28 Рассказ. Юла и две полосы. Из романа На полоске

АННОТАЦИЯ:
    Что происходит на полоске серого? Что происходит там, где исчезает цвет и начинается снег?
  «…Когда в мир пришли Новые Боги, они украли всё цветное, превратив людей и животных в гниющие подобия живого. Они выстроили свои черные церкви и согнали недовольных в переходы, заливая их горячей смолой.
  Именно поэтому появились волшебники. Те, кто хотели приблизить весну и вернуть цвет. Именно поэтому Я полюбила одного из них. Я всегда отличалась от новых людей. И мне кажется, если Я найду его, то смогу исправить заснеженный мир…»
    На пути главной героини будет много новых встреч и горьких расставаний, волшебных приключений и просто жизни в бесконечно белом и пустынном мире.

  ОТ АВТОРА: Данный роман был написан мной в далеком 2010 г. по принципу сборника рассказов, объединенных единым сюжетом, который, по началу ветвясь и рефлексируя, постепенно перерастает в единое стройное повествование с логичным финалом.

  На полоске серого.
  28 Рассказ


Юла и две полосы.

   Вжиу-у-у-у-уу… Вжиу…. Вжиу. Желтая ручка была приклеена неровно, а красный месяц под ней не выглядел привлекательно. Зато сверху была два кольца, синее и белое, они тоже были неровными, несовершенными. Но когда я запускала юлу четким движением пальцев, рисунки выпрямлялись, становясь единым целым.
   Там пахло сыростью. Один единственный фонарик, который я нашла, то и дело гас, не давая возможности согреться. Другие фонарики были разбиты или почернели на морозе. Я ласкала запотевшее стекло, стараясь ни о чем не думать, чтобы было о чем подумать на следующий день. Я не спала уже неделю, хотя подобные действия потеряли для меня свой смысл. Я выкинула сумку с цветными вещами, оставила только эту юлу.

***

   Феликс беспомощно бил крылышками, пытаясь поднять мешок с цветными осколками моей прошедшей жизни.
-Брось, – посоветовала я ему. – Зачем они нам? Если все вокруг замерзнет, зачем они вообще?
   Феликс не сдавался. Он тянул мою сумку то за ремень, то за пуговицу, он зарывался в снег, подталкивал ее, пытаясь катить – и в итоге это меня остановило. С нескончаемым ощущением стыда я внезапно поняла, что Феликс не сдался. Я сдалась, а он не сдался! Он сильный – он не хотел отпускать смысл нашего путешествия даже если он стал ненужным. Правда, смысл не нужен тому, в чем смысла нет. Была в этом какая-то злобная ирония Новых Богов. Они отобрали у этой птицы все: гнездо, наследственность, будущее – и даже если сейчас она продолжает жить, носиться у них под носом подобно крошечной золотой молнии, она все равно ни-че-го не сможет поделать с метелями во всем мире. Ну хоть что-то у нас общее. Не смелость – так бессилие.

***

   Я даже плакать не могу. У призраков нет слез. То, что было до этого - всего лишь имитация. Мои воспоминания, облаченные в вещественною форму. Но теперь, зная правду, я могу не спать, не есть, идти и идти – и не буду уставать, изменяться, страдать.
   И я никогда не замерзну.
   Подведем итог: Саша не накладывал на меня заклятие – снимать было нечего. Макс проглотил единственный во всем мире красный огонек и стал живым волшебником. Гера знал, что я призрак, но ему нужно было найти Сашу, чтобы снова исказить время. Он знал даже то, что я не спасу этот мир. Ну… еще был… Олег. Он тоже знал, чем я являюсь, и он знал, кто такой синий попугай. И он знал, зачем я ищу его. И он…
   …забрал у меня Макса, чтобы Макс тоже обо всем… знал.
   И теперь у меня остался один лишь Феликс. Но как только он поймет, что я бесконечна и бессмысленна, он улетит к своей многоцветной стае.
   Все правильно. Я подвела итог своему существованию.
   Юла опять завертелась, становясь стройной и красивой. Макс знал, что я люблю цветные вещи, поэтому он подарил ее мне.
   На прощание.

