Сиртаки

Я никогда не видел столько птиц. Сложно назвать их число; может, сотни? Авгиевы голубятни опустели! Предсумеречное рыже-синее небо над бывшим заводом «Москвич» испещрено их крылатыми тельцами; звёздная высь в негативе! Но удивительней неописуемого их множества – их же полёт. Птицы кружат гигантским кольцом, мерило диаметра и высоты которого – хрущёвская пятиэтажка. Крошечные, казалось бы, неразумные пернатые существа, соорудили эту пульсирующую махину без инженеров и прорабов. Их танец не нуждается в хореографе. В своём и плавном, и порывистом, своеобразно ритмичном сиртаки они то сохраняли форму кольца, то растягивали его в стороны, будто какой-то невидимый исполин без успеха старается вырваться из этого бесконечно вращающегося птицеворота.


И увидал я это, выйдя из метро, совершенно случайно – ведь мог бы даже не взглянуть в ту сторону, потому что уже сотни раз подолгу созерцал тот индустриальный пейзаж, пускай и по-своему чарующий. Глаза даже от масленой кисти огня устают, а журчащий ручей некоторое время спустя заставляет сдержанно зевать – что не делает ни пламя, ни ток воды менее прекрасными.


Чтобы лучше разглядеть птичье торжество, я поднялся на мост над железнодорожными путями и простоял там несколько минут, наблюдая за небесным хороводом. А потом, когда первое впечатление наконец заняло свою полочку в душевной кладовке и появилась возможность оглядеться, я заметил, что прохожие не то что не удивляются той необыкновенной птичьей пляске, но даже её не замечают. Мимо меня шли люди, и некоторые из них бросали короткие взгляды туда, куда глядел я, но лишь из любопытства, на что это я уставился, - а затем тотчас же отворачивались и шли дальше. Один дедушка, выгуливавший большущего пса, задержался и несколько секунд с подозрением смотрел на меня; может быть, подумал, что я собрался сигануть на рельсы.


Кому в минуты ожидания поезда не взбредало в голову сигануть на рельсы? Даже счастливцев, наверно, посещала эта идея. Небытие — очень интересная и заманчивая штука. Электричка с тягучим гудком промчалась под мостом, - и я, разумеется, не прыгнул. Интересно, что если за гробовой доской всё-таки ничего нет, то мы так этого и не узнаем: ведь узнать – значит осознать и запомнить, и даже самому быстрому уму на это требуется хоть лишнее мгновение; но мыслительный процесс, увы, останавливается вместе со смертью мозга.


Дедушка с псом продолжали свою прогулку. Подумалось: либо у людей притупляется восприимчивость, либо я один из всех доселе не видал птичье сиртаки.