Шелковая пыль

Там где я родилась всегда сумрак, наверное, поэтому у нас такие большие глаза. Иначе в оттенках мрака не выжить. Но я знаю, что такое свет. Он находиться очень высоко над нашей общиной. Из светлого кольца нам попадает еда, капли воды и иногда странные запахи. Мне нравиться ощущать их, но мои друзья с громким «фуу» расползаются под корни и зарываются в рыхлую землю.
-Не хочешь подняться выше?- спросила однажды Ми, моя подруга.
-Не знаю, а зачем?
-Там больше еды. Все что я сегодня съела может уместится на ладони.
-Да, мало. – согласилась я, глядя на ее крошечные пухлые ручки. – Но там всегда такая давка, там не просто выжить.
-Вечно у тебя одни отговорки, Лоо! Все кого мы знали, уже поднялись на несколько уровней выше. Оглянись, мы живем среди маленьких личей.
Худые личи настороженно выглядывали из-за корней, зная, когда ссорятся взрослые лучше не встревать. Я видела в их огромных глазах свое нелепое толстое тело, мы с Ми и вправду уже на голову выше тех, кто живет на дне.
-Но… - я беспомощно посмотрела на Ми.
-Как знаешь, Лоо. Завтра я ползу наверх, к взрослой жизни, нам пора уже искать пару и думать о хорошем месте для прокорма.
Она не торопливо, переваливаясь, побрела к своей норе.
-Если решишь идти со мной, я буду ждать.
Вздохнув, я подошла к своим корням. Что поделать если мне и здесь хорошо, мне нравилось сидеть на самом дне и смотреть наверх, на странный и неведомый свет. Чувствовать, как дрожит от страха все внутри, а когда начинала кружиться голова, закрывать глаза и слушать, как живет община.
-Тебе стоит послушать Ми.
-Здравствуй, Моринох. – я открываю глаза.
Тощий словно ветка, он был похож на лича и в тоже время отличался; своими маленькими глазками, невероятно длинными руками и ногами, все его движения стремительны и временами он бывает таким утомительным, но я понимаю, что он не виноват, что с рождения такой странный и на вид и всю голову. Такие как он долго не живут, так зачем делать их жизнь еще хуже?
Хотя многие думают иначе, левая рука Мориноха неестественно вывернута уже очень давно, а тело постоянно покрыто синяками.
-Скучно.
-Что скучно? – он садится рядом и запрокидывает голову вверх.
-Это ответ на твой вопрос, наверху скучно. Я была уже там, кругом одни жирные тела, ругань и крики, дележка и обман. Многие из тех, кто были друзьями, становятся злейшими врагами, они даже сталкивают друг друга через край! Как глупо умирать из-за клочка листа или травинки. Мне хочется совсем другого!
-Чего же?
-Пока не знаю. Посмотри какая я толстая и неуклюжая, хотела бы я быть быстрой как ты. Ведь почти не ем, отчего же я жирная отвратительная уродина. – я крепко сжимаю пухлые кулачки. Даже на руки смотреть противно.
- Такова природа, Лоо. Все меняется и поверь мне не всегда в худшую сторону, просто будь готова к переменам. Но мне почему-то кажется причина вовсе не в этом. – Моринох хитро улыбается, -ждешь пыль?
Очень-очень давно она сыпалась с самого верха, с кольца света, под громкие крики всей общины. Я тогда была маленькой крохой и всегда сидела под корнем, дрожала от всех звуков, а громогласные вопли напугали меня до полусмерти, но когда крики смолкли, свершилось настоящее чудо – бесшумно сверкая и переливаясь, падала шелковая пыль. Потрясенная до глубины души, я выползла из убежища и шла, шла пока не остановилась в самом центре дна. Не знаю сколько времени я простояла под шелковым дождем, но я до сих пор помню как она переливалась в моих ладонях яркими красками, даже с сумерках такая нежная и невесомая, пока не растаяла.
-Ты прав. Я верю, что когда-нибудь она снова упадет, но если я буду наверху, как смогу увидеть это чудо?
-Чудо? – Моринох горько улыбается, какое же у него странное лицо, странное, но … красивое. – послушай, Лоо. Не гонись за тенью, жизнь ценна тем, что ты, именно ты может сделать, узнать и совершить! Нельзя всю жизнь просидеть на месте в ожидании пыли с небес!
-Ты не веришь, что шелковая пыль снова придет?
-Глупая девчонка! Я знаю точно, что упадет. Как мучительно это знать!
-Так что плохого в том, чтобы ждать прикосновения прекрасного? Что если ничего лучше в жизни нет?
