владимирский проспект

Тяжелое черное небо всем своим весом опиралось о крыши и трубы зданий. Казалось еще немного и по фасаду одного из них непременно должна пойти трещина. Вместе с сильными порывами ветра, пронизывающего город насквозь, его улицы и площади наполнились влажным студеным воздухом. Балтийское море словно и не отступало из этих мест. Вновь заявляя свои права, оно словно напоминает не прошеному гостю о его беспомощности перед синевой.

Владимирский проспект, пробитый в тесной ночной породе огнями своих фонарей, пуст и немногословен. Лишь изредка пройдет запоздалый прохожий, спешащий на последний поезд. Только у входа в метро еще слабо пульсируют отголоски сгинувшего дня, но и они скоро перестанут.

Обнявшись и не проронив ни единого слова, они шли вдвоем, бесшумно шагая по влажной после дождя мостовой. В Казанском только что кончилась служба. Каждое прикосновение к ней, каждый поцелуй ее бледных желанных губ говорил, порой столько откровенно, о той неиссякаемой энергии молодости и жажде жить здесь, сейчас, немедля, что вряд ли страхи, сомнения или условности могли назвать ее имя в длинной череде своих знакомых.

Не многим менее полугода прошло с момента их первой встречи. Пришедшая в город весна окончательно и бесповоротно изменила его облик. Стерлись многие и многие из тех неровностей и шероховатостей, что так часто встречаются в поступках окружающих тебя людей. Весна и в особенности, конец апреля – начало мая, время не для всех. Его можно прожить, и также забыть, как и любое другое. Но почувствовать его вкус, а главное понять идею дано только тем, кто умеет ждать. Ждать ровно до тех пор, пока не поймешь, что нельзя изменить себя. Изменить себя означает предать, большего не дано. А как можно предать свои первые шаги, восторги, глупые ошибки. Можно лишь попытаться изменить некоторые черты своего характера, а к тем, что невозможно или пока что не удается подобрать подход, относится без предубеждения.