***

   Я подошла и взяла Феликса на руки, отобрала у него сумку и отбросила ее подальше.
-Она нам больше не нужна, - прошептала я ему, уговаривая, зажав в ладонях.
   Его кристально чистые глаза вопросительно смотрели в мои – вопросительно и с сожалением.
-А ты… мне… - на мгновение мне показалось, что я собираюсь сдавить его и убить. – Ой! -  я тут же разжала руки и отшатнулась.
   Нет. Мне только показалось. Феликс  упал на снег и теперь «с сожалением» смотрел оттуда. Не возненавидел ли он меня? Я не могла успокоиться и заглушила в себе приступ паники. Я повторила, как будто сплела очередное заклинание:
-Идем, Феликс. Идем… - вместе мы в последний раз посмотрели на сумку. В ней накопилось столько всего цветного, но… оно ведь все равно погибнет.
   Феликс порхал рядом, слева.

***

   Юла замедляла свое вращение. Вот и первый город, где нет ни людей Новой веры, ни отступников. Черный уродливый храм, из которого доносились повизгивания расшатавшихся скамеек и наспех сколоченных ящиков для «скверны» – и все. Чем дальше, тем больше таких городов мы встретим. И во всех будет одно и то же. Мир замрезал.
   Я снова запустила юлу, ее движение меня успокаивало. Неслышно перебирая тоненькими лапками прибежал Феликс.
-Э-эй… - уютно ворочаясь, он взобрался мне на колени и свернулся пушистым холмиком. Это не могло не вызвать улыбки: его теплое колдовское тельце мелко вздрагивало, повинуясь ударам крошечного сердца, и мое начинало стучать в ответ.
   Юла продолжала вертеться. Сидя в переходе, я пережидала пургу. Прежде чем устроиться на перекрестье нескольких тоннелей, я несколько раз обошла все комнатушки и магазинчики отступников.
   Ничего. Совсем ничего. Я подписала номера экспонатов - выцарапала их на шкафчиках и мелом на доске. Мне было страшно: они не были замерзшими, они были окутаны черной слизкой паутиной…
   Все просто. Новые боги выпустили на волю свое самое смертоносное оружие – какой-то вирус. Вирус черного холода, который пожирал цвет – именно он уничтожил эти переходы – и уничтожит другие. Он будет рыскать по снегу, по бесконечным прожорливым пустыням – и чуть найдет что живое, заставит его гнить, а следом пойдут священнослужители, уже и не люди в шубах, а косматые монстры, подобострастно вылизывающие маслянистые сгустки и дрожащие от предвкушения славной оргии из свежей падали.
   Ужасный замерзший мир. И снег. Прекрасный чистый снег.
   И почему я… все равно так люблю… его?
   Юла соскочила на пол, повертелась немного там – и остановилась.
   Впервые за долгое время я смогла уснуть.
   Меня чуть занесло снегом и продуло поясницу. Спросонья мне почудилось, что кто-то тянется ко мне…
-Макс! – вскричало застопорившееся воображение, но не найдя вокруг желаемого, я попыталась успокоить сломанное сердце. Его нет и не будет. И я все еще не могла в это поверить. Какая же я жалкая.
   Но надо идти. Феликс уже куда-то улетел, наверное, ищет себе еды. Хорошо бы его никто не увидел. Я выбила из подкладок одежды скопившийся снег, приободрила себя, промычав несуществующий марш, и выбрала направление. Туннель, ведущий на север. Там свет.

***

   Это парадокс, но ноги отказали мне в ходьбе. Я не могла, просто не могла бросить их… пусть они по сто раз погибнут, но… я не могу.
   Я вернулась и со вздохом наклонилась. Они за что не погибнут от моей руки, пусть это будут Новые боги, волшебники с их благородными целями или музыканты - да кто угодно! Но эти цветные вещи… Они как Феликс. Вон он как обрадовался. Стал вертеться вокруг моей головы, постепенно увеличивая радиус окружностей и ласково задевая меня перышками. Ну конечно, он ведь тоже цветной. Его бы я не смогла бросить… никогда.  А эти вещи…
   Рука на плече замерла.
   Или смогла бы? В конце концов Феликс – волшебная птица. Не потому ли так бережно мной охраняемая, что он – подарок Макса? Ведь он появился после его ухода. Как знать, увидь он других, может, и не захотел бы быть со мной? Прям так скажем, я не самый лучший вариант спутника.
   Я отогнала надоедливые страхи. Даже «если», не «если», я – «такая, какая есть», и точка. И Феликс есть – и точка!
   Вранье. Какое же вранье. Какая я жалкая.

