авоську с подгнившими фруктами. Факт гибели  женщин, стариков и детей по прихоти сдвинутых фанатичных  уродов  у каждого нормального человека  может вызвать только боль и сострадание. А ещё здоровую злость и решимость прекратить эту мерзость. Собственно этим мы и занимаемся. Группа хорошо тренированных мужиков, с достаточным количеством извилин в коротко стриженых головах, всякими правдами и неправдами пытается предотвратить это безобразие, принять удар на себя, вытащить тех, кого ещё можно спасти. В общем,  работка не пыльная. В основном, беги, стреляй по приказу, но иногда приходится работать и головой. Всё же, как не парадоксально звучит, я благодарен работе за то, что есть куда засунуть мою пылающую голову.
      Знал, что будет нелегко, но даже не догадывался, насколько это будет жутко.  Я вижу Её в глазах погибших, я слышу Её в стонах раненых,  и каждое мгновение, порываюсь спасти от неведомой  грозящей опасности.  Всякий раз,  до жути боюсь найти Её в эпицентре очередного взрыва. Один и тот же вопрос теперь не даёт мне покоя. Почему я оставил Её там под дождём, такую хрупкую и одинокую? Насколько проще было бы знать, что  Она в полном порядке. Неизвестность убивала меня каждую секунду. Страшнее всего было ночью. Работа, друзья, подружки всё же немного отвлекали. Но от ночи не было спасения. Мои ночи были наполнены Ею. Странные глаза заглядывали в душу, словно  умоляя:
 - Найди меня!
        Рыжим же не стало от меня проходу. Завидев рыжую шевелюру в толпе, я бросался к её обладательнице, как изголодавшийся тигр. Ребята хихикают за спиной, называя "маньяком", свихнувшимся на рыжеволосых дамочках. Я не обижаюсь, ведь на правду не обижаются. В действительности, друзья мне очень сочувствуют, только помочь ничем не могут. Опекают незаметно, дабы я в горячке под пули не подставлялся. Правда, кажется мне, что от этого жара даже пуля не спасёт. Да и умирать вовсе не хочется, во всяком случае,  прежде чем снова Её не увижу.
      Работа не заставила себя ждать. Так-так, есть подозрение на возможность захвата самолёта ирландскими террористами. Доказательств никаких. Даже нет информации, какой именно самолёт будет перехвачен. Известно только, что  представителям  ИРА   потребовался скоростной транспорт для транспортировки оружия. Лондон уже был вынужден увеличить свою группировку в Северной Ирландии, что ощутимо сыграло на руку талибов в Афганистане. Усиление вооружения для "Истинной ИРА" стало нынче насущной проблемой. И отменять рейсы на Ирландию, по одному только непроверенному предположению, нельзя никак. Что же, придётся лететь. Быстро разбились на пары, разобрали самолёты и прикинулись гражданскими.
         Мы с Кешкой были прикомандированы к группе археологов, которые собрались проведать Древних Ирландских Королей. Вот же, нашли время для визитов!  В самолёт мы зашли последними, и сразу же стали разыскивать своих временных компаньонов, а также вовсе "неподозрительных" пассажиров. Народу было много. И, конечно же, выглядят все невиннее младенцев. Кстати о детях. Их примерно треть самолёта, и это очень плохо. А рыжих-то сколько! Сразу видно, что самолёт летит в Ирландию. От избытка солнечного цвета на головах граждан привычно остро запылало сердце.
- Не отвлекаться!- приказал я себе. - Болеть после будем.
Но  приказ выполнить не удалось. Я увидел Её. Странные, то ли голубые, то ли зелёные глаза смотрели испугано,  словно Она уже знала, в какую "бяку" вляпалась. Я внутренне взвыл:
- Ну, почему здесь?! Почему именно сейчас?!

За спиной стояла Госпожа Судьба и радостно хихикала, потирая ручонки.

   - Боже, какая Она хрупкая, словно ивовая веточка! - продолжал я молча стонать, приглядываясь к своей нечаянной находке.
Но тут Кеша мне сделал "страшные глазки"  и, тем самым,  вернул с небес на землю.  Я даже сам не заметил, как забылся от нахлынувшего вдруг счастья при созерцании этого рыжего чуда. Очнувшись, вдруг понял, что Она опять не одна. Ну, просто " де жа вю" какое-то! Только на этот раз рядом с ней сидела пара симпатичных ребятишек: светленькая девочка лет восьми и темноволосый паренёк постарше. И тут я нарушил все инструкции вместе взятые. Кеша, наблюдая моё самоуправство, чуть заикой не стал.
- Вали отсюда, да по-быстрому! - рявкнул я на Неё грозным шёпотом. - Хватай детвору и беги пока не поздно!
Она сердито нахмурилась и с места, естественно, не сдвинулась. Ответил за мамку подросток, совершенно не смущённый ситуацией:
- Сам вали!
Тут раздался шум двигателя,  и я понял, что стало поздно.

Она.


     Ни в какую Ирландию я ехать не хотела. Это вообще не моя тема. Я пишу диссертацию о Древней Руси, периоде первых княжеств, и до Древних Ирландских Королей мне никакого дела нет. Но, в то же время, я прекрасно понимала, что  больше так не могу. Каждый день бегать в сквер к фонтану и бессмысленно ждать появления высокой, коротко стриженой фигуры на аллее - так недолго и с ума сойти. Подруга Ева посоветовала присоединиться к  группе, направляющейся в Ирландию, и поехать вместо неё. У подруги какие-то проблемы с мужем нарисовались, а мне не помешало бы немного развеяться. Всё же нехорошее предчувствие долго не давало решиться. И тут, очень кстати, объявились отцы моих детей. У них,  оказывается,  проснулись чувства, и  они пригласили чад к себе в Ирландию, где временно обосновались. Сами они приехать, конечно, не могут, потому что у них там какой-то бизнес, жёны и куча проблем,  но могут купить билеты по интернету. Это катастрофическое совпадение и сломало остатки моего сопротивления. Ева,  обещая мужественно кормить Тимофея и даже выгуливать Симку, проводила нас на поезд. Утром мы были уже в Москве.
     Встрече с Ним я вовсе не удивилась. Всегда знала, что когда-нибудь это произойдёт. Я испугалась. Испугалась, что не сумею уйти, как в тот первый раз. Испугалась, что зареву то ли от ужаса, то ли от счастья, вдруг во мне завибрировавшего звонкой струной.  Дети озадаченно приглядывались к окаменевшей вдруг мамаше, решая:  насколько это опасно и не заразна ли я. Потом испуг прошёл, потому что его сменил гнев. Он прогонял меня, грубо и зло. Что я ему такого сделала?! Почему Он так жесток со мной? Ну, уж нет! И с места не сдвинусь! Пусть сам проваливает! Хам и скотина! Ненавижу! Я была такой злой, что и слова не смогла произнести. За меня ответил  Сашка. Нагрубить, так он всегда первый и с удовольствием. Но сегодня я была ему благодарна за то, что он озвучил мой ответ этому бандиту. Ну, почему же тогда так  радостно горит сердце, когда я заглядываю в эти стальные, резкие, насмешливые глаза? Он вздохнул вдруг  и огорчённо  пробормотал, прислушавшись к нарастающему гулу двигателей самолёта:
- Ну что же, придётся вместе выбираться.
И тут же, бесцеремонно сдвинув мою детвору на одно сиденье, присел рядом с нами, игнорируя мои недовольные взгляды. Его приятель, растеряно пожав плечами, отправился на своё место, приглядываясь как-то уж очень внимательно к лицам пассажиров, будто кого-то отыскивая.
- Слышь, малый,  - как ни в чём не бывало, обратился Он к Сашке, будто бы продолжая некий приятельский разговор. - Тут может вдруг стать чуток шумно, так советую не бояться, но и сильно высовываться не следует. Я вижу ты парень сообразительный. Доверяю тебе девчонок.
Сыночек от такого доверия весь приосанился, чуть честь нахалу не отдал. Обещал, что приглядит за матерью с сестрой в лучшем виде,  и всё будет "тип-топ". Мне этот "мужской" договор совсем не понравился, поэтому я отмерла и начала  качать права:
- Отцепитесь, будьте добры, от моего сына!
Он равнодушно пожал плечами:
- И не думал цепляться. Лучше сидите тихо. Скоро начнётся, кишками чую. Уж больно  благонравно всё вокруг. Нам бы сработать на опережение, так ни одной морды не могу определить. Со всем я с Вами, гражданка, нюх потерял.
Я вообще ничего не поняла из его непонятной речи с бессмысленными претензиями, но спросить ничего не успела. В хвосте самолёта раздался  выстрел. Все вокруг испуганно зашумели. Он вскочил, как ужаленный:
- Что за хрень! Кеша спятил никак!
Уже убегая,  велел нам наклониться, сидеть спокойно и не дёргаться. Больше я его не видела. Окружающий мир вдруг превратился в ад. Все кричали, метались. Раздавались выстрелы. А я,  прижимая к себе головы детей,  отчаянно молилась.  Молилась,  отчего-то за него.

  ***

      Самолёт  удалось посадить  в Праге.  Обошлось без жертв. Спецназовцы
действовали слажено, как внутри, так и снаружи. Террористическая акция по захвату самолёта представителями организации, именуемой " Истинная ИРА", была сорвана.
      
     Кеша склонился над койкой приятеля:
- Жив, бродяга!
Тот ответил  невразумительным вопросом:
- Где Она?
Кеша вздохнул:
- Это ты о той рыженькой, возле которой  внезапно разум потерял, и чуть всю операцию не запорол?
Но друга явно заело:
- Где Она?
Кеша вздохнул повторно, понимая, что до разума в этом случае не достучаться:
- Где-где? Дома,  наверное.
Приятель устало закрыл глаза, удовлетворённо пробормотав:
- Это хорошо.
         
   Судьба была расстроена.   Столько усилий,  а результата ноль.  Будет о чём подумать. Всё равно она дожмёт эту несговорчивую парочку. Судьба она, или не судьба, в конце концов!


Встреча третья. В аэропорту Домодедово.
        ***

     Бегать друг за другом по просторам родины - весьма сомнительный вид спорта.  Ничего ещё, если хочешь в долг взять или там вернуть чего, некогда взятое взаймы, вспомнив вдруг о наличии порядочности, затерявшейся как-то ненароком в организме. Ну, например, взял у друга жену во временное пользование. А по истечении срока хранения, как настоящий друг, возвращаешь в целости и сохранности. По такой-то благородной причине и побегать чуток не грех. Друг ведь тоже не дурак, чтобы добровольно сидеть и ждать возвращения дражайшей половины, которую с таким трудом приятелю впарил. Оно и для здоровья полезно, глядишь, и похудеешь на килограмм-другой. А вот так, чтобы зазря бегать, да ещё и не знать, зачем тебе это надо. Уж увольте! Это только с безумцами случается, у которых душа горит. Некоторые с помощью стакана пожар остужают. Этим легче. Но не всем, к сожалению, помогает. Народ говорит, что пьяный проспится, а дурак никогда. Вот и гоняются эти, мягко говоря, не очень умные особи,  призрачное, ставшее отчего-то вдруг родным, лицо в  толпе выискивая. А чего им от этого лица нужно? Так и сами понять не могут. Но избавиться от наваждения, просто забыть тоже не умеют. Так и мучаются, окружающих своей неадекватностью пугая, безумства всякие творя. Жаль их, конечно. Только помочь здесь никто не в силах. Судьба могла бы, да ей без дураков скучно. Она их коллекционирует, наблюдает,  да ставки делает. Интересно же, кто быстрее добежит? Дотянут ли до финиша? Или на старте сдуются. У неё и призы припасены,  жаль только  вручать некому. Хлипкий народ пошёл, слаборазвитый, нервный. Одни просто на финише " ласты клеят". Другие теми призами в морду норовят угодить. Просто дикость нравов,  и никакой культуры поведения. А  где благодарность Судьбе за личное счастье, ею для вас припасённое?

