Амплуа

АМПЛУА

        Какая  бы  неприятность  ни  случилась, всегда  найдётся  тот,
                кто  знал, что  так  оно  и  будет.
                Закон  Эванса  и  Бьерна
       Было уже около полуночи, когда Светлане, привыкшей в ожидании экстренных вызовов в клинику ложиться поздно, вдруг показалось, что в прихожей коротко и невнятно тренькнул звонок. Поймав себя на мысли, что уже давно и регулярно ожидает чего-то подобного на ночь глядя, она слегка ослабила звук уставшего за болтливый день трёхпрограммного радиоприёмника, и прислушалась.
       На осенний город медленно и неуверенно наползала ночная тишина, которую теперь нарушало лишь негромкое чавканье нудного дождя за окном, да тихое бубнение чуть придушенного радио. Светлана уже хотела было убрать руку с его рта, но тут вдруг ощутила в себе быстро растущую тревогу, которая иногда казалась ей уже почти привычной. Эта тревога вытолкнула её с кухни в прихожую.
       - Кто там?.. - на всякий случай негромко спросила она, прижавшись ухом к входной двери, обитой дерматином, потом посмотрела в глазок, не увидев снаружи никого.
       - Я... - прохрипел почти неузнаваемый голос за дверью и откуда-то снизу. - Пусти...
       Ахнув, Светлана торопливо сбросила цепочку, щёлкнула замком, и распахнула дверь…

       ...Человек лежал ничком, уткнувшись страшно изуродованной, залитой спекшейся кровью и измазанной чем-то светло-серым головой в пол лестничной площадки. Одежда на нём была изорванной, мокрой до последней нитки, и грязной до предела.
       - Паша... - Светлана обеими руками схватилась за перехватившее её дыхание горло и, теряя равновесие, прижалась окаменевшей спиной к твёрдому дверному косяку.
       Человек с превеликим для него трудом поднял изувеченную голову на трясущейся от неимоверных усилий шее, и она увидела белки его закатившихся глаз.
       - По–мо-ги... - прохрипел он и со стуком уронил отяжелевшую голову на жёсткий бетон.
       - Пашенька ... - простонала Светлана. - Опять...
       Она мёртвой хваткой вцепилась в его почти ледяную грязную и мокрую руку, пытаясь поднять тяжёлое мужское тело, и вдруг почувствовала, как под её пальцами стали послушно твердеть расслабленные чужие мышцы. Человек зашевелился и с тихим, почти звериным рычанием начал вставать на четвереньки, а Светлана тянула и тянула его вверх, беззвучно плача и поливая пришедшего горячими слезами.
       Она ввела его, переступавшего, как на протезах, в прихожую, и закрыла дверь. Павел стоял почти устойчиво, хотя голова его с развороченным затылком и свешивалась на грудь.
       - Не... смотри... - еле слышно и страшно прохрипел он, когда она опять ахнула, разглядев ужасную рану на его голове.
       Светлана зажмурилась и стиснула зубы.
       - Туда... же... - мучительно выжал Павел из себя, почувствовав её нерешительность, и сам сделал первый шаг.
      Она на ощупь ввела его в свой совмещённый санузел, почти уронила вдруг опять отяжелевшее тело в ванную, и на полную мощность включила горячую воду.
       Павел заворочался, пытаясь то ли сесть, то ли принять более удобную позу в тесной для него ванной.
       - У-хо-ди... - с трудом за шумом воды услышала она его требовательный хрип.
       Светлана послушно вышла, прикрыв за собой дверь. Её рука автоматически потянулась к выключателю на стене и тут же отдёрнулась. Он не любил, когда она в такие моменты включала свет.
       Из щели в двери уже пыхало горячим  паром. Светлана вернулась в кухню, увидела свои руки и халат, и ужаснулась, одновременно поразившись тому, что никак не может к этому привыкнуть. Она под краном долго смывала с рук ЕГО кровь, потом быстро сменила халат, забросив окровавленный пока на балкон, налила в ведро тёплой воды, и, схватив тряпку, тихо вышла на лестничную площадку.
        Крови было много, но жильцы дома уже спали, к счастью, снова ничего не увидев и не услышав. Светлана вымыла площадку, потом - ступенька за ступенькой, до первого этажа - лестницу, по которой он непонятно как дополз до нужной квартиры. На улицу она выходить не стала - затяжной осенний дождь сам смыл там все следы.
       Когда она вернулась, в закрытой ванной всё так же шумела вода, и слышен был редкий плеск. Светлана протёрла пол в прихожей, тщательно прополоскала под кухонным краном тряпку, и забросила её на балкон, к халату. Её трясло - и от холода, и от нервов. Закутавшись в пуховую шаль, она достала из холодильника бутылку с остатками водки и, не закусывая, выпила одну за другой сразу две рюмки.
       В ванной уже не плескались, там только шумела бьющая из крана горячая вода. Светлана боролась в себе с огромным желанием пойти туда. Она всякий раз боялась, что он там сварится или попросту утонет из-за своего беспомощного состояния, но, ткнувшись однажды в душную темноту парной бани, после которой каждый раз приходилось делать ремонт, она напоролась на его яростное хамство.
       Она не обиделась на него тогда, сообразив, что он, возможно, уберёг её от серьёзного нервного потрясения…