***

   Я пару раз поскользнулась на ступеньках. Вцепилась в перила, а они сломались, будто хрустальные.
   На улице меня поджидало унылое зрелище: дома либо обвалились, либо хвастались разбитыми окнами, и все до одного обмазанные жиром с обильными скоплениями отбросов по фасаду, как с наросшим на корпусе планктоном на кладбище кораблей. Как же все это портило снег. Мой прекрасный, чистый снег.
   В конце улицы какая-то скелетообразная собака промчалась за круглой волосатой мышью: они все стали такими, те, кто выжили и приспособились – жилистые шарики с когтистыми лапками, больше подходящие для растопки, чем для пищи, больше предназначенные для убийства, чем для жалости.
   Я избегала главных улиц: там было слишком много трупов и диких. И хотя со мной они ничего не могли сделать, лишний раз следить за беспощадными движениями их гниющих челюстей мне не хотелось.
   Почему же не идет весна? Безмолвные многоэтажки как форель плыли в косяке под названием город, по снегу-океану, под названием мир.
   На мой поющий голос вернулся Феликс.
   Внезапно я замолчала, ухватила его и побежала к ближайшему подъезду – патруль!
   Почему так быстро? Они почувствовали меня? Увидели меня?
   Если животные ко мне равнодушны, священнослужители - могут причинять страдания даже призракам. Теперь мне был понятен их смысл. Что ж, Новые боги предусмотрели, кажется, все, даже волшебников. Они давно придумали способ с ними бороться.
   Оскальзываясь, я забралась в какую-то квартиру, отыскала комнату с окном и прильнула вплотную, вжавшись носом в стену. Феликса я гладила машинально, но он все понимал: мучимый моей тревогой, он притих.
   Вот они – идут. По улице с мягким шелестом бежала колонна черношубых чудовищ.  Все они сжимали особые «посохи» священнослужителей. В принципе, они не должны были меня заметить, но я на всякий случай отвернулась от окна и постаралась стать как можно более незаметной.
   И тут меня пронзило – следы! Там, на улице, окруженной смертью, я точно оставила четкие и ясные следы.
   Здравый смысл заставил меня обшарить глазами комнату, в которой я очутилась. Я даже не хотела повторно выглядывать и проверять – заметили священнослужители мою оплошность или нет. Не до того. Повалившись на живот, я поползла к дальней стене, а оттуда – в другую комнату. Феликс прыгал рядом.
   Это был какой-то старый кабинет. Справа я увидела просторный платяной шкаф с примерзшими дверцами. Ура! Приоткрытыми. Я поползла к нему и кое-как втиснулась внутрь.
   Священнослужители были внутри. Я точно это знаю: на следующий день я выползла из шкафа – и сразу поняла – они были. Мне чудом удалось остаться в живых. По неизвестной причине они не стали рушить стены, решили, наверное, что хватит беглого осмотра.
   Вывалившись на пол, мы с Феликсом тихонько подползли обратно к окну. Я выглянула – никого. Ну, все равно я дождусь вечера или, по крайней мере, ночи, чтобы идти дальше. Как же холодно. По старой памяти я обыскала квартиру, но не нашла ничего цветного, со вздохом растянулась на полу в коридоре и задремала.
-Не буду я больше цветные вещи собирать, вот так, Феликс.
   Феликс что-то пропищал и забился мне под ладонь.
   Было довольно-таки страшно. Из-за снега было почти ничего не видно. Мы не отходили от стен, чтобы не выделяться, и я старательно вслушивалась, но не могла уловить ничего кроме нудного воя.
-Собаки…
   Хрусть - нога провалилась в дыру. Наощупь я распознала колодец. Звук был недолгим и негромким, но я испугалась, и пару минут мы с Феликсом прождали за сугробом. Для священнослужителей снег не помеха - они его дети и его слуги, они бы услышали и увидели что угодно на каком угодно расстоянии.
