Доверился...

Алешка всегда верховодил в четверке закадычных друзей.
Крупный, высокий, уверенный в себе, он единолично принимал решение, куда идти и чем заниматься после лекций.
Частенько они все вместе забегали к другу, который уже закончил институт, и зависали у него на целый вечер. Их главным отдыхом становились пиво, магнитофон и настоящие мужские разговоры. Появлялась гитара, и тут Алешке не было равных. На его пение после полуночи ничьи соседи никогда не жаловались и ни разу не грозили вызвать милицию, потому что пел Алексей просто великолепно. Сочный сильный голос превращал любую песенку-однодневку, сляпанную на скорую руку, в настоящий шедевр.
Генка прекрасно играл на фортепиано, на уровне музучилища, хотя за плечами была всего лишь музыкальная школа-семилетка. Молчаливый Вовка занимался единоборствами и, несмотря на небольшой рост и довольно простецкую внешность, мог в любой момент защитить и себя, и своих друзей от шпаны. Сенька, высокий, но рыхловатый стеснительный очкарик, мог до хрипоты вести длинные дискуссии о литературе и истории.
Все было бы хорошо, но в их размеренной и устоявшейся мужской компании стали появляться сначала небольшие трещинки, а потом разломы и бреши.   Виной этому были они, тоненькие, красивые подружки с цепкими наманикюренными ноготками, которые по одному выхватывали друзей из компании и навсегда уводили в клетку под странным названием «семья». Первым пал Генка. Весной он пришел и неожиданно щедро накрыл для всей компании стол. Пиво, коньяк, водка, непривычная дорогая закуска появились на столе, где всегда  были в лучшем случае простецкие мужские бутерброды и пиво. Нарядный кусок картона с золотыми кольцами и вписанными именами друзей  - вот и объяснение всей этой роскоши и великолепию. Приглашены на свадьбу были все четверо. Было шумно, весело и нелепо - надо было пить за эту белобрысую фифу, которая вырвала из их компании лучшего друга, а пить не хотелось. После свадьбы Генка исчез на две недели, а когда молодые приехали из своего импровизированного свадебного путешествия, Алешка скомандовал:
 – Идем к Генке! Посидим, поговорим, на молодую посмотрим.
Генка вроде и обрадовался, когда все ввалились в крохотную прихожую, заулыбался, радушно пригласил к столу. Молодая жена оказалась проворной мастерицей на все руки. Пока Генка играл на фортепиано и пел с Алешкой дуэтом, она посадила в духовку пирог, нарезала колбаску и заварила ароматный чай. Генкин намек насчет покрепче она пропустила мимо ушей, и сбегать за горячительным Генку не отпустила…
Во второй приход компании пирога уже не было, но были откровенные намеки на усталость и ранний подъем на следующее утро…
Потом Генка подошел к Алешке и, смущенно отведя глаза, попросил ребят не приходить пока к нему – на квартиру деньги теща дала…
Было большое вечернее сидение у Вовки с пивом, рыбой и немудрящими мужскими бутербродами…
Алешке не пелось, и гитара тосковала в одиночестве. Сеньке не спорилось, потому как пока Алешка с Вовкой накрывали на стол, он увидел фотографию симпатичной беленькой девицы с собакой, лежавшую на полке. Похоже, скоро и Вовка отколется…
Прав был Сенька, ой как прав!!!
Через два месяца Вовка выставил непривычное угощение, даже на икру не поскупился! Свадьба была не очень шумной, но достойной, и Вовка в новеньком милицейском мундире  выглядел внушительнее, чем обычно.
После свадьбы Алешка с Сенькой наскребли какие-то копейки, оставшиеся от летних заработков, и отправились в Крым. Там, на жарком песке, они пытались вести умные разговоры и утешали себя тем, что мужская дружба – это нерушимое единство молодых сердец, и они вдвоем дойдут до выпуска …
– Ну, что, помянем наших ушедших в семьи товарищей! – шутил Алешка, и Сенька вторил:
– Помянем!
Легкое крымское вино и забавные тосты превращали эти посиделки вдвоем во что-то почти ритуально-торжественное. Конечно, частенько эти вечера они проводили совсем не вдвоем, но пляжный флирт, который переходил в безумный восторг тел, Алешка называл «летней практикой» и рассматривал как нечто необходимое для здоровья и ни к чему не обязывающее.

При всем своем умении спорить и делать логические выводы Сенька был страшно застенчив при общении с ними, этими тоненькими и полненькими, красивыми и невзрачными однокурсницами. Стоило хоть одной из них приблизиться и строго посмотреть на него, как Сенька тут же покорно оформлял подписку на абсолютно неинтересную ему газету, покупал билеты на дурацкое представление и сдавал комсомольские взносы. Алешка от всего этого умел так артистически отмахиваться, что комсорг даже не замечала, что ежемесячно платит за Алешку взносы, а девчонки в группе каждый год торжественно вручали Алешке подписку на «Комсомолку», «Юность», «Литературку» и еще на какие-то газеты и журналы.

На одном из вечеров в студенческом клубе к Сеньке подошла девушка с другого факультета. Ей нужны были очки для сценки, и круглые Сенькины окуляры подходили как нельзя лучше. Сенька покорно отдал очки, а потом стоял и слушал, что там происходило, потому что видел он все размыто, как сквозь плотный туман. Раздались аплодисменты, и вскоре родные Сенькины очки вернулись на его прямой аккуратный нос. Девушка осталась стоять рядом с Сенькой, и теперь он мог рассмотреть ее как следует. Темноволосая, курносая, глаза обыкновенные, волосы густые, длинные. Он украдкой потрогал локон – волосы были жесткие, как проволока. Да, с такими не управишься. Видно, и характер жесткий. Сенькина бабушка говорила, что волосы – показатель характера девушки.