  Она.

      - Сашка! Где, скажи на милость,  ты валялся?! В какой канаве плавал?! - надрывалась я, как обычно зря, печально разглядывая окончательно испорченную одежду.
- Какая тебе разница? Или ты сама хочешь там заплыв устроить? - сынуля  был  не пробиваем. - Ну, в футбол играл. Нечаянно в фонтан свалился, когда за мячом бежал.
Я непроизвольно вздрогнула:
- В какой фонтан? Тот, что в  нашем сквере?
- Типа, у нас ещё какой-то фонтан имеется? - хохотнул Сашка, направляясь отмываться в ванную.
Я  припала к закрытой двери, ласково вредное дитятко выспрашивая:
- А ты там, у фонтана,  случайно никого не встретил?
- Обязательно встретил, - радостно поведал из-за двери ванной сын. - Как ты думаешь, с кем я "футболился"? Придурка из самолёта, помнишь?
- Он там был? У фонтана? - сердце в груди вдруг остановилось,  и дышать стало трудно.
- Ага, был. Именно у фонтана, - издевался  Сашка.
- А обо мне чего-нибудь спрашивал? - жалобно проблеяла я, намертво прилипая к двери, словно надеясь сквозь неё протиснуться и вытрясти из юного садиста душу вместе с ответами.
- Не-а, про тебя ничего не спрашивал. Спросил только: как мы?
- И что ты ответил? - допытывалась я, ломая руки, готовая уже к допросу с пристрастием.
- Что-что? Нормалёк, ответил, - осчастливил меня сынок.
Поняв, что большего из него выбить не удастся, я, как полоумная,  бросилась к двери. Дверь сама распахнулась, догадавшись,  наверное, что я в спешке пробью её головой. Вот и поторопилась, видимо, дабы избежать нечаянных повреждений. За дверью, гордо улыбаясь, рядом с новеньким телевизором стояла дочь. Я опешила от нежданного дорогого подарочка.
- Откуда "дровишки"? - спросила, подозрительно оглядываясь.
- Так, дядька дал,- радостно затараторила Соня. - Говорит, новый телик хочешь?
Кто же откажется?!
- Какой дядька? - простонала я, уже зная ответ.
- Мачо из самолёта, помнишь? - восторженно закатила  глазки дочура.
- Почему мачо? -  тупо переспросила я.
- Ещё бы не мачо! - заахала она.- Ты что не помнишь, как он руками и ногами тогда махал. Я думала, что у самолёта крылышки оторвутся.
- Я тоже думала, что оторвутся,- вздохнула я, вспомнив недавно пережитый захват самолёта террористами, на  котором  мы так неосмотрительно  пытались слетать в Ирландию на каникулы. - И где же теперь этот мачо? - спросила у дочери, пытливо оглядывая лестницу.
- Уехал, - грустно вздохнула дочь. - Сказал, что у него дел "выше крыши". Притащил сюда телик и ушёл.
- Идиот! - разъярилась я, от того, что он всё-таки пришёл или от того, что снова сбежал.
- Ага, классный такой идиот,- поддержал меня сын, высовывая нос из ванной. - Телики крутые кому попало раздаёт. И удар правой у него,  что надо.
От этих неуместных восторгов настроение и вовсе испортилось.
- Так, этот телевизор мы не можем у себя оставить,- грозно накинулась я на детвору.
- Почему?! - завыли отпрыски дуэтом.
- Потому, что он не наш! - рявкнула я.
- А дядька сказал, что наш,- захныкала Сонька.
Брат поспешил утешить сестру:
- Не хнычь. У неё рука не поднимется телик выбросить. А если поднимется, так она его не утащит. А помогать ей в этом доме  дураков нет. - При этих  предательских словах сынуля деловито потащил столь ценную технику в комнату, дабы поскорее насладиться  халявным продуктом цивилизации.
    Вот уже два дня  у нас в квартире шла война за право обладания новой техникой. Я злилась, проклиная дарителя, внёсшего разлад в наши души и сумятицу в устроенный непрезентабельный быт. Дети стояли «насмерть». Даже домашние любимцы к ним присоединились, удобно устроившись на коврике у телевизора, громким нявом и лаем, требуя включения передачи про животных. А также они, можно сказать, грудью и хвостами закрывали новое приобретение от моих покушений, не разрешая к нему даже приблизится. Ева на мои жалобы о восстании в доме, только рассмеялась:
- И чего ты паришься?! С плохой овцы, хоть шерсти клок. Мне бы кто телик подарил?! Мой только в него таращиться горазд, на диване сутками готов лежать, как приклеенный. А тебе, так прямо с доставкой на дом, и ни одного намёка на расчёт.
- В том то и дело, что ни полслова. Почему? За что? - Я сердито металась по квартире.
- Дура! Радуйся да пользуйся, - уговаривала подруга, не понимая моих переживаний.
Да и как ей было понять, если я и сама толком не понимала причины своей ярости.
       На третий день я смирилась. Пришла с работы пораньше, предвкушая завтрашний выходной, и надеясь выспаться,  как следует. Домочадцы дружно смотрели новости.
- Что нового в мире делается? - рассеяно спросила я у них, доброжелательным тоном подтверждая свою капитуляцию.
- В Москве снова теракт. Взрыв в "Домодедово". 35 погибших и 168 раненых. Наши спецслужбы прохлопали смертника. - Бодро, как заправский диктор отрапортовал сын.
- И нашего мачо показывали, - обрадованно поведала дочь. - Он раненых опрашивал, а потом в телефон что-то кричал, только  кроме  "пи-пи "больше ничего разобрать не удалось.
У меня подкосились ноги. А руки уже сами собой набирали номер подруги:
- Ева, присмотри за моими гаврошами пару дней. Я уезжаю в Москву.
- Разгонять тоску, что ли? Чего ты там не видела? - суетливо удивилась она.
Дети тоже таращились на меня с недоумением. Сашка, как самый опытный, тихо и с пониманием происходящего, повертел пальцем у виска. На что, остальные со вздохом согласились. Взглянув на себя в зеркало, я увидела совершенно безумные, вытаращенные глаза, тупо глядящие в пустоту.
- В Москве  теракт. Взрыв в "Домодедово",- поведала я Еве страшным шёпотом.
- Ну, я в курсе. Телик тоже смотрю иногда. - Подруга всё ещё не понимала моей внезапной спешки.
- Мне нужно срочно увидеть Иришку... И телевизор отдать... - бессвязно пыталась оправдать я своё решение.
- А позвонить ты не пробовала? - Ева уже явно опасалась за мой рассудок.- И зачем Иришке твой телик. У неё своих два: в комнате и на кухне.
- Ты не понимаешь! Мне лично надо! - взвыла я.
- Хорошо, хорошо - ласково зачастила Ева. - Не волнуйся ты так. За "бандитами" твоими присмотрю.
Дети выглядели озадаченно.
- Ма, может тебе к доктору обратиться, - спросил обеспокоенно сын.
- Конечно, конечно, - тут же согласилась я на конструктивное предложение. - Но сначала в Москву.
Что я там буду делать? Зачем я туда еду? В эту минуту я не знала. Только чувствовала, что мне нужно. Немедленно! Сейчас!
  Иришка, предупреждённая Евой по телефону, встречала меня на вокзале с традиционной шоколадкой. Только, оказавшись на перроне и откусив любимое лакомство, я почувствовала себя немного спокойнее.
- Куда теперь? - спросила подружка.
- В "Домодедово",- просто ответила я.

   Он.