   Мы шли по узкой трассе когда слева я заметила неестественно выделявшийся рубильник. На рычаге была выжжена золотистая, цветная надпись на непонятном мне языке. Сам рычаг был деревянным, а передняя панель обита цветастой тканью.
-Феликс? – он тут же взлетел с плеча и приземлился на рычаг. Значит, это работа волшебника? Интересно – какого? Не зеленая, не синяя, не красная… - Ладно! – я решительно схватилась за нее и опустила вниз.
   С шипением, будто откуда-то выходил пар, коробка с рычагом сдвинулась, и сбоку отворилось круглое окошечко. Там что-то внутри? Я пошарила рукой – пусто.
   А Феликс зачем-то сел на уже опущенную перекладину и смотрел то на меня, то на отверстие, явно чего-то ожидая. Интересно. Туда, в ящик, надо что-то положить?
   Я отвыкла колебаться – и положила юлу, которую до этого вертела в руках, чтобы успокоиться. Сделав это, я надежно закрыла окошечко и отступила.
-Так. Теперь… – по наитию я потянула рычаг вверх.
   Раздалось обратное шипение, какой-то скрежет… и тут ящичек так активно затарахтел, что мне пришлось сжать его руками – или как-нибудь примять. Он все не поддавался и наделал столько шума, что я уже приготовилась к тому, что сейчас прибегут, наверное, все священнослужители с окрестных городов…
   Но это было только началом. Неожиданно фонарный столб, на который этот ящик был нацеплен, в буквальном смысле взбрыкнулся! Встал на дыбы! Соседние провода оборвались, его вроде бы несгибаемое железное тело изогнулось, и фонарь на верхушке засветился – сначала тускло, а потом все ярче и ярче. Наконец, он ослепил меня! Я обмерла от страха: меня же увидят! Обнаружат! Все! Мне конец! Это стало и последней каплей для Феликса: двигаясь по спирали он разгонялся, разгонялся, и со всего размаху врезался в стеклянный плафон!
-Феликс! – за одно мгновение я перечувствовала и поняла больше в значении его существования, чем за все время до этого.
   Света больше не было, не был и осколков. Фонарь накренился – да так и остался стоять, как подкошенный внезапной болезнью. Рычаг дымился, веселенькая коробка была черной, обугленной. Ни Феликса, ни юлы я так и не смогла найти.
   Я попятилась и села прямо на дороге. Обхватив руками щиколотки, я стала раскачиваться и что-то шептать вроде: «Феликс… Ну зачем же так. Феликс… Мы же не нашли с тобой Сашу. Ах нет… это Макс, мы не нашли Сашу… Макс, привет! Ты теперь снег… да?». В моей голове все окончательно перепуталось и более не желало становится на свои места. Здравый смысл собирался в дальнюю дорогу.
   До сих пор не могу понять, что заставило меня в тот момент убраться куда подальше и затаиться. Священнослужители будто дышали мне в спину, будто поливали меня холодной водой. Что было и чего не было? Всю ночь меня бил озноб, а на утро поднялась температура. Последнее меня скорее обрадовало – ведь это не был вызвано болезнью, иначе я, как призрак, ничего бы не почувствовала. Это было вызвано моими ощущениями, моими эмоциями, а это доказывало мне, что, все-таки, я непростой призрак, не только тень, я тоже была на что-то способна.
   Сознание помутилось. Поэтому когда я решила идти дальше, было нелегко решить – в какую сторону - настолько я пожелала расстаться с чувством направления.
-Феликс. Феликс. Феликс… - если бы я забыла хоть на мгновение, что я не умею плакать, я бы смогла хоть как-то утешиться, но я не забывала ни на секунду – кто я. Думаю, в тот день до меня просто не сразу дошло, что Феликса со мной больше не будет.
   Я поняла часть этого под вечер, когда его золотистое оперенье не мелькнуло перед глазами, а теплое сердце не застучало в унисон с моим. Когда я не ощутила его своими руками...
   Феликса больше не будет.
   И все-таки - что случилось?
