Русь Окаянная, 1990

РУСЬ ОКАЯННАЯ

Березки белые, а ночи черные.
Что ж ты наделала,
теперь путь к черту нам!
Я гнал и вкривь и вкось
под мутным месяцем,–
неужто привелось
в конце нам встретиться?

Где пруд с осокою, ты ждешь печальная,
такая тонкая – с осиной талией.
На злом ветру стоишь,
а тучи носятся.
Пролей златую тишь, Богородица!

Увечья невпопад, все шито-крыто!
Исус толпой распят, к кресту прибитый.
Себя не уберег, тьма смотрит жабою –
а он наш Бог,
так что ж ты жалишься?

И Кремль нахмурил зло бровь боярскую:
грудь огнем сожгло – привык к подаркам.
Чему теперь ты рад
и что ты выстрадал?
Кто разглядеть горазд света искорку?

Не верю я судьбе в угрюмых мыслях,
сам в зверя в злой борьбе переродился.
А небо хмурится,
дождь хлещет плеткою!
Бегу по улицам,
клыками щелкаю.
Среди бед и прорух жгут сердца раны,
но снова буен дух мой окаянный!

Даль заневестилась,
но крикнут: грабь еще!
Готово место на старом кладбище.
Куда тут денешься,
душа расплакалась –
вокруг лишь демоны
и злые дьяволы.
Грустишь несмелая,–   
вся жизнь зачеркнута!..
Березки белые,
а ночи черные.

1990

НЕЧАЯННАЯ РУСЬ

Березки белые, а ночи черные.
Что ж ты наделала, теперь путь к черту нам!
Я гнал и вкривь и вкось под мутным месяцем,
Неужто привелось в конце нам встретиться?

Где пруд с осокою, ты ждешь печальная,
Такая тонкая – с осиной талией.
На злом ветру стоишь, а тучи носятся.
Пролей златую тишь, Богородица!

Увечья невпопад, все шито-крыто!..
Исус толпой распят, к кресту прибитый.
Себя не уберег, тьма смотрит жабою,
А он наш Бог, так что ж ты жалишься?

И Кремль нахмурил зло бровь боярскую,
Грудь огнем сожгло – привык к подаркам.
Чему теперь ты рад и что ты выстрадал?
Кто разглядеть горазд света искорку?

Не верю я судьбе в угрюмых мыслях,
Сам в зверя в злой борьбе переродился.
А небо хмурится, дождь хлещет плеткою!
Бегу по улицам, клыками щелкаю.

Среди бед и прорух жгут сердца раны,
Но снова буен дух мой окаянный!
Даль заневестилась, но крикнут: грабь еще!
Готово место на старом кладбище.

Куда тут денешься, душа расплакалась,–
Вокруг лишь демоны и злые дьяволы.
Грустишь несмелая, вся жизнь зачеркнута...
Березки белые, а ночи черные.

1990