     Я бегал по аэропорту, словно ищейка потерявшая след. Тела погибших уже унесли. Раненых отправили в больницу. Привычный  порядок был восстановлен. Людям нужно уезжать и возвращаться. А мне нужно было искать, хотя это и казалось уже бессмысленным. Не люблю, когда бьют по носу. Как мы этого гада пропустили? Была информация о троих подозреваемых, но предотвратить теракт не смогли. Любимая отмазка начальства, что были введены в заблуждение и не там искали, жгла пятки. Кеша топтался рядом, словно носорог, наблюдая, как от моих расспросов шарахается общественность. Обслуживающий персонал аэропорта разбегался от моего дикого взгляда, словно тараканы.
- Ну, может, потопали уже, - гудел приятель, приглаживая граблеобразной лапой непослушные кудри над ушами, надеясь стать красившим  после трёх бессонных ночей. - Ты здесь уже всех досуха выжал. Всё, что мог,  накопал.
- Ты не шаришь, Иннокентий,- упорно брыкался я. - Если они ушли от нас, то могут  проявить себя как-то, коли уж совсем  отмороженные. Даже повторно ударить, например.
- Не дури, - флегматично возражал Кеша. - Нет таких дураков, чтобы так наивно подставляться. Если и ударят, то уж не здесь, точно!
- А где? - рычал я злобно. - Где, я тебя спрашиваю?!
- Если бы знал, я бы тебе сказал, честное слово,- поднял приятель руки, сдаваясь на милость победителю.
Я,  сердито отмахнувшись,  пошёл на очередной круг расспросов, распугивая яростным видом население. Через полчаса, наконец, смирившись  с неудачей, я направился к выходу, где  нетерпеливо пританцовывая,   прикрывал мои тылы коллега.
- А про тебя тут спрашивали,- загадочно подмигнул мне он.
- Кто? Есть информация? - я вцепился в него, словно клещ.
- Да, тише ты, ненормальный, - осадил мой пыл приятель. - Это не по делу. Личное.
- Нет у меня никакого личного, -  равнодушно повёл я плечами, но всё же переспросил:  - Кто хоть спрашивал?
- Так, рыженькая твоя и спрашивала, - поведал таинственно друг, уточнив:
- Мелкая такая, синеглазая.
Вначале я подумал, что он прикалывается надо мной, и собрался даже стукнуть в глаз, хотя и знал, что мой стук этому слону, что медведю дробина. Но потом вдруг понял: не врёт. Жжение в груди усилилось,  и голова закружилась, будто литр водки маханул. Оглянулся затравлено. Ещё не увидел, почувствовал Её солнечным сплетение. Холодно стало там и пусто, как от хорошего хука. Побрёл, словно слепой, в сторону  кафе "Азия". Где же ей ещё быть, как не в самом опасном месте. Именно там смертник-террорист накануне устроил взрыв.
      Она стояла в короткой курточке, нервно теребя шарфик и растерянно оглядываясь.
Темноволосая подружка, в чём-то убеждая, тянула Её за рукав в сторону выхода. Сразу видно, разумная женщина. Что же мне так на дур-то везёт! И что она здесь забыла, скажите пожалуйста? Я разозлился не на шутку. Не столько на неё, как на себя. Потому что понял, что ужасно счастлив видеть Её снова. Она встретилась с моими бешеными глазами и шарахнулась, как от прокажённого, но я ловко поймал Её за капюшон куртки.
- И чего тебе  дома не сидится?! - прорычал тигром. - Ты, что телик не смотришь? Здесь три дня назад человеческие руки и ноги веером летали. Или тоже полетать опять захотелось? Не налеталась ещё?
Она резко повернула ко мне лицо. В бирюзовых глазах Её изумрудинками застыли слёзы. Я тут же заткнулся.
- Идиот, - прошептала чуть слышно.  Потом уже спокойнее сердито повела плечами:
- Я знаю про теракт. Уберите от меня свои руки, пожалуйста.
Руки я убрал, а вот глаза не смог. Смотрел и тонул в зелёной синеве Её глаз. Ещё бы мгновение и всплыть бы уже не сумел. Спасибо подружке, отрезвила коротким:
- Нам пора.
- Вам действительно пора,- вздохнул я уже спокойнее. - Подальше от этого  опасного места, от этого неспокойного города.
Она вдруг улыбнулась, словно прочитав что-то в моей душе, неведомое даже мне самому.
- А где место спокойное? Даже в луже можно утонуть. Всякий раз руки не подставишь,
соломки не подстелешь.
Да, руки не подставишь, но как хотелось бы уберечь Её от всех луж в мире. Вдруг она нахмурилась, словно о чём-то неприятном вспомнив:
- А телевизор свой заберите, пожалуйста. - И прибавила строго-обижено:
- Нам подачки не нужны.
- Не нужен,  так выброси, - пожал я рассеяно плечами. - Тётке купил, а ей  не надобен оказался. Говорит,  уж больно велик,  и кнопок слишком много.
- И выбросила бы, так дети не дают. - Она упрямо наклонила голову.
- И правильно, что не дают. Много чести для бомжей. Отпрыски у Вас весьма разумные.
Тут я понял, что надо сваливать. Чем дольше остаюсь с Нею рядом, тем  больнее будет от Неё отрываться.
- Вас проводить к выходу? - спросил вежливо нейтрально, но настойчиво.
- Нет, благодарю. Мы сами дорогу найдём. - Она тоже казалась равнодушно-холодной. - Прошу только, не нужно больше никаких сюрпризов. И детей моих тоже оставьте в покое.
- Как скажете, - покорно согласился я.
Я сейчас даже макакой согласился прыгать, только бы Она поскорее ушла с этого, ещё пахнущего смертью, места.
- Прощайте, - сердито вздохнула и в сопровождении подруги направилась к выходу.
- Честь имею, - откозырял я им вслед с облегчением.
А сердце болело всё сильнее, как у сердечника со стажем, словно кто в него кинжал всадил. Я всё стоял и смотрел, как растворяется в толпе тонкая Её фигурка, радуясь почему-то своему сердечному недомоганию.

***

   Сухонькая старушка у необъятной груды чемоданов залюбовалась необычной парой. Глядишь ты, какой факел чувств над ними полыхает. Она вот 70 лет без малого на свете живёт, а такой силы видывать и не пришлось. Он здоровенный, словно стеной, мелкую рыжунью от мира загораживает. А она-то, так просто веткой к нему льнёт. И чего им вместе дома не сидится? Какие нынче молодые беспокойные! Всё бегают, суетятся, ссорятся. Уж, если ей в жизни перепала хотя бы граммулечка таких вот чувств, она бы своего счастья ни в жизнь не упустила бы. А эти вот, сами мучаются и окружающим покою не дают. Правду бабки сказывали, что конец света не за горами. Вот молодёжь с ума и сходит. От своей судьбы руками отмахивается. Не понимают, что она следом ходит, сердитая да обиженная. И бежать от неё  нет никакого смысла.
    Тут отвлекли бабулю от размышлений встречающие, а  упомянутая ею Судьба помчалась догонять своих упрямых подопечных.


Встреча четвёртая. Археологические раскопки.
   ***

      Вот скажите, что за мода нынче пошла? Как что не так, тут же сразу «бряк» -  и померли. Девица парня полюбила, а родители  не одобряют. Так что же, незамедлительно травиться, что ли? Или там мавр жену с любовником застукал – моментально душить бросился. Хотя, конечно, он же мавр - кровь горячая, нервы ни к чёрту. Ещё это как-то понять можно. А всех прочих, не понимаю, честное слово. Видите ли, её парень бросил! Она таблеток накушалась вместо завтрака. Бегают родители по больницам, откачивают деточку. Или там, например, муж нелюбимый. Вот всю жизнь любимый был, а тут вдруг  нелюбимый стал. Она сразу же под поезд бросаться побежала. А как же иначе? А то, что бедному машинисту стресс на всю жизнь обеспечила, так это дамочку не волнует, конечно. Но самое противное это, когда и любовь взаимна, и препятствий тебе никаких: ни мужья под ногами не путаются, ни недовольные родичи. А они в обнимку со скалы прыг, и поминай,  как звали. И с какого испугу, спрашивается, над собой нужно такие зверства творить? Не иначе как,  от недостатка ума. Или с жиру бесятся. Дадено им счастье на тарелочке с голубой каёмочкой - так  берите и пользуйтесь. Уж нет! Ведь мы простых путей не ищем. Нам дарёное в горле вязнет. Сначала весь мир перевернём, проблем себе нароем, а потом дружно их будем преодолевать. До некоторых вообще доходит, когда исправить уже совсем ничего нельзя, ну или почти нельзя. Вот когда счастье теряем, тогда плачем и на стены лезем, локти кусая. А когда оно у ног лежало, только наклониться да подобрать, так лень матушка. Ногой брезгливо откидываем, типа, не нужно нам счастье дарованное. Вот, если  оно кровью и потом завоёванное, тогда может и сгодится. Такие  странные , да загадочны души человеческие. У Судьбы так просто руки опускаются. Тут не то чтобы счастье, какое ни какое,  состряпать, от беды уберечь и то проблема.

   Он.

     Телефон затрезвонил, как всегда, "кстати". Только прилёг после очередного аврала. Лежу глаза прикрыть боюсь. У коллег после такого, как сегодня было, обычно мертвые перед глазами кружатся, а в ушах пули свистят, до них не долетевшие. Некоторые засыпать умудряются только со снотворным, чаще всего  булькающим. И привыкнуть к такому, как некоторые утверждают, невозможно. А в моих сновидениях Её лицо всё вытесняет. И понять не могу, радуюсь я этим встречам во сне или боюсь их. Так что,  поздний  звонок  меня  скорее обрадовал, чем  разозлил.
- Здорово братела! - бас Серёги Хохла даже  без телефона,  наверное,  можно было бы расслышать.
С самой учебки удивляюсь: зачем ему эти средства связи нужны?  Залез бы на колокольню Софийского собора да гаркнул,  как следует, так я бы к нему в Киев и мёртвым пешком  прибежал.
- Привет дружище Хохол! - гоготнул я весело. - Как оно, житьё-бытьё?
- Так, я же поэтому и звоню, - Серёга горланил,  что есть мочи, даже  уши закладывало. -
Незамедлительно жду тебя завтра, бо у меня же дочка родилась! Такая красавица! Я её Васькой назвал, в честь деда, геройски погибшего на трудовом посту. Ну,  ты помнишь! Это когда батька спьяну на тракторе в озеро сиганул.
- Да помню я, помню. Мы же вместе тогда трактор доставали. Жаль Семёныча, хороший мужик был. С дочкой тебя, бродяга. - Я искренне радовался за друга.
- Ага, уже неделю отмечаем, не просыхая. Так тут Ленка вспомнила про "крестить". Ну, ты мою Ленку знаешь. Если ей чего в башку втемяшится, так пиши пропало,- Серёга явно загрустил, наверное жена наложила табу на горячительное. Ленку я знал. Десантников ей построить, даже в юности, было раз плюнуть.
- В общем, мотай быстрее сюда, потому как ты крёстным назначен. Иначе мы тут все загнёмся. Всех мужиков умотала уже моя "гангрена",- просительная интонация Серёге как-то не шла. Я понял, что дело действительно серьёзное,  и обещал прибыть как можно скорее.
     Киев встретил меня майским теплом, смеющимися девушками и страждущими глазами
собрата. Обряд крещения провели быстро, по-военному. Отчего Ленка сразу подобрела и мужиков на волю отпустила. Только насладиться той волей бедному другу моему не удалось. Начальство срочно вызвало пред свои ясные очи. А был Серёга сапёром и занимался тем, что спасал граждан, особенно если существовала угроза их жизни и здоровью. Себя он гордо величал "спасателем высшей категории". Вернулся  с конторы злой, как чёрт:
- И что этим бабам всё неймётся?! Что они  вечно лезут, куда попало?! - горланил он на весь дом, быстро собираясь.
- А что собственно случилось? - поинтересовался я  как бы, между прочим.
- Да, тут мымра одна очкастая, археологическая професорша,  рылась у нас зачем-то с коллегами своими в районе Вышгорода, древнего князя какого-то откапывала. Ну, зачем ей этот мертвяк понадобился?!  Живых вон  мужиков вокруг, хоть пруд пруди. Дорылась до какой-то бомбы неразорвавшейся. Так мало того, ещё и в древнюю ловушку угодила. Сидит теперь в яме, дура учёная, пошевелиться боится.

Что-то мне от этого рассказа тошно вдруг стало. Подумалось отчего-то:
- Только бы не Она!
Я уже совсем сбрендил со своей манией. Стал себя успокаивать:
- Да нет, не может быть. Откуда ей здесь взяться?
Себя успокаиваю, а сам одеваюсь  и следом за Серёгой в  их спецмашину  щучкой ныряю. Друг на меня удивлённо покосился, но отговаривать не стал. Решил, видимо, что  это дельце к моим шпионским делам каким-то боком отношение имеет. Он меня "шпионом" величает, хотя, честно говоря, я к этой категории граждан совсем никакого отношения не имею.
     Когда приехали, я бросился к  стайке археологов, с опаской жавшихся в сторонке, а Серёга к бомбе направился. И пяти минут расспросов хватило, чтобы выяснить: точно Она. Нет, с ума меня сведёт эта ненормальная. Канатом Её к себе привязать, что ли? Как Она раньше-то жила и даже до сих пор живая? Счастье, что хотя бы детей с собой в эту яму не прихватила, у папаш будто бы пристроила.

  С бомбой Серёга разобрался в два счёта. Она ржавою и неопасной оказалась.  А вот на яму со странной ловушкой, неизвестной современникам конструкцией, этот спец по спасательным операциям  поглядывал с опаской.
- Хоть и дура баба, а всё-таки жалко, живое существо как-никак,- размышлял мой
нерешительный друг.
У меня  страх за Неё мгновенно вытеснил все доводы рассудка. Не задумываясь ни на мгновение, я просто прыгнул вниз, в темноту, к Ней. Серёга от неожиданности и неадекватности такого моего поступка как-либо среагировать не успел, только лишь высказал мне в спину своё отношение ко всему этому безобразию  чрезвычайно витиеватой  и  абсолютно непечатной фразой.