       Время шло, погружаясь в слякотную ночь. Светлана поставила на газ полный чайник, села в уголок у окна и оцепенела, вслушиваясь в шум воды за тонкой стеной. Она не знала, ЧТО ИМЕННО сейчас происходило в тёмной ванной, но догадывалась, что что-то совершенно невозможное с точки зрения здравого смысла. Скоро всё это кончится, надо только подождать. Час или два - всё зависит от количества и тяжести ранений...
      Водка и согрела, и расслабила – Светлана  даже не заметила, как задремала под негромкое воркование приёмника…

       …Её разбудила тишина. Успевшая привыкнуть к дождю за окном, приёмнику и шуму в ванной, она проснулась оттого, что исчезли все три этих раздражителя.
       Чайник яростно плевался перегретым паром. Светлана выключила газ, подняла его раскалённую крышку. Он наполовину выкипел, но на первую порцию хватало. Она поставила на стол огромную персональную кружку Павла и услышала тяжёлое шлёпанье босых мокрых ног. Светлана опять внутренне сжалась, точно ожидая встречи с человеком, которого сейчас увидит здесь впервые.
       Возможно, так оно и было...

       …Павел был обмотан на голое тело её махровой простынёй, постоянно висевшей на верёвке в ванной, бледен до белизны, и почти полз, держась рукой за стенку. Угол простыни наполовину скрывал его лицо, оставляя видимыми только ниточки сжатых синих губ и кончик острого носа.
       Светлана помогла ему сесть, почувствовав сквозь материю, как он невозможно холоден.
       - Прости... - извинился он за свою слабость, с трудом шевеля обескровленными губами.
       Она наполнила гранёный стакан водкой и влила её в его сведённый судорогой рот. Павел закашлялся, но закрылся рукой, когда она торопливо сунула ему кусочек сыра.
       - Не надо... Где у тебя мои гвозди?..
       Она заученно достала из ящика кухонного стола два длинных гвоздя. Павел ещё непослушной рукой не без труда по одному вставил их в сетевую розетку над кухонным столом.
       - Выйди на минутку... - попросил он на глазах крепнущим голосом. – Пожалуйста…
      Светлана послушно вышла и опустилась в тёмной комнате на диван. Из кухни послышался треск, сменившийся тихим стоном. Она слушала и беззвучно плакала, закрыв руками мокрое лицо.
       - Всё... - сказал он. - Иди ко мне...
       Светлана торопливо промокнула лицо от слёз полой халата и вернулась в кухню.   
       Павел сидел, откинувшись головой на стену. Оба затребованных им гвоздя лежали уже на столе; один из них был изогнут крючком и чёрен, как после открытого огня. 
       - Не трогай их пока... - предупредил Павел, и она увидела, что щёки его слегка порозовели. - Горячие... Потом я сам их молотком выпрямлю… Для следующего раза…
       Она налила ему полную кружку кипятку и придвинула к нему поближе сахарницу.
       - Сироп остался?.. - спросил вдруг Павел, прижавшись к кружке ладонью левой руки.
       - Старый кончился. Я взяла новую бутылку.
       Он с неимоверным трудом улыбнулся, и ей показалось, что она явственно слышит скрип одеревеневших мышц его ещё пугающе бледного и невыразительного лица.
       - Умница... - сказал он. - Хозяюшка... Налей... Побольше... Мне сейчас нужны плюсовые градусы Цельсия и килокалории...
