***

Многоэтажки спального района похожи на выцветшие от солнечных лучей паруса огромного корабля, спрятанного под толщей песка и асфальта. Кажется, мы с ней стоим на береге, а он постепенно отдаляется от нас, уплывая в океан темноты.
- Мы жили когда-то в этом доме, на пятом этаже, - её голос предательски дрожит. - С ним жили.
И мне почему-то удивительно легко представить их маленькую комнатку с множеством книг и старым пианино, на котором они играли по вечерам вальсы, хрустальными вазами, где почти всегда стояли подаренные им цветы, и пушистой рыжей кошкой, будившей их по утрам. Она опускает глаза и замирает, вспоминая, как ранним весенним утром по его лицу танцевали солнечные зайчики и тени листвы растущего рядом с окном дерева, а осенью ветер заносил в открытую форточку золотистые кленовые листья. А ночью, такой же теплой и звездной, как и сейчас, они выходили на балкон, как на палубу огромного корабля, поднимающегося из-под земли и возносящего их высоко-высоко над трепещущим морем огоньков. И они летали над фиолетовыми облаками и блестящими галактиками, и она, боясь высоты, крепко сжимала его руку...
Она отворачивается, и я не вижу её лица за длинными светлыми волосами, но плечи её вздрагивают то ли от еле сдерживаемых слёз, то ли от холода. Мне неловко от её страданий, но смогу ли я чем-то помочь ей, если её любовь, покой и счастье давно стали болезненными, как неизлечимые раны, воспоминаниями?
- Идемте, на улице совсем холодно, - говорю я ей, она кивает и, не оборачиваясь, уходит