   Она.

      Работу я свою люблю. Здесь мне, в отличие от личной жизни, повезло. Если уж погружаюсь в исследования древних эпох, то с головой, словно переношусь в прошлое. И никакая машина времени мне для этого вовсе не нужна. А  изучение жизни князя Святополка Окаянного меня совершенно захватило. Дело в том, что я решительно поддержала мнение  известного историка Андрея Никитина о недостоверности  летописных первоисточников. Версия о том, что горемычного князя оклеветали, и не был уж он таким окаянным, как об этом пишут летописцы, не давала мне покоя.  Подтвердить или опровергнуть эту версию могли только археологические раскопки. Поэтому я жаждала приступить к ним, как можно скорее. Очень удачно пристроив детвору на побывку к их папашам, а в нагрузку приложив к ним ещё и животных, чтобы чуток испортить настроение бывшим, дабы жизнь уж совсем мёдом не казалась,  я  с группой таких же энтузиастов отправилась на Украину.
       Раскопки в Вышгороде уже проводились, место известное, поэтому с организацией проблем и вовсе не было. Всё шло превосходно, пока мы  не наткнулись на эту бомбу.  Работы пришлось приостановить, отчего я чрезвычайно расстроилась. Разгадка казалась уже такой близкой. В общем, не удержалась, признаю. Подошла к краю раскопа, чтобы ещё разочек взглянуть на проделанную работу, и сразу же  провалилась в неожиданно открывшуюся яму. Хорошо хоть, что она в стороне от бомбы образовалась. Как ноги не поломала - просто не понятно! Присмотрелась: батюшки, так это же неизвестное захоронение! Не могила, не склеп, а будто бы тайное убежище покойника, обустроенное странными ловушками. Самого покойника, правда, не наблюдалось. Зато было отверстие, которое вело ещё больше вглубь. Может этот, долго разыскиваемый усопший, как раз в эту  нижнюю захоронку переместился. Вот бы поглядеть! Покойника я искала непростого. Очень надеялась найти именно останки  печально известного князя, тем самым доказав, что был он не убийцей братьев и захватчиком престола князя киевского, а сам являлся жертвой. И, возможно, был тайно убит и захоронен по приказу  брата своего, Ярослава Мудрого.
     Провалилась я, действительно,  чрезвычайно удачно. Со всех сторон торчали острые, ржавые колья - при малейшем движении, грозившие пронзить меня насквозь. Каким чудом я на них не напоролась при падении, осталось загадкой. Путь наверх был для меня явно закрыт, а низ - пугал до безумия. И вот в ту самую минуту, когда я почти решилась, надеясь на авось, спрыгнуть-таки в столь заманчивое отверстие, мне на голову свалился Он.
- Идиот! - взвыла я радостно.
- От дуры слышу, - парировал Он философски, потирая ушибленный локоть.
Конструкция из кольев ещё сильнее наклонилась, угрожая превратить нас в куропаток на вертеле. Останется только прожарить и употребить. Просто деликатес для каких-нибудь заезжих каннибалов.
- Вы, как погляжу, уважаемая Виктория Александровна, уже и могилку себе обустроили,- проворчал Он, ощупывая меня и внимательно осматривая, словно доктор в поликлинике.
- Да, уберите от меня свои руки, наконец, - я честно попыталась от него отстраниться. Но сделать это было совершенно невозможно из-за крайней тесноты. - И откуда знаешь, как меня зовут?
- Да не дёргайся ты, - хмыкнул он, приспосабливая свои лапищи у меня на талии. - Посмотрел только, цела ли? Высота-то приличная. У меня вон, рука, как плеть, повисла. Какой-то из кольев зацепил всё-таки,  - непроизвольно скрипнул он зубами. -  А про тебя я ещё после самолёта всё знаю. Работа у меня такая - всё про всех знать.
Тут только я заметила, что рукав его джинсовой рубахи весь пропитан кровью.
 - Ой, - вздрогнула я, - давай перевяжу.
Он сердито отмахнулся:
- Успеется. Сначала эвакуация.
- Ну, давай хоть познакомимся, - вздохнула я. - А то ты про меня всё знаешь, а я про тебя вообще ничего. Разве только то, что ловко умеешь махать руками и ногами. И мои дети зовут тебя мачо.
- Ну,  это они мне льстят, - хохотнул Он. - До мачо я рылом не вышел. А зовут меня Макс  Данатин, позывной Данте. Уж и выбрали Вы местечко для близкого знакомства, уважаемая гражданка археологическая професорша, как выражается мой друг и наш спасатель, к тому же, Серёга Савченко. Экзотично, ничего не скажешь.
- Я его не выбирала, - нахмурилась я. - И на голову, между прочим, никому не сваливалась.
- Ну,  пардонте, мадама, - скривил Он насмешливо губы, - за то что, как придурок,  в эту яму полез тебя вытаскивать.
- А почему именно Данте? - полюбопытствовала я, уже не замечая, как добровольно повисла у Него на шее.
- А фиг его знает, - пожал Он плечами, осторожно прижимая меня к себе одной рукой. - Может, от того, что все круги ада успел избегать – те,  которые люди творят на земле.
Я вздрогнула от его откровений.
- Ну, а меня все Веткой зовут, - поспешила представиться я, дабы поскорее изгладить гнетущее впечатление от его слов.
- Это же только для друзей, - проявил он свою осведомлённость. - Типа, доверяешь?
- Ну, а куда же деваться? - хмыкнула я, забыв, что одной ногой в могиле нахожусь, а может и всеми двумя.- Ситуация обязывает, приходится довериться.
- Если выберемся, - хмуро пообещал он, - я  буду следить за каждым твоим шагом, а если понадобится, то и свяжу. Надоело тебя из всяких мерзостей вытаскивать. Это вообще чудо, что я здесь оказался. К приятелю на крестины приехал. Это же надо быть такой дурой, чтобы в эту яму лезть.
- Я же нечаянно провалилась, - оправдывалась я перед ним, как маленькая, забыв рассердиться на грубость.
Тут до нас донёсся громкий голос:
- Эй,  вы там, чокнутые на всю голову, живы или как?!
- Всё нормально Серёга,- проорал Данте в ответ.- Но обратно никак. Ищи обходной путь.
- Так и я об этом. Мы тут с профессором нарыли ход, только вам ниже надо спуститься. Давай, Макс,  токо  аккуратней там, - Серёга явно волновался за приятеля.
- Итак, я прыгаю, - Он посмотрел на меня внимательно,- а ты сидишь и ждёшь. Слышишь меня, сидишь и ждёшь, чтобы не произошло. Серёга вытащит, если что-то пойдёт не так.
Я отрицательно замахала головой:
- Давай вместе.
- Прекрати дурить,- зарычал он гневно. - Подумай о детях. Повторяю! Сидишь и ждёшь! Вот если позову, тогда и прыгнешь.
Вдруг Он крепко прижал меня к себе и нежно коснулся горячими губами виска. Я  услышала, как громко забилось у Него сердце. А моё сердце биться вовсе перестало,  и я снова забыла, как дышать. Он быстро оторвался от меня и легко спрыгнул вниз.
- Не повезло,- донесся до меня его сдавленный хрип.
- Макс! - заорала я, обезумев. Мыслей в голове не было никаких, только ужас, что больше не увижу Его никогда. Организм, требовал быть рядом и я, не раздумывая ни мгновения, полетела следом. В голове промелькнула совершенно дикая мысль:
- Повезло.
В чём было то везение? Об этом додумать я не успела. Приземлилась на пятую точку, можно сказать, удачно. И сразу же услышала его яростный стон:
- Не смей, кретинка полоумная.
- Поздно, - выдохнула я, наклоняясь к Нему в темноте.
Данте лежал на спине. Его бок был проткнут острым штырём. Кровь заливала одежду.
Я испугано заревела.
- Не хнычь, - прохрипел Он.- Ну,  подумаешь, дыркой больше, дыркой меньше.
- Это я во всём виновата, - простонала я, заламывая руки.
Тут одна из стенок нашей темницы обвалилась,  и в образовавшемся проходе показалось усатое лицо Серёги. Сурово оглядевшись с помощью фонарика, он прокомментировал увиденное:
- Шо, напоролся на железяку, дружище? Лежи смирно, ща вытащу.

***

     Серёга  с любопытством разглядывал рыжеволосую дамочку. Она уже не плакала, только сильно сжимала руки в кулачки, словно пытаясь удержать в груди нарастающую дрожь. Интересно было  узнать, что она за фифа такая, из-за которой его друг спрыгнул в яму утыканную кольями. Когда Макса несли на носилках к вызванному им, Серёгой, вертолёту, рыжая шла следом с пустыми горящими глазами, и кусала пухлые губы. У самого вертолёта раненый вдруг пришёл в себя, а отключился он ещё в прорытом ребятками лазе, когда Серёга  тащил его к выходу. Очнувшись, Данте прошептал:
- Вет, ты как?
Она в ответ  только головой кивала, глотая слёзы.
- Наклонись-ка, чего-то скажу,- попросил Макс.
Ветка послушно наклонилась к его лицу,  и он вдруг неожиданно сильно обнял её за плечи здоровой рукой, притянул к себе и коснулся губами её искусанных губ.
- Ну вот, успел сказать, - улыбнулся, устало закрывая глаза.
Она зажмурилась, прикрыв ладошкой пылающие губы. Из вертолёта донеслось, словно порыв ветерка:
- Я вернусь.
То ли Макс, действительно, сказал ей это, то ли всем его голос почудился. Серёга так и не пришёл к однозначному мнению. Вертолёт уже давно улетел, а рыжая всё ещё стояла там, на ветру, прижимая ладонь к губам. Глядя на эту, рвущую сердце,  картину, Серёга вдруг понял, что друг Данте пропал и пропал окончательно для свободного мужского сообщества. И дырка в боку тут вовсе не при чём.
- Да, судьба злодейка, - припечатал Серёга свой вердикт в пространстве.

   А осуждённая им Судьба  безудержно рыдала, наблюдая дело рук своих, в очередной раз, обещая себе больше никогда не вмешиваться в человеческие отношения. Только кто верит тем обещаниям?

Встреча пятая. На вокзале.

  ***

     Как любят люди различные препятствия, трудности всякие! Да, чтобы тяжелее, да побольше их было. От жадности, наверное, и нечистоплотности загребущими ручонками всякую гадость к себе гребут.  А ещё от скуки такое пристрастие ко всяким горестям имеют. Скучно им,  видите ли,  жить,  когда  всё ладно да гладко. Если же необходимых препятствий к счастью, не дай Бог, не обнаруживается, так  извращённый человеческий разум быстро их себе  придумает, поводы разные глупые найдёт, чтобы  в счастье вдруг ручек не замарать, помучиться подольше да посильнее. Он, например, хнычет: не подхожу я, рожей, типа, не вышел. Да, и работка у меня каторжная, не продохнуть. Суета за глотку крепко держит, присесть некогда, не то, что о личном счастье поразмыслить. И она, ему под стать, завывает. Опасается на его хрупкую бычью шею своих отпрысков усадить. К тому же, прошлое ведь никуда не девается, длинным шлейфом тянется. Чем не преграда для новой жизни? Надоест Судьбе на эти сопли глядеть, рассердится она,  да и полыхнёт пламенем между ними, чтобы, значит, о глупостях своих позабыли. Чтобы испугались потери нечаянной. Тут, главное, палку не перегнуть. А то ведь Судьба - дама увлекающаяся. Укокошит народец,  и глазом моргнуть не успеешь. Тогда уж точно, не до расшаркивания друг перед другом будет. Тогда и за соломинку ухватишься, только бы самое главное не потерять. Только тогда и понимание снисходит, что есть этим самым главным? Без чего не жить, не дышать невозможно? Одно беда, откровения эти уж больно часто запаздывают.  И счастливы те, у кого сил хватает  за свою соломинку удержаться. Вот тогда они  в счастье зубами вгрызаются. После у них его и с мясом не вырвешь. Ибо понятно  им становится ценность счастья своего.