       Светлана налила ему полный стакан грушевого сиропа. Павел жадно выпил его и почти залпом осушил кружку с кипятком.
       - Давай ещё... И того, и другого...
       Она наполнила стакан, вылила в кружку остатки кипятка, и поставила на газ чайник с новой порцией воды.
       - Вот так мы теперь и живём... - Павел положил на стол мокрый правый кулак и разжал его. По пластику застучал металл, и шесть сильно деформированных его телом пуль раскатились по гладкой поверхности. - Где у тебя моя любимая копилка?..
       Она достала из навесного шкафчика стеклянную банку из-под майонеза, почти доверху заполненную пулями.
       Павел негнущимися пальцами по одной сложил в неё новые.
       - И того тридцать... - сказал он, уже удачнее попытавшись улыбнуться. - Круглая дата... А три прошли навылет...
       - Тебя убьют, Паша... - сказала Светлана тихо и печально. - Рано или поздно...
       - Не выйдет у них с этим делом ничего... - возразил он и отпил сиропа. - Дудки!.. Бессмертный я... Как Кощей... Моя смерть на конце иглы, игла та - в яйце, яйцо - в утке, утка - в зайце, заяц - в ларце, а ларец тот - на вершине дерева, растущего в неведомом лесу... Мне можно мечом отрубить голову и у меня отрастёт новая... Меня можно топором изрубить на куски, и тогда меня станет уже много...
       - А ты случайно не с другой планеты?.. - она вдруг посмотрела на него с недоверием. - Не может земной человек вот так...
       - Не мог... А теперь вот другие времена... - Павел грелся, держась руками за кружку. - А я - самый земной. Это всё Природа... Видимо, она создавала элитарную породу из таких, как я - авантюрных, энергичных, деятельных - и ей надоела наша высокая насильственная смертность. Она не хочет, чтобы нас всех перебили...
       - Значит, ты не один такой?
       - Наверное, не один, и нас будет ещё больше... Во всяком случае, мне так кажется…
       Павел скинул с головы простыню, и Светлана  с трудом нашла в его лице знакомые черты.
       - Опять сильно изменился?.. – тут же поймал он её изумлённый и испуганный взгляд.
       - Я когда-нибудь тебя не впущу в свой дом... - сказала она горько. - Не узнаю...
       - Признаешь... - сказал он убеждённо. - Не глазами и не слухом, а сердцем... Оно у тебя тоже не такое, как у всех...
       - Опять к тебе привыкать. К новому...
       - Что делать… - Он на несколько секунд присосался к кружке. - Это ведь не я, а опять же Природа. Мимикрия своего рода. Чтоб меня потеряли те, кто так хочет всех нас перебить...
       - Рано или поздно они тебя всё-таки выследят... Поймут, с кем имеют дело, и изменят свои методы…
       - Пессимизм женщины не оставляет мужской потенции шансов на оптимизм... - улыбнулся  Павел. - Нет, я уж как-нибудь постараюсь, чтобы до этого не дошло никогда. И я не хочу их всех навести на тебя одну… Потому и меняюсь всякий раз, чтобы они сбились со следа. Сделаю новые документы, начну новое дело, через подставных лиц сменю квартиру...
       - А почему ты не можешь жить тихо, как большинство? Без копилок?.. - она спрятала банку с пулями в шкафчик.
