Дядя Йоська

 из цикла "Меня не покидает ощущенье..."

Сижу на вишне.Жестяную  кружку  я  пристроила на «трёхпалую» развилку  своей ветки и бросаю туда ягоды. На пару веток ниже  установлен синий кувшин  и, когда кружка наполняется,я спускаюсь к кувшинчику.Вишни-толстые,мясистые- сердито брызжут соком,если я  их неосторожно сдавливаю. Мятые ягоды бросаю вниз и наблюдаю,как петух немедленно тащит всю семейку  к  дереву.С петухом мы враждуем,и мне очень хочется попасть в него вишней и посмотреть,как он  испуганно подпрыгнет и будет в панике озираться. Не получается…

С моей высоты видно,как соседка тётя Таня подметает двор и этим же веником гоняет сына Вовку за то,что помял мячом морковную грядку.Её пронзительный голос  разносится по  улице,и все могут слышать  какие кары небесные она призывает в помощники.Небеса,к счастью,не откликаются,и тётя Таня,дав Вовке звенящий подзатыльник, отправляет его на абрикосовое дерево:»Аберкосову повідлу любиш,чертяка!Лізь,збирай!»  Я вижу,что вместе с оранжевыми мячиками в бидон падают мутные Вовкины слёзы,но мне его не жаль:он-подлиза и ябедник…

А ещё вижу,как братья Толик и Мишка  идут к ставку в низинке,  и длинные самодельные удилища волочатся за ними,поднимая  фонтанчики серой пыли.Братья дружат только на рыбалке,в остальное время дерутся до крови,пока их не разнимут взрослые. Возле их забора лежит огромное  необтёсанное бревно,на котором братья сидят до темноты,ожидая родителей с работы.Живёт семья бедно и,чтобы вечно голодные пацаны не сожрали все припасы,их родители запирают дом. Но Толик и Мишка нашли выход:наловят карасиков и отдают хитрой тётке Лиде за буханку хлеба.Дома они режут хлебину на здоровенные ломти,молниеносно обмакивают в воду и суют потом в мешок с сахаром. Этот чёрный,плохо пропеченный хлеб с налипшими белоснежными крупинками они называют «пирожино» и иногда угощают меня. Вкусно…

Меня пугает гусеница.Живут на вишнёвом дереве такие маленькие ,коричневые,похожие на сучок.  Протягиваешь руку за вишенкой,а «сучок» вдруг превращается в пушистую параболу,и от неожиданности страшно-страшно. Вот и сейчас:увидела  огромную,просто царь-ягоду,вишню под ребристым листом,тянусь к ней и вместо черенка мне в ладонь падает коричневый гусеничный комочек.Машу руками,роняю кувшин  и вижу,как ненавистный петух уже подбирает добычу. Слёзы текут,смешиваются с вишнёвым соком и я слизываю с губ их солёную сладость…

- Доця,біжи до Йоськи.Нехай їде до нас,- бабушка подставляет руки и я,ещё не веря в избавление от вишнёво-гусеничного кошмара,оказываюсь на земле.- Та вмийся,диви,як замурзалася.

Я стараюсь не суетиться,чтоб не показать переполняющее меня счастье. Подозрительно долго (для бабушки) я умываюсь и  тру кожу полотенцем,под которым  не видно моей буратинской улыбки. Устало вздыхаю:»Бабуля,это же далеко…»,получаю десять копеек на мороженое и,еле сдерживаясь,бреду к калитке. Также неторопливо,загребая босыми ступнями  тёплую пыль,иду до конца переулка. Перед поворотом  оборачиваюсь.Бабуля стоит у калитки,одной рукой прикрывает от солнца глаза,второй машет мне. Я машу в ответ,подпрыгиваю и смешным  коленастым жеребёнком несусь полуденным местечком. ..

Останавливаюсь возле магазинчика «Молоко».Там прохладно,стены выложены кафельной плиткой,которой нигде,кроме этого павильончика нет. Стоят  серые бидоны ,над которыми висят черпаки.На прилавке – ведро со сметаной,а в витрине – оно! Плодово-ягодное мороженое за семь копеек.Ещё  есть три копейки, и я получаю стакан газировки с густым ароматным сиропом.Бежать после такого тяжеловато,но я всё ещё подпрыгиваю по инерции своего счастья. В ноздри уже забирается запах реки,уже слышно кваканье и шорох камыша.На мостике сидят братья.Они неотрывно следят за поплавками и отвлекаются,чтобы спросить:»Хліба нема?» И,видя мои пустые руки,теряют всякий интерес.Значит,на ставке рыбы нет.Придётся им здесь сидеть до вечера,потому что уже и не помню,когда она ловилась у мостика. Я постояла возле братьев,но поплавки не тонули,и скоро в глазах зарябило от  их подёргиваний…

Дом дяди Йоськи  с большим захламленным  подворьем забора не имел.Он был словно продолжением улицы,и поэтому  сюда  заходили соседи,идя к себе домой,забредали соседские  коровы и куры,пробегали чужие собаки и везде лежали «свои»  и «не свои» коты. И только одно существо имело полное право  на этот Ноев двор – старая кобылка Маруська,лениво жующая солому в своём углу. Маруська была слепой на один глаз и,пытаясь что-то рассмотреть,смешно выворачивала шею и гримасничала бархатными губами.Во  дворе всегда толпились люди,но узнаваема среди них неизменно  была тётя Дора – маленькая,худенькая,со смешными седеющими кудряшками.Вокруг неё юрбились дети и внуки,накатывая  смеюще-плачущими волнами. Она быстро всех успокаивала и возвращалась к огромной печи, на железных кругах которой всегда стояли задымленные булькающие кастрюли. Недалеко от печки кружком сидели   её невестки и быстро ощипывали гусей. Я вместе с одной из детских волн «прибилась» к тёте Доре,и она с нежностью выхватила мою рыжую голову  из десятка других. «Шо,дитинка?» И,не дожидаясь  ответа,крикнула в открытую дверь:»Йоселе,Григоровна кличе!» Дядя Йоська – большой ,толстый,широколицый, с такими же, как у Маруськи ,мясистыми губами- появляется на пороге.На нём коротковатые холщовые штаны,майка,открывающая тугой  загорелый живот,и потрёпанный картуз,из-под которого щурятся хитрые,но очень добрые  глаза.»Щас поїдемо,»- улыбается дядя Йоська  и  топочет в дальний угол. Маруську он любит нежно,как любят последнего долгожданного ребёнка,и она ему платит тем же,закидывая свою  красивую голову ему на плечо.

Дядя Йоська «снаряжает» кобылку долго и умело,и наконец мы выезжаем из двора  на длинной громыхающей подводе.Я лежу на мешке соломы и разглядываю рыжую от веснушек спину возницы.Маруська идёт медленно,отвлекаясь на все звуки ,по-стариковски вздыхает и нехотя поднимается в горку. Меня баюкает её шаг и я закрываю глаза.Сквозь дрёму слышу,как люди здороваются с дядей Йоськой,судачат  о ценах базарного дня и прощаются со  словами:»Йоська,треба буде перевезти..» И он всем отвечает:»А якже,повеземо». И Маруська вздыхает всё грустнее и грустнее после его таких ответов,а я наконец  проваливаюсь в глубокий сон…

- Следующая станция…,- я вздрагиваю от металлического голоса и просыпаюсь.