      Он.

     Оклемался я довольно быстро. Дело привычное, случалось и  круче попадать, не то, что какая-то дырка от ржавой древней железяки, откопанная добряками археологами.  Главное, что с Нею всё в порядке. Случись что, уж и не знаю, смог бы я вообще в этом мире находиться? Захотел  ли? Лёжа на больничной койке и вспоминая Её блестящие в полумраке древнего чулана глаза, теплоту кожи, обжигающую  сквозь футболку  мои руки,  которые я  так удобно устроил на  тонкой талии,  жар прерывистого дыхания на своей щеке, боль в губах, касающихся Её губ,-  я вдруг  чётко понял одну важную для себя вещь. Мне вовсе не нужен был мир, в котором не было бы Её. Пусть Она будет, даже если где-то там далеко, и я сойду с ума, волнуясь за Неё, ненавидя тех, кто рядом с Ней. Только пусть Она будет!
    Здоровьем Бог  меня не обидел. Организм был крепким и восстанавливался всегда довольно быстро. В это раз тоже не подвёл. Не прошло и месяца, как я уже сидел в кабинете у нашего любимого шефа, бессмертного Петровича. Бессмертным мы с ребятами называли его, конечно, в шутку и за глаза.  Был он сух, высок, жилист. Лысая, как колено,  голова его под завязку забита всевозможной информацией. Как  организатору   операций по выявлению и ликвидации  различного рода террористических организаций, определению их противозаконной деятельности в стране, нашему шефу не было равных. Но и своей человечности, закалённый в боях с террористами,  Петрович не растерял. За эту самую черту характера наши парни его особенно уважали. Вот и теперь, сочувственно заглядывая мне в глаза, шеф по-стариковски крякнул:
- Слышь, Макс. Я тут слышал краем уха, что ты на голову совсем плохой стал. Может тебе в отпуск, нервишки подлечить?
- Я в порядке товарищ полковник, - отрапортовал ему, честно глядя в глаза. - Всё врут! Завистники под меня копают,  и кляузы  лживые строчат. Хотят на моё тёпленькое местечко, на передовую под пулями прыгать.
- Ну, а если серьёзно?  - нисколько не смутился моего кривляния шеф, за столько лет работы попривык уже. - Шепчутся, что ты в учёную дамочку втрескался и из-за неё чуть головы не лишился.
Я покорно вздохнул,  понимая,  что отмахнуться от объяснения не получится. Но начальника своего  уважал и заботу его отеческую принимал.
- Извините, Семён Петрович, но мои чувства - это моё личное дело. Голова, как видите,  на месте. К работе готов.
- Точно втрескался, - сделал вывод Петрович, наблюдая мою растерянность. - А она что?
- Не знаю, не спрашивал, - пробормотал я, отводя взгляд.
- Ну, так делов-то. Возьми и спроси. Уж чего тут сопли-то жевать? Разруби узел! Пан или пропал! Будешь точно знать, и перестанешь мучиться неизвестностью. - Полковник был мужиком цельным и полумер не признавал.
Я поднялся, медленно подошёл к окну и прижался к стеклу пылающим лбом.
- Даже если я буду знать точно, это не решит проблему, - пробормотал я скорее себе, чем ему. Полковник профессионально вцепился в меня, как клещ, тщательно препарируя душу:
- А конкретней? В чём ты видишь проблему?
- У Неё дети, - вздохнул я с улыбкой.
- Они могут стать твоими,  - взмахом  руки  полковник отмёл  аргумент, как несущественный.
- И она замужем, - вздохнул я уже без улыбки, скорее с насмешкой над собой. - Хотя и не проживает с супругом уже три года. Но и не разводится.
- Вот видишь, ведь  не проживает. Это ключевое слово. Значит брак этот чистой воды фикция. А не разводится, значит,  развод был пока не надобен. Вот и сделай всё возможное, чтобы понадобился. - Шеф  нетерпеливо пожал плечами, удивляясь моему консерватизму. -  Что за мужик хоть этот самый супруг?
- О, мужик этот очень интересная личность, - закатил я глаза, словно мечтающий о чашке сметаны кот,  который жаждет сожрать эту сметану, как можно,  скорее. - Большой человек Олег Олегович Громов. Работает при советнике президента.
- Да, высокого полёта птичка, - заинтересованно зацокал языком полковник. - У нас что-то на него есть?
- Ничего нет, - недовольно покачал головой я. - Скользкий тип. Чрезвычайно тих и
благопристоен. Этакий лощёный  красавчик.
- Не люблю я благопристойных господ. В тихом болоте, как известно, всякая гниль водится,  - сморщил нос Петрович. - Ну, раз ты говоришь, что чисто и зацепить его нечем, так пусть живёт и здравствует.
- Уж больно чисто, - с сомнением пожал я плечами, чувствуя,  как в груди расползается щемящая резь, словно кислота. Название чувства, завязывающего мне сейчас узлом кишки, я,  конечно,  знал. Знал и то, что чувствовать ревность был  вовсе не вправе. И всё-таки чувствовал. Организм приказам мозга в данном случае подчиниться отказался.
- Будет время, присмотрюсь к нему внимательней,- прибавил я  упрямо.
- Вот что, я тебе скажу, майор, -  Петрович внимательно заглянул мне в глаза.- Кончай-ка ты жевать сопли, не годится это для офицера.  Поговори со своей барышней.
- Нет, товарищ полковник, - всё ещё упирался  я.  -  Это не выход. Ну, допустим,  Она отвечает мне взаимностью и готова связать себя с таким шалопаем, как я. А моя работа? Зачем Ей это постоянное ожидание?  Впрочем, вряд ли  я её интересую.  Всякий раз, когда Она меня видит, то ужасно злится. И вообще, с моей вечно побитой рожей, только с гранатами под танки бросаться, а не с цветами и гитарой у дам под окнами прогуливаться.
- Ну, ты уж совсем себя со счетов-то не скидывай. Хохол нашему Иннокентию на ушко нашептал, так что коллектив в курсе,  о том, как Она за тобой слёзы проливала и нежно целовала.
- Ну, Хохол!  Чёрт усатый! - смущённо хохотнул я. - Вообще-то, это я к ней пристал, в виду нестандартности ситуации и положения раненого бойца. Воспользовался, так сказать,  женской слабостью, прикинувшись умирающим, которым  вроде как  в последней просьбе отказывать не положено. А Она меня просто пожалела.
- Узко мыслишь майор, не по-военному, - покивал головой  полковник. - Всё о себе, да о себе, любимом. А барышня,  может,  переживает, волнуется. Вот ты ей после ранения звонил?  Да знаю я, что Хохол её информировал о твоём здоровье. А ты не допускаешь мысли, что она тебя, дурака, ждёт?
Такой мысли я не допускал, но она мне очень понравилась. В груди стало тепло  до боли. И очень захотелось, чтобы это было правдой, чтобы она меня ждала.
- Однажды  Она велела оставить Её и детвору в покое, - вспомнил я давнюю встречу в аэропорту "Домодедово".
- Мало чего она тебе там говорила, - отмахнулся пренебрежительно полковник. - В женской противоречивой душе, даже сам чёрт ногу сломает. Очень советую, поговори с Ней.
    После этого отеческого напутствия, мой шеф  деловито убрал с лица добродушие и  снова превратился в сурового полковника.
- Вы свободны товарищ майор, - шеф отвернулся от меня с подчёркнуто деловым видом, давая понять, что разговор по душам закончен. - Через три дня жду.
Его намёк на то, что у меня есть три дня для решения личных проблем, я принял к сведению.  Закрывая дверь любимой конторы, окончательно решился, и отправился прямо на вокзал, не позволяя сомнениям пожирать  душу.

      Она.