Вечер закончился, и все толпой повалили в раздевалку. Девушку так прижали к Сеньке, что он инстинктивно расставил локти, ограждая ее от напора людской массы. Как-то так получилось, что пальто они брали вместе и потом спешно одевались возле большого зеркала в коридоре. На миг ему показалось, что рядом с ней он смотрится очень даже неплохо. Его рыхлость куда-то ушла, уступив место мужественности, и захотелось снова поднять локти, как крылья, и укрыть ими эту тоненькую девчушку.
Неизвестно почему Сенька пошел рядом с девчушкой и сказал: «Я провожу».
«Хорошо», – согласилась девчушка. На вид ей было от силы семнадцать, но оказалось, что ей уже девятнадцать и она учится на втором курсе инфака. Слово за слово – начался обычный в таких случаях разговор обо всем и в то же время ни о чем. Наконец зацепили литературу. К удивлению Сеньки, девчушка оказалась начитанной. Как говорится, было что сказать и было что послушать.
Учились они в одну смену, и теперь вечерами Сенька стоял у раздевалки и ждал, когда темноволосая девчушка спустится, наконец, на первый этаж. Он смущенно улыбался, ничего не говорил и просто шел рядом. Сначала до остановки. Потом как-то получилось, что они стали идти пешком до следующей остановки…
Он провожал ее до дома,  но категорически отказывался от приглашений на чай. Алешка же в этом доме бывал часто, и Яна, - так звали девчушку - об этом говорила. Он дружил с ее старшим братом Славиком. Сенька мялся, пыхтел, но не решался просто зайти. Алешка в институте подмигивал, жал руку, но ничего не говорил. Частенько показывал редкую книгу – Яна взяла в библиотеке через знакомую на сутки… Показывал редкие пластинки в пестрых конвертах - у Яны со Славиком взял на денек…  Сенька кивал и мучился.
По ночам ему снились странные сны, иногда он вскакивал в холодном поту, но чаще, проснувшись, блаженно улыбался. По всему было видно – настоящая любовная лихорадка, и вылечиться от нее не было никакой возможности.
Наконец Сенька решил все рассказать своему закадычному другу. Сопя, заикаясь и краснея, он кое-как выдавил из себя все про Яну – как он к ней относится и о чем мечтает.
Алешка виду не подал, что ох как не хочется ему этих отношений и грядущей свадьбы! При его компанейском характере он не мог даже представить, что перед ним вскоре закроется еще одна дверь, и негде будет коротать одинокие вечера. К Генке он уже не ходил и очень тосковал по его замечательным романсам и песням, которые Гена писал для себя и исполнял в их узком кругу… Вовка после свадьбы летел домой и отключал телефон, чтобы никто не мешал его счастью… А тут еще и Сенька решил добровольно отдать себя в добрые руки Яны… Если это случится, Алешка совсем один останется, Яна к нему относилась весьма прохладно… Придется чаще бывать дома, жевать салатики, на которых была помешана его мать, и вести занудные разговоры о вечных ценностях…
– Ты знаешь, я как раз к Славику пойду, Янкиному брату, вот и поговорю там с Янкой и все насчет тебя разузнаю.
Сенькина круглая физиономия просто расцвела от таких слов. Он снял очки, снова надел их, подумал о чем-то и сказал:
– Хорошо, я тебе доверяю.
На следующий день Сенька летел на лекцию, как на крыльях. Сейчас явится его добрый ангел Алешка и сообщит радостную весть…
Алешка пришел мрачный, долго молчал, отводил глаза, а потом выдавил:
– Славик категорически против. Не будет у вас жизни, он за тебя сестру не отдаст. Он ее так любит – аж страшно. Как услышал про тебя – чуть не загрыз меня…
Сенька ожидал чего угодно, только не такой отповеди.
– А может, я сам к ним схожу? Поговорю с Яной и со Славиком.
Алешка от такой Сенькиной решимости побледнел и сказал:
 – И думать не смей!
После лекций они крепко приняли на грудь и поклялись в вечной мужской дружбе. Больше о Яне разговоров не было…

… Прошло несколько лет, и Сенька в книжном магазине нос к носу столкнулся со Славиком, братом Яны.
Славик искренне ему обрадовался и пригласил домой – посидеть, друзей вспомнить, поговорить обо всем.
Слово за слово – речь зашла о Яне.
– Она уехала, вышла замуж, сына родила, но потом разошлась. Приезжала в гости, такой мальчишка у нее – закачаешься!
– А у меня детей не будет – грустно сказал Сенька, – бруцеллез. Деревенского молочка попил – на всю жизнь хватило. Я ведь Яну очень любил, только ты не согласился за меня ее отдать. Алешка сказал, что ты был категорически против.
– Я?!! – Славик изумленно посмотрел на Сеньку. – В первый раз об этом слышу. Никогда у нас с Алешкой об этом разговора не было. Если б я об этом знал – вы бы в тот же день были в загсе. Да и Янке ты очень нравился, просто ты молчал, а она первая не решилась с тобой поговорить…
Сенька растерянно снял очки, повертел их и снова водрузил на нос. Он вспомнил мрачного Алешку с потупленными глазами и вдруг все понял.  Зря доверился…