Он нежно гладит здоровой рукой меня по щеке.
-Есть.  Чудо внутри нас, надо только поверить.
Он всегда говорил красивые непонятные слова, и становилось легче. Мне хотелось сказать что-нибудь в ответ, но в голове вечно все путалось. Я снова лишь жалобно смотрю на него.
За его спиной спускаются Трутни. Самые сильные и жестокие личи. Даже сумрак, в котором каждая тень причудливо расплывается и змеится туманом, не шутит с ними. Их острые тени движутся к нам.
-смотри, Вой. Жив еще наш умник.- хмыкает один.
-ненадолго. – усмехается Вой в ответ.
Зачем они спустились вдвоем? С щуплым Моринохом справился бы и один. Значит, будут мучить. Вой грубо хватает своими лапищами за больную руку Мориноха. Услышав его сдавленный крик, я прыгаю на помощь. Трутень ловко хватает меня за шею.
-Тупая дрянь, чтоб завтра духу твоего на дне не было, а то отрастила задницу лентяйка. У нас не принято отбиваться от группы, ползешь наверх, живешь и работаешь как все. Ясно! – он до хруста сжимает мою шею.
-Да,- просипела я.
-Тогда до завтра.
Они забираю Мориноха. Я вижу его в последний раз, почему он не борется за свою жизнь, лишь снова и снова кричит мне:
-Не бойся меняться, Лоо. И не бойся света. Я верю, что у тебя хватит сил подняться. Там ты увидишь настоящее чудо! И обязательно поймешь меня!
Глупец. Я заползаю в нору, сворачиваюсь в комок и плачу. Поменьше выдумывал бы глупости, может и остался бы жив. Но он бредил светом, рассказывал всякие небылицы, вот и поплатился жизнью. Ведь все знают, что за светом смерть, от туда никто не возвращался.
На следующее сумрачное утро я и Ми поднялись на немного выше. В плотной массе одинаковых полных тел мы изо дня в день копошились в земле, падающем сверху мусоре, так под вечный шум и галдеж незаметно проходил день за днем.
-Смотри, Ми, - ткнула я в бок свою подругу и указала на лича опутанного чем-то белесым. – Почему за ним тянутся нити?
Ми ни на секунду не переставая жевать, поясняет:
-Раны, наша кожа очень нежная и постоянно трескается, и чтобы не погибнуть приходится стягивать тело липучками. Еще на уровень выше есть ферма с жуками, они производят нити. У меня кстати тело все болит и чешется, - она поворачивается и демонстрирует набухшие нарывы на спине, - видела! Значит, я стала совсем взрослой. Вот вылечу раны и можно пару заводить.
Странно, мои пальцы едва касаются ее спины, под тонкой кожей видно, как переливаются два жгута через все тело. Что же это такое?
-Ми, эти раны такие странные.
-Ничего странного, все как у всех.  Да ты не переживай, раны почистят, перетянут нитями и все. Живи дальше.
-Здорово.
И все-таки раны странные, почему мы все болеем? Неужели никто не думал об этом? Но поговорить мне было не с кем. Моринох погиб. Ми теперь было не до меня, ее новый друг Руа занимал все ее время. Я все чаще сидела на краю и смотрела на дно. Избавиться бы моего неуклюжего тела стать легкой и невесомой и тогда я бы … я . .. но что мне хотелось я и сама не понимала, как хорошо, что мечтать мне никто не мог запретить, ни Трутни, ни община. И дни побрели за днями – серые, пустые, одинаковые, совершенные в своем отупляющем однообразии.
Пока в один из таких дней я поняла, что больше не хочу так жить. Лежать во всеобщей свалке, задыхаться роя землю, и опутывать свое тело в липкую нить. Боль по-прежнему ломало тело, оно рвалось на части под кожей, не стянутые нитью рубцы горели на спине, похоже я умирала. Но раз я всю жизнь прожила во тьме, так пусть мой конец будет ослепительно ярким. Не замечая никого на пути я карабкалась наверх отдавая все силы. Свет там такой яркий, что даже с закрытыми глазами я чувствовала его. Последние метры стали самыми тяжелыми, каждый вдох и каждый рывок казалось будет последним. Но вот он миг когда я застыла на самом краю, за которым сумрак  обрывался– мир ошеломил меня. Непрерывный  поток воздуха качал из стороны в сторону, он был наполнен невероятным количеством запахов и звуков и не удержавшись я падала вниз. Мое сознание ослепленное и оглушенное постепенно угасало. Тогда я точно знала, что умерла.
-Эй, вставай соня! Какая же ты все-таки лежебока.