    Вот уже почти месяц я не видела Его. Жизнь окрасилась серым цветом, мир утратил звуки. Тогда на раскопках в Вышгороде, после того, как нас извлекли из древней ловушки, в которую я так неосмотрительно провалилась, а Он прыгнул следом, желая спасти, и напоролся на железный кол, мне хотелось последовать за носилками, на которых Его уносили санитары скорой помощи. В ту минуту, когда  Его окровавленного увозил от меня вертолёт, я перестала осознавать окружающий мир. Мне хотелось стать птицей и лететь следом. Лететь за Его сильными руками, за  глубокими серыми глазами,  из глубины которых  ухмылялись мне забавные рожицы, за Его горячими губами, которые обожгли меня поцелуем, словно клеймили, оставляя навсегда  принадлежащей Ему. К сожалению, наши самые жгучие желания почти никогда не осуществляются. Вскоре мне сообщили о звонке из дома. Дети взбунтовались, рассорившись со своими  папашками, и срочно потребовали маму. К тому же, за столь короткое время они умудрились повредить здоровье. Сашка ушиб ногу, а дочь подхватила простуду. Моё тело поспешило вернуться к своим родительским обязанностям, и вскоре предстало пред ясными очами отпрысков. Только душа  осталась в древнем тайнике, навечно застыв в его объятьях.
     Дни проходили за днями: серые, пустые, однообразные. Я всё также  ходила на работу, заботилась о домашних, а  вечером с четвероногими друзьями бежала в сквер к фонтану, каждый раз надеясь увидеть на аллее его высокую фигуру, с коротко стриженой макушкой русых волос. Всё это время я жила только одним чувством - ожиданием. Он сказал: вернусь, и я верила.
    - Ты сумасшедшая, - выговаривала  мне Ева. - Ты его пару раз-то только и видела, а горюешь так, словно  родственника потеряла.
- Четыре раза, - пробормотала я, поправляя подругу. - Ничего не могу с этим поделать. Словно умерла  и превратилась в зомби. Вместо чувств,  сплошной комок боли.
- Да, ты на себя посмотри, - рассердилась Ева на мою слабохарактерность. -  Бродишь, словно тень, одни глазищи горят на бледном лице. А в глазах сухое пламя полыхает, которое будто бы изнутри тебя  пожирает. Глядеть жутко.
- Так, отвернись и не смотри, - слабо улыбнулась я. - Говорю же,  не могу ничего с этим поделать.
- Так что же, всю жизнь теперь будешь так терзаться? - Ева была озадачена не на шутку и даже предложила обратиться к  знакомому психиатру.
- Всю жизнь, - как-то растеряно выдохнула я, отвергая предложение воспользоваться психиатрической помощью.
- Ну, не переживай ты так, - попыталась успокоить меня подруга. - Может, ещё вернётся. Кстати, как он там?
- Друг его недавно звонил, тот,  что нас из раскопа вытащил. Сергей Савченко его зовут. Уж и не припомню, когда я ему телефон успела продиктовать. - Новости  о  Данте я рассказывала безжизненно монотонно,  словно боясь расплескать накопившуюся во мне пронизывающе жгучую боль.
- И не удивительно, - вклинилась с комментарием подружка, - ты скоро и своё имя позабудешь.
- Сергей сказал, что  Он выздоравливает, - продолжила я, даже не заметив, что меня прервали.
- И даже ни разочку не позвонил?!- Ева сердито-сочувствующе всплеснула руками. - Вот гад!
Я бессмысленно таращилась в окно. Солнечный июньский денёк меня нисколько не радовал. Хотелось дождя и ветра. Хотелось опять вернуться в осень.
- Все мужики сволочи! - разразилась гневной тирадой, расстроенная моим видом, подруга.- Им же, подлюкам, и дела нет до наших нервов. Вот помяни моё слово: очухается и на пузе приползёт!
- Он обещал вернуться, а, может, то обещание мне только почудилось, -  прошептала я, совсем теряя надежду. - Может, он разглядел меня и понял, что я вовсе не героиня его романа. Да и зачем ему нужна дамочка не первой молодости, с  детьми на руках и толпой бывших за спиной?
-  Уж  не прибедняйся,- закатила глаза Ева, кокетливо взмахнув длинными чёрными ресницами. - Мы с тобой ещё ого-го!  А если Он такой  идиот, то  какого лешего он тогда тебе нужен? Выкинь из головы!
Я улыбнулась  растеряно:
- Не получается.
- Да, что Он о себе возомнил, прынц в кепке. Сам из себя ничего толкового не представляет, в карманах наверняка ветер гуляет. И морда у него бандитская,- всё больше распалялась  подружка.
- Откуда ты знаешь? Ты же его ни разу не видела,- я вопросительно хмыкнула.
- Иришка рассказывала, как он в аэропорту на тебя орал, - хитро прищурилась Ева. - Говорит, грубиян жуткий, таких нахалов ещё поискать.
- Да, это он может, - нежно проворковала я.
- Вот муж твой, Громов, мужик что надо:  и  красавчик,  и при бабках. А уж солидный какой!
Эти дифирамбы я прервала вскриком:
- Боже! Я уже и забыла, что всё ещё замужем за ним! Да уж, чего-чего, а солидности у моего последнего несостоявшегося муженька выше крыши. Просто президент банановой республики, крёстный отец бандерлогов.
- А я о чём, - поддержала меня подруга, не уловив в голосе изрядной порции яда.
- Ева, умоляю! Не буди лихо, пока оно тихо. Ведь чёрта вспомнишь, так он и появится,- взмолилась я.
     И тут в дверь позвонили. На пороге стоял, только что восхваляемый джентльмен, мой муж Олег Громов с огромным букетом  ромашек в руках. Я молча чертыхнулась.
- Чего тебе надо?!- не здороваясь и игнорируя букетик, проворчала сердито.
Громов  прошёл в квартиру, по-хозяйски осматриваясь:
- Привет малышка! Неласково супруга встречаешь.
- Если приехал для того, чтобы дать мне, наконец, развод, то я переменю свое отношение к тебе. Может быть, переменю, - проворчала я, шлёпая за ним следом в комнату.
- Цветочки в воду поставь, - примирительно протянул он, поправляя свою напомаженную шевелюру.
Я на протянутую с цветами руку даже бровью не повела. Тогда  Громов обратил свой
снисходительный взгляд на застывшую в кресле Еву:
- Приветствую  Вас, мадам. Цветочки не желаете?
Я кивнула подруге умоляюще:
- Забери ты этот веник, ради Бога.
Подруга суетливо подхватила ромашки и исчезла из квартиры, не желая быть свидетелем семейных разборок.
- А где  юные экстремисты? - Бархатный баритон муженька не скрывал своего отрицательного отношения к моей детворе. Впрочем, у них он тоже не пользовался популярностью. Из детской комнаты раздался сердитый Сашкин голос:
- Сам дурак. Ма, ты что,  опять позволишь ему с нами жить? Тогда я лучше стану бродягой.
- И я,- поддержала брата сестра.
- Да, хамство в этом доме,  по-прежнему,  процветает. Культура поведения в упадке,-  словно от кислого, скривился Громов, услышав голоса детей.
- Успокойтесь, - попросила я воинствующих отпрысков.- Он уже уходит.
- Солнышко, нам надо поговорить, - поторопился изложить цель своего визита муж, понимая, что шутки кончились.
- Только о разводе! - отрезала я жёстко.- Зачем ты приехал?
- Может, я просто захотел увидеть свою красавицу жену, - залебезил тот.
- Громов, не морочь мне голову. Ты никогда и ничего не делал просто так. - Во мне медленно нарастала ярость.- Говори, что нужно и проваливай!
Вдруг он стал совершенно серьёзным и произнёс тихим, проникновенным голосом:
- Мне нужна ты. Я не могу без тебя. Я приехал за тобой.
Именно  на такой голос я купилась четыре года назад, когда согласилась стать его женой. Он мог быть чертовски обаятелен, если этого хотел. Но теперь, после года семейной жизни и трёх лет борьбы за свободу, я знала его, как облупленного.
- Всё, разговоры окончены! Ты уходишь, а я возвращаюсь к ожиданию развода. - Я отвернулась от него и стала смотреть в окно, мечтая о том, чтобы он поскорее убрался из моей квартиры, если уж никак не удаётся вытолкать его из своей жизни.
Громов не хотел разводиться, считая это вредным для своей карьеры, и у него хватало влияния, чтобы не позволить мне добиться  желаемого.
- Что же,  можно поговорить и о разводе, если ты настаиваешь, - подал он голос после минутной паузы.
- Да, настаиваю! - я живо обернулась к нему, не веря своим ушам.
- Но чтобы всё оформить, ты должна поехать со мной в Москву,- продолжал изображать ангела этот змий.
- Зачем?- удивилась я.
- Дорогая, не задавай вопросов. Давай расстанемся красиво, - улыбнулся он своей лучшей чарующей улыбкой.
- Чтобы с тобой развязаться, я поеду даже к чёрту на рога,- прорычала я и направилась переодеваться.
- Ну, так далеко нам с тобой, к счастью, не требуется. К тому же, я туда и дороги не знаю,- хихикнул мне в спину муженёк, довольно потирая руки.
- Уводи его уже скорее, а то меня сейчас стошнит на его блестящие ботинки, - проворчал из-за двери детской сын.
- Прекрати  говорить гадости, - прикрикнула я на мелкого хулигана. - Вернусь завтра. Пусть Ева за вами присмотрит.
С этими словами решительно вышла из дома в сопровождении Громова.
- Карета подана, - расшаркался он передо мною, указывая в сторону  мерседеса, серебристого цвета.
- Ты езжай на своей карете, а я на поезд. - Кивнула я в сторону остановки.
- Не упрямься, - попросил он,  мило улыбаясь.- Хотя бы на вокзал позволь тебя  отвезти.
- Хочешь похвастаться своей новой  игрушкой? - спросила я его ехидно, садясь в машину.
 В ответ Громов посмотрел на  меня, победно улыбаясь, словно рыбак, оценивающий 
отличный улов.
 
  ***

    Олег Громов был собой чрезвычайно доволен. Он не привык  к слову: "нет".  Отказ Ветки переехать с ним в Москву, где его ожидала блестящая карьера, больно ударил по его самолюбию. И он решил, что когда-нибудь  он найдёт способ привязать её к себе. Не то, чтобы он её  так уж сильно любил. Просто он хотел её иметь так же, как хотел шикарную машину, огромную квартиру, сногсшибательную дачу. Его жена, невзирая на свой затрапезный, неухоженный вид, могла при желании  быть потрясающей, красивой, умной, очаровательной. Просто нужно было вложить в неё немного денег. Только её несносный характер всё портил, хотя и в этом была своя изюминка. Он мечтал укротить эту строптивицу. Теперь представился очень удобный случай.  Его план был прост и элегантен. Он решил привезти её  к себе в Москву, вытащив из трущоб, в которых она прозябала со своими малолетними бандитами. Снова очаровать, вскружить голову, завоевать. Ну и походу, с её помощью, также решить  некоторые мелкие производственные  проблемы.
    На вокзале Ветка вдруг резко остановилась, будто натолкнулась на невидимую преграду. Непроизвольно, она схватилась за его, Олега,  руку. И он решил, что это весьма хороший знак, возможно уже начала прозревать, поняла, наконец, как он великолепен. Тут его размышления были прерваны. К ним неспешно подошёл высокий, небрежно одетый мужчина, с ужасной причёской и жёсткими стальными глазами.
- Ах, глубокоуважаемая Виктория Александровна! Какая неожиданная встреча! - неизвестный насмешливо ухмыльнулся, только глаза оставались спокойными и внимательными, а в самой глубине этого спокойствия пылало пламя. - Рад приветствовать! Очень рад!
Ветка молчала, заворожено глядя на незнакомца. Олег поспешил прийти своей женщине на помощь:
- Что Вам угодно?
Мужчина лениво взглянул в глаза Громову и тот внутренне сжался. Взгляд незнакомца был настолько резок, словно  удар бритвой по горлу, но голос  оставался всё таким же насмешливо-любезным, и это сбивало с толку:
- Вы, видимо, супруг Виктории Александровны. Как же, наслышан.  Рад знакомству.
Тут  отмерла,  наконец,   дражайшая супруга и прояснила ситуацию:
- Олег познакомься. Это мой знакомый Макс.  Недавно он со спасателями очень выручил нас на археологических раскопках под Киевом.
- Ах, так Вы спасатель - вздохнул удовлетворённо Громов. Он не любил разного рода неясностей. - Теперь всё прояснилось. Будьте здоровы.
Громов величественно наклонил голову в сторону собеседника и направился к вагону поезда, увлекая Ветку за собой. Она несколько раз растерянно оглянулась, словно забыла что-то сказать или сделать, но,  так и не решившись  остановиться,  покорно зашла в купе.
   
   Судьба растерянно наблюдала эту поразительную картину, недоумевая: зачем рыжей
понадобился этот  напыщенный индюк?  Она видела, как  интересующая её пара направилась к поезду, при этом женщина выглядела совершенно оглушённой. А их собеседник остался стоять, сосредоточенно смотря вслед, и взгляд его был подобен выстрелу.