       - Уж такая натура... Потому Природа с нами так и обращается, наверное. Мы не можем изменить своей сути, а она подарила нам возможность изменяться внешне, и в какой-то степени - бессмертие. От старости я, наверное, умру, а вот от чужих пуль - вряд ли…
       - Тебе меня нисколечко не жаль? Ты пропадаешь, неведомо где, месяцами, не звонишь, не приходишь, а потом появляешься полумёртвым. Нате вам подарочек!
       - Это инстинкт. Для разума крови во мне уже не остаётся, а инстинкт ведёт туда, где меня любят и ждут...
       - Где тебя подкараулили на этот раз?
       - Возле Рыбинки. Знал уже, что на меня охотятся, осторожничал, но выследили...
       - И ты через весь город шёл ко мне пешком вот в таком виде?! - изумилась она.
       - Ползком... - он осторожно потрогал пальцами свой затылок. - Уже почти заросло, но они разнесли мне полчерепа! Я даже отключился на какое-то время. Хорошо, что сильный дождь, темно и людей мало, а то бы я опять явился к тебе из морга.
       Он уже почти здорОво улыбнулся.
       - Голеньким, и с номерком на ноге...
       Она смогла подарить ему в ответ лишь горькую улыбку.
       - От таких твоих шуточек и тебя самого такого я скоро окончательно сойду с ума!
       - Я бы на тебе хоть прямо сейчас женился, чтобы этого не произошло, но ты ведь откажешься...
       - Откажусь, - не кривя душой и уже в который раз честно призналась она. - Я врач и достаточно несентиментальна, но мне психологически тяжело три-четыре раза в год собирать близкого мне человека из разрозненных кусков мяса...
       - Положим, собираюсь я всегда сам... - веско сказал Павел. - Без свидетелей...
       - Ой ли?! - вспыхнула Светлана. - А я где при этом? В кино ухожу? Я как-нибудь сфотографирую тебя в такой момент, и запишу на магнитофон всё то, что происходит в ванной. А то, что в ней после всего этого остаётся, ты и так видишь...
       - Это что, так страшно?.. - он взял её руку всё ещё холодными, плохо гнущимися пальцами.
       - Это более чем ужасно! И твой кошмарный вид, и жуткие звуки агонии, которая длится, кажется, бесконечно долго, и уже думаешь, что на этот раз тебе не выкарабкаться, что всё сейчас кончится прямо у меня на глазах... Ты жестокий человек! Ты безжалостный человек! - Она вырвала руку и отвернулась, скрывая слёзы.
       - Это не я жесток, Светик ты мой ясный, а опять же времена. Это они пытаются сдержать меня пулями. У них просто нет против меня других средств! Я хотел бы измениться и утешить тебя, но не смогу. Это выше моих сил, это сильнее меня. Я таков, каков я есть...
       - Я знаю, - вздохнула Светлана.
       - Может, тебе лучше бросить меня?.. - спросил он, впервые пожалев её больше, чем себя самого.
       Она краем халата вытерла слёзы и очень внимательно посмотрела ему в глаза.
       - Тогда ты уж точно не выживешь, и никакое хвалёное бессмертие тебе не поможет! - сказала она уверенно. - Подозреваю, что ты способен на всё это только рядом со мной, и Природа, скорее всего, именно меня тебе для этого и подсунула…

                Если  очень  долго
                смотреть в  глаза 
                Смерти,
                то  рано  или  поздно
                у  кого-то
                сдадут  нервы…