Сказ про Евгения Фомича

Евгений Фомич был заметною фигурой в своём городе. Имел большой особняк, несколько машин, множество дорогих вещей. Эти и другие приобретения он скрывал за высоким плотным забором, возле которого сидели на цепи сторожевые собаки. Ходили в народе толки, что Евгений Фомич не чист на руку, попросту говоря вор и мошенник, ибо заиметь такое богатство только через директорский оклад (работал Евгений Фомич директором ресторана) никак невозможно. И всё ему сходит!
Бесконечно так продолжаться не могло. И заявились как-то в ресторан три серьёзные личности, три ревизора: толстый, тонкий и лысый. Евгений Фомич встретил их чрезвычайно любезно и, перед тем как приступить ревизорам к исполнению своих обязанностей, предложил им навестить музей одной картины.
- Буквально рядом, в этом же здании, - уточнил Евгений Фомич. И воодушевлённо добавил:- Натюрморт! Очень, очень рекомендую.
- Надеюсь, оригинал? – спросил лысый (он был главным среди ревизоров и считал себя осведомлённым во всём, что делается на свете, человеком).
- Оригинал! Конечно же, оригинал! – подхватил весело Евгений Фомич. – Для таких гостей копий не держим!
Вслед за директором прошли ревизоры в небольшое уютное помещение. Здесь их глазам открылся засланный белой скатертью стол. Посреди него стоял оригинальной формы, с прозрачной жидкостью, хрустальный штоф; в разной посуде имелись  заправленные зеленью рыбные и мясные блюда; виделись рюмки и фужеры, бутылки с дорогой минеральной, накрахмаленные салфетки; попарно лежали ножи и вилки; венчала всё ваза с тремя пурпурными розами.
 - Пожалуйста, прошу вас оценить,- сказал учтиво Евгений Фомич. – Очень хочется, чтобы произведение вам понравилось.
Ревизоры потоптались, разглядывая стол, потом лысый вдумчиво произнёс:
- Эта ваша работа… м-м-м… неординарная. Наполненная, знаете, особенным содержанием. Я бы даже поостерёгся называть это мёртвой натурой. Скорее, это натура живая. Только – вы извините – мне кажется, что где-нибудь по центру композиции не лишней была бы и пепельница.
- Вот это настоящий, тонкий ценитель натюрморта! – воскликнул Евгений Фомич.
Пепельница быстрейшим образом была принесена. Все четверо сели.
Атмосфера за столом царила прекрасная!
- Как насчёт музыки? – спросил Евгений Фомич, когда все насытились.
Возражений не поступило. В помещении зазвучала музыка. И тогда вдруг Евгений Фомич оглянулся через левое плечо; потом через правое; затем поднял скатерть и глянул под стол; наконец подался всем телом к ревизорам и тихо, едва ли не шёпотом, спросил:
- А не хотят ли гости дорогие компании современниц наших,- молодых, привлекательных, духом раскрепощённых?   
- О, хотим! Хотим! – отозвались, удивлённо-радостно переглянувшись, ревизоры, а толстый, пожевав пухлыми своими губами, вымолвил: - Мне, ежели то можно, брюнеточку.
- А мне рыжую! – задорно выкрикнул тонкий.
- А мне любую, только чтоб хохотала,- сказал лысый.
Не прошло и минуты, как глядь ревизоры – стоят перед ними брюнетка, рыжая и ещё одна, которая вовсю хохотала. Выпили брюнетка, рыжая и хохотушка по фужеру хорошего напитка, подсели к ревизорам и завели с ними разносторонние беседы. А на Евгения Фомича ноль внимания. Евгений Фомич тихо вышел и плотно прикрыл за собою дверь.
Солнце назавтра было высоко в небе, когда ревизоры стали разглядывать документацию. Очень быстро они решили, что документация находится во вполне приличном состоянии, и отбыли прочь.
Евгений же Фомич живёт себе, поживает и добро наживает. В погодные выходные деньки, после сытного обеда, любит он податься на четвёртый этаж своего особняка, выйти на балкон, погрузиться – офффф! – в удобное лозовое кресло и окинуть оком далёкие поля, перелески, понаблюдать оттенки облаков, затем опустить взгляд на ближние улицы, где снуют люди. Такие они все какие-то маленькие. Сплющенные. Дробные. Кораеды какие-то. Аж смех берёт.

                Авторский перевод с белорусского