Встреча шестая. В метро «Арбатская».
   ***
        Ну, почему?! Почему мы так наивно и глупо сами мчимся навстречу опасности? Почему добровольно заглядываем в клыкастую пасть, упрямо надеясь на авось? Глупо верить в то, что на клыки в самый последний момент нападёт кариес, или же ужасный монстр, вдруг расчувствовавшись и умилившись потрясающей красотой жертвы, превратится в пушистого  котика. А самые наивные, свято верящие в сказки, ещё и мечтают, что чудовище обязательно обратится в прекрасного принца, поэтому упрямо лезут,  дабы облобызать его слюнявую морду, напрочь забыв об элементарной брезгливости, не прихватив хотя бы уколы от бешенства. Даже уже находясь в лапах у драконообразных ящеров и заглядывая в их налитые кровью глаза, хрупкие девицы всё ещё продолжают надеяться на то, что "может как-нибудь пронесёт". Или там принц-богатырь какой-нибудь на белом коне прискачет и мечом зверюгу в капусту изрубит. Конечно, случаются и везения. Натыкаются  на ящеров с девицами в зубах заезжие лоботрясы, не ожидающие даже, что их за углом бессмертный подвиг поджидает и пара-тройка клыкастых морд в качестве сувениров. А  поторопится, так и красавица в жёны, если не очень мятой из пасти зверя выберется. Только везение штука капризная и чрезвычайно редкая. Вот и приходится Судьбе за глупыми девицами приглядывать. При необходимости, срочно принцев в ближайших пивных разыскивать. К тому же, этого самого богатыря необходимо ещё в чувство привести, на лошадь усадить, да хорошим пинком направление указать. А благодарности за опеку дождаться и не надеешься. Одни проклятья и стенания на голову бедной Судьбы с разных сторон сыплются. Хорошо, коль вся канитель свадебным пиром заканчивается. Тогда, на радостях, может, даже и к столу пригласят, стаканчик гранёный до верху налитый поднесут, а после так обязательно взашей вытолкнут, потому как довольными своей Судьбой всё равно до конца не остаются. А если не поспеет какой принц вовремя девицу спасти, так и вообще беда. Осиротеет той бедолаги душа, с нежным телом насильно распрощается, и мечется горемычная по белу свету беспризорницей, свою жестокую Судьбу проклиная. А Судьба-то тут при чём? Она ли в кровожадную пасть, что ли,  силком эту слабоумную жертву заталкивала? А где, скажите, собственное чувство самосохранения прохлаждается, если уж умом Бог не наградит? Небось,  дрыхнет, в самые глубины подсознания  безответственно зарывшись. А крайнего в трагедиях найти так надо обязательно. Вот бедную Судьбу и поминают не злым, тихим словом, чтобы ей чаще икалось. Не любит народ в своих бедах себя винить, а чужого участия ценить не научился. Вот и гибнет за зря,  безропотную Судьбу обвиняя.

   Он.

     - Вот и всё,  - проговорил я в пространство. - Наш с Ней разговор состоялся. Результативный такой разговор. И лишних слов тратить не пришлось.
Встреча на вокзале поставила все точки над "i". Она с мужем, а я третий лишний и нечего мне соваться в Её жизнь. Я смотрел вслед удаляющейся парочке, а моё сердце рассыпалось мелкими колкими осколками, пронзая тело невыносимой болью. Даже не догадывался, что оно у меня хрустальное, так легко разбивающееся. Достаточно оказалось только одного холодного, пустого взгляда Её  бирюзовых глаз. Словно ледяной волной окатила и мгновенно душу на изнанку вывернула. Руки непроизвольно шарили по карманам в поисках старого приятеля "Макарова", а виски жгло от непреодолимого желания выпустить обойму прямо в лоснящуюся рожу Её, так называемого, мужа, за руку которого Она яростно вцепилась, словно ища поддержки от внезапного падения. Лишь одно смущало и озадачивало. Почему Она была так бледна? И эти тёмные круги под глазами. А ещё странная отрешённость от окружающего мира, словно находилась под действием сильного наркотика. Анализируя увиденное, моя пылающая  от ревности голова выдала,  наконец,  здравую мысль:
- С ней что-то произошло! Что-то очень плохое, о чём я пока не знаю.
Придя к такому выводу, я снова смог рассуждать здраво. Пусть я не могу быть рядом с ней, но быть вокруг Неё мне никто запретить не сможет, даже Она сама. Идея примерить на себя роль Её ангела хранителя мне чрезвычайно понравилась и окончательно отрезвила. Судя по последним событиям, профессиональная охрана Ей просто необходима. Да и не внушает мне доверия этот прилизанный козёл рядом с Ней. Нет, я его всё-таки дожму. Кишками чую, что не так он чист, как хочет казаться. Гадом буду, но эту сальную гниду выведу на чистую воду. Если надо, лично вскрою и посмотрю, что там у него внутри и чем дышит этот слизняк?
     Поезд стал набирать ход,  и я чисто автоматически прыгнул на подножку последнего вагона. Сунув под нос орущему проводнику удостоверение, подтверждающее мои широкие полномочия в пределах Российской Федерации, тем  самым заткнув его праведный гнев ему же в глотку, я отправился охранять вверенный себе рыжеволосый объект. Стараясь не обращать внимания на мельтешение рядом с Ней импозантного Громова, дабы снова не воспылать жаждой убийства, я внимательно приглядывался к Ветке. Она была  всё такой же отрешённой и равнодушной. Постоянно глядела в окно, игнорируя суетливый трёп супруга, который причитал об оставленной  на платной стоянке его любимой машине. И тут я заметил, что Она украдкой вытирает слёзы. Это было уже слишком. Если этот напомаженный удод обидел Её, то порву его, как тузик грелку. И его толстопопая охрана меня не остановит. Кстати, охранник Громова, а по совместительству, видимо, и водитель, тоже топтался рядом с шефом. Профи из него был хреновенький.  Но чем чёрт не шутит, а вдруг вычислит  ненароком?  Пришлось отступить на заранее подготовленные позиции  -  в купе одинокой миловидной дамы, бальзаковского возраста, явно не желающей с этим возрастом смиряться, и усиленно строящей мне глазки. Но отдохнуть под слегка увядшим крылышком  благосклонной ко мне дамочки, естественно, не удалось. Как всегда  некстати,  позвонил  шеф:
- Извини сынок, что отзываю, - в  голос у полковника  преобладала просительная интонация, что,  в общем-то,  ему несвойственно. Видимо, старик проникся моей личной драмой и чувствовал за собой вину  за это внезапное покушение на мою личную свободу, им же и дарованную.
- Всё нормально Семён Петрович, я уже в поезде.  Возвращаюсь, - отрапортовал я.
- Неужто сдрейфил? - удивился полковник моему добровольному отступлению с поля боя за личное счастье.
- Никак нет.  -  Мне не хотелось посвящать полковника в подробности недавней встречи, тем более что самому ещё не всё было ясно.  Поэтому ограничился полуправдой:
- Вышла накладка, беседа не состоялась по уважительной причине.
- Не советую затягивать с прояснением обстановки,- ворчливо  произнёс шеф. - Но твоё присутствие в конторе очень важно, так что я вынужден просить тебя перенести решение личных проблем на другое время.
- Слушаюсь, - привычно подтвердил я готовность подчиняться приказам вышестоящих чинов.
- Ну-ну, без фанатизма, - проворчал полковник, недолюбливающий официоза в отношениях, и отключился.
     Москва нас встретила солнышком, мелким летним дождём и пахнущим дымом, влажным асфальтом. Я заметил, что Ветка уклонилась от компании супруга и, пообещав встретиться позже, растворилась в толпе. Ещё пару минут удовлетворённо понаблюдав, как растерянно топчется на месте Её  внезапно покинутый муженёк,  с искренним огорчение на красивой роже переживая столь неожиданное изменение своих планов, я также заторопился на работу. Начальство, как известно, не любит опозданий. То, что Она покинула общество этого урода, немного утешило. Но почему тогда Она смотрела на меня  так растерянно и отчуждённо при нашей последней встрече? Может быть с помощью своего бывшего хотела ненавязчиво дать понять, что мне вообще ничего не светит? Да, нет! Полная белиберда. Она не могла  просчитать нашу встречу и заранее отрепетировать свой демарш. Прекратив сушить голову над вопросами, на которые у меня пока не было ответов, я сосредоточился на работе.
       Ребята собрались в кабинете шефа почти в полном составе. Ждали только меня. Моё появление вызвало некоторое волнение коллектива. Народ был в курсе происходящих событий и искренне мне сочувствовал. Я проигнорировал вопрошающие взгляды. Только Кеша, на правах близкого друга, решился на короткий вопрос:
- Ну как?
На что я лишь сердито фыркнул и Кеша тут же заткнулся, решив не обострять.
Петрович был лаконичен и чёток, как всегда:
- Смежники просят нашей помощи.
- А точнее? - выскочил, как обычно, с нетерпеливым вопросом Лёха, нарушая субординацию. Лёшке, обаятельному молодому лейтенанту, часто прощали нетерпеливость и нарушение некоторых условностей, потому что,  распутывая очередную головоломку, он землю носом рыл, и интуицией обладал поразительной.
Полковник недовольно нахмурился, но на вопрос всё же ответил:
- Ребята из отдела по борьбе с экономическими преступлениями  получили информацию о существовании некой преступной группы, занимающейся организованным вывозом золота  прямо с колымских приисков.
Я удивлённо поднял голову:
- Товарищ полковник, у меня вопросик оформился. Это же не наша епархия. Или...?
- Или, Макс. Именно или,  -  понял мой вопрос с полуслова шеф. - Золотишко капает в кармашки небезызвестной нам  организации под названием "Сообщество Аниман".
- Ух ты!- Снова не удержал эмоций под контролем Лёха. - Ниндзя снова на свободе!
- Это те японцы, которые призывают отнять у нас Приморье, Курилы, Камчатку и Байкал, - поддержал Лёху  густым басом капитан Смолин. - И отнимать они всё это добро собираются, конечно, не голыми руками.
- Да, золотишко при таких грандиозных планах, ясное дело, лишним не будет, - понимающе протянул флегматичный Кешка.
- Неплохо устроились, остроглазые! - зло рыкнул красавчик Матвей. - За наше же золото земли российской хапнуть хотят!
- Отставить базар,- полковник взмахом руки навёл порядок среди возмущённых офицеров спецназа. - Пока наша задача - сбор информации. Японцы действуют через  местных посредников. Вот  их мы и должны обнаружить. Действовать будем в тесном сотрудничестве с ребятами из ОБЭПа. Пока все свободны.
Коллеги поторопились покинуть кабинет начальства, в пол голоса обмениваясь мнением об услышанном. Я тоже уже было собрался присоединиться к ним, как был остановлен
полковником:
- А Вас, товарищ майор, я попрошу остаться.
Вздохнув, подозревая,  что для меня шеф великодушно припас особенное задание, я вернулся на своё место. Полковник доверительно положил мне руку на плечо:
- Есть сведения Макс, правда непроверенные, что ниточка от этого дурно пахнущего дела тянется очень высоко наверх. Вот проверкой этой информации я и хочу поручить заняться тебе. Пощупай чиновников, только аккуратно.
- Ну, конечно, - сморщил я нос,- как самая гадостная работа, так обязательно мне.
- Не бухти, - не рассердился на моё неприкрытое хамство шеф. - Кто кроме тебя сможет проплыть эту чиновничью трясину и не увязнуть?
- Спасибо за сомнительный комплимент товарищ полковник,- ухмыльнулся я. - Разрешите приступить к выполнению задания?
- Действуй Макс, - благословил меня полковник,  взмахом руки  отпуская на все четыре стороны своей любимой присказкой:
- Только без фанатизма.
      Покинув контору, я бодрым шагом направился в метро, мысленно перебирая возможных информаторов, способных предоставить интересные сведения о высокопоставленных управленцах. Вдруг почувствовал на себе чей-то внимательный взгляд и споткнулся на ровном месте. Поднял голову и сразу же утонул в Её распахнутых глазах. Сегодня они были тёмными от неизвестной мне внутренней усталости. Её губ коснулась робкая улыбка.
- Привет, Данте, - еле слышно прошептала Ветка, словно не веря в то, что наша встреча происходит в реальности, а не во сне.
Мне захотелось  обхватить руками это хрупкое,  существо с солнечными волосами  и крепко прижать к себе, чтобы услышать биение сердца, поверить в то, что это не призрак заговорил со мной.  Медленно приблизившись к Ней так близко, что ощутил лёгкое дыхание на своей щеке, я хрипло ответил:
- Привет, Ветка.