   Утром я наконец-то дошла до окраины города. Впереди меня ждала очередная снежная пустыня. Не все ли равно? Волшебники… Ненавижу волшебников. Они отняли у меня все. Они подарили мне все. Я должна им, а они мне – нет, я беспомощна, а они всемогущи, я оказалась глупа и слаба – а они умны и практичны. И поэтому мне так больно. Потому что Феликса рядом не было… и даже та юла…
   Я снова и снова утешала себя воспоминаниями. Я не могу ничего сделать сама, я даже не смогла принести весну, да что там… Я не смогла сберечь свою жизнь, а ведь только это мне надо было сделать с самого начала.
   Господи, как тяжело дышать. Хотелось закричать, хотелось колотить по всему подряд и топать, и биться головой об идеальный лед. Хотелось причинить себе какую-угодно другую боль, лишь бы заглушить эту.
   Что взамен? Что взамен того фонаря и моего потерянного друга?! А?! И последнего напоминания о моей ошибке?!
   И как раз находясь на пике своих невеселых эмоций, я обратила внимание на…
   …очень странно одетого (человека?). Этот человек остановился поодаль, но потом вдруг быстро зашагал в мою сторону. Он был в каком-то тряпье, совершенно не напоминающем одежду, двигался неровными полупрыжками, и при этом у него почему-то синхронно двигались руки. Было заметно, как старательно он их прижимал к телу, но ему это не особо-то удавалось. Понаблюдав за ним еще немного (он все приближался), я определила в нем отсутствие обуви, какие-то торчащие объедки волос из головы и…
   Стоп… мои глаза чуть не влезли из орбит. Парень не останавливался, не сомневался в том, куда идет, и еще лицо у него… было каким-то… Было… ну как у птицы. И…
   Стоп… Кажется, я поняла.
-Феликс?
   Я малость прибалдела. Так вот что получается, если магическая птичка врежется в столб магического золотого света? Ха-ха-ха-ха. Всего-то?!
   Ужас! Я во все глаза смотрела на Феликса: тот опять остановился и нерешительно пританцовывал. Наверное, все же хорошо… Он ведь жив? И вообще, чего это я? Конечно – здорово, что он жив! Вот только…
   Я оглядела его с ног до головы. Магия наделила его метелкой золотых волос, золотыми глазами и, как ни странно, золотистыми зубами и ногтями. Он весь светился! Лицо у него осталось птичье - вытянутое вширь. Он маленько изгибался с области спины – не отвык от прежней формы своего тела, и еще у него явно проявлялось желание забиться под мою ладошку, а отсутствие такой возможности здорово удручало: он постоянно хотел сжаться и уменьшиться, отчаянно горбясь.
-Ну. Э-э… наверное, это была та магия?
-Магия, - его глазки по птичьи забегали, будто он что-то старательно вспоминал. – Фонарь. Столб… свет. В фонаре. Магия, Саша.
   Ну да. Набор слов и последовательность верные. Я все же… я не могла поверить! ОПЯТЬ?!!! Мне опять придется путешествовать с волшебником?!
   Кто-то надо мной явно издевался. Зачем?! Ведь уже их столько было. И опять… опять моя судьба сталкивает меня с этой треклятой «сектой»!
-Холодно, – отвлек меня от размышлений о своей персоне Феликс. Я взглянула в его доверчивые глаза, еще раз полностью оглядела и устало провела по лицу рукой, стирая следы неловкого снега.
   Впереди было много дел: придется вернуться в город и найти ему одежду. И придется повременить с безумием.
   Макс, я думаю, ты не обидишься, что я  спалила твою юлу.
   Кстати, в темноте Феликс тоже светился - как потом выяснилось. А на руках у него возникло что-то похожее на множество напирающих друга на друга солнц. Волшебник… определенно - волшебник. Не магическое существо, а волшебник.
-Так в чем твоя сила?
-Не знаюбр-р-р… – это он запутался в ворсинках шарфа, который, кстати, сделал из заново оживленного куска замерзшей черной тряпки. – М-может-т, – он еще не до конца привык к человеческой речи и запинался. – Я согреваю?