Максим и его точка

Вот и мой первый день практики.
Всё так здорово, очень хочу работать.
Прихожу на отделение, а в дверях меня встречает маленький ангелок лет 3-4,улыбается и за руку дёргает. Такое маленькое счастье.

Спустя час я узнаю, что зовут его Максим, ему 4 года, он из детдома, у него бронхиальная астма, тяжёлой формы(как-то так), мальчишечку все любят и он у нас на отделении достаточно на долго.

Весь день я нянчилась с ним и получала огромное удовольствие, несмотря на то, что он шалун ещё тот, меня он слушался и всегда крепко держал мою руку. На тихий час он не заснул пока я не взяла на руки. Просто солнышко, а не мальчик.

На следующий день я кормила его завтраком и водила на все процедуры, я в него просто влюбилась(хотя с первого дня меня предупреждали- не привыкай к нему,- ни тебе, тем более не ему от этого лучше не будет). Ближе к вечеру, когда я укладывала его спать он назвал меня мамой и крепко прижался, после чего заснул.

Через несколько дней я везла его на операцию и сидела под дверьми операционной, как настоящая мама, прислушиваясь к каждому звуку, пристально следя за каждым движением хирурга. Как только малыш вышел из под наркоза, он заплакал. А у меня где-то в груди так больно закололо, что не в силах сдерживать эмоции я вбежала и забрала его на руки. Плакать мой сладкий сразу перестал, обмяк и заснул.
Весь день я не спускала с него глаз, понимая, что всё больше и больше влюбляюсь и привыкаю к нему. Каждый день к 9 он подходил к дверям и ждал когда я приду, чтобы обнять меня.
Прошло некоторое время и мне сказали, что Максима выписывают, потому что места в отделении нет, он давно лежит, он детдомовский и если его выписать раньше никто ничего не скажет.

Я была в ярости и в отчаянии ведь я для своей птички ничего не могу сделать, ничего.
А он продолжает улыбаться, хватать меня за руку, проситься на ручки и с облегчением смотреть на меня, когда от ингаляции кашель уменьшится и ему станет лучше.

В эту ночь я тщетно готовила себя к расставанию с ним.

На следующее утро я сначала хотела опоздать, чтобы не прощаться с ним, чтобы не слышать его слёз, чтобы не губить в себе надежду на встречу.

Но как я не старалась медленнее идти, я пришла во время.
Увидела тех людей, которые его забирают, запомнила его улыбку, и в последний раз взяла его на руки, крепко-крепко обняла и поняла, что я последняя сволочь, ведь я ничего не сделала, чтобы его не забирали так быстро.

Его уводили в глубь коридора к дверям, а я стояла и смотрела ему в след, с трудом сдерживая слёзы. 

Но тут мой Максим вырвал руку из руки воспитателя, подбежал ко мне, запрыгнул на руки, обнял и сказа - Мама, всё хорошо, пока!

За ним вернулись и вырвали( по другому не сказать) из моих рук он начал плакать, и вырываться. Его уносили.

Я стояла столбом и не могла пошевелиться, слёзы текли ручьями, и уже в тот момент я была предателем.

Воспитатели передали через медсестёр его рисунок там стоит девочка в халате, а снизу стоит точка, он хотел сам отдать его мне, а мальчику 4 года.

Через неделю я совершенно случайно узнаю,что Максим задохнулся у себя в детском доме.
Я не останусь в медицине.