 Она.

   Я ворвалась к Иришке, словно ураган, восклицая вместо приветствия:
- Я дура, набитая дура!
- Почему же? - спокойно  улыбнулась подружка, протягивая руки для объятий. - Не такая уж и дура. Судя по накалу эмоций, твой мачо опять тебе нахамил.
- Уж лучше бы Он грубил и насмехался, - припала я к её плечу. - Что ты? Он был просто сверхъестественно вежлив. Холоден и равнодушен. Я месяц сходила с ума после того случая на археологических раскопках, а он даже не позвонил. И вдруг является, как ни в чём не бывало в наш город, наверное, чтобы навестить тётушку. Да ещё и расшаркивается при встрече перед этим индюком  Громовым.
- Стоп. Я не поняла. Где вы на этот раз встретились? И при чём тут твой муж?
- Ах, да - поспешила я внести ясность. - Громов будто бы даёт мне развод и поэтому я согласилась поехать с ним в Москву.
- Ой, что-то слабо верится в проснувшуюся его порядочность, - усомнилась Иришка в добрых намерениях моего супруга. - Скользкий тип твой Олег  Олегович.
- Очень надеюсь, что вскоре перестанет быть моим, - разрешила помечтать себе я.
- Значит,  ты была с ним, когда встретила своего спасителя? - уточнила ситуацию подружка.
- Ну да, мы на вокзале встретились. Я просто онемела от неожиданности, чуть в обморок не хлопнулась. Ну, ты меня знаешь. Я женщина чувствительная, чуть какое потрясение, так сразу же в обморок  брякаюсь, - поведала я повышено слезливо, в надежде на сочувствие.
- Не смешно, - подруга даже не улыбнулась. - Я тебя, действительно, знаю. И скорее поверю, что в обморок упадёшь от истощения. Ты себя в зеркале видела? Прозрачной за месяц стала.
- А в этот раз от избытка чувств голова закружилась, честное слово, -  начала уверять я Иришу. - А Он словно с едва знакомой поздоровался, а также с моим муженьком раскланялся. Я даже в какой-то момент хотела ему на шею броситься, только испугалась, а вдруг отбиваться начнёт от моих нежностей.
- Сердит, говоришь,  был? - подняла бровь подруга заинтриговано.
- Нет, скорее любезно язвителен, - уточнила я рассеяно. - Я от этого  тона так растерялась, что представила Его Громову, как спасателя и про раскопки упомянула, кажется. Только мужу  мои проблемы до лампочки. Тот и уточнять ничего не стал. Даже не поинтересовался, зачем археологам спасатели понадобились. Вот если бы мы древнее золото нарыли, так он бы и душу из меня вытряс, добиваясь мельчайших подробностей.
- Это уж точно, деньги твой благоверный любит. Такой способен и пытки применить, если понадобится о каком-либо новом  источнике дохода выспросить,- согласилась Иришка с данной характеристикой Громова. - А тебе не кажется, что мачо твой просто приревновал? - тут же спросила она как бы между прочим.
- Кого?! Меня?! - ошарашено воззрилась я на неё. - Да к кому меня ревновать-то? К этому придурку Громову, что ли? Так у него крупными буквами на лбу написано: "Самовлюблённый идиот!"
- Вообще-то он пока что ещё твой законный муж, - серьёзно возразила подруга. - И потом, не все же такие грамотные, как мы. Может твой герой на лбах читать не умеет, или у Него зрение слабое, например.
- Ну, какая ревность? - упрямо отмахнулась я. - Чтобы ревновать, любить нужно.
- А если он любит, только сказать не может,- упрямо отстаивала,  полюбившуюся ей версию, Ириша.- Вон Симка твой тебя так просто безумно любит, а не говорит.
- Ну, ты сравнила, - возмутилась я. - Симка, между прочим,  собака. Зато он целоваться всё время лезет. Ужасный лизун.
- Ну, насколько я знаю из Евиных рассказов о ваших приключениях, этот тоже целоваться лез,- улыбнулась, подмигивая мне, подружка.
- Это не считается. Он тогда почти без сознания был. Может,  перепутал меня с кем-то? - Я сердито отвернулась, прижимая ладонь к губам. Его поцелуй по-прежнему обжигал.
     Тут очень кстати позвонил Громов, прерывая всё сильнее смущающий меня  разговор по душам, и сообщил, что документы на развод готовы, осталось только подписать.  Муж продиктовал адрес, по которому мне следовало явиться.  Иришка заинтересованно взглянула на адрес:
- Особнячок на Арбате - это круто!
Я лишь равнодушно пожала плечами, махнув на прощание рукой.
      Его  увидела сразу  на выходе метро «Арбатская». Это было, как наваждение, как сон. Совсем недавно мы виделись на вокзале в моём городе и вот вдруг Он здесь, в центре Москвы. Я растерянно застыла, удивлённо хлопая глазами. И в тоже время, боясь пошевелиться, вспугнуть виденье. Но призрак и не собирался исчезать. Подняв голову, словно почувствовав мой гипнотизирующий взгляд,  Данте внимательно посмотрел мне в глаза и направился в мою сторону. Только когда Он подошёл совсем близко, я решилась поздороваться и, не сумев сдержать рвущегося из груди счастья, робко улыбнулась ему. Он наклонился совсем близко и хрипло ответил на приветствие, совсем не сердито или язвительно. Потом глубоко вздохнув, чуть отстранился, окидывая меня каким-то озабоченным взглядом, словно проверяя все ли части тела у меня на месте. Удостоверившись в моей целостности, Макс,  с привычной насмешливостью,  спросил:
- Каким ветром  в Великопрестольную пожаловали, многоуважаемая Виктория Александровна?
- Разводиться приехала, - пробормотала я, сердясь на его насмешливый тон и в тоже время радуясь той теплоте, с которой Он на меня смотрел.
- Что так скоропалительно разводиться приспичило? - хмыкнул Макс недоверчиво. - С мужем рассорились? Ну, так милые бранятся, только тешатся.
- Ах, оставьте этот тон, майор! - не выдержала я его ехидства. - Я, между прочим, этого развода три года ждала. Сама удивляюсь, с чего это вдруг Громов раздобрился?
Данте вдруг стал серьёзным:
- Это уже интересно. С этого места  давай-ка подробней, - потребовал Он откровений.
- Этот мой муж, видишь ли, отвратительный тип. А ты мне с ним тешиться желаешь.- Я обиженно надула губы.
- Пардонте, дражайшая. Беру свои слова обратно. Был не прав. Готов искупить. Могу даже кровью. - Его губы несли полную околесицу, только глаза смотрели серьёзно и, мне даже показалось, с нежностью.  Прервав на полуслове свою болтовню, Он вдруг, будто бы неожиданно даже для самого себя,  взял осторожно меня за руку и виновато прошептал, заглядывая в глаза:
- Вет, прости.
Потом резко, словно смутившись своего порыва, подхватил меня под руку.
- Ну  что же, пошли разводиться, -  заявил он, увлекая меня к выходу. - Адрес знаешь?
- Знаю, - ответила я, удивлённо поднимая на него глаза. - А тебе это зачем?
- Да вот, никогда не видел этого мероприятия. А я с детства страсть какой любопытный. Не могу пропустить такого удобного случая - поприсутствовать на разводе, с Вашего милостивого позволения, дражайшая сударыня, - не переставая нести чушь, Макс деловито  прочёл записку с адресом Громова и удивлённо присвистнул. - А муж твой неплохо устроился. Даже лучше, чем должен бы, судя по уровню его доходов. Ну, очень интересно! Бабла у него куры не клюют, видимо. Не пожалеешь после развода, что упустила такой денежный мешок? Смотри,  локти начнёшь кусать с досады.
- Тебе не надоело меня обижать, - я сердито на него посмотрела. - Или не понятно, что мне его бабло не надобно. И прекрати меня пугать, пожалуйста.
Он удивлённо на меня уставился:
- Я и не думал тебя пугать.
- Как же не думал? А про кровь  кто только что  вспоминал? Да, мне твоя кровь в кошмарах уже месяц снится, - не удержалась я от признания.
Данте вздрогнул  и недоверчиво на меня покосился:
- Извини, я же не знал, что ты вида крови не переносишь.
- Идиот! - Взвыла я и в ярости  выкрикнула ему просто в лицо, измучившую меня, правду: - Да, когда же до тебя, дойдёт, наконец, что я вида твоей крови не переношу! И не ходи за мной! Сама разведусь!
Я решительно оттолкнула Его и побежала в сторону симпатичного, окружённого ажурной
решёткой особняка Громова,  пряча в ладонях своё пылающее от гнева и смущения лицо, ощущая, как жжёт спину растерянный взгляд.

    ***

     Торговка бижутерией, удобно устроившаяся на привычном месте у метро «Арбатская», с интересом присматривалась к ссорящейся парочке. Вот минуту только назад шли  под ручку, спокойно беседуя и вдруг мадама крик подняла, побежала, словно за ней черти гонятся. Ну и зря. Кавалер ейный очень даже ничего из себя и выправка военная. Уж у неё-то на хороших мужиков глаз намётан. Такого быстро подберут, без присмотра не останется. Не удержавшись, торговка живо поделилась своими наблюдениями с пожилым и очень учёным продавцом газет. Она его мнение очень уважала, потому что он всегда всё знал, ведь газеты день-деньской читает. Пожилой господин, оторвался от очередной передовицы и посмотрел на объект исследования.
- Нет, - высказал он своё мнение,- этого мужика просто так не подобрать. Он твёрдый орешек. Это я тебе говорю, а у меня, сама знаешь, глаз-алмаз. Да и сохнет он по убежавшей даме. Ты только посмотри, как глядит вслед, будто собака,  потерявшая хозяина. Сейчас следом побежит. Вот увидишь. Ну, что я тебе говорил. Помчался, как миленький.
- Вот же повезло дуре,- вздохнула завистливо торговка бижутерией. - А она, идиотка, ещё от него и бегает. Мне бы такое счастье, так меня от него и прицепом бы не оторвали.
Продавец газет, скосив глаза на чрезвычайно пышную фигуру соседки, тихо пробормотал себе под нос:
- Да  уж, прицеп точно бы не осилил.
    
   В сторонке стояла Судьба и горестно кивала головой. Всё,  что могла, сделала. Идиотизм вылечить она, к сожалению, не в силах.



Встреча седьмая. Особняк на Арбате.
  ***