Я недовольно заворочалась, но кто-то настойчиво звал меня. Пришлось открыть глаза, и я увидела, что нахожусь в тонком сером коконе, сквозь стенки проникает свет, как странно, но мне он больше не мешает. Руки легко рвут кокон. На большой поляне на меня смотрят десятки странных существ, тонких почти невесомых с огромными переливчатыми лепестками за спинами.
-кто вы? – шепотом спрашиваю я, то ли себя, то ли того кто меня разбудил.
Рядом со мной стоит один из них. От его смешка подпрыгиваю. Словно завороженная я касаюсь радужных лепестков за его спиной, их неведомая сила и мягкость поражает.
-Что это?
-Крылья. Не задавай больше вопросов, просто идем за мной.
Наконец-то я заглядываю в его глаза. В огромных зеркалах отражалась тонкая высокая тень с яркими крыльями в половину неба. Неужели это я?
Нет. Вопросов больше не будет. Я протягиваю ему ладонь и мы бежим к краю поляны. Нам в спину несутся приветственные крики.
-Ничего не бойся. Верь мне. И кстати, меня зовут Сигури.
На краю обрыва я замерла перед последним шагом, но падать не страшно, потому что теперь я знала, что могу все и верила новому миру.
-Спасибо!
-За что?
-За все!- с улыбкой обвожу мир вокруг.
-Не за что, ты сама выбрала боль и вошла в этот мир.
-Но ты научил меня летать!
-Нет. Всего лишь сказал зачем тебе крылья.
Я рассмеялась, и раскинув руки взлетела. Полет это счастье, миг когда ты и ветер равны, когда нет страха, лишь свобода. Мои крылья полны сил и могли творить настоящие чудеса – подняться на невероятную высоту и прильнув к телу подарить свободное падение, так я могла сутки на пролет летать и не чувствовать усталость. Я упивалась своим счастьем не замечая, что в небе было не много летунов.
Прекрасная жизнь не могла продолжаться вечно, что-то надломилось в один из вечеров, когда сидя на макушке дерева, я любовалась теплым закатом. Светлая грусть, тоска.
Сначала лишь ее тень, стирающая с лица улыбку, потом все чаще вместо полета я сидела на берегу и смотрела на свое отражение.
Мо … как ты там? Понравилось бы тебе здесь у прохладной реки? Почему мой народ живет внизу, во тьме, когда совсем рядом есть другая жизнь?
Потом я решилась спросить у Сигури.
- Не знаю. Наверное, они бояться перемен, не верят, что можно жить по другому, счастливо, а кому-то и не хочется. Ведь счастливым невозможно управлять. Тот, кто счастлив и крылат, навсегда свободен. От всего: лжи, страха, предрассудков, гнева и зависти. Как такого можно подчинить, наказать, заставить? Ведь есть такие кому счастье приносит не полет, а издевательства и боль, которые они причиняют!
-Как это чудовищно! Ты бы видел, что творится внизу. Наши крылья вырезают, а раны залечивают и заставляют работать, быть послушным стадом, лишь для того, чтобы ублажить кучку подонков, мнящих себя великими! Мне не выносима сама мысль об этом. Лишить крыльев, чтобы было кем править.
Я подхожу к Сигури в плотную:
-Нужно что-то сделать. Давай спустимся вниз, расскажем правду, ведь на дне еще есть те, кто может взлететь, может сделать выбор. Ведь всех нельзя заставить подчинится!
-Думаешь все так просто, думаешь тебе так легко дадут спасти кого-то? Да тебя поймают Трутни еще на входе и оторвут крылья, объявят чокнутой тварью из света и никто, слышишь никто не поверит тебе. Так было со всеми, кто решит спуститься. Ты знаешь ли, не единственная у кого есть совесть и сердце.
Потрясенная я взлетаю, ветер срывает слезы, бегущие из глаз. Моринох! Ты пришел ко мне с неба, в тот день когда падала пыль. Пыль, вот что осталось от твоих  крыльев, а я каждый день смеялась над твоими нелепыми рассказами о чудесах света и твердила каждый раз тебе в лицо  – есть одно настоящее чудо – и имя ему пыль. Будьте прокляты жадные твари, будь проклят мой глупый язык, будь проклят этот несправедливый мир!
Нас слишком мало – тех, кто умеет летать. Но когда-нибудь, слышите твари, когда-нибудь наша гордость даст нам достаточно сил и вы услышите шум крыльев, и тогда знайте ваш конец близок.
Потому что нами нельзя управлять. Потому что даже если вы заставите забыть слово свобода, оно рано или поздно прорвется в нас вместе с крыльями наших детей.